Всё было просто — и в то же время так невероятно сложно.
В реальной жизни она всегда была занята — торопилась куда-то, поглядывая на свои ювелирные часы, болтала о чём-то с подругой, читала новостную ленту в суазоре, сидя на скамейке в сквере и сосредоточенно хмуря лоб. Смелости вмешаться в чужой разговор, задержать её на пару минут или отвлечь от чтения у меня никогда не хватало.
Я подошёл к ней в институтской столовой после экзамена по логике, где она сидела одна, мечтательно подпирая рукой подбородок и глядя в окно, на высотное здание главного корпуса, похожее на сталагмит идеально правильной формы. Полуденное солнце светило ей в глаза, и она мило щурилась, но при этом не отводила взгляд. Перед ней, на тарелке, остывал пережаренный лосось.
— Привет! — сказал я, остановившись у стола с подносом.
Руки мои дрожали, и по компоту в прозрачном стакане расходились судорожные волны. К счастью, Лида этого не заметила — или просто не показала, что замечает. Она неторопливо, как бы нехотя отвлеклась от солнечного вида, посмотрела на меня и улыбнулась, ничего не сказав в ответ.
— А где твоя подруга? — спросил я первое, что пришло мне в голову.
— Домой поехала, — сказала Лида. — Как-то у неё не очень настроение сейчас, аппетита не было.
— Не сдала?
Лида вздохнула.
— А ты как? Я тебя не видел. Наверное, ты ещё до меня…
Поднос в моих руках стал заметно подрагивать, и компот расплескался, тут же впитавшись в подложенную под стакан салфетку — красные, влажные пятна, по цвету неотличимые от крови.
— Ты садись, если хочешь, — сказала Лида, показав рукой на пустой стул напротив. — Тут не занято. — И посмотрела на меня уже без напускного добродушия, с какой-то хитринкой.
— Спасибо, — сказал я и с облегчением поставил поднос на стол.
— Аня не сдала, да, — сказала Лида и недовольно взглянула на свой нетронутый лосось. — Этот наш логик — полный козёл, — добавила она, втыкая вилку в филе. — Половину курса завалил, придирался ко всяким мелочам. Мне повезло на самом деле…
— Мне тоже, — подхватил я.
— Ну, мне просто билет удачный попался — я эту тему знаю, сама ей интересовалась…
Лида разрезала филе на мелкие куски и перемешала с овощным гарниром, превратив блюдо в некое подобие горячего — вернее, остывающего — салата.
— Что за билет? — спросил я.
— Формы мышления, — сказала Лида. — А у тебя что?
— У меня это… — пробормотал я, вспоминая. — Анализ, синтез и всё такое прочее.
— Формирование понятий? — уточнила Лида.
— Ну, да. Знал средне, честно говоря. Но как-то вытянул. По крайней мере, хоть пересдачи не будет.
— Вот он козёл, — повторила Лида и насадила на вилку маленький, обожжённый по краям кусочек лосося.
— А что было у Ани?
— Я не знаю. Она в таком состоянии была, я её вообще никогда такой не видела. В общем не до расспросов было… — Лида вновь стала перемешивать куски лосося с гарниром, есть ей явно не хотелось. — А где твой друг, кстати? Ну, с которым ты всё время…
— Витя? — уточнил я. — Он мне сказал, что явится под конец. Ну, он считает, что так сдать проще. Под конец уже, когда препод устаёт.
— Разумно, — улыбнулась Лида и качнула головой, сощурившись от солнечного света; в её глазах заблестели искорки. — Надо будет в следующий раз попробовать. А чего сам не стал?
— Ну, я хотел тоже в конце пойти, — сказал я. — Но потом… не знаю… Надо было, наверное, как Витя, в самом конце и приходить, а то торчать в коридоре и ждать просто невыносимо.
— Понимаю, — сказала Лида.
Мы замолчали. Лида нетороплива ела свой салат, а я потягивал приторный компот, чувствуя, что меня начинает мутить от еды.
— Тем не менее нас можно поздравить, — сказал я.
— Ага, — согласилась Лида.
— Куда поедешь на каникулах?
— Никуда. У меня есть… — Лида поморщилась. — В общем, есть разные дела. Останусь в Москве. А ты?
— У меня тоже примерно так же, — сказал я и зачем-то добавил: — К тому же мать у меня болеет, надолго оставлять её одну не хотелось бы.
— Мать? — спросила Лида. — А ты с ней живёшь?
