— Встань, — наконец мягко промолвил Дух. В его голосе не было никаких эмоций, однако в тоне гостя Гюзель-Лейлат почудилась некая глубоко затаенная печаль. Женщина с трудом поднялась с колен, дрожа с головы до ног. Ее голова немного кружилась, но в присутствии духа Гюзель-Лейлат никогда не позволила бы себе даже облокотиться на что-нибудь, не говоря уже о том, чтобы присесть.
— Что угодно моему повелителю? — дрожащим голосом спросила она.
Дух окинул ее задумчивым взглядом.
— Твой муж взял на себя неподъемную ношу, — медленно произнес он, словно пытаясь подобрать правильные слова. — Его поступок крайне неразумен и бессмысленен. Он уничтожит все, чего мы достигли за последние столетия.
— Миний нэхэр[9] станет великим правителем! — с достоинством промолвила Гюзель-Лейлат. Хоть она и считала поступок Хана безумным и неоправданным, но они были мужем и женой, а значит, единым целым. — Он восстановит мир в Империи.
Дух покачал головой.
— Его будут бояться, а не любить, — ответил он. — И правление твоего мужа окажется недолговечным. Однажды кто-нибудь из ближайших советников Хана, устав от постоянного страха и отчаяния, перережет ему глотку. А заодно и его наследнику.
Рука Гюзель-Лейлат метнулась к животу. Она подумала о судьбе своего ребенка и мужа, которого искренне любила и уважала. Среди советников Хана было три его дяди, два родных и два двоюродных брата. Ее родные не заслужили такой ужасной смерти — быть преданными тем, кому доверяли.
— Что я должна сделать? — прошептала она.
— Не дай ему найти то, что он ищет, — ответил Дух.
— Я не могу пойти против воли своего супруга, — в ужасе вскрикнула Гюзель-Лейлат.
— Тогда твой сын умрет во младенчестве, — сказал гость. — А ведь однажды он должен был бы стать Великим Ханом.
— Мой сын… — начала было Гюзель-Лейлат, но в юрте уже не было никого, кроме нее самой…
Всю ночь бедная женщина не могла сомкнуть глаз. Сама мысль о том, что она может обмануть мужа, внушала ей страх и отвращение. Терзаемая сомнениями, она решила дождаться утра и рассказать Хану о внезапном госте. Но с рассветом у Гюзель-Лейлат начались роды, и уже к полудню на свет появился наследник. Глядя на новорожденного, мать с ужасом представила себе его смерть от рук близких людей. «Йок, — подумала она, — я не могу допустить этого». И крепче прижала ребенка к себе.
Через три дня монголы снова двинулись в путь, а еще через неделю достигли намеченной цели. Пока Хан отдавал распоряжения своим советникам, Гюзель-Лейлат тихонько выскользнула из юрты и бросилась к гробнице. Она почти успела вынести оттуда ненавистный амулет, но уже на самом пороге была поймана споличным самим Ханом.
И вот теперь она здесь, в бескрайней степи под лучами палящего солнца, предается воспоминаниям о навсегда утраченном прошлом, не имея ни малейшего понятия о том, что делать дальше.
Шум копыт прозвучал как гром.
Гюзель-Лейлат с надеждой и страхом вгляделась в степную даль. Небольшой отряд всадников, возглавляемый высоким и мускулистым воином, стремительно приближался к матери и сыну. За десяток шагов, конники остановились и их предводитель спешился.
— Кто такие? — грубо спросил он.
Скрывать правду не было смысла.
— Гюзель-Лейлат и ее сын, — с всем тем достоинством, которое только было возможно в данной ситуации, ответила женщина.
— Змея и предательница, — коротко заключил всадник и сплюнул в их сторону. — Носит же земля подобных гадин… По коням! — крикнул он своим соратникам. — Нам здесь делать нечего.
— Азнаж, — взмолилась мать. — Возьмите с собой ребенка. Он не ответственнен за мои грехи.
— Грехи родителей ложатся на их детей, — коротко ответил воин. — Твое отродье не заслиживает никакого снисхождения.
