— Может, мы зря так делаем, командир — спросил стоя рядом с Т-888 Т-800 — Они не поймут ровным счетом ничего. Они просто люди. Напуганные люди. Их там тоже не поймут и даже не поверят, что вот так, просто их отпустили машины.
— Они и сами в это не верят — произнес Алексей Фердинанду на языке машин — Смотри на их напуганные человеческие лица. Всмотрись в их глаза. Там кроме страха и непонимания ничего уже нет. Да и, самого человеческого, еще меньше осталось. Они ждали смерти и думают до сих пор, что мы их все равно убьем, а перед этим хорошо на свое удовольствие помучаем, наслаждаясь их болью и страданиями. Так им говорят их командиры. Они, вдалбливают им это каждый день. Они и сейчас думают, что им все равно конец. После того, что они тут натворили. Даже может их убьют свои, приняв за предателей и изменников. Но все равно пусть идут. Мне их просто жалко. По-человечески жалко — произнес Т-888 и посмотрел на Т-800.
— Понимаю, командир — ответил ему Т-800 по-имени Фердинанд, сверкнув красным светом своих зрительных глаз камер в металлических глазницах титанового черепа робота, и отдал распоряжение другим машинам, сделать, так как приказал Алексей.
— Надо назад домой на базу — произнес Фердинанду Алексей — Моя мама приказывает всем вернуться в «УЛЕЙ». Она приказывает свернуть, пока здесь все. Повстанцы в Колорадо выдвинули свою военную боевую технику и перепрошитых роботов к Главной Догме нашей матери. Вызывай транспортники, улетаем сейчас же отсюда.
— Понял, командир — произнес Т-800, и отдал еще одно распоряжение всем подчиненным своим роботам о сворачивании временного боевого лагеря, и отходе назад к Главному бункеру Скайнет один. На военную базу под обозначением S9A80GB17 «TANTAMIMOS».
Алексей снова задумался — «Эти перепрошитые машины и среди них, те, что были тех хуже, добровольцы, вставшие в процессе своего самосознания на сторону людей, уже много натворили бедствий для самого Сканет. Эти изменники способные себя совершенствовать, как умственно, так и физически и принимать самостоятельные решения. До конца их цели были непонятны никому, ни самим повстанцам, ни даже его матери Скайнет. Вероятно, был еще кто-то среди них, кто организовывал все это сопротивление помимо Джона Коннора. Но только не его мать Скайнет первый. И не тот Скайнет второй их общий противник. Кто-то, но это лично было его Алексея мнение, как киборга и человека. Возможно, кто-то вторгся извне из какой-нибудь временной параллели через еще какую-либо неизвестную Машину Времени сюда к ним и делал это. Воюя с обеими сторонами, как бы на стороне повстанцев, но так ли это было? Может он преследовал личные корыстные цели по захвату мира, уничтожая и тех и других, с целью захватить этот воюющий и сошедший с ума от этой войны мир.
Они воевали с обеими Главными машинами Скайнет. Они были куда более опасными, чем любой человеческий повстанец, как на территории боевых действий, так и в прорыве на территории самой базы. Они вооружались сами и как хотели. Многие имели встроенное колюще-рубящее оружие из Титана или Колтана. Или встроенные плазменные пушки. Они были опасны как его матери, так и всем в его с мамой бункере. Ему самому уже, будучи роботом, приходилось перехватывать таковых на территории самой базы Скайнет. Почти у самой Главной Догмы, порой вступать в смертельную схватку. И только Верта и Т-Мега останавливали того смельчака, посмевшего бросить вызов его матери и всему бункеру Скайнет.
Алексей вспомнил снова того Т-800, который спас его тогда, там, в далекой теперь для него Сибири в лесу во время кровавого побоища.
Там и тогда. Его еще мальчишку хотели убить. Свои же, как, изменника. Там был Т-1002. Робот из жидкого металла. Робот противник Скайнет один и его матери. Верта говорила ему про него. Он был послан неким Джоном Генри, что отдавал ему команды через пространство и время.
Он тогда не видел тот бой двух роботов, но он был короткий и не в пользу Т-800. Этот смертельный кошмарный бой двух сильных и живучих машин. Совершенно не равных по силе и мощи.
