Они - понятны, по всем канонам должны бы быть владыками, и, в каком-то смысле, ими и являются. Понятна даже и роль Балабоста, потому как, ясно же, необходим кто-то, кто не позволил бы полезное делу соперничество превратить во вражду со смертоносным раздраем. Но вон там, с краешку, сидит сухой старичок, голову склонил набок, смотрит в крышку стола, весь из себя безучастный, вроде бы как жует что-то. Его можно было бы назвать, следуя имеющемуся принципу, Верховным Жрецом, либо же, возвращаясь к китайской традиции - Хранителем Алтаря. Можно было бы, ежели бы он уже не был Большезубым, только Большезубым и исключительно Большезубым. Почему? Вопросы сами собой отпали бы у любого, кому довелось бы увидеть одну из очень нечастых улыбочек сухонького старичка. Это была не улыбка, это был чудовищный оскал, бледный от огромных, с угловатыми острыми кромками, каких-то сплошных зубов, как у хорошей пятнистой гиены. За ним по западным канонам, вроде бы, не стояло вообще ничего, никаких реальных сил, и весь он в значительной мере, в основном, находился в прошлом, но он же, когда находил нужным, мог несколькими древними, замшелыми, тяжеловесными, как менгир, словами-заклинаниями заткнуть рот кому угодно. Или сломать через коленку - по желанию заказчика. Всех уже, кроме самых старых, коробило от этих заклинаний, но они, тем не менее, действовали. Линия Партии - к этому уже времени обрела самостоятельное существование и почти перестала зависеть от отдельных людей, а он - он был ее человеческим воплощением. Этого невозможно понять плоскими и приземленными западными мозгами, это надо ощущать всем организмом, а для этого - вырасти среди всего этого. Помимо всего прочего, древний механизм уничтожения был почти непредсказуем и включался зачастую совершенно неожиданно. И вроде бы неадекватно побудительной причине.
То же относится и к допущенным к телу. Тут майор, - любого ведомства, но допущенный к телу, - может быть поважнее генерал-майора, и не дутого какого-нибудь, из "райской коллегии", а самого настоящего командира дивизии. Правда, положение майора было куда как менее надежным. Или - не менее. В зависимости от Конкретных Обстоятельств. Не элита или пока не элита, а - Особый Круг.
По молодому человеку было видно, что в этот круг он попал совсем недавно, что ему холодно и страшно в этом вольере для динозавров. Он нервничал, краснел и напрягался в твердом намерении и говорить твердо, но голосок - звенел, и это было даже слишком хорошо слышно. А вот глаза за стеклами очков нервно моргают, похоже, не от того: это скорее, по причине того, что по нему не так уж давно хо-орошенько потопталось родное его начальство. И мордой об стол, и на ковер, и вершить трудную, но почетную чекистскую службу в Мухосранске. Оно это умеет и само по себе, и традиционно. Так, что в иных случаях последствия не проходят никогда. Но вот светло-серый, с иголочки, костюмчик сидит на нем, как на манекене, причем не нашем, а от какого-нибудь Кардена, причесочка модельная, волосики - медовые, густые, без всякой там ранней седины. И - очечки. Тоненькие, вроде бы - как у шефа, но на самом деле, если приглядеться, - другие. Совсем на другую стать. Тихая такая, тонкая фронда. Мало кто заметит, но все-таки. Хороший парень. А что говорит-то? Вообще-то - не так уж и важно, но надо все-таки послушать…
- … Говорить на таком уровне что-то, кроме правды было бы не только нарушением моего долга, как коммуниста, но и прямым преступлением перед Партией и народом. Мне поручили изложить именно свое мнение по излагаемому вопросу, и я его выскажу, даже рискуя навлечь чье-то недовольство. И чем бы это ни грозило мне лично. Так вот, чтобы с самого начала расставить все точки над "i" скажу, что по моему мнению самым лучшим вариантом было бы безусловное запрещение к использованию всех технологий этого круга. Это обозначает закрытие всех ведущихся тем исследования. Консервацию производства и постройки новых производственных комплексов. Имеющиеся комплекты оборудования необходимо разукомплектовать и рассредоточить по непрофильным производствам. Рабочие группы, а особенно - исследователей и разработчиков, следует расформировать и рассредоточить причастных по одному. Всех - под подписку о неразглашении, некоторых - под негласный надзор Комитета. - Он развел руками. - Вот, собственно, и все.
