Под аккомпанемент отчаянного треска вперемешку с весьма колоритным матом переходящим в злобное шипение Алекс вырвавшись из цепкого плена буквально влип спиной в… Нет, дерево не очень нежно, но весьма надежно принявшее его в свои объятия было той же самой породы, что и снаружи, но это было совершенно другое дерево. Старше и явно крепче тех, что не смогли удержать пришельца. Столь же зеленое, с такими же большими широкими листьями, но ветки толще и не столь гибкие, жестче и явно прочнее. Они больше не топорщились в стороны, а плавно изгибаясь тянулись вверх формируя густую и плотную крону вокруг ствола.
«Твою ж мамочку за ноги да об пол!!! Не рощица, а шкатулка с загадками. У местного лесника явно чехарда с мозгами… Во внешнем кольце, эначитца, молодняк лет до десяти, от силы. За ними-толи кусты-переростки, толи деревья-недомерки. Этакая последняя засека-баррикада дешевого мяса прикрывающая справных мужей.
А дальше и вовсе… Так-так… обхват? Хрен те, коротковаты рученки-то. И растут тутошние без тесноты, солидно. Не чета внешней мелюзге.»
Алекс опустил руки и отошел от дерева обхватить которое так и не смог. Секунду постоял прикидывая высоту и уже спокойно шагнул вперед. Совершенно другой лес. Плотная подушка прошлогодней листвы мягко пружинит под ногами и воздух… воздух полный свежести и прохлады пронизанный чуть горьковатым запахом и едва слышным спокойным шелестом листвы. Впервые после переноса он просто шел по лесу а не двигался от «пункта А» в поисках «пункта В»…
Полоса яркого света резанула по глазам и исчезла. Разомлевший Алекс сделал по инерции еще несколько шагов и правая ступня вместо лиственного ковра больно ударилась обо что-то очень твердое. Огляделся. Правильно, углядев среди деревьев просвет, он именно на него и ориентировался, но… Такого Алекс не мог себе представить и в самых горячечных снах. Перед ним…
Патриарх! По другому ЭТО не назвать. Толстенный ствол не меньше тридцати метров в диаметре прикрытый плотной густой кроной словно шляпой с широчайшими полями. Оглянулся прикидывая. Так и есть, от ближайшего дерева он отошел метров на пять и впереди еще не меньше пятнадцати метров совершенно свободной земли, но гигант почти достал ветками до своего окружения. Оставалась чётко очерченная, словно вырезанная узкая щель через которую Алекс и словил нехилого зайчика. При этом в высоту приземистый патриарх едва-едва достигал двадцати метров.
Преодолев некоторый уважительный пусть не страх, но… Алекс решительно пересек кольцо отчуждения и словно здороваясь приложил к стволу обе ладони и, мгновение помедлив, осторожно коснулся дерева лбом. Ну показалось ему, что так правильно будет… Борисыч бы, наверное, посмеялся, а может и наоборот, одобрительно кулаком в плечо долбанул. Пытаться просчитать до конца старого темнилу задачка не для студента-недоучки. Алекс, впрочем, и не пытался… пока, но мнение его ценил. Выполнив обряд?… медленно пошел вокруг гиганта уважительно, но предельно внимательно выглядывая все, что только можно.
«Е-мое! Роща! Хренасе! Дерево это! Нет ДЕРЕВО! Это все одно громаднющее дерево!
Жило-было деревцо, росло себе росло потихоньку, панимашь, да давило втихаря всех кто рядышком оказался. Ну, росло-то оно, поначалу, не одно, зато выросло одно как перст… сожрало, значитца, всех кто послабее. Росло, росло, а как потолстело, распустило корешки в стороны. Жрать-то хочется, хоть и дерево. Об такой вот корешок я чуть ножку не свернул. Ладно не голову. Корешки как отползли, еще и свои отростки вверх дали, да и дальше пошли. Деревце толстело, крона росла. Кто из детишек под её тень попал, тот быстренько загнулся, остальные росли, да уже своих деток кушали. Так и получилась баррикада-засека-колючка. Походу, корневыми отростками ЭТО быстрей всего размножается. С шишками, сережками и прочими вертолетиками напряг. И коль рощицы примерно одного размера, то это и есть предел — дальше от патриарха ни-ни. Те, что перед засекой, от папани далековато вырвались, вот и не могут силу взять, не растут почти — этакая вечно молодая стража. Может повезет кому, патриархом новой рощи станет. Не ботаник я ни разу, но попой чую, есть тут закавыка. Да и едрическая сила с ней, мне вот та штучка шибко ндравитца. Явно для меня родимого приготовлено, а то второй день попаданствую, а ни роялю, ни кустов, понимашь…»
Какого лешего этот корень вынесло на поверхность Алекс не понял, да и не заморачивался подобной ерундой, когда любовался на торчащую из плотной почвы абсолютно прямую, ровную и гладкую палку толщиной в обхват ладони. Чуть-чуть короче трех метров, правильной сушки. Той самой, что придает плотной лиственной древесине невероятную прочность и водостойкость. Дерево само сотворило это чудо. Попершийся незнамо куда корень оно просто напросто заглушило таким способом. Предельно просто и аккуратно, без опасной гнили и трухлявости.
