Хельга, сидя в своём новеньком «Хаммере» в элегантном дорожном платье, зябко курила, кутаясь в тёплую ментовскую куртку.
— Ого, дама бутылочкой запаслась. Коньячок? — заглянул ей в салон местный мужик Носков, — Дай хлебнуть с устатку, — протянул корявую руку к бутылке с ковровыми наклейками.
— Не трожь! — по руке пришёлся хлёсткий удар, — эта огненная вода не про тебя розлита. Радуйся этому и ступай. Её не пьют.
Местные все ушли. В 10 часов утра, умывшись и попив чайку с табачком через затяжку — нельзя есть перед боем, — все собрались в круг и ещё раз обсудили детали плана.
— Звони! — Князь подал Хельге милицейскую рацию, настроенную на личную волну Баракова.
— Виктор Петрович? — сексуально проворковала она, — Надеюсь, нас никто не слышит? Я здесь специально, чтобы обсудить интересующее вас дело. Я представляю интересы Виталия Иосифовича Кузякина. Да, по вопросу о лесе. Мы знаем, что у вас сегодня встреча с представителем Бориса Бодунова. Откуда? Ну, уж поверьте, у нас свои источники. Для вас важнее то, что наша позиция по лесу не совпадает с позицией Бодунова. Но с вами, может быть, нам проще будет найти консенсус, и дать кой-кому по рукам… Очень рада. Я найду дорогу, спасибо. Так, значит, к трём? О-кей, меня зовут… — тут Хельга скорчила умоляющую рожицу, и Князь шепнул ей на ухо: «Ксения!» — Да, Ксения Кузякина, я жена его сына.
Запищал отбой.
— Теперь жди до трёх! А если кинется проверять? — нервно прикурила Хельга одну сигарету от другой.
— Да что он проверит? Нет у него хода на такие верха! А жену у нашего гостя на самом деле зовут Ксения… Юноша оказался болтлив.
— Зато можно теперь хоть горяченького похлебать. Время есть — рассосётся…
В полтретьего снова все стояли перед Князем. Бабай набрал сморчков — но не показывал, спрятал за спину.
— Ну, Хельга… С Богом! — скомандовал Князь, махнув рукой. Она втопила педаль газа, и «Хаммер» рванул с места.
— Теперь Брат-2!
Привели поникшего Лёвчика — Вовчик валялся с сотрясением мозга и был недееспособен.
— Работаешь по Станиславскому! — приказал Князь, — и учти, мразь, — если ошибёшься или просигналишь — перед смертью накрутим из твоего брата фарш и заставим сожрать! Вперёд, да побольше истерики!
Последний призыв был, может быть, и излишен — Лёвчика Кастратова и так всего колотило.
— Бабай, давай сопровождение… Начали!
— Виктор Петрович! Кастратов говорит! Пиздец, Виктор Петрович! Мужики взбунтовались! Лесопилку вашу и склад хотят сжечь! — Бух! — Бабай разрядил ружьё прямо в рацию.
— Чего-чего! Бойцов шли! Убивают нас, вот чего! Понял, есть держать оборону. — Бух! — Выручай, пахан!
— Можешь, когда хочешь, — одобрил Князь, — убрать! Теперь ждём.
Время тянется медленно, когда есть чего ждать. Только птицам как будто бы всё по-фиг! Щебечут, мать их! Наконец заурчало вдали. Бараковский «УАЗ-патриот» на хорошей скорости приближался к ловушке. Вот он уже показался воронёным боком из-за кустов. Из люка сверху торчала харя с ручным пулемётом. Двадцать метров… Десять… Пять… Хряснули жерди, и «УАЗ» с маху зарылся носом в грунт. Жопа задралась кверху, пулемётчик вылетел кувырком через люк — в жижу. Видимо, удар был достаточно силён — рыло «Патриота» хлюпнуло о грунт.
— Ну что, проблемы? — как из-под земли, нарисовался возле ямы очень крупный мужчина в ватнике. — Подсобить буди? — В салоне разговаривать было уже, собственно, не с кем. Ему не ответили.
