— Ты не взял оружие, — напомнил Юлиан.
— Но ведь я бросил вызов, — объяснил Отто, — значит, выбирать оружие будут они.
Остатки вольфангов, изгнанных на Варну и вооруженных всего лишь примитивным оружием, а потому вынужденных по древнему обычаю спасаться в лесах, были обнаружены разведчиками дризриаков — самого крупного племени алеманнов. Дризриакам доставило немало удовольствия видеть своих давних врагов в таком бедственном положении — поверженных, разоруженных, оставленных на милость любого мало-мальски сильного противника. Многие вольфанги погибли в кровавой резне, кроме, конечно, самых красивых женщин — они всегда представляли собой заманчивую, желанную добычу для победителей. Поставленные на колени вольфанги были лишены вождей — их головы швырнули в грязь — и получили позволение жить только при условии постоянной уплаты дани. Ее регулярно забирали посыльные дризриаков. Дань состояла из зерна, овощей, янтаря и смолы, Ценной древесины, мехов, целебных трав и женщин. Около двух лет назад Ортог, принц Дризриакский, со своими приближенными, объявил о расколе, назвав себя королем нового племени ортунгов, или государства Ортунгена. Затем Ортог, как во времена, когда он был еще принцем Дризриакским, задействовал своих людей в таких прибыльных ремеслах, как пиратство, торговля, грабеж всего, что плохо лежит в Империи. Незадолго до того, как его посыльные теперь уже от имени ортунгов — отправились взимать дань с вольфангов, две спасательные капсулы с ограбленного, распотрошенного, . затем уничтоженного круизного корабля «Алария» приземлились на Варну. Ортог, который прежде попал в лапы предателей и был передан имперским представителям на орбитальной станции Тиноса, стал узником «Аларии». Его везли на планеты Телнарии, когда корабль был окружен варварским флотом.
— Я снова слышу, — вдруг насторожился! Юлиан, — звук похож на бряцание цимбал.
— Тимбри часто используют такие инструменты в своих обрядах, — объяснил Отто.
— Там поют, — добавил Юлиан.
— Да, — кивнул Отто.
Пели отдаленные женские голоса — обряды народа тимбри проводили священослужительницы или жрицы.
Группа продолжала шествовать вперед по влажной, усыпанной гравием тропе.
Впереди Отто шли двое мужчин, Хендрикс и Гундлихт, — люди Ортога, которые прежде приходили к вольфангам за данью. Они с удивлением узнали, что вопреки строжайшему запрету вольфанги избрали себе вождя и отказались платить дань. Однако для посыльных оказалось невозможным вернуться на корабль, понять тревогу и уничтожить вольфангов вместе их лесами на тысячу миль в округе. Объяснение этого удивительного факта связано с целым рядом обстоятельств.
— Я снова слышу цимбалы, — произнес Юлиан.
— Да, — кивнул Отто.
Издалека вновь донеслось пение. Начинался дождь. Впереди, почти у самой вершины холма, к которой вела тропа, виднелась густая роща.
Здесь нам вряд ли удастся что-нибудь сделать, думал Отто, и пользы от сделанного будет немного. Что значит жизнь и смерть, судьба и удача нескольких мужчин, для всего мира?
В одной руке Гундлихт нес нечто, напоминающее свернутую вышитую измятую ткань. Ткань была мокрой от дождя.
— Это за рощей, наверху, — кратко объяснил Отто.
И вновь крошечные ручейки воды побежали между камешками — как реки, поднимающиеся в своих берегах. Белые капли заполняли следы сандалий, плескали на щиколотки идущих, исцарапанные луговой травой. Иногда из-под подошвы сандалии скатывался камешек, прорывая миниатюрную запруду, и мини-водопад катился по склону следа. Какие грозные природные явления вспоминались при этом, так как силы, действующие здесь, на склоне следа, не слишком отличались от сил на огромных пространствах, которые приводили в трепет целые народы, ибо самый легкий ветерок, пригибающий былинки, не так уж сильно отличается от мощной бури, которая вырывает с корнем могучие деревья, а плеск руки в корыте с водой вызывает волны, лишь своими масштабами отличающиеся от огромных, сокрушительных волн, способных потрясти и поглотить материки! Даже капли, крошечные потоки, соединившиеся вместе, могут представлять собой значительную угрозу. Молекулы газа составляют и легкий бриз, и ураган, как молекулы воды — теплый грибной дождь и бурное море.
