Вернулся к месту засады. Парни молодцы, не слыхать и не видать. Сержант докладывает, что все тихо, движения нет. Ползу за остальными, проверяя перед собой наличие мин. Кажется, мое предположение о роли секрета, который мы сняли, верное. Мин перед окопом нет. Хорошо, я вам, гадам, устрою.
Забираю ожидавших нас бойцов, уходим к реке. Вот уже и лодка подошла. Хорошо гребут, тишина полная, ни одного плеска. С нашим нерусским «гостем» отправляю Смирнова, Ковальчука, Лыкова и Иванова с Трошиным. Остальные вторым рейсом. Лодка больше не возьмет. Пока ожидаем, пора выполнить задуманное. Самое время для этого.
С раненым лейтенантом остается Прутко с пулеметом. К нему же отсылаю Тачаева. Серега будет прикрывать меня. Похоже, не зря я проволоку в доме прихватил. В траве устанавливаю «эфку» на растяжку поперек прохода к окопу. Ну, держите сюрприз, он вам обязательно понравится, следующий в другом месте будет. Вторую «лимонку» тоже используем, только там, где вы ее с гарантией найдете. Такое здесь еще не умеют, а я «в будущем» у «духов» научился. Возвращаемся в окоп, с Белым рассаживаем пулеметчика и «борова» в живописных позах, а третьего кладем на дно лицом вниз, пусть сами переворачивают. Под него оставшуюся Ф-1 без чеки. Готово! Можно и уходить.
— Серега, отходим.
…Не думал, что так быстро наши сюрпризы обнаружат. Может смена незадачливому секрету пришла, может что другое. Только как обычно, в самый неподходящий момент… Второй раз подошла лодка, успели мы погрузить лейтенанта, влезли сами, оттолкнулись от берега. И тут началось. Сначала рвануло в окопе. Так и должно было случиться. Только почему именно сейчас, когда мы на воде и открыты со всех сторон? Что за невезение-то такое? Чувствую, огребем сейчас от супостатов по полной программе. Вот и второй взрыв, наверняка растяжка сработала. Ну, счастья вам, фрицы! Зря фюрер обещал, что будет легко, здесь вам не Франция. Пока нас не заметили, хоть бы до середины реки доплыть. Неприятности в одиночку не ходят. С вражьего берега взлетает ракета. Засекли! Вот и началось! Немцы давай по нам палить из всего, что есть, Прутко им из своего пулемета выдал, может даже и попал в кого. Потом минометы ударили, нас из-за столбов воды и видно наверно не было. Мы с Асланом схватили запасные весла, давай ими, как индейцы, грести в бешеном темпе. С нашего берега по той стороне тоже пулеметы заговорили, следом за ними уже наши минометы ответили. Под эту канонаду мы и причалили, мокрые все, хорошо, что целые.
Нас ротный встречает, еще кто-то из разведотдела. Налили нам, как положено, по сто фронтовых.
— А теперь, — говорит командир роты, — голуби мои, покурите, под замок, и спать. Порядок сами знаете. За немца спасибо вам большое, очень уж важную птицу вы притащили. Командование обещает всех к наградам представить. Лейтенанта в госпиталь, а остальные, как обычно, завтра с особистами долго гутарить будете.
Ну да! А вдруг мы уже продались с потрохами, пока по тылам гуляли?.. На душе кошки скребут. Это я с чекистами нашего времени по работе общался, там и отношения совершенно другие. Про нынешние же времена такого понаписано, что прямо оторопь берет. Долго со своими сидели, успели еще не раз к фляжке приложиться, не по одной самокрутке выкурили. Да еще в голове постоянно мысли о том, как я вообще в это время попасть мог. Фантастику я, конечно, уважаю, но надо же и меру знать. Насколько помню, все книги о подобном моему случаю заканчиваются тем, что выполнил свою миссию — и домой. Я, вроде, уже все сделал. От немцев оторвался, группу с «языком» и документами довел. Пора и заканчивать. Может, это я просто сплю, проснусь — и я уже дома, с семьей? А что вообще непосредственно предшествовало моему переносу в это тело? Не помню. В конечном итоге, какие бы мысли в голове не роились, а усталость свое взяла. Не заметил, как уснул.