Ребенок, до сей минуты минуты спокойно дремавший на руках Гюзель-Лейлат, вдруг надрывно заплакал, и его крик придал сил отчаявшейся матери.
— Будь вы все прокляты, если не отвезете нас к людям! — В гневе воскликнула она. Поблизости не было ни камня, ни глины, поэтому Гюзель-Лейлат схватила ненавистный амулет, чтобы швырнуть его в голову всаднику в случае отказа. К ее удивлению, воин вздрогнул и отшатнулся, в его глазах появился страх.
— Берем женщину и ребенка с собой, — коротко бросил он, и пока остальные всадники перешептываясь выполняли его приказ, пришпорил лошадь и поскакал вперед.
Прошло 2 месяца с тех пор, как отряд всадников привез Гюзель-Лейлат и ее ребенка в тосгон. За это время она успела познакомиться со всеми местными обитателями. Молодого воина, привезшего ее сюда, звали Очир, и был он младшим сыном Сухэ-Батора. С того момента, как хозяин вернулся домой, Очир старался обходить жилище Гюзель-Лейлат стороной. Его примеру последовало большинство местных мужчин, однако их жены оказались намного приветливее. Многим из них приходилось очень тяжело, их выматывали постоянные заботы о домашнем очаге и многочисленном потомстве. В лице Гюзель-Лейлат они нашли благодарного слушателя, полного сочувствия и понимания. Те, к кому мужья относились жестоко, видели в ней подругу по несчастью. И все женщины без исключения чувствовали странную исходящую от нее силу, которой было просто невозможно противиться.
Сама Гюзель тоже заметила изменения, которые происходили с окружающими, стоило ей только взять в руки маленькую серебристую фигурку. Их голоса становились тише и подобострастнее, их глаза старательно избегали ее взгляда и они всеми силами старались выполнить любое ее желание. Чем Гюзель-Лейлат и научилась беззастенчиво пользоваться. Вот только использовать амулет с каждым разом становилось все сложнее и сложнее, словно он каждый раз высасывал ее силы. Поэтому в последнее время бывшая жена Хана все реже прикасалась к фигурке, пользуясь ей только в самых крайних случаях.
Тем временем ее сын подрос и окреп, став настоящей гордостью матери. Хан хотел дать ему имя в день своего триумфа, поэтому долгое время ребенок оставался безымянным. Уже в тосгоне мать нарекла его Хаган, что означает великий правитель. Глядя на свое дорогое ненаглядное чадо, она чувствовала, как внутри нее снова зарождается надежда.
«Все у нас еще будет, — подумала она. — Дух был прав, мой сын однажды станет-таки Великим Ханом. Уж я постараюсь».
И улыбнувшись, она повесила фигурку Волка себе на шею.
Dreamers
Владислав Савин
Охота
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.
Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.
А старик Жондырлы — сумел.
Но это не принесло счастья роду Хана.
— Сакрын ичтыр басак! — сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. — Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
Старик онемел. Всё было понятно без слов. Любой кто осквернит дары Неба, должен умереть. Но убивать молодую мать было выше его сил.
— Ардалык! — требовательным голосом приказал хан и вышел из юрты.
Снаружи раскинулась летняя ночь. Дышать сразу стало легче. Скоро начнёт светать, и им нужно будет выдвигать дальше. На поиски могилы Чингисхана, к которой, если верить старику, оставалось немного. Несколько месяцев они блуждали по степи, продвигаясь всё на восток. И наконец, они почти дошли до берегов Ононона — места, где родился и вырос Чингисхан. Здесь же должна находиться его могила. Как гласит легенда, над его могилой проложили русло реки, чтобы это место невозможно было найти. Сотню лет воды охраняли покой своего господина. А теперь… Теперь он. Хан всех ханов должен нарушить его.
Много невзгод встречалось на его пути. Потеря любимого коня. А теперь ещё и его любимой Гюзель.
Отвлекшись, хан не заметил, как его окружили его верные воины. Они были готовы отправляться с первыми лучами солнца. Хан отдал несколько команд и зашёл к себе в юрту.
В углу юрты сидел мрачный Жондарбай. Хан не стал ничего спрашивать, а молча, не прикасаясь, положил фигурку льва в мешочек, махнул старику на полог юрты и не дожидаясь его вышел.
Светало. Солдаты уже заканчивали погрузку. Можно было выдвигаться.
Отряд хана должен был к вечеру выйти на берег Онона. Дальше идти параллельно реке. И через день они будут на месте. Но невзгодам хана не суждено было кончиться. Когда вдалеке начала виднеться река, наперекор им из зарослей выскочили на конях двое воинов. Они быстро окинули взглядом отряд хана и резво рванули обратно в заросли. Безусловно, их здесь ждали. И действительно, не пройдя и сотни метров, они наткнулись на юрты.
Они уже были оповещены о подходе отряда хана. Из юрт выбегали солдаты, брали оружие, садились на коней.
Жондарбай был с ханом долгое время. Участвовал в разных битвах в роли наблюдателя. И он понимал, что положение складывалось не в пользу хана. Количество вражеских солдат вдвое превосходило войско хана. А в том, что это были вражеские солдаты, он не сомневался.
От вражеского войска отделилось несколько скакунов, хан поскакал им на встречу. Вот они встретились. Со стороны выглядело так, будто сейчас они перережут друг другу глотки, но пока всё шло цивилизованно. Кто эти люди? Вероятно, это были охотники, которые охотились за ними. Им было плевать на любые ценности, главное заполучить дар Небес.
Переговоры были не долгими. Вот они говорят свои требования, хан отвечает разумеется отказом. И вот уже они возвращаются.
— Кэчюм рым! Ардалык! — прокричал хан. И войска ринулись на встречу друг другу. Основными видами войск была конница. У кого больше лошадей, у того и преимущество. Сейчас они сомкнутся, и начнётся резня. Могучие мужи хана были сильны, они идеально управляли лошадьми и наносили сильные удары по врагу. Им было чему поучиться. Вот они начали сдавать позиции. За несколько минут войска хана выкосили почти половину противников. Потери, конечно же, были и у отряда хана, но в сравнение с потерями врагов они были незначительными.
Бой не продолжался бы и полудня, но повелитель охотников вытащил своё оружие и закричал, что-то непонятное. И тут же из-за холма, на котором он стоял, вышли новые воины. Это не предвещало войску хана ничего хорошего. И действительно, через некоторое время они уступали свои позиции. Кто-то начал бежать назад. Боевой дух воинов был подорван. И вот уже войско хана отступает.
Хану ничего не оставалось, как самому вступить в бой.
— Ичтыр! — скомандовал он, и ему тут же подвели коня. Хан, конечно, не ждал чуда, а всего лишь надеялся на верность своих воинов. Что они, увидев его, развернутся и пойдут в бой со своим повелителем. Но ничего подобного не произошло. Солдаты продолжали бежать, а вражеская конница, которой не было видно конца, наступала. Хан вздохнул и уже собирался отправиться к своей судьбе, как его прервал истошный крик Жондарбая.
— Кэчюм дыр! — умоляюще прокричал старик. Хан его понял и достал заветный мешочек. Развязал его и вытащил серебряную фигурку демона с гривой. Холод обдал его тело. И не задерживаясь, он поскакал. Но теперь он шёл не на встречу с судьбой, а на битву. Небеса были с ним.
Теперь, посмотрев на своего хана, Жондарбай понял, что теперь преимущество было на их стороне. На врага скакал не человек, ждавший неминуемой смерти, а сильный воин, готовящийся сражаться до конца. Отступавшие воины Хана, проезжая мимо своего повелителя, разворачивались и шли за ним в бой. Врагу нечего было противопоставить такой отваге. Победа хана была предрешена. И вот уже враг начал отступать. Их повелитель не стал идти в бой со своим войском. А войско не стало сражаться за него…
Хан планировал не останавливаться этой ночью. Ведь осталось совсем немного до его цели. До его могущества. Фигурка демона с гривой обладала великой силой. С ней его невозможно одолеть. Почти. Старейшины рассказали ему, что есть и ещё одна фигурка. Фигурка в виде волка, которой владел великий Чингисхан. Эта фигурка единственная вещь, которая может помешать ему. И он охотился за ней. Оставалось совсем чуть-чуть…
Почти всё войско хана было вымотано, а кто нет, те праздновали победу. И никто не заметил, как какая-то тень проникла в лагерь, незаметно зашла в неохраняемую юрту хана и ушла из лагеря до рассвета.
