Он никогда мне не нравился.
– Иллюзия не бывает полной. Она всегда вам врет. И вы должны найти то, чего на самом деле не было.
Это же бред!
Как можно помнить абсолютно все, чтобы уверенно заявить: вот этого точно не было!
Это невозможно.
Невозможно!
Эктор (Руслан?) подхватил меня под бедра и усадил на стол, вклинился между моих ног, прижался так тесно, что у меня перехватило дыхание. Стало гадко и жутко.
Жутко видеть перед собой лицо из прошлого.
Руки получили свободу и заскользили назад по столешнице – и вдруг наткнулись на гладкий бок самой обычной вазы.
Которой на кухне никогда не было.
Повернув голову, я увидела одинокую розу. Темно-красные лепестки будто светились изнутри и притягивали взгляд. Я могла поклясться, что от цветка исходило тепло, об него можно было бы обжечься.
В этот самый момент я ощутила, как чужие губы коснулись горла. В животе все перевернулось, а рука сама потянулась к цветку. Я не обратила внимания на шипы, что впились в ладонь, не почувствовала, как по запястью заскользили вниз крупные капли крови. Цветок вспыхнул, превратившись в язычок пламени, изменил форму и изогнулся, став тонким клинком.
Последнее, что я запомнила, – удивленный взгляд Руслана, когда лезвие с хрустом вошло ему в шею.
И мир вокруг померк, завертелся. Выплюнул меня к костру, на знакомую полянку. Щеки – мокрые от слез, с языка готовы сорваться отборные проклятия, а чуть в стороне застыл Эктор. Его глаза были прикрыты, холодная синева плескалась и поблескивала за веерами ресниц. Тонкие губы поджаты.
– Это был лишь пример, – сказал он невозмутимо. – Теперь вы понимаете, как работает испытание. Правда, оно не будет таким простым...
Я вскочила на ноги как ошпаренная и в два шага преодолела разделяющее нас с Эктором расстояние. Рука взметнулась вверх – и далеко вокруг разнесся звук оглушительной пощечины.
Ритер и Эриса замерли, их тихий разговор оборвался.
– Вы умеете тыкать палкой в больное, да?! – выпалила я.
Эктор даже не дернулся. Он смотрел на меня с удивлением и непониманием.
– Это моя задача как вашего наставника.
– Ясно.
Обогнув его, я плюхнулась у костра и больше на мужчину не взглянула.
И в таком же молчании мы доехали до Шайкоса. Эктор иногда отдавал приказы, а я их выполняла. Не знаю, почему меня так возмутила и задела эта демонстрация. Из-за того, что он влез в мою голову без разрешения? На испытании у меня точно никто ничего не спросит.
Из-за того, что выбрал именно тот момент с Русланом?
Болезненный. Стыдный.
Но кто знает, как глубоко ко мне в голову залезут чуть позже?
Было обидно потому, что это был именно Эктор и именно этот момент.
Вместе эти два “обстоятельства” выплеснулись наружу в злость и молчание.
И даже когда вдалеке замаячили золотистые шпили Шайкоса, показались массивные черные ворота и изогнутые, как зубы сказочного дракона, защитные стены, я не нарушила тишины и восхищалась открывшимся видом молча.
47
– Вы меня слушаете, Саша?
– Слушаю, господин.
Эктор тяжело вздохнул, отчего меня качнуло вперед. Я все еще сидела с ним на одном хилте и чувствовала руки мужчины на поясе и ничего, пока что, не могла с этим сделать.
Я могла в мельчайших деталях представить напряженный взгляд синих глаз и выражение лица: чуточку недовольное, непонимающее, как у человека, что никак не может осознать, где промахнулся и что сделал не так.
Все это было ужасно глупо.
И взыгравшая во мне обида и отстраненность, с которой я пыталась держаться. Попробуй тут быть отстраненной, когда спиной чувствуешь крепкое тело и нет-нет, но возвращаешься мыслями к поцелую и той невероятной близости, что вспыхнула между нами несколько дней назад.
Теперь это походило на иллюзию.
Что мне все показалось, почудилось и не было никакого эмоционального единения. Может, это тоже часть обучения? То, что и должен делать наставник: приручать к себе, пробираться в самое сокровенное, чтобы потом использовать против ученика.