Десять часов возни с костром и острыми осколками от припасенных для охоты булыжников. Изрезанные и сбитые чуть не до костей руки, обожженные до кровавых пузырей пальцы… Все это мелочь по сравнению с тем, что еще до захода местного светила Алекс стал счастливейшим обладателем почти настоящего смертоносного копья с хоть и грубо, но выровненным и обожженным для жесткости острием.
К ночи, когда шарики с роликами в не на шутку гудящей башке уже изрядно притормаживали, оружейник-самоучка попытался пристроиться на ночлег в центре дерева-рощи у подножия «патриарха», но ощутил себя привокзальным бомжом под складским забором… Короче, спал Алекс на самом краешке «полосы отчуждения» под толстеньким невысоким деревом вполне стандартных пропорций. Оставшегося до полной темноты времени хватило для организации вполне приличной ночной лежки. Видимо, время сильных летних дождей еще не наступило и верхний слой прошлогодней листвы гнить еще не начинал, так что вскоре Алекс уже наслаждался вполне себе ничего мягкой и сухой лежанкой. Нодью сооружать не стал. И подходящих коряг в пределах досягаемости не нашел, и не видел в ней надобности-внутри дерева-рощи оказалось ощутимо теплей, чем прошлой ночью, да и хищник летом не тот. Не серый волчок из сказочки для младших детсадовцев, конечно, но и на здешние засеки дуром не попрет.
Вроде как не сложная, но утомительная возня с копьем вместе с дневной усталость наложились на почти бессонную ночь, да и в мозгах объем необычного и просто нового явно зашкалил за шоковый уровень. Удобная лежанка и долгожданная вечерняя прохлада, смягчившая жажду, сделали свое дело — Алекс и сам не заметил, как его сморило прямо с куском мяса в кулаке.
12/03/3003 год от явления Богини. Где-то
Перед самым восходом едва слышный шорох совершенно не похожий на равномерный шелест листьев вытолкнул Алекса из сонного полузабытья. Он еще туповато щурился в предрассветной тьме, когда со стороны «патриарха» вновь зашуршало.
«Ах ти ж ты! Как там бабка талдычила: «Кто рано встаёт, тому бог охотно подает». Ну или сам спроворит ежели не совсем дурак… А я то понять не мог где же суслики.»
Глаза попривыкли к темноте, да и самую малость порозовевший краешек неба давал толику света и Алекс где-то через минуту ухитрился различить шагах в семи от себя смутный силуэт размером с мелкую собаченку.
Зверушка явно охренела от безнаказанности. Унюхав чужака на своей территории, она буром перла наводить порядок словно скандальная жиличка на коммунальной кухне. Алекс привычно потянулся за камнем, но наткнулся на выстраданное вчера оружие и замер. Десяток ударов сердца и нечто, похожее на основательно раздувшегося земного суслика, чётко нарисовалось на фоне светлеющего неба. Еще трижды бухнуло в груди и Алекс мощно толкнул копье. Отчаянный визг перепуганного зверя оборвался коротким хрипом почти сразу перешедшим в бульканье.