Трудно знать, какими будут последствия самых незначительных событий, думал Отто.
— Смотри! — Юлиан указал под ноги. В ручейках, сбегающих со склона, светлая вода смешивалась с густыми багровыми струйками, вьющимися по гравию.
— Не останавливайся, — приказал Хендрикс.
— Что это такое? — спросил Юлиан.
— Это тебя не касается.
— Кровь, — кратко ответил Отто.
Гладиатор был поднят на щитах вольфангов и стал их вождем. Это он отказался платить дань ортунгам и бросил вызов их королю Ортогу.
— О! — не удержался от возгласа Юлиан, заметив в тени рощи свисающий с ветки большой темный предмет. Путь вел через рощу. — Что это? — спросил он у Гундлихта, идущего справа.
— Молчи, свинья, — ответил Гундлихт.
— Не говори так с ним, — повысил голос Отто, — он — свободный человек.
— Он просто телнарианская свинья!
— Нет, он гражданин Империи, — возразил Отто.
— Если я правильно понял, таких граждан в твоей деревне было еще трое, — хохотнул Гундлихт.
— Но это были женщины, — ответил Отто.
Гундлихт вновь понимающе усмехнулся.
Группа вошла в рощу. Стволы деревьев плотно обступали тропу с обеих сторон. Дождь кончился, но от низких курчавых туч было сумрачно. В роще стояла тишина, только слышались шаги мужчин, пощелкивание гравия под ногами, да звон срывающихся с ветвей капель.
— Вон там еще, среди деревьев, — заметил Юлиан.
— Молчи, — сурово приказал Хендрикс, — это священное место.
Слева от тропы появился след двухколесной повозки — его легко можно было разглядеть в примятой темной траве. След оставлял на траве ошметки грязи.
— Вон еще, — указал Юлиан.
— Смотри себе под ноги, — проворчал Гундлихт.
— Подожди, — попросил Юлиан.
— Не останавливайся!
— Пусть посмотрит, — разрешил Отто.
Группа остановилась на тропе, а Юлиан направился в рощу. Тут же за ним последовал Отто, а потом — Хендрикс и Гундлихт. Отто и Юлиан не были пленниками, причиной их появления у своих врагов был вызов.
— Здесь темно, — заметил Юлиан.
— И все же неплохо видно, — отозвался Отто.
Послышался скрип веревки. Юлиан отвел в сторону листья. Его рука сразу стала мокрой, от нее запахло сырой листвой и корой. В роще сгущались тени. С веток то и дело слетали крупные ледяные капли.
— Что это за место? — спросил Юлиан.
И в этот момент внезапно раздался звон цимбал — более громкий, чем раньше. Вновь запели высокие женские голоса.
— Все ясно, — пробормотал Гундлихт, сразу насторожившись.
Под сырым одеялом из опавших листьев в крошечных извилистых туннелях возились слизни. Юлиан отпрыгнул, когда проскользнувший мимо фильхен задел его босую ногу слипшейся от дождя шкуркой.
— Давайте вернемся на тропу, — предложил Отто.
— Подожди, — отказался Юлиан, углубляясь в рощу.
Внезапно он вскрикнул, ибо в темноте чуть не наткнулся на большое, свисающее с ветки тело, на котором сквозь шкуру прощупывались ребра. Юлиан отпрянул, а темная масса тяжело повернулась. Он отступил подальше, ожидая, пока тело перестанет раскачиваться.
— Что это? — спросил он.
— Говори тише, — прошипел Хендрикс.
— Разве ты не видишь, телнарианская свинья? — усмехнулся Гундлихт.
— Это собака, — пояснил Отто.
Поблизости висело еще несколько тел, а по всей роще их набиралось целое множество. Голова пса была задрана вверх, лапы неестественно свисали. Горло охватывала веревка.
— Вон овца, — узнал Отто.
— Посмотри туда, — показал Юлиан.
— Это жертвенный конь.
— А вон там — свинья, телнарианская свинья, — презрительно ткнул пальцем Гундлихт.
Существо, напоминающее свинью, висело вниз головой. Веревки были протянуты через разрезы в голенях задних ног, а горло рассечено.
Кое-где с ветвей свешивались только веревки.
— Давайте вернемся, — снова предложил Хендрикс.
В это время послышался звон цимбал и женское пение.
— Зачем они поют? — спросил Юлиан.