Глава 7. Дознание
C утра началось! Сперва дали оправиться, привести себя в порядок, покормили. Потом давай по одному таскать в особый отдел «Смерш»[23] пятьдесят седьмой армии, назад вызванные уже не возвращались. Наконец, дошла очередь и до меня. Привели к оперуполномоченному — старшему лейтенанту Звереву. Долго он меня расспрашивал: как к Харькову шли, как майора захватили, куда потом уходили, когда и при каких обстоятельствах ранили лейтенанта? Особенно его заинтересовало все с того момента, как мы с Григорьевым остались сдерживать немцев.
— Расскажи-ка мне, кто тебе команду дал на разделение группы? Почему с тобой именно Григорьев остался? Не было ли у него или у тебя умысла на предательство? Очень уж интересно получается: группа, выполнив задание, возвращается, ведомая тобой. И выводишь ты ее точно на засаду.
— Товарищ старший лейтенант! Решение на разделение группы принял я, как самый старший по званию и должности из оставшихся после ранения лейтенанта. Ликвидацию засады я же сам и организовал. Все прошло очень даже удачно, потерь же у нас не было, майора доставили, да и лейтенанта живым принесли. Документы, которые при немце были, тоже в целости и сохранности.
— То, что засаду обнаружили, не твоя заслуга. Была бы у тебя возможность, без боевого охранения прямехонько на нее и вывел, авангард не ты назначал, а сержант Белый. Тут бы вас всех и повязали, и немец к своим вернулся, и документы тоже. Как тебе такой вот расклад?
— Но саму ликвидацию засады-то я организовал, да и участвовал в уничтожении секрета лично, разве не так? Если бы завербован был, все бы сорвалось, и взяли бы немцы нас тепленькими, да и не пошел бы я сам тогда на ликвидацию, других бы послал.
— Может это фашисты тебя специально вместе с группой пропустили, чтобы ты еще больше вошел в доверие и продолжал вредить Советской власти!
— И даже майора с документами для этого не пожалели? Это что же получается, чтобы я мог вредить здесь, они специально информацию о майоре подкинули нашей разведке, потом каким-то образом организовали, что именно я за ним пошел, да и столько немцев мы еще выкосили. Не получается, товарищ старший лейтенант, не та я фигура, чтобы из-за меня такие операции планировать. Вредить я и без такого вхождения в доверие давно бы мог.
— Ты, старшина, давай не умничай! Хорошо, засаду пока отложим в сторону. Давай вернемся к вопросу о Григорьеве. Вы все утверждаете, что немцы после захвата майора вас преследовали. Чтобы их задержать и дать возможность группе уйти, ты и Григорьев остались. Какое вооружение у вас было?
— Автоматы у обоих, Григорьев еще с мотоцикла пулемет немецкий снял. Патронов хватало. Гранаты были. Продержались мы довольно долго, пока пулемет не заклинило, перегрелся, может.
— А потом?
— Потом немцам удалось ближе подойти, вот гранатами и забросали.
— Куда же Григорьев-то делся? Ты говоришь, что он, возможно, убит. А ты сам видел труп?
— Нет, товарищ старший лейтенант, не видел. Когда очнулся, никого около меня не было.
— Так, может это Григорьев маршрут группы выдал, чтобы свою жизнь сохранить? Ты же не можешь быть уверен, что он не сдался!
— Не знаю, товарищ старший лейтенант, я Григорьеву верю. Может, и захватили его живого, но никого он не выдал. Меня же не искали, а он, если хотел сохранить жизнь, про меня тогда бы сказал обязательно, только, я сижу сейчас перед вами, так что не сходится. Как хотите, но не верю я в предательство Григорьева.
И снова те же вопросы в другом порядке и немного другой формулировке по второму кругу. Пытал меня особист часа два с половиной. Отвечаю ему, а у самого в голове крутится: только бы не начал о моей прошлой жизни выспрашивать. Это я бойцов, которые со мной были, вспомнил, да ротного, когда увидал. А довоенная жизнь моего «тела», где и как воевал — темный лес! Выборочно, кусками вспоминается. Как знакомое мне нынешнему лицо увижу — вспоминаю, а хочется побольше просветиться, не получается. Но прежние мои заслуги Звереву, по-моему, до лампочки, он все и так знает. Я так понимаю, процедура эта регулярная. Только где я старлею на любимую мозоль мог наступить, убей — понять не могу!