— Тогда покурим? — задал риторический вопрос здоровяк, — и поджёг спичку. Потом несколько удивлённо разглядел её со всех сторон — и кинул в яму. Полыхнуло до неба. Домкрат упал, прикрывая лицо, и отполз в сторону. Горело выше сосен. Из ямы кричали визгло, не по-человечески. Пахло горелым мясом и чем-то ещё тошнотным. В кустах не по-русски молился Бабай…
… — Расскажи про Хельгу, — слабым голосом произнёс доктор Зло, — Жаль, что я сейчас не с ними…
— Без отца она росла, — принялась рассказывать Индига. — Военный был, погиб в Чечне. А мать — немка из Саратова. Второй раз вышла замуж за бандита — чтобы дочь поднять. Да, знать, не судьба. Подонок девчонку изнасиловал. Потом ещё хуже — она подросла, влюбилась в парня с актёрского факультета. И этот гад пацана убил. Хельга поклялась отомстить — и пошла на обучение в тренировочные лагеря Аль-Каиды. Прошла курс — и свалила оттуда тоже. Перерезала глотку тамошнему начальнику лагеря — имаму Хусейну. И ушла через горы в Абхазию. Там и с Князем познакомилась. Теперь она смертница. Зря ты, парень, на Хельгу запал.
— Сердцу не прикажешь. Люблю я её!
— Смотри… Грешники больше в любви нуждаются. Только любовь эта трудная… Знаешь, как её фамилия настоящая?
— Ну и?
— Баракова Ольга Викторовна.
— Так значит, она сейчас своего отчима?…
— Значит, так. Догадливый.
— Я должен быть с ней! — доктор Зло дёрнулся, но Индига ласково прижала его к нарам ладошкой. — Что будет, само произойдёт. А чего не будет — не вынудишь. Отдыхай пока…
ГЛАВА 12
Виктор Петрович Бараков не обладал какими-либо особыми качествами ума или личного обаяния. Если бы кому-то пришло вдруг в голову измерить его IQ, исследователь был бы явно разочарован, и вряд ли даже решился бы сообщить Виктору Петровичу, как в натуре обстоят дела с его интеллектом. Физически Бараков, бывший боксёр, оставался крепок, но образ жизни давал себя знать — к 53-м обозначился изрядный живот и одышка. Впрочем, известно, что многие воры в законе и кровавые диктаторы доживают в атмосфере всенародной любви своего ближнего окружения до весьма преклонных лет. Хотя и не все, ох, не все…
Что было по-настоящему сильным местом Вити Чёрного — это интуиция. Опасность он всегда угадывал шестым чувством, или пятой точкой (сам он выражался грубее). Вот и сейчас — где-то за его спиной что-то происходило не так. Какие-то косяки корячились. Гость от губернатора приехал раньше оговорённого срока — и навеселе. Прокурор, гнида, подпоил. Прокурора пора менять… Да ещё затребовали девок — сейчас плещутся с ними в бассейне с морской водой, хохоча и брызгаясь шампанским. Какие тут, к лешему, переговоры. Ещё откуда-то, как снег на голову, нарисовалась эта невестка Кузякина. Пригласил специально пораньше, к трём, чтобы успеть всё обсудить. Приедет — а тут уже эти маромои во всю гульбанят. Да ещё охрана вся сорвалась на разборку — осталось двое в мониторке у ворот. Всё до кучи, всё через жэ. А впрочем, что сможет одна девка — даже если это подстава — против двух вооружённых быков. Даже если она подослана из спецухи. Велю обыскать на входе — не обессудьте, Ксения Батьковна, порядок для всех один. Ordnung muss sein, как говорит моя Каролина.
Виктор Петрович занюхнул порошку из заветной екатерининской табакерки и, ощутив привычное обострение интуиции, вдруг пробежал в свой кабинет, скинул халат и, нацепив под него на волосатое тело наплечную кобуру с «Магнумом-45», запахнулся потуже и подтянул на животе поясок. Теперь кобуры было не видно, если не делать резких движений. Не хватало ещё, чтоб Кузякина подумала, что имеет дело с маньяком-параноиком. Они ведь теперь там в области все стали чинные, холёные — ни дать ни взять графья Толстые с Достоевскими. Оттого Виктор Петрович и решил в своё время свалить от них на малую родину — в Верхопышемье. Сейчас мог бы тоже ходить в каких-нибудь замах у губера — хапнуто при Ельцине было нехило. Но воспротивилась широкая цыганская душа Вити Чёрного этому холуйству — потянуло поближе к земле, к отеческим гробам…
— Что, Витенька, опять шлюх привёз? Отдыхаете? — в дверях кабинета, держась за косяк, покачивалась женская фигура в шёлковом халате с растрёпанными светлыми волосами. Она была бы ещё хороша, если бы не болезненная бледность, худоба и тёмные круги под глазами.