— Нет, я в общежитии. Ну, знаешь, из Москвы сюда не очень-то каждый день добираться — даже на скоростном монорельсе. Я так, просто навещаю её на выходных. Иногда.
— А что с ней? — спросила Лида.
Я уже жалел, что затронул эту тему.
— Ну, у неё просто здоровье не очень. Сердце вот последнее время.
— Понятно.
Лида устало посмотрела в тарелку с лососем.
— Ничего такого страшного в принципе, — сказал я. — Но всё равно…
— Это хорошо, что ты о маме заботишься, — улыбнулась Лида. — Значит, ты к ней на каникулы переедешь?
— Нет, я останусь в общежитии. Я уточнял — так можно. Просто…
— Понятно, — сказала Лида.
— А ты вернёшься в Москву?
— Да, я вернусь в Москву.
Лида быстро взглянула на тоненькие часики на запястье.
— Ладно, — сказала она. — Что-то готовят тут сегодня… У тебя, я смотрю, тоже аппетита нет.
— Это всё логика, — вставил я.
— Да! — рассмеялась Лида. — Испортила аппетит… Ну, я пойду? Увидимся.
Она встала, не дожидаясь моего ответа, и подняла со стола поднос.
— Подожди! — почти выкрикнул я и тоже вскочил на ноги; мой стул заскрипел по гладкому полу и чуть не опрокинулся навзничь. — Я просто хотел тебя спросить… Мне… Можно я тебя провожу?
— Проводи, — пожала плечами Лида.
Я взял свой поднос с нетронутой едой — бифштекс, залитый жирным соусом, салат из ростков сои — и у меня снова задрожали от волнения руки. Лида заметила, как покачивается на подносе стакан с недопитым компотом и хитро сощурилась.
— Совсем, я смотрю, аппетит отбила эта логика, — сказала она.
— Да, я как-то понял, что есть особо и не хочу, только когда всё уже взял.
— Бывает, — сказала Лида.
Когда мы вышли из столовой, солнце скрылось за грозовыми облаками, и всё вокруг затянуло унылой серостью, как вид в окне с опущенными электронными жалюзями. Ветер с запахом травы и столовой дул нам в спину, ревниво подгоняя, предвещая о готовящемся дожде, и у Лиды красиво растрепались её длинные блестящие волосы.
Она убрала чёлку с лица.
— А о чём ты хотел поговорить? — спросила Лида.
— Это по поводу соцветия, — запинаясь, сказал я. — Твоя страничка…
— А, это! — Лида махнула рукой. — Не бери в голову. Я там всякое пишу. А ты подписан? — Она с любопытством посмотрела на меня.
Я почувствовал, как сжалось моё сердце.
— Да, и мы… общались, — сказал я.
— Понятно, — сказала Лида. — Ты не обижайся, у меня там комментариев много, всех и не разберёшь…
— Да, я видел, — выдавил я из себя.
— А о чём ты хотел спросить?
Я уже и сам этого не понимал.
— Ну, я подумал… — начал я. — Мне тоже на самом деле очень интересно то, что сейчас происходит на Венере. Может, мы могли бы как-нибудь… — я сглотнул слюну, — встретиться и поговорить?
— Как сейчас? — спросила Лида.
— Да, примерно. Ну…
Я вздохнул. Лида шла, отвернувшись от меня, прикрываясь одной рукой от ветра. Волосы постоянно падали ей на лицо.
— Необязательно, конечно, в институте, — добавил я. — Можно… где-нибудь ещё. В городе, например.
Лида остановилась.
— Ты знаешь, — сказала она и подняла козырьком руку, защищаясь от порывов ветра — со стороны казалось, что она говорит мне что-то по секрету, — мне на самом деле не так уж всё это интересно сейчас. Хочется… просто забыть о том, что всё это вообще происходит.
— Понимаю, — сказал я.
— А ты увлекаешься политикой? — спросила Лида.
Мы вновь зашагали по тротуару. Я вдруг понял, что даже не знаю, куда мы идём. Мне хотелось вернуться в общежитие, закрыться в своей комнате и не говорить ни с кем до конца дня.
— Немного увлекаюсь, — сказал я. — Межпланетной политикой. Всё же нам это близко.
Я как будто оправдывался.
— А чем ещё?