А кто-то из присутствующих здесь престарелых вершителей вполголоса спросил, ни к кому не обращаясь конкретно:
- Слушайте, что он говорит-то? Что несет? Может, мне кто-нибудь объяснит, что это значит?
- Вы что, - следом же высказались с другого места, уже вполне вслух и басом, - з-загадки пришли загадывать?! Цирк тут, понимаешь, устроил!
А Инквизитор, на тонкогубом лице которого стыло особенно-холодное выражение, обозначавшее крайнюю степень гнева, опасного, как ярость очень крупной, опытной и страшно ядовитой змеи, ровным, ледяным тоном осведомился:
- Вы не могли бы как-то… обосновать столь категоричные выводы? Уж будьте так любезны.
- Да он что, - взревел, наливаясь дурной кровью, Маршал, - совсем е…
- Эй, эй, - поднял мясистую руку Балабост, - не наезжайте мне на парня! Сказал, что считает нужным. Не в игрушки ж тут играет, на самом-то деле…
- Боюсь, - кашлянул Дмитрий Филиппович, - товарищ Гаряев, что вывод ваш мог показался несколько… неожиданным для большинства собравшихся. Так что действительно, - будьте добры обосновать вашу позицию…
- Нет, погодите, - еще сильнее побагровел Маршал, - он что - всерьез?!!
- Вы это, - лениво проплямкал Балабост, - по одному заходите-то. Вот давай хоть ты… А то, зрю, перегрелся, вот-вот взорвешься…
- И скажу! И скажу! Когда этот м-мерзавец, туда мать его…
- К делу, к делу давай!
- Когда этот… короче перелетел в Японию, и начали машину всеми потрошить, так над РЛС все там чуть не поус… Короче - веселились чуть ли ни час, ржали, потому что ведущие специалисты ничего подобного уже не застали. Этого… ну бритта, как его? Болулера?
- Сэра Энтони Боулера, не абы как.
- Ага… Так вот, когда его спросили, как может продвинуть их электронику изучение наших образцов, он сказал, что, мол, может только отбросить лет на двадцать-двадцать пять назад. Это новейшая и секретнейшая машина! Над нами с-смеются! Еще боятся, но уже смеются, не в лицо, а за глаза… Как над богатым маразматиком. Вот у последних машин и планер, и мотор пока еще на уровне, а все равно - слепоглухонемой калека. И все ведь знают, хотя и засунули языки в… Прикусили, короче. И только это начали давать элементную базу… Седьмак вдруг начал порхать, как птичка, говорит, что как двадцать лет сбросил, ребят, говорит, таких хороших прислали, а тут этот что-то такое про закрытие говорит! - Он замолчал, глядя на докладчика чуть боком, и глаза его медленно наливались кровью, а потом вдруг рявкнул. - Ты, что ли, мне элементную базу дашь, деятель? Закро-оет он! Д-дай волю, - все б на хрен позакрывали!
- Ясно, ясно, спасибо… Что вы на это можете сказать, Дмитрий Геннадьевич?
- Не знаю, - он, опустив глаза, пожал плечами, как мог равнодушно, и только опытный глаз мог оценить, какого мужества на самом деле потребовал этот жест, - это не моя компетенция. Что угодно другое, какие угодно технологии более традиционного вида, любые усилия и любые деньги, если это действительно так уж важно, но только не этот путь.
- Да ты что, б… с-с ума с-сошел?!!
- Нет, он не понимает, что это, между прочим, вопросы обороны!
- Я… - в горле у него очевидным образом пересохло, он пискнул, проглотил, и только после этого сумел продолжить, - я далек от недооценки всего, что связано с обороноспособностью Родины и всего социалистического лагеря. Я говорю только, что движение по этому, заманчивому и легкому пути может представлять большую потенциальную опасность, чем временное и локальное отставание по ряду позиций в технологии.
- А вы, товарищ, способны внятно объяснить, в чем именно вы зрите эту свою мифическую угрозу?
Вот оно. Вот и все. Он стоял перед лицом чуть ли ни самых могущественных людей на свете бледный, как полотно, и молчал, потому что не в силах был произнести страшные слова. Наконец, он сказал тихо и твердо, но все равно презирая себя за то, что все-таки сглаживает формулировки, зная, что, в конце концов, компромисс этот кончится очень-очень плохо, но любой силе, любой решимости все-таки положен свой предел.