Да и свою личную жизнь, конца двадцатого века помню не всю. Помню, начиная с детства — очень многое, почти все. Как учился, армию, службу в милиции. Как в отряд поступил, работал. Отчетливо вспоминается первая командировка в Чечню, последующие. А дальше знаю, что в очередной раз поехал в командировку, и — как обрезало. Причем, всегда всплывает именно то, что может пригодиться в данный момент, а остальное где-то в тумане, вроде бы что-то смутно маячит, но подробностей никаких.
— А расскажи-ка мне, а почему, когда тебя сержант остановил в лесу, ты был в гражданской одежде с повязкой полицая? Что, новые хозяева тебя на новую должность назначили и группу искать послали?
— Да, я же уже рассказывал, что когда полицаев ликвидировал, решил, дабы не пострадали местные жители, увести лошадь подальше. А в маскхалате открыто не поедешь, вот и замаскировался.
— Ладно, расписывайся, вот здесь, здесь и здесь. Свободен… Пока…
Уф-ф! Вспотеешь тут, когда тебя стараются предателем выставить. Чуть что не так сказал — и готово, в лучшем случае часть быстро поменяешь, а в худшем… Не люблю я таким образом общаться с особистами. Нет, так-то они неплохие довольно парни. При нужде тоже не каждой пуле кланяются. Только при поиске «врагов народа» тоже нужно же меру знать. Да и понятие «враг народа» какое-то надуманное получается. Кто же это может быть врагом своего народа? Тут одно из двух: либо ты просто враг, либо это не твой народ…
На улице меня все мои ребята поджидают. Испереживались все! Догадываются, конечно, куда это особист со своими вопросами клонит. Вот сколько книг и разных статей про это время читал, нигде конкретной информации про какой-то определенный план по разоблачению предателей и врагов народа не встречал. Так, какого ж они тогда… старались из любого, попавшего в их руки волею обстоятельств, изменника сделать? Не понимаю! Наверно и не пойму никогда. Медом мы ему намазаны, что ли? Дышит он к нам как то неровно. Можно подумать, что мы через фронт в немецкий тыл ходим только для того, чтобы там сразу найти кого-то из гестапо или а́бвера[24], и продаться с потрохами. Но в чем-то он прав, для фашистов разведчик — лакомый кусок, знает очень много. Он знает и правого, и левого соседа, владеет всей обстановкой, какое вооружение в полку, дивизии, армии — не хуже, чем штабной офицер. Самые ценные «языки» — это штабные офицеры и разведчики, хотя, по моему мнению, Зверева это не оправдывает.
Черт с ним, с особистом! Сейчас дела поважнее есть. Надо, наверно, у старшины роты раздобыть пару-тройку старых маскхалатов, да пустить их на дело. Тоже польза будет огромная. С ротным тоже поговорить насчет пополнения, а то некомплект у нас во взводе образовался. Новичков еще и подобрать требуется, узнать о них побольше, да и дополнительная подготовка им не помешает, прежде чем на задания брать. Ну, а пока пойду с парнями. Нам, говорят, баньку истопили. Оказывается, традиция в нашей роте такая: после рейда во вражий тыл обязательно в баню. До следующего утра отдыхаем, если для нас ничего не придумают, а утром будем заниматься комплектованием, совершенствованием материальной базы и учебой.
Глава 8. Дела домашние
Баня — великое дело! Попарились от души. Смыли зафронтовую грязь и пыль. Вышли умиротворенные, довольные жизнью. В боевой обстановке такой отдых души и тела просто необходим.
В Чечне мы всегда обустраивались, по возможности, с комфортом. Все-таки, во время длительной командировки на Северный Кавказ хочется чувствовать себя как дома. Создать по месту временной дислокации обстановку, близкую к уютной, нам обычно удается. Ну, а обустройством бани мы занимаемся в первую очередь. Из чего мы ее только не делали на каждом новом месте? Где только и материалы умудрялись находить? Зато после боевого выхода первым делом шли попариться. Даже примета своеобразная возникла: хочешь, чтобы все вернулись, к приходу группы обязательно протопи баньку.
