Павел Сергеевич закрывает лицо ладонями, затем трёт себе левый бок, на лице гримаса боли.
- Вам плохо?- подскакивает к нему Алёнка.
- Сильно жжёт.
- Присаживайтесь. Сейчас настой из пустырника принесу.
- Не надо … пройдёт … Олега спасать надо … немедленно.
- Завтра,- угрюмо говорит Виктор.
Павел Сергеевич едва не с ненавистью глянул ему в лицо.
- Сейчас нельзя, у них тоже есть АКМ, перестреляют из засады как стадо баранов. Утром … а Олегу мы сейчас не поможем.
- Любая минута дорога,- сквозь зубы цедит декан.- Давай автомат, я сам пойду.
- Чтобы сделать им подарок? Они отберут его у вас!
- Я, в своё время, на военных сборах офицером служил.
- Не стоит подвергать опасности всех остальных,- решительно отводит протянутую руку Виктор.
- Павел Сергеевич прав, дай нам автомат,- выступает вперёд Антон.
- Виктор, не хочешь с нами идти … отдай автомат,- неожиданно заявляет Алик, он как всегда с нервозностью теребит свою панаму.
- Вам, что не ясно,- появляется рядом с Виктором Нина,- это вверх безрассудства. Чётко же сказано, там засада!
- Да он просто струсил!- звенит мальчишеский голос Толи Белова.
Виктор отступает, крепко обхватив вспотевшими пальцами ствол и приклад.
- Дай!- тянет руки декан.
- А женщин с собой потащите или одних в лагере оставите?- раздаётся хорошо поставленный голос Викентия Петровича.
Гл.9.
На некоторое время возникает тишина, затем, покраснев от прилива адреналина, звонко пищит Света:- Я с мужчинами пойду спасать Олега Васильевича!
Виолетта Степановна неодобрительно взбрыкивает чёрными бровями:- Угомонись дитя, дело мужское, как они решат, так тому и быть,- она строго глянула на Павла Сергеевича и тот сникает.
- Право, даже не знаю, как быть,- нерешительно мямлит он, взирая на застывшую в неподвижности женщину.
- Мы всегда были наравне с мужчинами,- уверенно говорит Алёнка, трогательно сдувая непослушную чёлку со лба.
- Это так,- соглашается Нина,- но если мы все, ночью, угодим в засаду, нас перестреляют как глупых кур. Действовать необходимо с холодной головой,- она ободряюще глянула на своего мужчину.
- Ночью идти нельзя,- стоит на своём Виктор.- Мы задавим тварей, это я гарантирую, но сейчас они имеют преимущество.
- Я согласна,- прерывисто произносит Аня,- если зеки объединились с Идаром, тогда точно попадём в засаду.
- Кто такой Идар?- настораживается декан.
- Он страшный человек … он людоедам меня с Лёней отдал. В прошлом он служил, может даже, в ГРУ.
- Необходимо укрепление строить, дом свой защищать,- неожиданно изрекает Игнат.
- Чей дом?- напрягается Антон.
- Наш. Это теперь наш дом,- обводит вокруг взглядом Игнат.
- Со стороны скал мы защищены, со стороны моря – более-менее, а вот с тех направлений можно ждать незваных гостей,- рассудительно произносит его напарник Саша.- Нас на берег с брёвнами выбросило, их там великое множество, можно укрепления построить.
- Какие укрепления, мы что, прятаться будем как последние трусы?! Нападать надо, только нападать!- с горячность восклицает Толя
- Лишь при крепком тыле возможен успех в военном деле, сын мой,- мягко говорит Викентий Петрович.
- Но там Олег Васильевич!- слабо протестует Толя.
- Его там нет,- печально изрекает батюшка,- он уже на небесах.
Воцаряется тягостная тишина, затем словно очнувшись, на него вопрошающе смотрит декан.
- Крови много, его в живот пырнули, а затем заставили бежать. При таких ранениях не выживают, я видел это на войне.
- Вы на войне были, батюшка?- раскрывает вовсю ширь светлые глаза Алёнка.
- В прошлом я офицер, многие горячие точки пришлось пройти … а теперь служу богу,- смиренно опускает он голову.
- Так вы офицер спецназа?- обалдел Алик.
- Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать жизни напрасно, не следует, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и как это он будет делать, не нам судить,- батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в смятение:- На нём печать свыше, я присягаю ему на верность.
- А это не слишком?- хмурится Антон.
- Я от своего имени говорю,- мягко произносит Викентий Петрович,- а каждый из вас сам будет решать, как жить.
Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через плечо:- Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ,- тоном, не терпящим возражений.
- Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив,- несколько примиряющее говорит Антон.
- Навестим,- кивает Виктор.
- Ты это, на меня не обижайся … он был для нас нормальным товарищем, немного нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы,- Антон вздыхает и добавляет,- мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.
- Ты не пойдёшь,- отрезал Виктор.
- В смысле?- не понял Антон, в недоумении хлопнув глазами.
- Здесь останешься, будешь охранять лагерь, я с Аликом пойду.
- Ты не прав,- Антон угрожающе суживает глаза.
- В армии служил?
- Причём тут это,- обескуражено произносит он,- ну да, служил, до университета.
- Тогда это приказ.
- Приказ?!
- Да,- Виктор отворачивается, вся эта байда с выяснениями ему порядком надоела.
Лодку затягивают к палаткам, люди вооружаются ножами и топорами. Виктор, как ни в чём не бывало, спокойно раздаёт указания, теперь ему никто не перечит, все ощущают его силу и власть, да и призадумались над словами Викентия Петровича о его решении присягнуть. Люди интуитивно понимают, панибратски отношения друг с другом могут лишь помешать в условиях, когда за тобой кто-то охотится, как жизнь нужен вожак, вождь, царь, генеральный секретарь, президент … да какая разница как его можно назвать, главное, чтобы он был за всё в ответе и принимал правильные решения.
Виктор устало присаживается к костру, автомат укладывает под правую руку, а под левую к нему прильнула Нина. Он с нежностью прижимает женщину к себе. Она едва не замурлыкала от этой ласки, обвивает его руками, жарко дышит и слегка улыбается.
- Устала?- целует её в губы.
- Она мгновенно отвечает, слегка отстраняется, серьёзно смотрит в глаза:- Испугалась. Как начало у всех «крыши» сносить, так жутко стало … батюшка молодец.
- Профи,- кивает Виктор.
- Как дальше будет?- Нина вновь забирается ему под плечо.
- Слабину дам, людей разочарую. Им сейчас крепкая рука нужна. Они правы, прощать нельзя, если дали по правой щеке, заряди между глаз так, чтоб искры посыпались, иначе рабами сделают.
- С этим вряд ли батюшка согласится,- опускает взгляд Нина.
Виктор некоторое время молчит, затем уверенно говорит:- Викентий? Да он первый в морду даст!
- Не по-божески как-то.
- Кто сказал?- в удивлении поднимает бровь Виктор.
- В Библии иначе написано.
- Вспомнила,- улыбнулся мужчина.
- Я о ней сейчас часто вспоминаю,- вздыхает женщина.
- Насколько мне известно, самоубийство – смертный грех. А сидеть, сложа руки и не брыкаться, когда тебя поволокут на бойню – это самое настоящее самоубийство, преступление перед богом. Нет греха в том, что спасая себя и близких, приходится давить тварей.
- Так всё таки пойдёшь завтра … то есть уже сегодня?- в словах женщины мелькает страх.
- Обязательно. Если даже не получится наказать гадов, по крайней мере, проведём разведку. Я чувствую, что-то начинает происходить, словно мощный маховик стронулся с места, раскрутится – не остановишь, перемелет зубцами в труху.
- Ты мой маховик,- Нина украдкой оглядывается и впивается в его губы страстным поцелуем.
Виктор отвечает, но к своему удивлению чувствует пустоту в душе, словно в преддверии смерти. Это сочетание страсти и страха вскружило голову, он встаёт, рывком поднимает женщину:- У нас есть ещё один час,- шепнул он дрожа.
Нина неожиданно всхлипывает:- Мне кажется, тебя ждёт … - она не договаривает, лишь слёзы жемчугом скатились с лица.
- Пустые страхи,- говорит Виктор, но мрачнеет, его интуиция, сволочь этакая, словно ледяными пальцами обхватывает сердце. В любой другой момент он послушался бы её, но сейчас нет никакой возможности, за ним стоят люди, желающие мщения.
