— Едва ли, — усмехнулся Туво Авзоний.
— Что вы делаете? — вдруг спросила она.
Стараясь не глядеть на женщину, Туво Авзоний собрал с покрывала одежду, ожерелья и браслеты.
— Почему вы отворачиваетесь от меня? — удивлялась она.
Он сложил вещи на пол у стола, как будто она раздевалась там. Затем он смял постель, как она могла смяться под телами людей, но тем не менее позаботился, чтобы женщина не могла дотянуться до одеяла с места своего заточения.
— Что вы делаете? — повторила она, приподнимаясь на цепи.
— Сядь на место, — приказал Туво Авзоний, отводя глаза.
Она быстро отодвинулась, до отказа натянув цепь. Теперь она сидела на голом полу, рядом с грязным половиком.
Туво Авзоний осторожно подтянул к себе половик и бросил его на прежнее место у стола, недалеко от снятых украшений и одежды. В самом деле, если женщина раздевалась, стоя на половике, разве снятые вещи отлетели бы далеко в сторону?
Кроме того, Туво Авзоний решил, что такая женщина, как эта, не заслуживает даже такого удобства, как грязный половик. Ей больше всего подходили цепи.
— Взгляните на меня! — вдруг попросила она. — Взгляните!
Конечно, Туво Авзоний не внял ее призыву. Он оглядел унылую, запущенную комнату. Комната хорошо подходила для наказания этой женщины.
Он положил маленький металлический предмет на туалетный столик.
— Что вы делаете? — нетерпеливо спросила женщина, но Туво Авзоний не удостоил ее ответом. Он взял с темной полированной поверхности стола свою папку.
— Что вы делаете? — воскликнула она. — Куда вы? Подождите!
Он остановился у двери.
— Я обнажена и в цепях! Я беспомощна, я не могу дотянуться до одежды! Где же ключ?
— На столике, — коротко ответил он. Но этом месте ключ заметил бы любой, кто вошел в комнату.
— Я не могу дотянуться до него!
— Да, не можешь.
— Посмотрите на меня!
— Нет.
— Выпустите меня!
— Эти наручники с тебя снимут представители власти.
— Власти? — прошептала она.
— Утром, — объяснил Туво Авзоний. — Видишь ли, в целях экономии имперских денег, которых, впрочем, было отпущено мне достаточно, я решил поселиться в дешевой комнате. И можешь представить себе мое неудовольствие, когда утром, придя на снятую квартиру, я обнаруживаю, что она уже занята!
— Не понимаю… — прошептала она.
— Вероятно, один из клиентов оставил тебя здесь.
— Один из клиентов? — изумилась она.
— Совсем забыл — как твое имя? Выскочило из головы.
— Сеселла. Сеселла Гарденер!
— Первое, что потребует у тебя полиция — твое разрешение. На этой планете запрещено заниматься проституцией без разрешения властей.
— Я не проститутка! — воскликнула она.
— Тебя впервые поймали на этом деле.
— Я не проститутка!
— Сколько времени ты занимаешься этим ремеслом? Для таких преступлений есть суровые законы.
— Какие? — закричала она.
— Впредь тебе будет незачем заботиться о духах, — усмехнулся Туво Авзоний. — Это будут решать за тебя другие, а тебе останется только подчиняться их решению.
— Нет! — дико крикнула она. — Нет!
Но Туво Авзоний уже вышел, захлопнув за собой дверь.
Глава 16
— Прошу вас, — сказала она, отходя в сторону и опускаясь на колени.
На планете наступал рассвет. Отто и Юлиан всю ночь провели во дворце. «Я сделаю все возможное, чтобы способствовать вашему делу», — в очередной раз заверил их Иаак, когда они выходили через внутренние ворота.
— Думаешь, он сказал правду? — спросил Отто.
— Не знаю, — пожал плечами Юлиан. — Иаака трудно раскусить.
— Похоже, он боится тебя.
— Почему?
— Из-за твоей знатности, положения, власти, — предположил Отто, и Юлиан кивнул.
Отто и Юлиан вышли из дворца, когда едва начинало светать, и на этот раз их не сопровождали стражники, хотя, несомненно, за ними наблюдали, пока друзья пересекали гигантскую площадь, в центре которой возвышались купола и башни дворца.
