s-t-i-k-s. Обитель магов ч.7
Виан Фармак смахнул катящуюся старческую слезу. Только что ушел его единственный ученик, и маг невольно вспомнил свою молодость. Давно это было, сотню лет тому назад. Тогда отец нынешнего владетеля долго размышлял, что же делать с Вианом. Магический дар так себе, его можно развивать, а можно и не развивать, никакой разницы владение не почувствует. А учеба в Академии – это приличные траты, которые ложатся на будущего работодателя мага. Кстати, у старого владетеля промелькнула коварная мыслишка – отписать Фармака властелину Эмпории. Но эта идея была тут же отвергнута, как недостойная одного из прославленных людей королевства. Рано или поздно властелин поймет, что за подарочек ему достался. И обязательно в каком-нибудь разговоре с придворными вспомнит владетеля не самым добрым словом. А это – пятно на репутации, такого допустить никак нельзя.
Все решило упоминание о выдающейся памяти Виана вкупе с феноменальной работоспособностью. Такие качества могли частично компенсировать слабость дара.
Академия потрясла Фармака до глубины души. Как и столица королевства в целом. Он почти всю жизнь провел в маленьком городке, ни разу не выезжая за пределы Легранса, и огромный город с величественными дворцами, среди которых выделялся замок властелина, произвел на него неизгладимое впечатление.
Академия являлась своеобразным городом в городе. Высокой стеной была обнесена приличная территория, где располагалось несколько зданий, два малых учебных полигона и парк-сад с редкими растениями со всего мира, которые цвели и пахли благодаря магической поддержке. Неподалеку ощущались совсем другие ароматы. Там находился небольшой зоопарк с экзотическими животными, главным образом хищниками.
Среди зданий выделялись три учебных корпуса и шесть общежитий для студентов. Сделано это было с учетом специфики обучаемого контингента. Молодым людям свойственна некоторая горячность, и какие меры не предпринимай, конфликты неизбежны. А разборки между шестикурсником и первогодкой – это почти гарантированный покойник хотя бы потому, что шестикурсник привык к учебным боям с ровесниками и не сумеет правильно дозировать силу удара, особенно если пьян. А большинство конфликтов затевается именно в пьяном виде.
Официально требовалось, чтобы все учащиеся проживали в общежитиях. Но на детишек столичных аристократов это почему-то не распространялось. Они утром подъезжали к воротам в роскошных экипажах, и привратники без вопросов пропускали их на территорию Академии.
Жили первокурсники в комнатах, рассчитанных на четырех постояльцев. Удобств минимум, две умывальни с туалетами на весь этаж. Внизу находилась столовая, где кормили вкусно, но без изысков. Если студенту хотелось чего-то особенного, то требовалось идти в город и платить из своего кармана, в котором у редкого первокурсника хоть что-то позвякивало. Зарабатывать студенты начинали года через четыре, да и то при достаточной изворотливости и нужной специализации. Услуги боевого мага, к тому же начинающего, спросом вообще не пользовались.
Что больше всего запомнилось Фармаку в первые дни обучения? Розыгрыши старшекурсников, которые по традиции должны были коснуться всех поступивших. Розыгрыши были самые разные. Некоторые до безобразия тупые и не всегда безобидные. Так, соседа Виана по комнате кинетик толкнул на проходившую мимо девушку. Толчок был настолько силен, что оба упали на пол. Сосед оказался сверху, уткнувшись лицом в упругую грудь. Он, бедолага, быстро вскочил, а девушка, сразу не разобравшись, со всего маху залепила ему пощечину. Потом она, конечно, сообразила в чем дело, но кинетика к тому времени и след простыл.
Еще перед одним новичком упал роскошный, сверкающий всеми гранями бриллиант величиной с голубиное яйцо. Юноша попытался ухватить драгоценность, но камень завалился в узкую щель. Больше часа молодой человек убил, выковыривая его оттуда. В конце концов он вырвал доску и убедился, что под ней ничего нет. Тут, разумеется, мастеру иллюзий помог спец по ментальному воздействию. А иначе начинающий маг быстро бы сообразил, что ему морочат голову.