- Это - не наш путь. Он плохо сочетается с… с принципом общественной собственности на средства производства. Понимаете? Совсем плохо. Почти так же плохо, как с плановостью ведения хозяйства…
- А ты не замирай, не замирай! Мы, если надо будет, сами вас остановим…
- Хорошо… Но вот мы же, например, не допускаем э-э-э… бесконтрольного распространения копировальной и множительной техники? Каждую печатную машинку регистрируем, и в этом есть глубокий смысл, потому что нельзя допустить, чтобы каждый озлобленный… элемент мог распространять все, что придет в его больную голову…
- Какое отношение…
Нет, сегодня коллеги положительно проявляют прямо-таки небывалое оживление и горячность: почти никто не спит, а кому-то уже, вон, меряют давление, а он слабо отмахивается. Они вроде бы даже помолодели сегодня.
- Это я только для примера…
А вот "якать" ему надо бы поменьше. Вовсе ни к чему тут - "якать".
… и пример этот не слишком удачный, потому что на самом деле это неизмеримо опаснее. Всем известно, что у нашей великой Родины, находящейся в империалистическом окружении… не всегда есть возможность предложить населению э-э-э… достаточный выбор добротных товаров. Самого повседневного спроса.
- Все необходимое у них есть. Слава богу - не сорок седьмой.
- Да, конечно… Но отдельным гражданам всегда хочется больше. Не такого, а еще и этакого. И без очереди.
- Все собравшиеся хорошо осведомлены о положении на местах. Не понятно только, какое отношение имеют ваши инсинуации - к закрытию именно данного класса технологий?
- Простите. Наверное, я слишком много думал над всем этим, и эта связь начала казаться мне очевидной. В условиях сохраняющегося пока еще дефицита на ряд товаров именно эти технологии могут оказаться слишком… слишком соблазнительными для всяких там неустойчивых и, тем более, нечистых на руку лиц. Особенность состоит в том, что этот класс технологий просто чрезвычайно трудно, почти невозможно проконтролировать. При помощи даже среднего звена специалистов объединения "Симплекс" легко развернуть производство почти чего угодно почти в любом месте. В подвале, в сарае, в гараже каком-нибудь. В любом медвежьем углу. Особенно там, где еще сильны пережитки буржуазных, феодально-байских или родовых отношений. Чего греха таить, - в некоторых национальных республиках до сих пор еще продолжают действовать элементы традиционных норм отношений. Мы неуклонно боремся за чистоту рядов Партии, избавляемся от нечистоплотных морально и корыстных лиц, но даже среди руководителей областного и краевого уровня попадаются еще… Скажем прямо: попадаются покровители подпольных дельцов. Опасность обсуждаемого способа как раз и состоит в том, что некоторые технологии, хотя бы и однажды попав за пределы предприятий, могут стать полностью неконтролируемыми. Последствия этого неизбежно окажутся самыми печальными…
- Как будто о каком-то бакоружии говорите!
Докладчик - молчал, попеременно краснея и бледнее, и на него было просто жалко смотреть. Наконец, вздохнув, он продолжил:
- Это очень… Хорошая аналогия. Лучше, чем хотелось бы. - Он обвел собравшихся яростным взглядом. - По крайней мере для дела социализма эти драгоценные, спасительные, такие милые сердцу некоторых… недостаточно дальновидных товарищей методы могут оказаться пострашнее любого бактериологического оружия. Стоит ли говорить, чем может быть чревата утрата монополии государства на любую производственную деятельность? Сначала - раскол общества, имущественное расслоение, и, в конце концов, распад государства.
- Можно? - Ровный голос Юрия Валентиновича был холоден, как лед Антарктиды в лютую зиму. - Как я понимаю, весь вопрос сводится к тому, что наш молодой товарищ имеет сомнения в том, что советская власть способна обеспечить надлежащий режим секретности. Это, в принципе, не удивительно, поскольку он не обладает надлежащим опытом. Но мы располагаем вполне достаточным штатом работников, которые таким опытом обладают. Целое Главное Управление занимается такими делами. При необходимости - его можно и еще усилить.