— Каролина, это по делу. И шлюх всего две — для гостей. Ступай к себе, я занят, — он мягко взял женщину за плечи и подтолкнул по коридору к лестнице.
— Витя, у меня плохое предчувствие, — прошептала женщина, не отпуская его руку и пытаясь прижаться к нему исхудавшим телом.
— Это просто ломка. На вот, — и он дал ей на костяной ложечке понюшку заветного порошка. — Ну, ступай, ступай.
В это время прорезалась громкая связь. — Петрович, это Сява. Тут у ворот Ксения Кузякина. На «Хаммере». Номер я пробил, сходится.
— Ну, «Хаммер» у ворот оставь, у меня, небось, не угонят. А даму досмотри и пригласи в дом. Да повежливей там.
Стройная брюнетка, стриженная под каре, в тёмных очках и изысканном мини-платье без украшений, показалась в конце анфилады нижнего зала — и замерла в нерешительности. Где-то невдалеке гремела музыка, раздавались пьяные выкрики.
— Извините за вертеп, — неожиданно откуда-то вынырнувший хозяин в халате галантно склонился к её руке. — У меня тут нежданные гости. Может, пройдёмте в кабинет? Ксения, простите, по батюшке…
— Феликсовна. А по батюшке — Фельдман. Но можно без церемоний — я, кажется, ещё не так стара. Зачем же в кабинет? Гости обидятся. Я, если не возражаете, присоединюсь к вашему веселью.
— О, прошу вас! — Бараков провёл гостью через анфиладу в зал с бассейном, откуда гремела музыка. — Располагайтесь, выпивон на столике. Господа, позвольте представить…
— Виктор Петрович, — перебила его гостья, в то время, как расшалившиеся купальщики даже не обратили внимания на его зов. — Извините, но у меня в машине бутылка текилы. Я пью только её. Попросите кого-нибудь принести.
— Да есть у меня текила, за кого вы меня держите! Сейчас сам принесу, — Бараков повернлся к ней спиной и направился в бар. Этого как раз делать не следовало. Как только он скрылся за колоннами, брюнетка кошачьим движением соскользнула с кресла и мгновенно оказалась возле переносного музыкального центра, надрывавшегося на краю бассейна.
— О, какая женщина! Мне б такую! — выкрикнул из бассейна, впервые заметив её, невзрачный лысый тип с мышиными глазками. — Позвольте представиться, Владимир Павлинович Козловатых, депутат от Единой России. А вас как звать, очаровательница?
— Меня звать Хельга, — ответила Хельга и, оценив взглядом длину шнура, подняла обеими руками над головой вздрагивавший от извергаемых децибел бумбокс. — И мне не нравится ваша музыка.
— Ты что, дура? — испуганно взвизгнул Козловатых и нырнул. На то место, где он только что стоял, пролетев по дуге, с шумом плюхнулся в воду бумбокс. Зал, находившийся в подвале, погрузился в полную темноту, только перебегали кое-где огоньки дымившейся проводки. И ещё стало очень тихо. Из бассейна не раздавалось больше ни звука, ни всплеска.
— Твою мать! Что там, опять электричество? — крикнул откуда-то из темноты голос Баракова. Хельга щёлкнула зажигалкой и направилась на голос.
Как только в окнах разом погас свет, из кустов вынырнул милицейский «бобик» и лихо притормозил у ворот.
— Эй, охрана! Отворяй! Депеша хозяину срочная, — раздался бодрый милицейский басок.
— От кого? — в зарешёченном окошечке появился заспанный бритый охранник.
— Из райотдела. Там из области группа работает, может слышал?
— Просунь в окошко.
— Расписаться надо, открой. Делов на полминуты, — лицо незнакомого милиционера со шрамом лучилось весёлым швейковским простодушием. Видимо, актёрские уроки Хельги не прошли даром. Калитка скрипнула, пропуская гонца в караульное помещение. Второй охранник лениво курил, уставясь в мониторы, в которых ничего не отображалось.
— Что-то я тебя, старшина, раньше не видел, прохрипел бритый фиксатый Сява, открывший ему дверь.
— Да я из области, на усиление к вам. Николаем меня звать, — ещё шире разулыбался Тайсон.
— Давай, — протянул руку Сява. Тайсон с охотой сунул ему свою пятерню. Сява снисходительно пожал руку придурка-старшины.
— Да ты пакет давай!