Самого Виана разыграли незамысловато. С его точки зрения это был вовсе не розыгрыш, а форменное издевательство. Шел он спокойно в учебный корпус, и тут его подхватил вихрь, взметнул ввысь, поднял подол куртки и насадил на толстый сук. С перепуга юноша начал размахивать руками и ногами, но тут раздался настораживающий треск. В горячке Фармак так и не понял, трещал сук или материя его куртки, но сообразил, что надо замереть, если нет желания рухнуть на землю с высоты двухэтажного дома. Так он и провисел на потеху проходящих мимо студентов, пока неведомые шутники не сжалились над ним, аккуратно спустив на землю.
Почему Фармаку больше всего запомнились розыгрыши? Да потому, что веселая студенческая жизнь проходила мимо. С первых дней Виан принялся усиленно грызть гранит магической науки. Помимо трудолюбия была у него и такая черта, как чувство долга. Он прикидывал, сколько денег вложил в него владетель. Обучение, проживание, кормежка – все это выливалось в кругленькую сумму. Как он сможет компенсировать ее, если вернется в Легранс недоучкой с плохоньким даром?
Наставники, разумеется, заметили обе стороны медали. А поскольку трудолюбие Фармака большинству из них импонировало, они старались построить обучение так, чтобы молодой человек смог выжать максимум из своего скудного дара. Один из них как-то заметил:
- Жаль, что по традиции в Академии преподают маги не ниже рыцарского уровня. Вы со своей тягой к знаниям могли бы когда-нибудь стать замечательным наставником.
Но к четвертому курсу молодость взяла свое. Фармак влюбился. И это была несчастная любовь. Ведь юноша редко бродил по городу, почти все время проводя в Академии. Соответственно, объектом его пылких грез стала ученица Академии. Она на самом деле была хороша собой. А поскольку среди женщин-магов это было редким явлением, за красоткой выстроилась очередь из кавалеров. Среди них были потенциальные маги высоких уровней и отпрыски двоих гранд-магов. Разумеется, Виану места в этой очереди не нашлось.
Кто знает, возможно, если бы не чувство долга перед владетелем, Фармак порезал бы себе вены или совершил какую-то подобную глупость. Но обошлось. А нерастраченные эмоции были выплеснуты на штурм очередных высот магической науки. В итоге вышел парадокс, и таких случаев за всю свою историю Академия знала не очень много. Выпускник с ничтожным магическим даром оказался не просто лучшим по теоретическим наукам. Он набрал максимальные баллы по каждой из дисциплин, даже тем, которые вообще не касались его будущей специализации.
Владетель был очень доволен. Он сообщил Фармаку в приватной беседе:
- Считай, свой долг ты уже выплатил. При мне ни один студент из нашего края не становился лучшим в учебе. А уж показать результат, который можно только повторить, но не превзойти – это стоит потраченных мной денег!
Калмык возвращался в Каменку, сгорая от нетерпения. Дело в том, что Калмык обладал не самым полезным даром, он мог за минуту вскрыть любой замок. Здесь Улей действовал по принципу «подобное к подобному». Ведь в своей земной жизни Калмык был медвежатником и вскрыл немало сейфов. В Улье сейфы, набитые ценностями, встречались редко, и в большинстве своем охранялись надежно не столько замками, сколько суровыми охранниками. Ведь то же умение сверхсилы позволяло унести почти любой сейф, чтобы потом вдумчиво заняться им в спокойной обстановке. Так что полагаться на одни замки было бы опрометчиво.
Лишенному любимого дела Калмыку пришлось зарабатывать на жизнь рядовым снабженцем. В составе команды он выезжал на перезагрузившиеся кластеры и таскал в машины то, что было велено. Работа однообразная и оплачиваемая далеко не так щедро, как хотелось бы. А хотелось Калмыку, как в прошлой жизни, кутежей в дорогих ресторанах, ласковых девочек и престижных тачек. Ну ладно, тачки в Улье не котировалась, но ведь с ресторанами и девочками тоже наличествовал полный облом. И Калмык не представлял, как изменить свою жизнь к лучшему.