Привели в порядок тело, отдохнули, теперь можно заняться и неотложными проблемами.
Со следующего утра первым делом, отправил Тачаева к старшине роты. Этот чеченец мертвого замучает, а своего добьется. Поставил ему задачу добыть пару-тройку старых маскхалатов, которые к употреблению по прямому назначению уже не годны. И что вы думаете? Еще до обеда требуемое было уже у нас! Главное, когда Тачаеву задание даешь, правильно сформулировать, что именно тебе нужно, а он парень исполнительный, из кожи вылезет, но сделает.
С этим делом решили. Теперь — к ротному. Майора Залозного долго убеждать в необходимости укомплектовать взвод не пришлось. Правда, убедить — это лишь первое дело. А вот где взять людей, если их и на передовой-то не хватает? Пришлось снова задействовать свой личный состав. Послал их общаться с бойцами в других подразделениях. Как обычно, первым делом узнать, есть ли где-то нужные нам специалисты, а уж каким образом их к себе подтянуть, на то есть командование, пусть решает.
Сразу вспомнилось создание нашего отряда. На ту пору начальником УОПа был полковник Белинский. Вся забота по подбору кадров легла на него. Нужны были не абы кто, а именно специалисты в определенных областях. Задача стояла найти лучших. Уже вторым вопросом стояло, как их «отжать» во вновь формируемое подразделение. Вот и рыскали кадровики и назначенный командиром отряда полковник Есаулов по поиску нужных людей по всем горрайотделам, ОМОНу и полку патрульно-постовой службы. С «боем» забирали людей к себе. Сколько жалоб и апелляций выслушал начальник областного управления, мне неведомо, знаю только, что много.
Водители нужны были асы, которые могли не только классно баранку крутить, что в первую очередь немаловажно, но могли и «на коленке» провести любой ремонт. Стрелки тоже надобны отличные, да еще и крепкие духом, чтобы не спасовали в экстремальной ситуации. Оперативники требовались «штучные», с опытом работы, умением добывать информацию и имеющие, желательно побольше и покачественнее, источники оперативной информации. Ко всем соискателям, кроме того, естественно, выставлялись требования о хорошей физической подготовке и наличию спортивных разрядов, желательно в области боевых искусств. В таком разрезе и велся поиск. С каждым подобранным кандидатом полковник Белинский беседовал лично, только после этого совместно с командиром принимал решение о необходимости данного бойца отряду. Основная работа начиналась уже потом. Нужно было убеждать генерала о необходимости перевода подобранного человека в наш штат. Требовались чудеса маккиавеллизма и поистине иезуитской хитрости. А уж в умении убеждать Белинскому равных не было. Так в муках и рождалось новое формирование.
Помню, как сам попал в отряд.
В ту пору я был уже опытным опером. Начинал в конце восьмидесятых, как и большинство, с самого простого, так сказать с «земли», территория досталась — не сахар, из домов большая доля бараков и «халуп». Соответственно и контингент подобрался. То поножовщина, вроде и на бытовой почве, но попробуй найти виновного, а еще сложнее доказать. Сплошная круговая порука. То магазин «обнесут», и как обычно, никто ничего не видел. Но ничего, справлялся. Посмотрели — получается. Перевели в группу по раскрытию тяжких преступлений. Вот там-то и довелось развернуться. Получил информацию о группе, занимающейся грабежами, разбоями. Начал проверять. И тут полезло! Список причастных разросся до приличных размеров, не один десяток человек. Больше года я ими занимался. Преступлений, совершенных этой группой, выявил немало, основная масса числилась в нераскрытых, так называемых «глухарях», были среди них и убийства. Имелось оружие, главарь, налицо все признаки банды. Заниматься этим по закону должен был комитет госбезопасности. Вот и вышли туда с предложением о передаче дела. В ответ получили: «Вы что?! У нас, в Советском Союзе, бандитизма нет!» Так и пришлось заканчивать работу с районной прокуратурой. В результате, больше двадцати человек получили приличные сроки, малолетки отделались условным наказанием. Организатор банды был убит при задержании, пытался, наивный, оказать вооруженное сопротивление.