— Чтобы заглушить другие звуки, — ответил Отто.
Они повернули назад и начали пробираться между деревьями к тропе.
— Стой, — сказал Юлиан. — Вон, посмотри.
— Вижу, — кивнул Отто.
— Что это?
— Подойди поближе.
Юлиан осмотрел свешивающийся с дерева небольшой предмет.
— Разве в Империи не совершают жертвоприношений внутренностей? — спросил Отто.
— Иногда, — ответил Юлиан. — Мы приносим в жертву белых, хорошо откормленных быков с позолоченными рогами и копытами. Но у нас все делается по-другому.
Бронзовый нож, появившийся в незапамятные времена, быстро двигался в твердой руке опытного жреца, и животное падало на колени или на бок. Его голова тряслась, горячая кровь окропляла лавровые венки в руках неофитов.
— Иногда, на арене, у вас бывают неудачи, — усмехнулся Отто, вспомнив о прошлом.
— Это не жертвоприношения, — возразил Юлиан.
— Здесь жертвы приносят по обычаю народа тимбри, — вставил Хендрикс.
— У нас таких обычаев нет, — добавил Гундлихт.
— Рад слышать, — отозвался Юлиан.
— Мы бы повесили их более умело, — продолжал Гундлихт.
— Конечно.
— Жрицы тимбри имеют влияние на Ортога.
— Из-за всяких там предсказаний, пророчеств, — пояснил Хендрикс.
— Понимаю, — отозвался Юлиан.
— Шагай осторожнее.
Среди прелых листьев валялись кости, позвонки, ребра, похожие на белые ветки, мокрые от дождя. В стороне виднелся череп.
— От времени оборвалась веревка, — объяснил Гундлихт.
Из убежища под листьями фильхен следил за ними своими яркими и круглыми, как бусины, глазами. В роще не было слышно птичьих голосов — вся живность попряталась от дождя. Фильхен стремительно шмыгнул в нору.
Хотя эти зверьки были всеядными и не отказывались от падали, им было не очень-то сытно жить в роще. Млекопитающие и им подобные твари могут употреблять в пищу только свежую падаль. К тому моменту, когда веревки обрывались под тяжестью трупов, в силу уже вступали неумолимые законы гниения, при котором образовывался трупный яд. Вкус такой падали вызывал отвращение у зверьков. Те из их предков, для кого такой вкус был приемлем или же которым не оставалось выбора, вымерли от отравлений. Мы предоставляем читатель поразмыслить над этим отступлением — о возникновении, исчезновении и постепенном вымирании форм жизни, о болезни и смерти.
Группа вернулась на тропу, где их ждали ортунги с корабля. Вскоре вышло солнце. Поднимаясь по холму, путники не раз замечали на гравии темные ручейки крови — дождь смывал ее с вершины холма. Но крови было не слишком много.
Они продолжали подниматься вверх. Запели птицы в роще, радуясь тому, что кончился дождь. В отличие от фильхенов, птицам здесь было легче выжить — для них не представляло трудности добраться до трупов прежде, чем они становились ядовитыми.
Конечно, фильхены не всегда оставались голодными — вероятно, им перепадали выклеванные птицами крошки плоти, утерянные в драках куски, а также черви и личинки — жирные, блестящие и яркие, как камешки.
Становилось жарко. Отто прикрыл глаза. Сбоку в канаве бежал ручей. Вскоре они были на том месте, где заканчивалась тропа.
Несколько трупов валялись в грязи рядом с повозкой и на самой повозке. Нагие тела были обмотаны веревками. Щиколотки трупов были связаны так, что оставался свободным конец веревки не менее десяти футов в длину. Горло каждого трупа было глубоко рассечено. У некоторых ярко блестели еще открытые глаза.
— Проходите, — позвал Хендрикс.
Тропа переходила в широкую, круглую площадку, в центре которой был устроен помост в ярд высотой, а у его подножия находилось сооружение из плоских камней, напоминающее жертвенник. Надо всем этим возвышались два вертикальных столба с тяжелой перекладиной. Два ортунга двигались в направлении нашей группы, находящейся близ повозки. Они тащили труп. Юлиан увидел, как труп бросили в грязь рядом с повозкой.
В центре площадки, на помосте и возле жертвенников, виднелось несколько фигур.
— На помосте стоит наш король Ортог, — пояснил Хендрикс, — самый высокий, в золотом шлеме.