Тут Фортуна, как показалось бывшему медвежатнику, повернулась к нему лицом. Причем вопреки желанию самого Калмыка. Его определили в караван, что совсем не радовало. Мародерство кластеров – процесс налаженный и, чаще всего, проходящий без эксцессов. Несколько сот километров дороги по Улью по определению не могли обойтись без экстремальных происшествий. Шум моторов и безопасность – это как приступ геморроя и довольная улыбка, явления взаимоисключающие. Но жизнь – штука каверзная, и Калмык нашел там, где боялся потерять. Потерять боялся жизнь, а нашел ключ к осуществлению своей мечты.
Химичка имела неосторожность вслух заявить о разделе потрохов элиты. При этом Калмык знал, что женщина, вернувшись в Каменку, по старой памяти оставит ценности в гостинице, где стерег их от злоумышленников всего один человек. Не такие там лежали большие суммы, чтобы раскошеливаться на солидную охрану. К тому же камера хранения каким-то хитрым образом была связана с администрацией поселения, так что через несколько минут после того, как злодей начнет вскрывать сейф, к нему нагрянут до зубов вооруженные ребята. Вот только Калмыку с его навыками и минуты хватало за глаза.
Задуманное прошло, как по маслу. На дело Калмык отправился ближе к утру, когда сон особенно крепок. В этом смысле иммунные не сильно отличались от землян. Бесшумно вскрыв дверь в гостиницу, Калмык из предбанника осторожно заглянул в холл. Как он и надеялся, охранник беспечно дремал, сидя в кресле. Привыкнув за долгое время, что ценностям ничего не угрожает, он расслабился до непозволительной степени. Калмык вскинул миниатюрный, но достаточной убойной силы арбалет. Им ему несколько раз приходилось отстреливать бегунов. С человеком вышло еще проще. Болт устремился в сердце, и ночной сон охранника превратился в вечный.
Калмык предусмотрительно захваченными плоскогубцами откусил торчащую часть болта. Он не знал, есть ли сейчас в гостинице постояльцы, так что лучше перестраховаться. Мало ли, вдруг человеку приспичит совершить предрассветный променад по Каменке. Выходя, он увидит задремавшего охранника. Торчащий из груди болт как-то не очень вписывался в картину мирно спящего человека.
Калмык спустился вниз, где справа, в маленькой комнатушке находился единственный сейф. Вот и вся камера хранения. Через минуту дверца сейфа распахнулась. Калмык увидел пару мешочков и один отделанный золотом и самоцветами футляр. Он быстро сгреб добычу и устремился прочь.
Бывший медвежатник никогда не решился бы на грабеж, если бы не одна случайная находка. У восточной стены Каменки находились развалины небольшого сооружения. Перенеслись они из какого-то загадочного мира. Кое-кто утверждал, что это мир создателей Улья. Развалины состояли из неизвестного материала, напоминающего камень, но невероятной прочности. Их пытались разрушить, но с таким ничтожным результатом, что махнули на свою затею рукой. Решили, что даже при жутком дефиците свободного пространства овчинка не стоит выделки.
Однажды Калмык, переусердствовав с выпивкой в дешевой забегаловке, отправился домой, однако ноги, действуя независимо от едва функционировавшего мозга, занесли его в эти самые развалины. Утомившись, Калмык прилег на голые камни. Проснувшись ночью от холода, он заметил какой-то слабый свет, едва пробивавшийся в расщелину между каменных плит. Действуя по загадочному пьяному наитию, он нащупал в одной из плит небольшое углубление и надавил пальцем. Плита, скрежеща набившимся в пазы песком, отошла в сторону. В предвкушении невиданной удачи Калмык опустил голову и разочарованно выматерился. Ему-то уже померещились ящики, набитые… нет, не сокровищами, золото с бриллиантами в Улье ценились так себе, а оружием. Его же взору предстал подвал скромных размеров с чем-то округлой формы в углу.
- Хоть что-то, - подумал Калмык, спускаясь вниз.
«Хоть что-то» оказалось приличным размеров булыжником. Не успел Калмык осознать всю глубину постигшего его разочарования, как случилась новая беда. В подвале раздался тихий скрежет. Калмык поднял голову. Так и есть, плита спустя какое-то время вернулась на свое место. Но бывший медвежатник не стал паниковать. Опять же дар подсобил своему хозяину. Вскоре Калмык обрел временно потерянную свободу. И забыл о своем открытии до того момента, когда алчным взглядом наблюдал за дележкой потрохов элиты.