Уж он-то мог расставить надлежащие акценты в необходимый момент. Гаряев, поняв, что все кончено, только горько усмехнулся. Бараны. Старые, маразматичные бараны. Настолько отвыкли от всякого не противодействия даже, - куда там! - но и от простого противоречия, настолько привыкли, что общей власти их ничто не угрожает, что потеряли чутье на настоящую, реальную опасность. Хотя - они-то, пожалуй, имеют все шансы и не дожить, а вот каково будет тому, кому доведется все это расхлебывать? Большезубый все так же сидел, так же смотрел в крышку стола и все так же молчал. Уж ему-то все было ясно с самого начала. Ему всегда все ясно с самого начала или даже заранее. Прямые линии, очень небольшой набор истин, оспаривать которые есть заведомая ересь, и истины эти годятся для любого случая. Идиот по Щедрину, в том смысле, что не имеет никаких сомнений и оттого как-либо противостоять ему совершенно невозможно… С одной стороны, - хорошо, что он молчит, но с другой, - он ведь, когда-нибудь, что-нибудь да скажет. Самое страшное, что вдруг проросший в каком-то дьявольском закутке одного из бесчисленных НИИ ужас для них, - как конфетка ребенку. Возможность наконец-то, в чем-то - да утереть нос Штатам, возможность, которая сама по себе уже давно им не нужна, но зато ставшая чем-то вроде символа веры. И меры предосторожности они считают, - если еще умеют считать, - чем-то вроде привычного им всем еще с Владимира Ильича режима секретности. Он сдержался, и, приняв вид легкой академичности, взялся объяснять и втолковывать:
- Тут мы имеем со своего рода дилеммой. Предположим, мы с самого начала ограничиваем применение этого класса методов только оборонной промышленностью. У нас тысячи заводов, десятки тысяч руководителей производства, миллионы инженеров и десятки миллионов рабочих. У всех - план, у всех - смежники, у всех те или иные… узкие места. С возникновением производственной необходимости в сотнях тысяч случаев, при срывах сроков или технических заданий, при возникновении затруднений будут попытки разрешить их при помощи новоявленной палочки-выручалочки. Смекалистые люди - найдутся. На каждом заводе и в каждом цеху. Будут пытаться обойтись без хронически подводящего смежника, и на этом основании, из самых благих намерений будут требовать, чтобы в качестве исключения, ради выполнения плановых заданий в срок и с высоким качеством… И в некоторых случаях мы неизбежно будем уступать. Возникнут варианты применения, непредусмотренные, в том числе самими создателями и разработчиками. Чтобы в таких условиях проконтролировать все, не хватит никакого Главного Управления, тем более что даже там не все сотрудники одинаковы. Нельзя предсказать, насколько важной или перспективной окажется та или иная мелочь, разработанная каким-нибудь ушлым технологом в Перми, Улан-Удэ или Воскресенске. Когда общее число причастных достигнет какого-то определенного порога, где-то непременно рванет. Если говорить начистоту, - всем присутствующим здесь известно, какой процент предприятий работает у нас прямо или косвенно на оборону и спецтематики безопасности.
- Можно! Всегда можно ограничить использование, значит, только теми областями, где без этих методов обойтись нельзя. Остальное делать по-прежнему…
- Простите? Не понял? Вы считаете допустимым делать… изделия заведомо хуже, чем есть возможность? Занижать технические задания? Сказать тому же Григорию Александровичу, чтоб делал самолеты помедленнее, пониже, вооруженные похуже и не такие надежные? Это как - понарошку? И что вам на это скажет товарищ Седьмак? Или мы от него скроем имеющиеся возможности, как от ненадежного и идейно нестойкого?
- Ну почему вы так… А!
- Слушай-ка, - а что будет-то? Чем ты нас пугаешь? Ну, прознают, - дальше-то что?
- В какой-то мере можно ручаться за Европейские области РСФСР, Белоруссию, восточные области Украины, пожалуй - Северный Казахстан и Молдавию. Во всех других случаях опаснейшие новации могут попасть в руки к бандитам, подпольным дельцам, националистическим недобиткам и скрытым врагам социализма. Всем тем, кто наши ценности не приемлет исходно. А, получив в свои руки какие-то возможности, они могут увлечь за собой колеблющихся… Вот, пожалуй, и все?