В неуклюжем доме, который он выстроил собственными руками, так уютно и хорошо, а рядом с ним любимая женщина. Она отдаётся ему со страстью молодой любовницы, а в глазах преданность жены.
Сквозь щели, изображающие окна, проникает серость рассвета. Виктор открывает глаза, пора. Как тягостно уходить, здесь тепло и спокойно, а Нина спит, такая нежная и трогательная. Виктор берёт автомат, щупает ножны, они пустые. Нож придавлен телом женщины, вероятно, он выпал, когда они были в объятиях. Нет, будить её он не будет, сил нет, впрочем, автомата вполне достаточно.
Вздрагивая от сырости, Виктор бежит к палаткам. Горит костёр, мужчины не спят, ему протягивают поджаренного голубя.
- Доброе утро,- здоровается он, присаживается, с аппетитом ест, тонкие косточки голубя хрустят на зубах, сочное мясо придаёт уверенность и даже интуиция уползает глубоко в сознание и лишь в глубине холодит сердце.
Подходит хмурый Алик, придерживая панаму у левого глаза.
- Кто это тебя?- узрев хороший синяк под глазом, удивляется Виктор.
- Так,- неопределённо произносит он.
- Аньку с Игнатом не поделили,- хихикнул Антон.
- Я ему тоже вмазал,- со злостью выпалил Алик.- Чего это он на чужих женщин заглядывается!
- Да, конечно, вмазал, если бы я не подоспел, он тебе как курёнку шею отвинтил бы,- хохотнул Антон.- А крепкий мужик, Игнат, а борода, какая, Анька явно в его бороду влюбилась, вот отрастишь такую, и у тебя шанс появится,- язвит его друг.
- Не хорошо это,- сурово двинул бровями Павел Сергеевич,- надо всё по интеллигентному решать. А вы как считаете?- в упор обращается он к Виктору.
- Я?- отрывается от голубя мужчина.- Тоже в драку полез. Свою женщину в жизнь не отдал бы.
Алик опускает взгляд, хмурится ещё сильнее, козлиная бородка обвисает, затем задорно вздёргивается:- Ничего, Анька всё равно будет со мной … запуталась девка.
- Верно, со многими путается,- не к месту вякнул Антон и едва увернулся от хлёсткого удара.
- Э нет,- на этот раз резко противится Виктор,- у нас не детский сад. Всё, Алик, пора,- он встаёт, швыряет в огонь обглоданные косточки.- Павел Сергеевич, организуйте охрану лагеря, Игната с Сашей отправьте на лодке за брёвнами, пусть хоть сколько привезут. А ты,- Виктор останавливает взгляд на Викентии Петровиче,- сигнальные ловушки поставь.
Караби яйла просыпается. На свинцовом море с опаской пробегают акварельные блики от порозовевшего горизонта, потянуло свежим ветром, бежит рябь, отбрасывая медные отблески. Далеко в море показывается знакомое стадо касаток, в последнее время они часто подплывают к побережью, где-то в увязнувших в море скалах, расположились морские котики. Вода несколько прогрелась и сейчас в неё можно по пояс погружаться, без риска отморозить себе пятки. Конечно, море всё равно холодное, ближе к семнадцати, но не одиннадцать, как это было месяц назад. Всё равно Виктор вздрагивает, когда, зачерпнув воды, резко обливает голову, пытаясь прогнать сонную вялость – результат бессонной ночи. Алик тоже умывается, с удовольствием фыркает, встряхивает козлиной бородкой, утирается панамой, давно потерявшей первоначальную форму, жизнерадостно улыбается, ослепляя мир, синим фингалом:- Хорошая водичка, бодрящая, искупаться бы, да идти надо,- Алик проверяет остроту ножа, сбривая волоски на руке, всовывает в ножны, с завистью смотрит на автомат.
- Касатки что-то волнуются,- раздувая ноздри, Виктор смотрит вдаль.
Алик подходит к нему, тожё смотрит, тень набегает на лицо:- Там лодка … перевёрнутая.
- Да,- соглашается Виктор.
- Вдруг там люди?- всполошился Алик.
- Их сейчас там нет,- Виктор морщится, словно от боли, ему нравятся эти морские звери, но человек их обидел, он вспоминает слова Ани, говорившее, что по касаткам стреляли из пистолета, а они злопамятные – не простят.