Тайсон зарылся в планшете, суетясь, наконец извлёк твёрдый небольшой коричневый конверт. Взяв за край, протянул его Сяве — и вдруг коротким точным движением ткнул конвертом охранника под кадык. Кровь из артерии брызнула фонтаном, окатив Тайсону всё лицо и мундир. Второй боец, Шнырь, успел только повернуть голову от монитора — плоский десантный нож, выдернутый из конверта, описав в воздухе полный оборот, вонзился ему по рукоять в правый глаз. Шнырь взревел и повалился грудью на клавиатуру.
ГЛАВА 13
Ряженый под мента Тайсон с перепачканным кровью врага лицом был в этот момент страшен, как бог войны. Все движения его приобрели точность автомата. Подхватив стоявший в углу «калаш», перекинул его себе за спину, потом разоружил мёртвых быков, и сунул один пистолет в карман, второй — за пояс спереди. Потом шагнул к пульту — и, отключив сигнализацию, разблокировал ворота и все двери в дом. Из въехавшего во двор «Субурбана» выскочили вооружённые автоматами Князь с Домкратом. Бабай остался за рулём, двигатель продолжал работать.
— Короче, братцы, — распорядился Тайсон, — там в цоколе и подвале совсем темно, и неизвестно, сколько народу, не считая Хельги. Так что никто кроме меня не стреляет, а то друг друга переколотим. Домкрат, ты дуй наверх, там в кабинете сейф. Помнишь где? Попытайся выковырнуть.
— Угу, — буркнул Домкрат, доставая из сапога ломик в тряпице.
— А ты, ваше сиятельство, пробирайся в яму под гаражом. Там в правом углу под ветошью должен быть оружейный схрон. Если Кастратовы не наврали. А я с Бараковым разберусь.
— Смотри, Хельгу не зацепи, — проворчал Домкрат. Они бесшумно, гуськом проскользнули в огромный притаившийся дом, план которого так тщательно изучали, сидя вечером у костра.
— Виктор Петрович! Дайте, голубчик, какого-нибудь огня. А то у меня уже зажигалка пальцы жжёт.
В темноте анфилады вспыхнул другой огонёк, и Хельга, потушив свой, пошла на свет, скинув туфли, чтобы ступать бесшумно. Теперь преимущество было на её стороне — если, конечно, не считать того, что у Баракова под халатом явно топырился пистолет большого калибра, а у неё в сумочке не было ничего опаснее остро отточенной стальной расчёски с ручкой-хвостовиком. Хельга сжала её в разом вспотевшем кулаке и бесшумно пошла на свет ощупью. Всё явственней разгорался во тьме язычок зажигалки.
— Что такое? Почему все молчат? — нервным голосом спросил Бараков.
— Темноты боятся, — не удержалась от своего обычного хамского юмора Хельга, сгруппировавшись для последнего прыжка. Но тут грохнул выстрел, и пуля обожгла ей волосы.
— А-а! Так это ты, сучка! Как же я сразу-то не признал… Жива? Эй!
— Жива, папашенька, — раздался голос Хельги откуда-то справа, и следом лёгкий шорох перемещения. Бараков выстрелил на звук, но пуля угодила в колонну. Осколки мраморной крошки брызнули, расцарапав Хельге щёку и ногу выше колена.
— У, пидор! — процедила она.
— Нет, девочка, я не пидор, и тебе это известно лучше других! — теперь Бараков явно пытался разозлить Хельгу, и ему это удалось. В сантиметре от его виска просвистел чугунный подсвечник каслинского литья. Бараков инстинктивно нажал на спуск, и тут в ответ на грохот «Магнума» от входа раздалось три выстрела, слившихся в один. Тайсон стрелял на вспышку, с двух рук по-македонски. Но легко раненый в мякоть руки Бараков успел залечь и отползти за колонну.
— Сколько их? — крикнул в темноту Тайсон и, отпрыгнув, присел. Из-за колонны грохнул на его голос «Магнум» Баракова. Снова дружно заговорили пистолеты Тайсона, но враг был хитёр и пользовался преимуществом своей территории.
— Он один, не считая охраны, — раздался голос Хельги, и следом выстрел «Магнума».
— Охрану можно не считать, — пробасил Тайсон, стреляя в темноту. И после этой фразы Баракову стало ясно, что партия проиграна. Он перестал стрелять и сжался на полу за колонной. «Только бы не включили свет!»
— Попытайся найти рубильник! — произнёс голос Тайсона, как будто прочитавшего его мысли. Это внизу, под гаражом. Там Князь. Иди!