Мы остановились у главного здания. Ветер затих, разогнав пасмурные облака. Снова светило солнце. Прогулочный сквер с аккуратными, точно искусственными деревьями, которые еще несколько секунд назад бесцеремонно раскачивал ветер, теперь выглядел оцепеневшим — как застывшим во времени.
— Да много чем, — сказал я. — Корабли, звёзды. Сейчас я ещё читаю…
Лида улыбнулась, в глазах её снова загорелись искорки.
— Погоди, я, кажется, помню тебя в соцветии, — сказала она и слегка коснулась моей руки. — У тебя ведь совсем пустая страница там, да? Ты совсем ничего не пишешь.
Я судорожно вздохнул, внутри меня всё дрожало.
— Просто я люблю общаться вживую, — сказал я.
85
Мы договорились встретиться в кафе с многозначительным названием "Цефея" — я сам выбрал это место, хотя ни разу там не был. Мне казалось, что звёздная романтика, театральные фотографии космоса на стенах и мягкий романтический полумрак — всё то, что я узнал из рекламного буклета в сети — помогут мне набраться смелости.
Кафе стояло на экране, неподалёку от многоярусной эстакады, и монотонный гул, доносившийся со скоростной дороги, совсем не способствовал романтическому настроению. В буклете об этом ничего не говорилось.
Лида опоздала почти на час.
Я ждал её у входа с цветами, нервно расхаживая из стороны в сторону. Я так волновался, что даже не решился ей позвонить и просто отправил мгновенное сообщение, на которое она не удосужилась ответить. Мне было неудобно и стыдно — прохожие посматривали на меня со снисходительным пренебрежением. Некоторые даже успевали отобедать, пока я стоял, и выходили из кафе, удивлённо встречаясь со мной взглядом.
Лида появилась, когда я уже подумывал о том, чтобы уйти. Она была в необычном светло-коричневом платье с оборками на рукавах и длинной юбкой, словно скроенном по моде трёхсотлетней давности. На плече у неё висела похожая на маленький портфель сумка.
— Привет! — сказала она, улыбнувшись, и я тут же забыл обо всех своих обидах. — Я задержалась, извини. Хотела тебе позвонить, но ты был вне зоны доступа.
Я невольно потянулся к суазору в нагрудном кармане пиджака, хотя и знал, что пропущенных звонков не было.
— Нестрашно, — сказал я. — Главное мы встретились.
И вспомнил о цветах.
— Это тебе, — сказал я и неуверенно протянул Лиде букет в хрустящей узорчатой обвёртке.
Алые розы поблёкли за то время, что я ждал — как будто подёрнулись пылью. Лида несколько секунд смотрела на букет, не решаясь его взять.
— Ну, зачем ты, — сказала она. — Не надо было.
— Это в честь нашего завершения, — сказал я. — В смысле завершения сессии.
— И в часть экзамена по логике! — подхватила Лида.
Она, наконец, взяла букет и тут же потянулась к сумочке, как если бы хотела положить в неё цветы. Несколько лепестков упали на асфальт.
— Красивые цветы, — сказала Лида. — Спасибо.
Лида вытащила суазор и включила его, встряхнув экран.
— Ой, извини, — сказала она. — Почти час. Я и не думала, что так быстро летит время. Ты так долго ждал!
— Нестрашно, — повторил я.
— Давай я в качестве компенсации заплачу за кофе, — предложила Лида.
Я ничего не ответил. На лбу у меня выступил пот.
— Это то самое место? — спросила Лида, глядя на отключённую неоновую вывеску над входом. — Шумновато тут…
Лида нахмурилась и подняла голову на проходящую над зданием эстакаду. По высотной дороге как раз летел огромный рейсовый автобус.
— Да я сам здесь впервые, — сказал я. — Просто подумал — может, интересное место.
— Так что, зайдём? — Лида переложила букет в другую руку, целлофановая обвёртка неприятно зашуршала. — Надеюсь, там хотя бы подают нормальный кофе.
И я открыл дверь, пропуская её в мягкую уютную темноту.
— Ты любишь кофе? — спросила Лида, застыв перед дверью.
Можно было подумать, что именно от моего ответа зависит, решится ли она дать шанс этому захудалому кафе.
Её глаза, губы, это светло-коричневое платье.
— Да, — с жаром выдохнул я. — Очень. Очень люблю.
Лида кивнула, удовлетворившись ответом, и мы зашли в звёздный зал.