Во внутреннем дворе, шагая по влажному плитняку, Юлиан поднял руку и указал на два темных окна.
— Это покои принцессы Вивианы и принцессы Аласиды, — сказал он.
Рабыня с двуручным сосудом для воды, который носят на плече, опустилась на колени на влажные плиты и пригнула голову. В тусклом свете раннего утра было трудно разглядеть, какого цвета у нее волосы. Пропустив мужчин, она долго смотрела им вслед.
— Разве ты не заметил, как шевелилась штора на окне принцессы Вивианы и мелькала тень в окне принцессы Аласиды? — спросил Юлиан.
— Заметил, — кивнул Отто.
— Кажется, они подглядывали.
— За кем?
— Кто знает? — пожал плечами Юлиан.
Отто прикинул, можно ли спуститься к этим окнам с крыши. Это было бы забавно, подумал он — украсть принцессу. Интересно, получилась бы хорошая рабыня из Вивианы или Аласиды?
Вскоре они вышли из внутреннего двора. Вдали, у фонтана, поднялась тонкая, едва различимая в утреннем свете фигурка, сливающаяся с сероватым мрамором фонтана. Вероятно, это был всего лишь праздный бродяга.
— Видишь? — спросил Юлиан. — Осторожнее.
— Понимаю, — кивнул Отто.
Фигура приблизилась и опустилась на колени в нескольких ярдах от внешних ворот.
— Я ждала вас всю ночь, — жалобно проговорила женщина. — Стража не позволила мне стоять у ворот, как я хотела. Они не разрешили мне ждать, как преданной собаке.
— Мы узнали вас, — сказал Юлиан, и Отто согласился с ним, приглядевшись к женщине. — Кто вы такая?
— Та, что вчера стала служительницей Диры, — ответила женщина.
— Богини рабынь? — усмехнулся Юлиан. — Кто вы?
— Рената Алерина Гина Амелиана.
— Из рода Амелианов?
— Да.
Значит, это был не бродяга. Женщина, стоящая перед ними на коленях на мокрых плитах, была жалкой, несчастной и покорной. Она стискивала разорванный вышитый лил, некогда роскошный, а теперь разодранный от ворота вниз, мокрый и испачканный за ночь, проведенную на плитах площади.
— Вы знатная дама, — заметил Юлиан.
— Настолько, насколько я похожа на нее сейчас.
— Вы богаты.
— Это богатство моей семьи, — возразила женщина. — Теперь для меня это неважно.
— Ваша семья торгует золотом, — с неодобрением произнес Юлиан — подобно многим аристократам, он презирал ремесла и торговлю.
— Со вчерашнего дня для меня стали важнее железо и кожа, — ответила женщина.
— Не понимаю…
— Я смотрела в глаза хозяина, — объяснила женщина. — Теперь я знаю, что смогу быть счастлива только в покорности, в самоотверженной любви и служении. Я знаю, что смогу быть счастлива только тогда, когда стану рабыней.
Юлиан внимательно посмотрел на женщину.
— Я познала себя, — продолжала она. — Я видела глаза хозяина. Отныне я предана Дире, — женщина нагнулась к ногам Отто и поцеловала их. — Я принадлежу вам.
— Вы понимаете, что говорите? — рассердился Юлиан, но женщина не отводила умоляющих глаз от Отто. Неужели он не позволит ей выпрямиться на коленях перед ним? Он позволил. — Вы не понимаете, что творите, — втолковывал ей Юлиан.
— Мне снять одежду? — спросила она Отто, но тот отрицательно покачал головой.
— Ошейник предназначен для воров, мятежников, преступников, варваров, — перечислял Юлиан, — и для падших женщин.
— Для всех женщин, — возразила она.
— Для несчастных, которых постигла такая участь.
— Нет, — покачала она головой.
— Женщины смертельно боятся ошейника!
— Я не боюсь, — сказала она.
— Ошейник нужен тем женщинам, которые его заслужили, которым он походит.
— А каким женщинам он не подходит? — спросила она.
— Неужели вы хотите носить ошейник?
— Да, — твердо сказала она, глядя на Отто. — Я умоляю об этом!
— Ты знаешь, что с такими женщинами хозяева делают все, что угодно, продают и покупают? — спросил Отто.
— Да, — кивнула она.