Бить острием в темноте, практически наугад, в столь мелкую цель браконьер-самоучка не решился и запустил копье словно городошную биту. Он надеялся хотя бы оглушить зверушку, но добыча неожиданно шустро крутнулась, прыгнула в сторону и буквально напоролось на самодельное оружие. Острие пропороло нежную шкурку, подцепило бороздя сало и отшвырнуло тушку назад так, что уже тупой конец врезался в башку несчастного суслика и снес ее напрочь. Тяжело дыша Алекс подскочил к шматку теплого мяса. Подхватил копье и настороженно оглянулся. О живой изгороди он помнил, но… лишний раз осмотреться совсем не лишне. Тишина, в утреннем безветрии замерли даже листья, слегка отрезвила и только сейчас Алекс заметил, что кровь из шеи бессмысленно уходит в землю. Драгоценная жидкость ленивого сочилась собираясь в небольшую темную лужицу. Алекс взвыл, схватил тушку и впился в огрызок шеи зубами. Кровь иссякла на десятом глотке, он даже не ощущал ее вкуса, зато испытал почти животное наслаждение чувствуя как тяжелеет желудок. Оторвался и с наслаждением втянул все еще прохладный утренний воздух и захохотал. Жажда отступила! Жизнь продолжается.
Шагом-бегом, шагом-бегом… Шевели костылями, мясо! До вечера еще далеко…
После эпохального повержения Сусликус Гигантус'а смертоносным копьём[7] Великий Охотник до самого вечера наверстывал потраченное на охоту время и лишь изредка прерывал волчий ход на пять-семь минут. Перевести дух, скорректировать маршрут, да с тупой надеждой до звона в ушах вслушаться в гомон леса. За тот день не случилось ничего нового. Так, мелкие, ничего не значащие изменения… Бежалось по ровной, с редкими проплешинками травы земле куда как легче, потому, несмотря на вернувшуюся вскоре неуемную жажду Алекс не особо устал, хоть и отмахал больше, чем за оба дня до того. Кое-как приноровился держать направление по положению светила, тем более, четко определенного «пункта B» не имелось, а хоть и пологое, но постоянное понижение ощущалось все явственней. Постепенно травяные проплешины разрослись и чуть позже сменились ровным ковром хоть и невысокой, но густой, удивительно живучей травы.
Когда светило спряталось за деревьями, он просто сполз на землю по крепенькому деревцу на границе очередной монорощицы. Внутрь не полез, с охотой до утра так и так облом, да и хватало мяса. Так, прогулялся до ближних рубежей за хворостом. Пока возился с обустройством костра, местное солнышко окончательно уползло за краешек местной же Земли.
Едва погас последний луч, в живот, будто с маху воткнулась раскаленная железяка. В глазах потемнело и скрученное судорогой тело повалилось на землю. Кишки пекло так, что от боли глаза лезли на лоб. Ставший неимоверно густым и тягучим воздух никак не удавалось втянуть в распухшее горло. Всхлипнув, Алекс все же ухватил его пересохшим ртом… Из жара швырнуло в холод, тело сотряс первый приступ дрожи, сознание едва удержалось на самом краешке, но Алексу все же удалось протиснуть воздух в горящие легкие… Слегка отпустило. Лихорадка оказалась меньшим злом и хоть тело трясло и колотило, упрямства нагрести небольшой холмик из прошлогодних листьев прежде, чем раствориться в благостном забытьи хватило. Колбасило всю ночь. Тяжелое забытье переходило в тревожный сон, пока новый приступ не начинал рвать судорогами безвольное тело…
Словно насмехаясь, лихоманка отпустила с первым же лучом светила. Алекс словно вынырнул из мутного омута и хоть сознание прояснилось далеко не полностью, все же взгромоздился на подгибающиеся ноги. Ухватился за ствол и мыргая выпученными глазами попытался осмотреться, но вновь рухнул в траву… Роса приятно охладила гудящую голову, стало полегче… Он даже понял, что именно увидел, но вот вспомнить как, когда приволок и затащил в огонь громадную полусырую корягу не смог.