Ха! Готовить к “реальной жизни”, да? Как и полагается учителю.
“Будто ты не поступила бы точно так же, – проворчал голос в голове. Мое внутреннее “я” было на стороне Эктора и совершенно не давало покоя, буквально вцепившись мне в глотку и рыча, как злобное животное, требуя обо всем забыть. – Вот ты представь себя на его месте? Пылинки, что ли, с тебя сдувать? Под ручку водить? Ты – будущий рыцарь или вата сахарная?”
Он мог меня спросить.
Не просто влезать в голову, а сказать, что задумал, чтобы…
Чтобы…
Не было так.
“Ха! Ты смешная. Все еще цепляешься за свою прошлую жизнь, – вторая “я” презрительно фыркнула, и я представила, как она в роли дьяволенка сидит на моем плече и отчитывает меня за тупость. А где тогда ангельская сущность, что должна быть на моей стороне?! – Не забывай, что Эктор – не мужик из твоего мира, он твоей нежной, трепетной натуры не знает и не понимает. И твои обиды для него – странные и непонятные”.
Я тихонько заворчала, что это не моя проблема и, вообще-то, копаться в чужой голове – плохо в любом из возможных миров, и попыталась сосредоточиться на происходящем вокруг.
Только бы не слышать вздохи за спиной и не чувствовать осторожные прикосновения к волосам, “случайные”, мягкие и извиняющиеся.
Нет уж! Я не куплюсь на все эти тисканья.
По крайней мере, сразу не куплюсь.
Впрочем, уже через час я думала, что внутренний голос был прав. Я все никак не могла перестать оценивать окружающих так, как привыкла в своем мире.
Здесь реальность другая, жизнь другая и люди другие. И судить их за то, за что можно было бы осудить кого угодно дома, – глупо. Ведь Эктор и правда… продемонстрировал суть испытания. Он пытался подготовить меня. По-своему.
Поступил он отвратительно, но ради моего же блага. Правда?
Закатив глаза, я скрестила руки на груди, случайно толкнув Эктора локтем. На судорожный недовольный хрип мужчины я не обратила никакого внимания.
Какая же я тряпка!
Решив, что мучиться размышлениями сейчас – дело бессмысленное, я принялась глазеть по сторонам, ведь удастся ли вдоволь налюбоваться новым городом потом – неизвестно.
Дорога, вымощенная грубым темным камнем, поблескивала на солнце. Казалось, что ее присыпали мелкой красной стеклянной пылью. Стоило только миновать массивные черные ворота, у которых крутились стражники, вооруженные алебардами, недобрыми взглядами и крепкой мускулатурой, как я сразу заметила белые, как мрамор, стволы деревьев, зажавшие в тиски центральную городскую дорогу.
Желто-красные пушистые кроны, больше похожие на мотки сахарной ваты, раскачивались от слабого теплого ветерка.
Изгибы высоченной стены, оставшейся за спиной, отбрасывали нам под ноги причудливые тени, похожие на драконовы зубы. Наверное, с высоты птичьего полета город выглядел как сердцевина хищного цветка.
Вокруг теснились одноэтажные дома из золотистого песчаника, замершие под черепичными крышами; гомонили люди, больше похожие на экзотических птиц. Но во всей этой, казалось бы, легкой атмосфере вечного карнавала и пестроты чувствовалось что-то… темное.
Тут и там я замечала косые взгляды, зеваки расходились в стороны, растекались, как воды бурной реки, стоило хилтам подойти слишком близко. Животные никак не реагировали на голоса и резкие движения, сохраняя королевское спокойствие, а я наблюдала, как парочка стражников отделилась от группы у ворот и следовала за нами не отставая.
– Чужакам не рады, – сказал Ритер, поравнявшись с нами. – Я поговорю со стражей, узнаю новости.
Судя по его выражению лица, Ритер не ожидал услышать ничего хорошего, а я опять подумала об энкери, уничтожившего целое поселение. Если печать, что сдерживала пиромантов, перестала выполнять свою задачу, то как скоро мир вокруг наводнят подобные чудовища?
А если Бигель прав?