— Вы плачете? — встревожился Юлиан.
— Неужели ты думаешь, что у тебя будет один хозяин? — продолжал Отто.
— Надеюсь, когда-нибудь у меня будет много хозяев. Я постараюсь хорошо служить им.
— Когда-нибудь ты пожалеешь о своем решении, когда почувствуешь себя бесправной, — предупредил Отто.
— Да, я знаю, что я бесправна.
Конечно, это была женщина, которая повстречалась им вчера — незнакомка в вышитом лиле, которая рассердила Отто, и тот ударил ее по губам, разорвал на ней лил и поставил перед собой на колени, как будто эта роскошно одетая аристократка была всего-навсего рабыней.
— Вы хотите принадлежать ему? — допытывался Юлиан.
— Да!
— А если я захочу, чтобы ты родила мне рабов? — спросил Отто.
— Как будет угодно хозяину.
— Возможно, я попробую тебя и посмотрю, на что ты способна, — пообещал Отто.
— Я ничего не умею, — смутилась она.
— Ты кажешься неглупой и скоро всему научишься, — успокоил ее Отто.
— Я буду стараться изо всех сил! — радостно воскликнула женщина.
Отто отвернулся и вместе с Юлианом они направились к краю площади.
Позади послышался шорох, и, обернувшись, они увидели, что женщина по-прежнему стоит на коленях, глядя им вслед.
— Если хочешь, можешь идти за мной, — произнес Отто.
С радостным криком она вскочила, подхватывая обрывки лила, и поспешила за ними.
— Когда-нибудь нам надо побывать в доме, где обучают рабынь, — заметил Отто.
— Здесь таких несколько, — ответил Юлиан. — Надо только подготовить бумаги, поставить подписи и все прочее.
Юлиан повернулся к женщине, которая следовала за ними по пятам.
— Вы понимаете, что в этом случае сделанного уже не изменить? — спросил он.
— Да.
— Вас может купить даже ваша бывшая семья, — пригрозил Юлиан, — и для них вы станете всего лишь рабыней.
— Да, — прошептала она.
— Думаю, всю эту процедуру, несмотря на ее законность, следует провести быстро и тихо.
— Да, так будет лучше для нее, — согласился Отто.
— Ты уважаешь ее?
— Конечно, она же свободная женщина, — ответил Отто.
— А потом?
— Потом это уже будет неважно. Она станет простой рабыней.
Они шли своей дорогой.
— Что ты хочешь делать дальше? — спросил Отто.
— Вернуться на виллу моей семьи, — сказал Юлиан, — и там дождаться известий о твоем назначении.
— Это дело будет рассматриваться?
— Полагаю, да.
— И когда оно будет решено?
— Не знаю, когда нам сочтут нужным сообщить, — пожал плечами Юлиан.
— У тебя есть враги во дворце?
— Кажется, да.
— Иаак?
— Может быть.
— Семья императора?
— Думаю, это еще более вероятно, — вздохнул Юлиан.
— Они боятся тебя?
— Наверное.
— И этот страх оправдан?
Юлиан обернулся и кратко приказал идущей за ними женщине:
— Оставьте нас на время.
Она замедлила шаг так, что вскоре отстала От мужчин на несколько футов.
— Да, — раздраженно признался Юлиан.
Отто повернулся и знаком показал женщине, что она может догнать их. Когда она подошла, Отто поставил ее впереди, а мужчины встали следом, оберегая ее, как свободную женщину.
— Мне нельзя быть здесь, впереди вас, — прошептала она.
— Ты свободная женщина и заслуживаешь уважения, — возразил Отто. — Иди впереди.
— Потом вы будете даже вспоминать, — добавил Юлиан, — что когда-то шли под охраной свободных мужчин.
— Я не знаю, куда идти, где сворачивать, — сказала женщина.
— Я покажу вам, — ответил Юлиан.
Они продолжали путь, двигаясь по лучшим улицам города. Только отойдя подальше от дворца, они могли незаметно свернуть в сторону трущоб.
— Поверните здесь, — попросил Юлиан.
Глава 17
— Приведите сначала рабыню Флору, — приказал знаток.
Девушка, которую звали Флора, поспешила встать на колени перед знатоком, склонившись головой к полу, чтобы выразить покорность.