Минут через двадцать попытался подняться еще раз. Он уже почти стоял на дрожащих от слабости ногах, когда живот крутанула резкая боль. Буквально повиснув на дереве на ногах удержался, но желудок буквально вывернуло. Пытаясь отдышаться, Алекс какое-то время тупо глазел на полу-переваренные обгорелые куски мяса под ногами, потом осторожно сполз по ветке чуть в сторону. Постоял на коленях собираясь с силами, затем старательно протер травой лицо. Движение вызвало новые спазмы, но пустой живот отозвался всего лишь тупой болью…
Перебрался на четвереньках к другому дереву и уселся привалившись спиной к стволу. Дальше торопиться стоило не спеша. Силы вернутся, он уже сейчас чувствовал, что перестали дрожать ноги и больше не нужно судорожно цепляться за ветки. Но… пара часов погоды не сделают, а значит не стоит запредельно себя насиловать. Чай своя тушка, не дядина… Удачно, что от самого тяжелого, по ходу, свезло увернуться. Дома зомбоящик всю плешь проел рекламой всякой медицины от диареи да запоров с поносами. Слегка неприличная, но мелкая и смешная неприятность… дома. Однако, вплоть до Второй Мировой Войны повальная дизентерия уносила больше солдатских жизней, чем снаряды, пули и прочие смертоносные оружейные изыски. Сейчас же простейшее расстройство желудка не в шутку грозило смертью от обезвоживания.
«Одиссея оборвалась так и не начавшись, поскольку Главный Герой изошел на дерьмо… Обидно, черт!»
Но… обошлось. Внутренние органы всего лишь предельно мягко намекнули, что нехрен питать любимую тушку полусырой горелой дрянью в кровавом соусе. Ибо сие есть вредительство, А то и диверсия. А с диверсантами можно и того… по законам военного времени…
Дальнейшее слилось в бесконечную однообразную ленту.
Бегом-шагом.
Бегом-шагом.
От восхода до заката… Экономным волчьим ходом, не отвлекаясь больше на местные красоты, непохожести и прочие непонятки. Еще пару раз помучился окончательно освобождая желудок.
Бегом-шагом.
Бегом-шагом.
В голове пусто, желудок ссохся скомканной портянкой и больше уже не болит. Утром Алекс вообще перестал ощущать собственное тело, лишь прохладная утренняя роса ненадолго возвращала чувствительность, но ее катастрофически мало, едва-едва протереть глаза и смочить губы.
«Дурацкая кровь дурацких сусликов… идем-бежим пока ходилки не отвалились… А как совсем кирдык, еще пару сусликов осушу… Чтоб или еще пару деньков подергаться, или уж сразу… А сейчас охоту побоку, да еще и на обеде времечко сэкономлю… три раза ха.»
Бегом-шагом.
Бегом-шагом.
День, два, три…
Шлеп. Ноги заплелись и Алекс нелепо шмякнулся коленями на холодную скользкую глину. Упал на четвереньки. Руки тут же расползлись и неуклюжая тушка повалилась на бок… сползла…
Разом вернулись и мысли, и чувствительность тела, словно откинули глухую штору с окна. Лес вокруг опять совершенно иной. Типичный молодой осинник изрядно разбавленный среднерусскими березками густо облепил верх пологих откосов неглубокого оврага. На глинистом скользком дне старательно прятался от светила небольшой, но весьма шустрый говорливый ручеек с холодной, чуть горьковатой, но абсолютно прозрачной водой. Сейчас Алекс жадно хватал ее ртом. Он так и остался лежать, просто слегка повернул голову и не имел ни малейшего желания покидать столь козырную лежку. Чувствовать, как восхитительно мокрая вода напитывает одежду нежно обволакивая ласкает измученное тело, смывает зуд, боль и усталость, уносит безнадегу… Когда живот вздулся переполненным бурдюком, Алекс перевернулся на спину и сполз еще чуть-чуть окончательно погрузившись в восхитительную воду…
Очнулся он от того, что тяжелые упругие капли лупили по едва выступающему из воды лицу, полновесно шлепались на прикрытое драной джинсой тело. Звенели о поверхность ручья… Настоящий летний дождь, недолгий, но обильный и теплый…
Смешно… Три раза ха…
16.03.3003 год от Явления Богини. Где-то
В ручье Алекс отмокал до конца дня и большую часть ночи. Уже под утро изрядно замерзнув все же выполз на бережок, благо места в широком овраге хватало. И вот тут-то его прижало, мочевой пузырь едва не взорвался. Вылетел из оврага в три прыжка, откуда только резвость прорезалась и сдернув штаны привалился к ближайшей осинке. Вниз потом спускался степенно, удобно устроился на свеженькой коряге. Пить уже давно не хотелось, но и остаться наверху не видя ручья не смог. Собрал хворост и соорудил маленький костерок. Лишь после восхода пришел в норму. Даже слегка покраснел, вспомнив, как едва не произвел, так сказать, большой слив не «отходя от кассы» и не снимая штанов…