Под потолком висела трёхмерная проекция звёздного неба — похожие на дождевые облака туманности, переливающиеся искорки созвездий. Вся эта воображаемая, созданная лазерным проектором вселенная медленно плыла в слегка подсвеченном настольными лампами воздухе, словно мы были на корабле, летящем на невозможной скорости к одной из дюжины известных "Цефей".
— Боже, как красиво! — сказала Лида; от удивления она чуть не выронила цветы. — И почему нам не показывают такого на лекциях?
— Один раз показывали, — сказал я. — Было, конечно, не так эффектно, но… честно говоря, я сомневаюсь, что здесь точная карта звёздного неба. Даже непонятно, с какой конкретно позиции…
— Не будь занудой, — перебила меня Лида. — Какая разница, точная или неточная. Глядя на это, я понимаю, зачем поступала в технологический… Сядем у стены?
Лида положила на стол букет — цветами в мою сторону, — и стала приглаживать свои блестящие волосы, зачарованно оглядываясь по сторонам.
Вскоре к нам подошёл официант.
Мы сделали заказ. Лида взяла кофе и штрудель, я — только кофе. Из-за романтичного, по уверениям рекламного проспекта, сумрака я едва видел её лицо. Над головой Лиды медленно таяло перистое облако вымышленной туманности, растворяясь в настоявшейся темноте.
— Отличное место, — сказала Лида. — Спасибо, что дал наводку. Теперь всё время буду приходить сюда.
— Я рад, — сказал я.
— Темновато тут, конечно, — продолжила Лида. — Но оно того стоит.
Я отчаянно пытался вспомнить темы для разговора, которые придумывал заранее — однако всё вылетело у меня из головы.
— Ну что, — сказала Лида, — ты ещё в общежитии?
— Да, как и собирался.
— А твой друг… этот…
— Витя.
— Да. Он тоже?
— Нет, — я огляделся по сторонам; мне показалось, что звёздный нимб медленно спускается с потолка комнаты, оседает, как светящаяся пыль. — Витя из Подмосковья же… Городок такой, на "р" начинается. Всё время забываю. В общем, уехал домой.
— Так ты там совсем один!
— Да нет, не то чтобы один. Многие остались на лето. Не то чтобы прям… но всё же… К тому же институтский городок без привычных толп. Кафедры все работают. Я там даже устроился на полставки…
— Нет, и почему у нас в институте нет планетария? — сказала Лида, разглядывая судорожно вздрагивающий над нашим столом пульсар. — Ведь, казалось бы… А ты не знаешь, в городе ведь, наверное, должен быть? Странно даже, я раньше и не думала об этом.
— Я могу уточнить, — сказал я.
— Значит, работаешь? — спросила Лида. — Хотя я бы всё равно умерла со скуки в пустом общежитии.
— Не пустом, — поправил её я.
Нам принесли кофе — без штруделя. Официант извинился и сказал, что десерт будет скоро готов. Лида склонилась над чашкой и улыбнулась, зажмурив глаза.
— Любишь чёрный кофе? — спросил я.
— Не люблю молоко, — сказала Лида.
— Я тоже, — сказал я, хотя не имел ничего против молока.
— Ух ты! — рассмеялась Лида. — Как у нас много общего!
Вскоре вновь появился официант — с обсыпанной сахарной пудрой тарелкой, на которой лежал яблочный пирог и шарик ванильного мороженого.
— Мороженое ведь тоже молочный продукт, — зачем-то сказал я.
Лида непонимающе уставилась на меня. Чайная ложка, которую она забавно держала двумя пальцами, уже почти касалась шарика мороженого.
— А я не буду есть мороженое, — сказала Лида, и ложка быстро переместилась к яблочному пирогу.
Кто-то окликнул нашего официанта, и тот быстро зашагал в другой конец зала.
— Интересно, как они не спотыкаются? — сказал я, и Лида, прикрыв рукой рот, неожиданно рассмеялась.
— Ты хоть предупреждай, — сказала сквозь смех она.
— Что? — удивился я.
— Да нет, ничего, — Лида качнула головой. — Как твой кофе?
Я совсем забыл о кофе. Я сделал маленький осторожный глоток, хотя кофе уже не был таким горячим.
— Крепкий, — сказал я.
— Да? А мне показалось наоборот.
Мы снова замолчали. Я опустил под стол руки и стал нервно заламывать пальцы, пытаясь придумать, о чём мы могли бы поговорить. Последние дни Лида не сделала ни одной записи в соцветии, а до этого писала только об экзамене по логике.