За ней стояли двое одетых в кожу мужчин — сзади и по обеим сторонам. Это были стражник или надсмотрщик коридора, где жила рабыня, и учитель, к которому рабыня была приставлена.
Знаток оторвался от бумаг, разложенных перед ним, взглянул на девушку и снова уткнулся в бумаги.
— Она была наказана всего три раза? — спросил знаток.
— Да, — ответил учитель, — но только для острастки — первый раз, когда мне показалось, что она повинуется недостаточно быстро, и во второй — потому что мне так захотелось.
Девушка вздрогнула.
Она видела уголком глаза плеть учителя.
— Значит, всего два раза, — заключил знаток. — Два удара были только в назидание — такие наказания надо назначать в любое время, по любой причине.
— Да, она была наказана дважды, — кивнул учитель.
— Тебя наказывали очень редко, Флора, — произнес знаток.
— Я старалась угодить, господин.
— Поднимись, Флора, — приказал знаток. — Выгни спину и положи руки на затылок. Гибкая девушка, — похвалил он.
— Очень милая зверюшка, — заметил человек, стоящий позади знатока, торговец.
— Ты славно поработал, Эмон, — сказал знаток, и надзиратель кивнул, принимая похвалу.
Конечно, за диетой и упражнениями рабынь устанавливали строгий надзор.
— В документах сказано, Ригг, — продолжал знаток, — что ее пришлось обучать ограниченное время, чтобы воспитать хорошую рабыню для удовольствия ее хозяина.
— Да, — согласился учитель.
— Положи руки на бедра, Флора, — приказал знаток. — Она была усердна в уроках?
— Чрезвычайно, — подтвердил учитель Ригг.
— Крошка Флора, по-видимому, поняла, что ей полезно быть обученной, — улыбнулся знаток.
Ригг усмехнулся.
— Умения значительно улучшают жизнь рабыни, — заметил знаток, — повышая ее цену так, что ее может купить более богатый, лучший хозяин, и давать ей работу полегче.
— Разумеется, — кивнул торговец Амбон.
— Но, думаю, есть и другая причина, по которой она столь ревностно относилась к урокам, — добавил Ригг.
— Плеть? — спросил знаток.
— Нет, другое.
— Что же?
— Говори, — приказал Ригг девушке.
— То, что я рабыня, господин, — произнесла Флора.
— Как и все женщины в этом доме, — уточнил знаток.
— Да, господин.
В сущности, девушка знала об этом задолго до того, как стала рабыней.
— Мы повысим твою цену, Флора, — объявил знаток.
— Спасибо, господин.
— Теперь не каждый мужчина сможет позволить себе такую покупку, как ты. Ты можешь даже захотеть скрыть свое искусство, чтобы у тебя появился хозяин.
— Да, господин.
— Но я бы предупредил продавца об этом.
— Да, господин, — вздрогнула она.
— Обо всем будет написано в твоих бумагах, — продолжал знаток, — я бы посоветовал тебе быть честной во всех отношениях.
— Да, господин.
Рабыня должна быть абсолютно преданной и честной. Она — не свободная женщина.
— Ты достигла очень многого за короткое время, Флора, — сказал знаток, — но помни, что твоя учеба была очень ограничена, и в этом смысле она еще только начинается.
— Да, господин.
— Ты должна стараться продолжать учиться всему, чему только можешь. Здесь указано, — добавил знаток, — что она преуспела в косметике, украшениях, прическах и прочем.
— Да, — кивнул Ригг.
— А в танцах?
— На это не хватило времени.
— Но, конечно, ты научил ее по крайней мере нескольким движениям, полезным для того, чтобы доставить хозяину удовольствие?
— Конечно.
— А шитье, уборка, приготовление еды?
— Она получила только общие знания, — ответил Ригг.
— Многим мужчинам нужны умелые рабыни, Флора, — наставительно произнес знаток, — такие, которые смогут услужить им во всем. К примеру, многие хозяева пожелают, чтобы ты умела содержать их дом в порядке.
— Я мало знаю об этом, господин…
— Вероятно, ты сможешь возместить свое неумение для слишком проницательного хозяина своим усердным служением на его ложе.
— Я надеюсь на это, господин.
— А тем временем будешь совершенствоваться в ведении домашнего хозяйства.