Отто промолчал.
Он видел блистательного Ортога прежде, на «Аларии», стоящим на песчаной арене. Ортог не владел мечом, поэтому их бой был неравным. Гладиатор отклонил приказ нанести смертельный удар. Вскоре после этого «Алария» подверглась нападению флота ортунгов.
Оттуда, где стояла группа, Отто было хорошо видно, как Ортог тащит связанного пленника к жертвеннику.
У жертвенника ждали несколько женщин в длинных белых одеждах, с инструментами в руках, напоминающими известные нам древние цимбалы и систро.
Пленник не протестовал.
Цимбалы и систро загремели и зазвенели.
Ортунг перекинул веревку, связывающую щиколотки пленника, через поперечную балку. Музыка усилилась, пленника подтягивали головой вниз, пока он не оказался точно над жертвенником. На камнях справа лежал плоский изогнутый предмет, который, как вскоре выяснилось, был большим, бронзовым серпообразным ножом. Одна из облаченных в белое женщин, которая казалась главной среди них, накинула на голову капюшон, видимо, соблюдая некий обязательный ритуал. Четверо других женщин столпились вокруг подвешенного пленника. Схватив тело, две из них придерживали его. Еще две принесли большой бронзовый сосуд, напоминающий котел, с тремя короткими изогнутыми ножками. Его держали за две полукруглые ручки, которые, когда их отпускали, свисали по бокам сосуда. Этот низкий котел был водружен на жертвенник. Голова подвешенного находилась почти внутри сосуда — так, что его волосы не были видны.
— Несколько месяцев назад Ортога предали, — сказал Хендрикс. — Его выследили и поймали с помощью предателей. Ортога привезли на Тинос, на базу Империи, и передали врагам.
— Таким, как этот пес! — добавил Гундлихт, указывая на сердито отпрянувшего Юлиана.
— Прекрати, — хмуро потребовал Отто.
— Он всего лишь полуголый оборванный раб, — удивленно сказал Гунлихт.
— Он — свободный человек и он со мной.
— Ты защищаешь имперскую собаку?
— Он свободен и со мной, — твердо повторил Отто.
— Ортога спасли, пока его везли в Телнарию, — продолжал Хендрикс.
Отто кивнул. Он не стал упоминать о том, что Ортога не собирались довозить до самой Телнарии.
— Ты знаешь, кто эти свиньи? — спросил Хендрикс у Отто, оборачиваясь и указывая на лежащие слева, в грязи и на повозке, трупы.
— Нет.
— Ты знаешь, кто это? — повторил Хендрикс, указывая на подвешенного вниз головой над жертвенником человека.
— Нет, — ответил Отто.
Затем, в реве и звоне цимбал, одетая в белое Женщина с капюшоном на голове, по-видимому, старшая жрица народа тимбри, пряча лицо в складках капюшона, левой рукой оттянула голову пленника, а правой взяла с жертвенника, на котором стоял трехногий котел, большой бронзовый, серпообразный нож.
Цимбалы оглушили всех невообразимым звоном.
— Кончено, — произнес Хендрикс.
— Немало времени уходит, чтобы убить их, — заметил Гундлихт.
Отто и Юлиан вновь услышали, как запели женские голоса — те самые, которые были слышны по дороге через рощу. Жрица сбросила капюшон.
— Так кто эти люди? — спросил Отто, оглядываясь на трупы.
— Ортога предали охотникам за пиратами даже те, кого он считал братьями, — ответил Хендрикс.
— Их схватили?
— Всех до единого.
— Понятно, — сказал Отто.
— А он, — указал Хендрикс на пленника, висящего над жертвенником с головой, засунутой в котел, — был вожаком охотников.
— Он славно умер, — заметил Отто.
— А был всего лишь безродным воином.
Отто пожал плечами.
— Я горжусь им, — добавил Хендрикс.
Спустя некоторое время двое мужчин унесли сосуд, поставленный на жертвенник женщинами. Они подтащили его к краю площадки, где ждали женщины. Те сняли крышку с большой бронзовой кадки, стоящей на тяжелой деревянной волокуше. В кадку было вылито содержимое сосуда, похожего на котел, и женщины вновь водрузили на место плотную крышку. Те же мужчины потащили котел к жертвеннику и передали жрицам. Другие сняли труп с перекладины, протащили его мимо знакомой нам группы. Окровавленные волосы оставляли полосы на земле.