Если в каждом местном жителе есть доля пиромантического пламени?
Что, если каждый, абсолютно каждый может подвергнуться их внушению, а не только маги, чей разум изначально слаб перед пламенем?
И как скоро в мире не останется ни одного человека, кто не видит во снах этих существ, запертых в удаленной тюрьме, но готовых в любой момент вырваться на свободу?
– Не думайте об этом, Саша, – тихий голос Эктора прозвучал над ухом, как раскат грома, и я едва не вскрикнула от неожиданности. Слишком уж глубоко ушла в свои мысли. – Оставьте все эти дела Ордену.
– Я не могу, – сжав пальцами переносицу, я прикрыла глаза. – Не могу не думать. Это ведь касается и меня тоже.
– Пока не касается.
– Пока, – я горько усмехнулась и подняла голову. – Не думайте, что если просто отмалчиваться, то проблема исчезнет сама по себе. Вся эта таинственность только действует мне на нервы и отвлекает от вашего… важного испытания.
Последние слова я произнесла так, что сама же поежилась.
Эктор коротко кивнул и о чем-то задумался, а через пару секунд дернул хилта в сторону и свернул с главной дороги, чтобы остановиться под одним из белоснежных деревьев.
Спрыгнув на землю, он без церемоний подхватил меня на руки и поставил рядом.
– Хала тенай. Йела! – сказал он животному, и к моему удивлению хилт дернул ушами, склонил голову набок и, повернувшись к нам спиной, побрел прочь.
– А это безопасно? – я представила, как зубастый хилт идет по улицам незнакомого города, среди толпы чужих людей, и в горле образовался тугой горький комок. – Для местных, я имею в виду.
Эктор пожал плечами и, крепко сжав мою руку, потянул за собой в узкую боковую улочку.
– Вполне, – мужчина выглядел предельно решительно. – Хилты разумны и без причины не нападают.
Я хотела спросить, куда именно наставник отправил животину, но прикусила язык. Общий настрой Эктора настораживал, и я вся напряглась в ожидании.
Что он задумал? Чего хочет?
Снова собирается испытывать меня иллюзиями? Будет копаться в моей голове?
Я стиснула зубы в ожидании худшего.
Тянулись минуты, мы петляли между домами и вскоре выбрались на небольшую площадь со статуей в центре. Это было то место, что никогда не найдешь, если не задаться целью. Вокруг каменных фигур стояли низенькие лавочки, в воздухе медленно растворялась горьковатая сладость цветов, торчавших из круглых вазонов.
И никого вокруг.
Ни единой души.
– Знаете, в честь кого установлена эта статуя? – спросил Эктор.
Откуда? Этот город для меня такая же загадка, как и любой другой город в этом мире.
Но вслух я ничего не сказала, решив перед этим хорошенько рассмотреть застывшие фигуры.
Парень и девушка. Молодые счастливые. Они стояли, взявшись за руки, смотрели ввысь, рассматривая птицу или падающую звезду.
Кто теперь знает, что это было?
Под ногами девушки цвели цветы, но что-то странное творилось с лепестками. Казалось, что они… изъедены. Испорчены.
Ноги парня утопали в камне по щиколотки, и тонкие жгутики неизвестного растения тянулись вверх, оплетая его колени, пробираясь под одежду.
Под кожу.
Если обойти статую, то романтичное “держание за руки” стало похоже на хватку утопающего. Будто парень и девчонка хватались друг за друга, пытаясь спасти от неизвестного ужаса. Их лица исказились, свет и тень играли на них, превращая восторженные улыбки в жуткие гримасы.
– Испытание веры проходит здесь уже много лет, – раздался за спиной голос Эктора. – Так много, что однажды известный скульптор создал эту статую, чтобы почтить память всех, кто потерялся в иллюзии.
Я обернулась и наблюдала, как мужчина рассматривал изваяние. Его глаза опасно сверкали, руки то сжимались в кулаки, то безвольно разжимались. Запустив пятерню в темные пряди, Эктор прикрыл глаза. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но видно было, как тяжело наставнику подбирать слова.
– Я не хочу, чтобы эта статуя стала напоминанием о вас, Саша.
– Это не дает вам права копаться в моей голове.