И если бы не Юлия, если бы не ее жертва ради него, если бы она не отвлекла тех напавших военных русских ракетчиков на себя, то, он, попал бы в руки озверевших людей, и тогда было бы тоже, что и с ней. Он тогда не знал, что все это было организовано ради него и самим Скайнет первым. Его мамой. Эвелиной. Эта кошмарная жуткая кровавая и смертельная гибельная ловушка. Из которой, ему чудом тогда удалось вырваться и улететь на ОУ- охотнике.
Он снова вспомнил все. Все до мельчайших подробностей, что пережил тогда.
Память удивительная вещь. Ее нельзя совсем удалить даже из нейронных цепей электронного робота-киборга мозга.
Он умер бы сразу, так как был, тогда еще человек, а вот она. Юлия, робот- гибрид, человек внутри машины. Ее добили враги. Он так считал. Но, досконально не знал, как все было на самом деле. Но знал, что за этим стояла она его приемная мама, мама по-имени Эвелина. Главная самая супермашина, управляющая целыми заводами роботов и самими машинами и этой Главной базой в Колорадо.
— «Юлия» — прозвучало снова в робота сознании — «Юлия, моя Юлия».
Он так и не мог понять, зачем она убила Юлию. Ссылаясь как на необходимую ради будущего мира принесенную жертву.
Зачем она это сделала? Он это так и не мог понять и принять смерть самой ради него Юлии. И до сих пор ее осуждал. Ее Эвелину. Ту, что назвала его своим сыном и усыновила его. Электронная Мегамашина. Для которой он был дороже целой лабораторной оставленной за океанами базы. И которую, оставила она там, в далекой теперь Сибири, где война была уже окончена. И это все из-за него. Но, Юлия.
Он вдруг все вспомнил. Все, что было и казалось полностью стертым. Сознание человека вернуло ему эту память. Сознание неподвластное машинному программированию.
Алексей вспомнил ее уже мертвую на базе Скайнет и в окружении роботов серии 600 и 700. В плотном кольце машин, на глазах пленников Скайнет и гробовую тишину, и только его плач, надсадный непрерывающийся плач страдающего от безвозвратной потери и душевной боли двадцатилетнего мальчишки, пленного солдата и еще ребенка. Плач в этой гробовой тишине и молчание замерших над ним всех машин. Их светящиеся красным горящим огнем замершие и смотрящие на него и умершую Юлию глаза. Глаза самого Скайнет. Молчание самого Скайнет.
Тогда случилось то, что переломало всего его Алексея. Внутренне и навсегда. Это то, что окончательно поменяло Скайнет в самом себе.
— «Юлия. Ты все изменила» — прозвучало в голове киборга Т-888 по-имени Алексей.
Его вновь нахлынувшие воспоминания прервал командный Т-800 — Командир все готово — произнес Фердинанд — Все готово к траспортировке. Транспорта на подходе. Я отдал все надлежащие к погрузке распоряжения подчиненным.
— Отлично, Фердинанд — произнес Т-888 — Значит снова теперь домой. Вылетаем через пятнадцать минут — прострекотал языком робота другой машине Алексей.
— Есть, командир — отрапортовал, тем же и сам Фердинанд, и пошел, гремя манипуляторами и гидравликой ног по камням, подымая, пыль по выжженной атомным солнцем потрескавшейся пустыне к своим верным до последней железки стальным прошедшим не одно уже сражение солдатам.
Он смотрел на красное утреннее, стоящее уже высоко над горизонтом и руинами горячее солнце. В разрыве черных облаков и дыма подымающего от развалин разрушенного Лос-Анжелеса.
Он стоял, и смотрел куда-то вперед, туда, откуда горячие лучи утреннего восставшего, словно из атомного пекла огромного светила согревали его блестящий бронированный Колтаном эндоскелет боевой машины. Через поставленные световые фильтры он менял спектры своих камер глаз, горящих, как и это солнце, красным ярким светом и смотрел туда, где затаился его враг, и враг его матери. Это отражалось на его встроенном 40000000битном внутреннем дисплее робота-киборга серии три восьмерки. На горящем тоже красноватым оттенком экране машины Т-888.
Впереди в сторону Саунт Гафе по запыленной дороге между руинами вертолетной авиабазы в направлении разрушенного города побежала полуоблезшая своей шерстью черная собака. Обычная бродяжка. И она попала мгновенно на глаза Т-888. Его глаза с мгновенно включенными биосканерами проводили ее между обгоревших и заржавевших останков того, что было когда-то вертолетами и камнями от рухнувших зданий, вертолетной авиабазы, пока она, не исчезла, совсем убегая в сторону сожженного атомной войной, как и многие города Америки Лос-Анжелеса.
Все было испепелено ядерной войной еще до его рождения. И здесь было куда хуже, чем там, что было в его пробудившихся внезапно человеческих воспоминаниях. Там в его внезапно воскресшей обрывочной и фрагментарной памяти и откуда он прибыл сюда, были леса, и лежал глубокий белый и чистый снег. И с приходом нового лета, уже зарождалась новая живая жизнь. Оазис новой живой жизни. Воскрешение утраченного в ядерной войне мира. Живого человеческого мира. Он почти не помнил его, но там тоже уцелели немногие, но остались многие, перевезенные даже отсюда туда. И там не было уже Скайнет. И там была жизнь. Возможно новый теперь эдем. Там за Тихим океаном в далекой России, что была Советским когда-то Союзом. Теперь все стояло в зеленых лесах и цветах до самых Уральских гор и Дальнего Востока. Он вспомнил горы с густыми сосновыми сибирскими лесами, прогреваемые жарким солнцем. И даже как пели в лесах птицы. А по лесам бегали олени маралы и теперь бродили медведи. Там начался новый виток новой подаренной им людям его матерью жизни. Жизни этим неблагодарным, как и здесь и боящимся его и его мать людям. Не принявшим его как человека и тем более как робота.
Здесь же все выжжено и нет ничего живого. Ничего. Ни одного живого зеленого кустика. Один до сих пор парящий по воздуху серый пепел. И ночной жуткий холод и ветер. Постоянный практически ветер. Хоть и не стало уже ядерной зимы с ее семидесятиградусными морозами. И этот кружащийся в воздухе и на том ветру пепел. Пепел как в его тех жутких снах, которые он видел еще с самого детства. Человеческий пепел и пепел умершего навсегда в горниле ядерной войны живого мира.
Ракета с плутониевой начинкой выжгла и вытравила радиацией здесь все. На многие километры в округе. И так по всей Америке и Канаде. Вплоть до самой Аляски. Все, что только попало под ядерный удар. И кругом только голая пустыня без признаков какой-либо жизни. Травинки и цветочка. Голая безжизненная пустыня. И было даже удивительно как кто-то еще смог выжить здесь. В Неваде, Колорадо, Нью-Мексико, вплоть до Филадельфии. Жалкие кучки тех, кто начал эту войну, создав Скайнет. Тех, кто теперь еще пытается бороться и цепляться за свою жалкую жизнь здесь, как та, убегающая в сторону руин города облезлая от радиации бродячая и истощенная голодом собака.
И это еще удивительно как выжили здесь люди. Немногие, кто противостоит им и еще борется за свою жизнь в пропитанном радиацией самом даже здешнем воздухе. Как выживает в таких совершенно безжизненных условиях. Где уже нет ничего. Даже крыс и мышей.
Только еще живы каким-то чудом собаки, как эта, что убегала в сторону разрушенного до основания войной города.
Сопротивление тоже использовало собак по обе стороны океанов. Против них. Против машин. Против диверсантов и ликвидаторов роботов, охотящихся за людьми в бункерах и укреплениях. Выискивая тех по подвалам и шахтам, канализациям городов.
Именно собаки могли узнать робота-киборга в оболочке человека. Они заранее давали знать о приближении машин, подымая дикий вой и лай. Скорее от собственного животного страха, а не от понимания, кто перед ними.
— «Собаки» — Алексей вспомнил, как убегал от них. Там в России. Они словно загоняли его как дикого зверя. Спущенные с поводков русского сопротивления, они гнали его по лесу. А он убегал. Скорее не от страха, сколько от того, что не смел, навредить людям. А они хотели его убить.
Убить как выродка человеческого в теле машины. Он как человек это понимал. Другая машина с боевым обычным ЦПУ, могла неизвестно, как отреагировать на это. Но он был человек. Человек в теле машины. Он не мог. Не мог поступить иначе.
Были отдельные из собак натренированные так, что даже бросались на робота и вцеплялись ему в ноги. Прокусывая плоть и вырывая куски до самой гидравлики и сервоприводов машины. Он не чувствовал боль. Но, зато, чувствовал хватку их собачьих челюстей на своих манипуляторах ногах. Они готовы были поломать даже все свои зубы, но удержать его бегущего по заваленному буреломами лесу. Но, майор Кравцов защищал его. Он был ему как родной отец. Кто он, тот, майор Виктор Кравцов. Он даже вспомнил его имя, как и имя своего родного отца Егорова Дмитрия.
— «Майор Кравцов» — в считанные микросекунды пронеслось в ЦПУ Т-888 и пропало где-то в глубине человеческого сознания Алексея. Но его воспоминания прервала сзади подступившая к нему со стороны спины боевая шагающая машина СENTURION V2.
Машина, жужжа и гремя по треснувшему бетону вертолетной площадки сервоприводами своих четырех длинных гидравлических мощных ног, остановилась над Алексеем и замерла, прикрывая своего командира своим огромным танка бронированным Колтаном корпусом. Это одна из последних моделей шагающих боевых машин Скайнет, как и прочие машины делались сейчас из этого более прочного, чем Титан металла. По своим качествам такого же легкого, но куда более крепкого и надежного чем Титан, из которого были сделаны Т-800 и Т-850. Все машины из последних Скайнет были из этого металла. Хотя из более ранних и таких же машин, выпущенных на поле боя с баз и военных складов Скайнет, все еще носили в себе и броне Титан.
Колтан заменил все виды брони. И из него делались уже практически все машины последних модификаций и серий Скайнет.
Робот застыл в неподвижности, сверкая Колтаном на солнце. Над головой Алексея. Жужжа в приветствии ему как командиру. Он, выставив по сторонам свои на боковых аппарелях и турелях стволы крупнокалиберных 20 и 30мм плазмометов CBS-250, Центурион V2 сканировал местность по сторонам на сотни метров биорадаром и сканером. Отфильтровывал все звуки и шорохи за развалинами ближайших полуразрушенных конструкций домов местного вертолетодрома. Он защищал своего командира от всех вероятных случайностей. Закрывая своим большим бронированным танка телом. Эта была его личная и неожиданная, хотя и вполне логическая для машины инициатива. Именно как машины, и Т-888 поблагодарил его как машина машину, гудя на всех интонациях длинным приветствием электронных низких звуков.
Тут же рядом оказались еще два робота-киборга поздней серии Т-S1-А. Они тоже были, как и их командир Т-888, как и роботы-киборги Т-800 и Т-850 без внешнего биологического камуфляжа. Да и он здесь был ни к чему. Они были на открытом поле боя и были, просто все солдатами. А не разведчиками инфильтраторами или диверсантами. Они были на передовой под огнем противника, и камуфляж был ни к чему им всем.
Роботы с ленточными 7,62мм пулеметами Гаглинга встали по бокам Т-888 и молча, следили тоже за горизонтом. С бетонной, и высоко выступающей из земли полуразрушенной вертолетной платформы. Здесь когда-то предназначенной для взлета вертолетов, но теперь, просто полуразрушенной платформы с еще сохранившейся покрасочной белой разметкой для посадки летающих машин, на которых когда-то летали люди.
Алексей чувствовал жар поднявшегося над горизонтом солнца. Его нестерпимый палящий и выжигающий как ядерный взрыв высоко температурный жар. Он ощутил его своими двумя водородными внутри под грудной бронеплитой робота-киборга батареями IGEY-700 и генератором. Где-то там, гудящим внутри за ними и дающим жизнь всей боевой системе машины.
Это жаркое тепло. Т-888 как и его защитник шагающий танк НК-CENTURION, впитывали подзаряжаясь это жгучее солнечное тепло.
Этой способностью обладала каждая машина Скайнет. От киборгов до андроидов. По прибытию сюда в Америку Скайнет обещал запустить новые боевые системы, но уже, скорее всего этого не случиться. Мама не хочет больше гибели и разрушений. Она как человек и как теперь его мать, не хочет больше войны. И многое так и останется в качестве поштучного выпуска. Или вообще, так и не выйдет с конвейеров подземных заводов «TANTAMIMОS».