Наутро хан был в гневе. Обыскав всю, он со стражей отправился к старику. Вздумал ограбить меня. Хана всех ханов. За это ты ответишь. Они застали старика лежащего на траве.
— Аганай! — требовательно крикнул хан.
Старик приподнялся на локтях, посмотрел в упор на хана, затем, прикрыв глаза, покачал головой и устремил свой взор к Небу. Это был приговор. Хан достал свою саблю, поднял её вверх и, ещё раз посмотрев на старика, снёс ему голову…
Рассвет был чудесен. Солнце пробивалось сквозь осенние облака и падало на всё ещё зелёный луг. Но у скакуна не было времени любоваться рассветом. Он торопился. Ему, а точнее ей, Гюзель-Лелат, удалось забрать у хана его самое главное оружие, фигурку демона. И теперь необходимо спрятать её подальше, чтобы её мощь никому не досталась.
Жондарбай не смог выполнить волю хана. Он считал молодую Гюзель своей внучкой, и не мог отдать её такой участи. Он помог ей выбраться из лагеря, дал коня, еду и велел уезжать. Но она не могла этого сделать, ведь ей во сне самими людьми неба было приказано забрать у хана фигурку. У неё не получилось сделать это в первый раз, в юрте. И вчера ночью она попробовала вновь. И получилось. Фигурка демона была с нею, но она не чувствовала её силу, от неё не исходило никакой энергии. Словно держишь обычный камень в руке.
Впереди показалась река. Теперь нужно ехать вдоль неё до старой пещеры, которую во сне показали ей люди Неба. Ещё совсем немного…
Они бежали. Точнее неслись. Хан не мог упустить дар Неба. У них не было времени на сборы, по двум причинам. Первое: чем дольше они тянут, тем дальше фигурка, а второе: их снова настигли охотники. Собрав новые силы, они решили взять реванш. Сражаться с войском, в разы превосходящим их по численности, имея фигурку, было очень рискованно, а без фигурки, просто безрассудно. У него не было выбора, кроме как оставить тяжелораненых и пехотинцев в лагере, сражаться с врагом. Хотя лучше сказать, задерживать врага. Все прекрасно понимали, что у оставшихся людей в лагере, нет ни шанса противостоять врагу.
Хан уже считал, что потерял фигурку, но когда начали ехать параллельно реке, он увидел неизвестного всадника. Без сомнений, это он украл предмет. Ему не убежать.
Впереди стали виднеться горы. Это тупик. И действительно, доехав до скал, всадник встал, как вкопанный. На него уже неслась орда хана. Казалось, что сейчас они снесут скакуна. Но откуда не возьмись, из скалы выбежали чьи-то воины. Они атаковали войско хана. Конечно, их было больше, но вооружены они были гораздо хуже, чем те охотники и у них не было лошадей. Дикари, да и только, чтобы справиться с ними, предмет не нужен. Но у хана на это не было времени. Скакун нашёл пещеру, которую сразу не заметил он, и уже отправился вглубь. Если сейчас его упустить, то потом не найти.
— Аркудым халу! — скомандовал хан и отправился в пещеру. Его войско справится с дикарями, а он настигнет вора.
Не смотря на время суток, в пещере было темно, где-то капала вода. Вор не должен был далеко убежать. И вправду, через некоторое время он заметил вора. Он был не высокого роста, не больших размеров, а лицо было закрыто так, что видны были только глаза. Вскоре он остановился, ехать дальше было не куда. Слева и справа были стены пещеры, позади он сам, хан, а впереди была стена, вся изрисованная странным языком. Но она не волновала хана, теперь он хотел только забрать фигурку и поквитаться с вором.