– Я ваш наставник! Я имею право на все, что посчитаю нужным.
Кажется, мои глаза сами по себе закатились обратно в череп.
– Да перестаньте вести себя как… как…
Эктор хищно прищурился.
– Как кто?
– Как полный идиот! – выпалила я. – Вот кто!
Отведя взгляд, я обхватила себя руками.
– Я доверилась вам. Я раскрыла перед вами душу не для того, чтобы вы обернули мою память против меня.
– Вы ведете себя как обиженный ребенок.
От удивления у меня отвисла челюсть.
– Что?!
– Вы слышали! Как ребенок, – Эктор шагнул вперед, надвинулся на меня с такой неумолимостью, что я почувствовала, как в животе рассыпался колкий иней. – Этот мир не пожалеет вас. Он прожует и выплюнет ваши кости, как только вы потеряете бдительность. И я делаю то, что сделал бы любой наставник на моем месте!
Хорошее оправдание.
Признаться в симпатии, а потом влезть в голову и вероломно обернуть мои же ошибки против меня! Это же...почти предательство!
Нож в спину!
– Я потому так себя и веду, – выдохнул он с трудом. – Мне есть дело.
Шаг ко мне. Еще один. Крепкая рука обхватила меня за затылок, сжала, как в тисках, заставила поднять голову, а я ощутила, что меня буквально припечатывает к месту рассерженным взглядом. Пальцы мужчины перебирали пряди на моем затылке, тянули к себе, несмотря на мое сопротивление.
Я уперлась ладонями в грудь Эктора, но проще было бы камень сломать, чем вырваться из капкана его объятий.
Уткнувшись носом в его рубашку, я недовольно заворчала и на самом деле подумала укусить совсем уж распоясавшегося наставника, но его голос, тихий и взволнованный, заставил меня утихнуть.
Пока что.
– Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вы не превратились в еще одно воспоминание этого города. Или любого другого. И я буду делать вам больно столько, сколько потребуется, если это даст хоть малейший шанс сохранить вам жизнь. Я буду тренировать вас, наказывать, обижать и влезать в мысли, чувства и ваше нутро, потому что мне не безразлична ваша судьба, – он коснулся моей щеки кончиками пальцев, гипнотизируя, встряхивая все в груди. – Твоя судьба, Саша.
– Это совсем не романтично, – буркнула я. – Вы совершенно не умеете просить прощения.
Эктор усмехнулся и, немного наклонившись, коснулся губами моего виска.
– Привыкай. Ничего не смогу с этим сделать.
48
Сам Шайкос оказался лишь перевалочным пунктом на пути к святыне Единого.
В городе рыцари и их ученики задерживались, только чтобы купить припасы на первое время. Несколько месяцев нам предстояло жить среди последователей Единого в небольшом храме, который прижался к святыне.
Последователи всегда были ужасно заняты.
Они ревностно следили, чтобы никто не бродил по священной земле просто так, ухаживали за садами: уникальными, пышными, полными растений, какие не цвели больше нигде, кроме этих почв.
Только здесь можно было найти редкие целебные травы, сюда ходили в поисках исцеления и благословения Единого.
“Место, где он принял смерть”, – говорили местные.
Место, где появились первые люди, рожденные из плоти и крови умирающего бога, несущие в себе его часть, его силу и его знания.
Очень удобно. Не то что в нашем мире, где обезьяне пришлось ох как постараться, чтобы научиться элементарным вещам и слезть с дерева!
Божественные теории всегда приводили меня в восторг своей простотой. Щелк! Вот вам свет. Щелк! И Земля готова.
Еще пару раз щелкнул – и сотворил жизнь по образу и подобию своему.
Вспоминая разговор с Бигелем, я все-таки думала, что первыми как раз были пироманты. Эта идея казалась мне убедительной, но, учитывая реакцию Ритера и Эктора, я держала это при себе.
Орден, так или иначе, выступал против магии, и, столкнувшись с энкери, я сама бы всеми силами пыталась предотвратить рождение еще одного такого существа. Сожжение тела и следы гари на траве стояли перед глазами так ясно, будто я видела их только вчера. От таких воспоминаний до конца жизни никуда не спрятаться и в пыльный чулан их не запереть.