- Может, лодку спустим?
- Чтоб они и нашу перевернули.
- Откуда она здесь появилась?- задумался Алик.
- Сейчас в море много островов … с какого-нибудь из них.
- Значит и людей много?- в надежде у Алика разгораются глаза.
- Не думаю что много, но однозначно есть,- кивает Виктор.- Четырдаг над водой, Карадаг, Ангарский перевал, Демерджи, Ай-Петри …
- Красивые места, дикие,- кивает Алик,- но жрать там нечего.
- Захотят, найдут,- жёстко отвечает Виктор.
Он последний раз глянул на резвящихся касаток и сворачивает с берега вглубь холмов и скал. По берегу идти нельзя, мигом засекут, необходимо выбрать такой путь, где нет постов и ловушек. Очень волнует Идар, даже больше Вагиза. Виктор уверен, главарь зеков недолго будет хозяином этих мест, автомат его козырь, но его можно и отобрать. Для Идара это дело времени, если конечно он действительно был офицером ГРУ.
Интуиция, сигнализирующая об опасности и некоторое время выжигающая сознание, трансформируется в адреналин и теперь бодрит кровь, вызывая возбуждение, похожее на радость. Хочется быстрее подойти к Чёрному монастырю, но разум не лишён холодного рассудка и приходится обходить удобные тропы, забираясь на кручи, рискуя сорваться, но выхода нет, Виктор знает – их ждут. Как бы их перехитрить? Где бы найти такое место, откуда можно расстрелять людоедов и избавиться от одной из проблем? А затем можно будет вплотную заняться Идаром Сергеевичем. Виктор знает, им будет тесно на этой земле, кому-то придётся уйти.
К Чёрному монастырю мужчины подходят с тыла, взбираются на соседнюю сопку и замерли за туром. Пещера отсюда не видна, её заслоняют деревья и многочисленные скалы, но дым от костра ощущается, он вновь тягучий и сладковатый.
- Твари,- судорожно вдыхает Алик, он догадался, кого сейчас готовят на огне.
- Придётся ниже спуститься, отсюда нам до них не дотянуться. Вот что,- Виктор передаёт автомат Алику,- я пойду на разведку, а ты, если что, меня прикроешь.
- Давай лучше я схожу.
- Нет,- качнул головой Виктор.
Алик помялся немного, вздыхает:- Я с автомата ни разу не стрелял. Давай ты меня будешь прикрывать, а я всё разведаю.
Виктор задумался, вроде напарник прав, но, так не хочется им рисковать, горячий он очень, ей богу влипнет в неприятность:- Нет, ты меня будешь прикрывать. Вот, смотри, это снимается предохранитель, здесь переключаются режимы стрельбы. А стрелять легко, нажимаешь на курок и поднимаешь ствол выше этих деревьев, чтобы меня не задеть. Под шумок я вырвусь … если попаду в засаду.
- Все же,- Алик пытается его остановить.
- Тебе с Анькой ещё надо разобраться,- хмыкает Виктор и ободряюще хлопает по плечу.
Он скатывается вниз, замирает между камней, прислушивается к птицам. Они щебечут, в воздух не взлетают, значит, пока их никто не вспугнул, можно пробежаться до лесочка. Ещё один рывок, вот он замирает у корявого дерева, оглядывается через плечо. Какая досада, обломок от скалы заслоняет сопку, где притаился Алик. Ладно, вроде тихо, Виктор ползёт к заросшему низкорослым лесом склону. Камень вырывается из-под ноги, с шелестом скатывается вниз, Виктор вжимается в землю, неприятно дрожат руки, щупает пояс, натыкается на пустые ножны, застывает в оцепенении, как же он забыл про него! Но никто не выскакивает, Виктор немного успокаивается, слегка отдышался, спускается ниже. Запах от костра сбивает дыхание, тошнота подкатывается к горлу. Странно, птицы молчат. Виктор крутит шеей, вслушивается в малейший шум, вроде слышит мужской говор. Неужели людоеды все собрались у костра? Да быть того не может, наверняка где-то есть засада. Но где? Так … вон на том возвышении вполне возможно есть наблюдательный пункт, за теми камнями – тоже есть вероятность. Ага, если протиснуться в щель между этими скалами, можно скрыться из сектора обзора.