Теперь подвалу надлежало сыграть роль надежного убежища на то время, пока схлынет поднятая грабежом волна. Калмык думал отсидеться недельку и без лишнего шума покинуть Каменку. Он планировал обосноваться в другом стабе, а вот насчет дальнейших действий имелись варианты. Можно было проглотить красную жемчужину и ждать появления второго дара. И если бы имелась гарантия, что он окажется нужным, пользующимся спросом у работодателей, Калмык так бы и поступил. Увы, большинство даров, что первых, что вторых, оказывались мало на что пригодными, и, скорее всего, максимальным бонусом оказалось бы усиление первого дара. А это было нужно Калмыку примерно так же, как слону валенки. Поэтому он больше склонялся к тому, чтобы прокутить награбленное, а затем вернуться к работе грузчика, выжидая новую подходящую возможность для резкого увеличения своего благосостояния.
В своих расчетах Калмык упустил один маленький, но оказавшийся фатальным нюанс. После того, как через ментата пропустили всех обитателей Каменки и немногочисленных гостей, дело выглядело безнадежным. Как сказали бы земные следователи, висяк. Или глухарь. Но тут Долгоносик пересекся с главой стаба, и разговор, в конце концов, свернул на самую нашумевшую тему. Причем глава, который никак не мог успокоиться, опрокинув в себя стопку армянского двадцатилетней выдержки, зло бросил:
- Убил бы разгильдяев. Да еще нагло врут, будто явились на место преступления через две минуты после тревожного сигнала. А сейф стоит, распахнутый настежь, причем его именно взломали, а не открыли родными ключами. То есть это минимум семь-восемь минут, а никак не две.
Не сразу, только на следующий день после разговора, знахарь кое-что вспомнил. Был у него около года тому назад иммунный, которому он инициировал умение вскрывать любые замки. И звали этого иммунного то ли Узбек, то ли Туркмен.
- Калмык, - уверенно заявил глава поселения. – Никаких других прозвищ, связанных с национальностями, за нашими людьми не водится.
Тут же был опрошен ментат. Ответ его грешил неопределенностью:
- Калмык? Не уверен. А что вы хотите, девять сотен человек прошло через мои руки. Точно могу сказать одно: я не помню, беседовал с ним или нет.
Уже что-то, хоть слабенькая, но зацепка. Эту версию следовало отработать хотя бы потому, что других не было. Глава поселения обратился к Мандарину:
- Есть работа по твоему профилю, тем более, что ваша подруга числится главной пострадавшей. Надо просканировать стаб на предмет укрытий, в которых сейчас может прятаться человек.
Тоже занятие с крайне сомнительным результатом. Поселение маленькое, вроде бы все укрытия известны наперечет. Так что даже если ценности украл Калмык, то, скорее всего, он давно где-то за пределами Каменки. Но ситуация такая, что надо цепляться за любую возможность, даже если она призрачна, как мираж в пустыне.
И Мандарин не подвел. Он так и сказал Химичке:
- Если этот урод, посягнувший на твое добро, еще здесь, я в лепешку расшибусь, но отыщу гада.
В самом углу поселения, под старыми развалинами сенс засек подозрительный объект.
- Человек. Живой. Прячется на малой глубине под развалинами, - сообщил он.
Развалины тщательно, но при этом соблюдая тишину, осмотрели. Ничего, похожего на ведущий под землю ход, обнаружено не было.
- Как же его оттуда вынуть? – сокрушался один из поисковиков.
- А и не надо! – довольно усмехнулся глава стаба. – Он же не навеки там поселился. Ждет, когда наверху все уляжется, после чего рванет на волю.
Возле развалин устроили засаду. Бойцы поскучали всего двое суток. Ближе к вечеру они услышали тихий скрежет, после чего на свет Божий показался виновник торжества. Его скрутили, не дав даже пикнуть. Только заметив главу поселения, Калмык пришел в себя и сделал отчаянную попытку вырваться. Да и грех было не попытаться, зная, что ждет его впереди. Тут же ему и озвучили эту фатальную перспективу: