Силы мои всё крепли, креп и я сам. Я вытянулся и, пусть не стал таким же мускулистым и высоким, как брат, но перестал уступать ему в ловкости. Не раз и не два мы начинали драться, чаще просто тренироваться по просьбе матери, а исход боя всегда колебался посередине – либо мне удавалось обхитрить брата и ловкостью уложить его на лопатки, либо ему припечатать меня своей невероятной силой. Джинджер помог мне пробудить в себе Силу Оборотня. Ту самую, что делала из детёныша настоящего воина, зверя.
Но и это не могло укрыть меня от бед, а лишь больше привлекло ко мне пристальное внимание, о котором я не знал, всё ещё имея ту детскую наивность, лишиться которой был должен очень и очень скоро.
Майские дни постепенно заканчивались, близилась летняя сессия, к которой я готовился ровно с таким же упорством, с каким готовился всегда. Меня не прельщали улицы, шумные заведения, как не прельщали и люди вокруг. Приятнее было выйти прогуляться ночью, когда никто не видит, жадно вдыхая ночную прохладу и любуясь Королевой Луной. Как она прекрасна! Прекрасна во всех своих обличиях. Как круглолицая дама она мне нравилась куда как больше, чем ущербный месяц, но во всех этих образах было своё очарование. Бывали моменты вдохновения, внутренних вспышек, когда я нёсся по пустым улицам городка, поднимая высоко вверх руки, перепрыгивая через бордюры, невысокие ограждения или перемахивая в несколько движений через высокие заборы. В такие моменты сердце замирало в груди и с бешеной силой начинало стучать о рёбра вновь, словно рвалось к моей Старшей Сестре-Покровительнице, дыхание сбивалось, а на глаза выступали слёзы бесконечного счастья.
А бывало, что я сидел на высоком холме позади сада нашего дома, прижав к груди колени, обвив их руками, и на душе было гадко, тяжко – просто так. И слёзы сами по себе катились по щекам, и я их совсем не смущался, позволяя им сбегать тонкими струйками и исчезать в воротнике пальто. Осенью и весной такие моменты были особенно частыми гостями, и мне всё казалось, что я жду чего-то или кого-то. Скорее даже кого-то, кто заберёт эту тянущую боль из сердца. Быть может, мы делили её на двоих?
Брат вломился ко мне в комнату, встрёпанный, счастливый и даже слегка раскрасневшийся:
– Льюис!
– Заткнись, мне не до тебя, – отрезал я, перелистывая страницу библиотечной книги и вчитываясь в строки.
– Чёрт возьми, зубрилка, оставь ты это! – довольно захохотал Джинджер, отчего я подпрыгнул и обернулся на него. Мой брат просто светился от счастья. – Знаешь, что я нашёл?!
– Ну и? – стараясь не выказывать своего нетерпения, поинтересовался я, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки.
– Я достал два билета на выставку магических существ, – довольно протянул Джинджер, словно бы специально помахав у меня перед носом билетами и тут же одёрнув руку, когда я попытался их взять.
– Небось идёшь со своей «Барби» и меня только подразнить пришёл. – раздражённо буркнул я, принимаясь собирать слишком отросшие волосы в высокий хвост.
– Обижаешь, Лу-лу, – протянул Джинджер, потрепав меня по голове и испортив всю причёску. – Я пришёл, чтобы позвать тебя с собой. Только представь, увидим упырей! Сексапильных эльфиек с огромными грудями!
– Тебе бы только о бабах думать, – отмахнулся я, хотя идея посмотреть на упыря мне понравилась.
С тоской глянув на открытую книгу, я поднялся со своего места:
– Хорошо. Выветрись из комнаты, я переоденусь.
Довольно хохотнув, мой брат выскользнул из комнаты. Наспех скинув домашнюю футболку и натянув клетчатую тёмную рубашку с брюками и кедами, я глянул на себя в зеркало. Наверное, я в самом деле засиделся – болезненная бледность лишь больше подчёркивала синяки под глазами, что мне совершенно не нравилось. Оправив выбившиеся из хвоста пряди, я более-менее удовлетворённо кивнул и вышел из комнаты.
Сколько раз я сожалел об этом согласии! Но уже было поздно что-то менять – обхватив меня за плечи, Джинджер потащил меня на эту выставку, что была в нескольких кварталах от нас и располагалась в не очень высоком здании выставочного центра. Возможно, мне бы даже понравилось, если бы волшебный народец не был заперт в серебряные клетки. Очаровательная эльфийка уныло смотрела на меня своими ярко-зелёными глазами и словно бы видела насквозь мою сущность. Трое перевёртышей, пойманных во время обращения и заточённых в полуформе жалко жались друг к другу, пусть они и были безумно красивы собой. А уж пушистые ушки и хвосты были неотразимы. Но если бы они уныло не опускались. В большом аквариуме, с различными карликовыми деревьями и имитированным ручейком чахли маленькие фейки, тихо позвякивая крылышками. Увидев меня, они дружно прильнули к стеклу. Я хотел было к ним приблизиться, но брат упрямо тащил меня дальше.
– Куда мы? – поинтересовался я, с неохотой перебирая ногами и всё больше начиная грустить. Как мне было жаль, что они все были заточены! И я возненавидел себя за беспомощность в этом деле, хотя я – Светлый страж.
– Главный экспонат! Я с трудом выпросил у владельца выставки пропуск туда! – довольно фыркнул брат, вскинув подбородок.
Бесконечные залы, наполненные волшебными существами и малым количеством посетителей – сюда пускали только таких же, либо очень влиятельных, каким стал мой брат. Наконец, Джинджер приоткрыл какую-то дверь и впустил меня, затем пройдя следом и закрыв её за собой. Было темно, как в заднице у негра, уж извините меня за эту грубость. Даже мои глаза оборотня ничего не могли различить.
– Джи, где этот экспонат? Я нихрена не вижу! – рыкнул я, поворачиваясь к брату.
– Главный экспонат – это ты. – рассмеялся Джинджер, и я услышал, как щёлкнул замок двери, эхом пролетев по тёмной комнате.
========== Ветер, кровь и серебро ==========
Выпей – может, выйдет толк,
Обретёшь свое добро,
Был волчонок – станет волк,
Ветер, кровь и серебро.
Так уж вышло – не крестись –
Когти золотом ковать,
Был котёнок – станет рысь,
Мягко стелет, жестко спать!
– Главный экспонат – это ты, – рассмеялся Джинджер, и я услышал, как щёлкнул замок двери, эхом пролетев по тёмной комнате.
Смех этот так же гулко отозвался, пробрав меня до самых костей. В темноте вспыхнули алые глаза с вертикальными чёрточками – брат оказался совсем рядом со мной, а затем вновь закрыл глаза. Нам с ним не нужны были глаза, чтобы видеть. Достаточно чувствовать запах, страх своей жертвы, как делал сам Куарт. А потому, успокоив своё сердцебиение и прикрыв глаза, я потянул носом воздух. Здесь был кто-то кроме нас.
– Ты опять вздумал меня продать, да, Джинджер? – с нажимом произнёс я, наугад находя стену и вжимаясь в неё спиной, прислушиваясь к происходящему. – Решил, что один не справишься, а потому позовёшь ещё кого-то? Покажитесь уже, не стесняйтесь.
Меня трясло от гнева и постыдного страха, которого перед оборотнями нельзя показывать, хотя я и не был уверен, что там, в темноте, прячутся именно оборотни. В следующий миг вспышка яркого пульсара ослепила меня почти на минуту, но я яростно вслушивался в происходящее, стараясь уловить, не подкрадывается ли ко мне кто – все стояли на своих местах. Когда же зрение стало ко мне возвращаться, я несколько раз моргнул и огляделся.
Маленькая комнатушка без мебели была полностью тёмно-синего цвета, отчего казалась ещё меньше. Взгляд мой тут же наткнулся на три двери. Одна из них – та, из которой я вышел, вторая была расположена по диагонали от неё и вела неизвестно куда. А вот последняя дверь пряталась в тёмной нише и явно вела к выходу, поскольку именно к ней проход мне и загородил через мгновение высокий, тёмнокожий мужчина с чёрными короткими волосами. Запрокинув назад голову, чтобы получше разглядеть его лицо, я скривил губы в холодной улыбке:
– Тебе там наверху не дует, громила?
– Говори погромче, мелочь, – огрызнулся великан, скрестив на груди руки.
– Я говорю, у тебя мозги через уши выдуло. – чуть громче произнёс я, попутно оглядывая остальную компанию.
Кроме моего брата и громилы здесь был ещё один высокий светловолосый вампир и коренастая дроу с тёмными, короткими волосами. Но хуже было не это. На полу, возле стены восседало двое полугодовалых-годовалых младенцев с мертвенно-синей кожей и абсолютно белыми глазами. Они пискляво хихикали, смотря на меня и принюхиваясь, клацая острейшими, мелкими зубами, выращенными в два ряда. Их когтистые лапки уже тянулись ко мне, и я чувствовал первозданный ужас, сковывающий меня изнутри. Я слышал об упырях от матушки, которая в своё время, будучи Светлым стражем, отгоняла их от территории скрытого подземного города. Это были мертвецы, совершенно мерзкие, но крайне хитроумные. Ядерная смесь вампира и зомби – вроде лишённые разума и способные только жрать и охотиться, но при этом хитрые, как вампиры, и ловкие. Но я никогда не слышал о таком. Истинно рождённые, вроде? Матушка говорила о том, что свести вместе двух упырей – невозможно, поэтому тёмные маги балуются с мертвечиной. Но эти «красавцы» явно были выведены чьими-то невероятно заботливыми стараниями. Кто-то свёл двух упырей, скрестил, дал возможность самке выносить детей и выкормить их. А это, думаю, колоссальная работа. Чего стоит одна мысль о том, что нужно возбудить мертвеца? Нервный смешок вырвался из моей груди, сдавливая её ледяным кольцом. Вот это вляпался, Льюис! Вот это дерьмо свалилось тебе не голову!
– Как тебе малыши? – сладко пропел Джинджер у меня над ухом, медленно доставая короткий кистень с серебряным клинком на конце. Коротким, но достаточно острым для того, чтобы при сильном ударе пронзить насквозь. – Правда, они очаровательны?
– На тебя безумно похожи, братишка, – отскалозубил я, медленно давая руке трансформироваться частично, только чтобы выпустить когти. – Не думал, что ты опустишься до того, чтобы оттрахать упыриху.
Злость полыхнула в алых глазах Джинджера, но уверенность во мне всё больше крепла. Правда, визгливый смех упырят меня мягко говоря напрягал и раздражал. От одного только взгляда на эти младенческие мордашки с синевато-мертвенным цветом кожи и зубастыми ртами кровь стыла в жилах, а сердце застревало где-то в горле. Молчаливо стоящие великан, вампир и дроу ещё больше нагнетали обстановку, как и чуть потрескивающий под потолком пульсар. Я взрослый оборотень, почти совершеннолетний, но даже для меня шесть врагов – немного чересчур.
– Что вы все собираетесь сделать? – наконец, задал я много лет мучающий меня вопрос, чуть сжимая и разжимая руку, слегка касаясь острыми когтями ладони, чтобы сохранять ясность своих мыслей.
– Содрать с тебя шкуру, чёртов ты ублюдок, – громогласно рявкнул великан, отчего у меня даже волосы на голове зашевелились, а в горле всё пересохло. Вот так да! Он надвигался на меня, сжимая огромные ручищи в кулаки и порыкивая. – Я буду заживо сдирать с тебя шкуру, сучонок! Я вырву все твои когти и клыки и отправлю на ожерелья. Я буду вытягивать из тебя жилы одну за другой, пока ты будешь жив.
Вонючее дыхание великана заставило меня содрогнуться с ног до головы, и я скользнул у него под рукой, но меня тут же перехватил светловолосый вампир, пальцы свободной руки которого неоднозначно стиснули мою ягодицу:
– А я буду насиловать тебя во все дыры, драный котяра, пока ты не потеряешь сознание, пока ты не захлебнёшься моей спермой, а затем выпью всю твою светлую кровь до последней капли.
Он пихнул меня в крепкие руки коренастой дроу, что тут же прислонила к моей шее тонкий, острый кинжал, слегка проведя им по коже, отчего совершенно неприятная боль заскользила по телу вместе с тонкой струйкой крови:
– Я буду вырезать жертвенные руны на твоём теле и отдам тебя в жертву Гельд, чтобы ты вечно мучился в аду, отродье.
Свист раздался прямо над моим ухом, и тонкая связь между древком и билом, как раз тем острым кинжалом, обвилась вокруг моей шеи, резко перекрыв ход воздуху. В глазах на миг всё помутнело, и я смог лишь захрипеть, теряя всякую связь с миром, чувствуя, как из-под ног уходит земля.
– А я получу за тебя круглую сумму, братишка. – в самое ухо шепнул мне Джинджер, после коснувшись прохладным, влажным языком мочки. – А мамашу отдам в бордель.
Слова брата отрезвили меня подобно ледяной воде. Ярость нахлынула в единое мгновение, не давая ни секунды на раздумья. Обращение произошло стремительно и крайне болезненно, но связь кистеня лопнула на моей шее. Кровавая пелена застилала глаза, я поддавался ярости, откидывая от себя не менее взбешённых дроу и вампира, что готовились привести свои планы в исполнение. Страшнее всего было оказаться в радиусе действия рук великана, который то и дело пытался схватить меня то за лапы, то за хвост, то за голову. А в маленькой комнатушке впятером было не разгуляться. Собравшись с силами и растянувшись в прыжке, я сбил пульсар, отправив его в лицо великану, что тут же издал душераздирающий вопль, от которого у меня внутри все внутренности сжались. Мгновенно наступила темнота, и я, пользуясь беспорядком, рванулся к двери. Я видел копошащиеся позади меня силуэты – Тёмные пытались меня найти, полагая, что едва не сошедший с ума от ярости великан придавил меня. Я уже чувствовал свежий воздух за дверью, когда острая боль пронзила мои задние лапы. Оглянувшись назад, я на несколько мгновений замер. Упыри не упустили свой шанс. Один впился в мою заднюю лапу всеми когтями и зубами, а другой ему вторил. И теперь они явно пытались оставить меня без лап. Боль была не просто адская – она сводила с ума. Время утекало сквозь лапы, и надо было что-то делать с мелкими упырями, что едва не перегрызли мне ахилловы сухожилия.
Оперевшись на передние лапы, я рывком поднял задние, и острая боль пронзила всё мое тело – упыри оторвались только с частью мяса. Но на что только не способен загнанный в угол зверь, безмерно желающий жить и дышать воздухом бренного мира! Протиснувшись в дверь, я оказался в следующем проходе, из которого так же вело великое множество дверей и арок. Каждый шаг отзывался в моём теле крайне нелестными отзывами, в глазах было темно от боли, но мне нужно было уйти. Я был должен. Ради матушки!
За мной оставался явный кровавый след, но меня это мало волновало – главное, быстрее добраться до дома и залечь на дно. Теперь вариант спрятаться за широкой юбкой матери мне явно не подходил. Теперь пришло моё время прятать матушку от сошедшего с ума брата. Ускоренная регенерация спешно латала раны на задних лапах, но даже так они не могли как следует затянуться – трансформация всегда забирала у меня слишком много сил. Таких, каких у меня в то время было не слишком-то и много.
Бесконечные двери, коридорчики, тёмные ниши – всё смешалось воедино; меня тошнило – яд упырей распространялся по телу, но у меня не было времени на то, чтобы остановиться и вылизать раны. Я слышал, как эти мелкие клыкастые твари ползут за мной следом, мерзко похихикивая и повизгивая. Дальше по коридору слышалась толкотня – брат и его компания, наконец, обнаружили мою пропажу и ринулись следом, и я даже обрадовался, что здесь узкие проходы. Наконец, я увидел тусклый свет из-под двери, и нервно сглотнул – мне предстояла трансформация. И я не мог гарантировать, что останусь жив после очередной растраты магии. Кости и тело стали стремительно меняться, раны на ногах вновь разошлись, а потому я испытывал троекратную боль, которая добиралась до моего сердца – запасы сил стремились к нулю с завидной скоростью. Ещё бы они так же быстро восполнялись.
Я рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух, которого стало слишком мало. Кровавая пелена застилала глаза, а из носа и уха медленно сочилась алая, густая жидкость. В висках стучало. Я слышал, как приближаются упырята, готовясь загрызть меня, как приближается топот ног Тёмных. Преодолев слабость и желание лежать так вечно, захлёбываясь кровью, я поднялся на ноги, которые тут же подогнулись. Сколько я блуждаю здесь? Сколько я лежал? В голове билась лишь одна мысль – защитить матушку любой ценой, даже если это будет моя собственная жизнь. Что может хрупкая женщина против двух вампиров, великана, дроу и упырей? А если они уже послали за ней кого-то?! Сердце ёкнуло в груди, и я, спотыкаясь, держась за стены и едва не падая на пол, направился дальше, к той самой заветной двери. Я вывалился в павильон со светлой эльфийкой. Заметив меня, она тут же оглянулась по сторонам и подозвала, держа что-то в руке. Оглянувшись на дверь, я прикрыл её и, преодолевая боль в сухожилиях, в теле и сердце, сдвинул небольшой комод, чтобы дверь была хоть на несколько мгновений заблокирована.