- Но я не… Мне… совсем мне здесь не нравится. «Биб» как будто… хочет раздавить меня. Я только и жду все время, когда это случится.
Баллард в темноте кивает.
- Да, да, я знаю, каково это…- Кажется, признание Кларк ее немного взбодрило. - И сколько ни твердишь… - Она перебивает себя: - Тебе не нравится здесь? Внутри?
«Опять я сказала что-то не то?» - гадает Кларк.
- А снаружи разве лучше? - говорит Баллард. - Снаружи еще хуже! Грязевые оползни, фумаролы, эти рыбины так и норовят тебя съесть, не может же тебе… но… ты как будто не против!
В ее тоне проскальзывают обвинительные нотки. Кларк пожимает плечами:
- Да, не против.
Теперь Баллард медленно выговаривает каждое слово:
- Тебе даже нравится там. Так? Кларк неохотно кивает:
- Да, пожалуй что так.
- Но там же… Разлом может убить тебя, Лени. Он может убить нас. Сотней разных способов. Разве тебя это не пугает?
- Не знаю. Я об этом почти не думаю. Наверно, в каком-то смысле пугает.
- Тогда почему ты счастлива там, в океане?! - вскрикивает Баллард. - В чем смысл?
«Не то чтобы именно „счастлива"», - думает Кларк. Вслух она говорит только:
- Не знаю. Не так уж это и ужасно. Многие люди занимаются опасными делами. Затяжные прыжки… Альпинизм.
Но Баллард не отвечает. Она застыла, выпрямившись на койке. И вдруг протягивает руку и включает свет.
Лени Кларк моргает от неожиданности. Но яркий свет тут же меркнет - глазные линзы притемняются.
- Господи боже! - орет ей Баллард. - Ты теперь и спишь в этом сраном костюме?!
Кларк об этом как-то не думала. Так казалось проще.
- Я тут тебе душу изливаю, а на тебе эта механическая рожа! У тебя даже не хватает порядочности показать свои чертовы глаза.
Кларк ошеломленно отступает. Баллард вскакивает с матраса и делает шаг в ее сторону.
- Подумать только, а ведь пока они не дали тебе этот костюмчик, ты вполне могла сойти за человека! Пойди поищи себе подружку в своем сраном океане!
И она захлопывает переборку прямо в лицо Кларк.
Несколько секунд Лени Кларк разглядывает герметичную перегородку. Она знает, что ее лицо спокойно. Ее лицо почти всегда спокойно. Но она стоит не двигаясь, дожидаясь, пока скорчившаяся тварь у нее внутри чуточку развернется.
- Да, - очень тихо говорит она наконец. - Думаю, я так и сделаю.
Когда она выныривает из шлюза, Баллард уже ждет ее.
- Лени, - тихо говорит она, - нам нужно поговорить. Кларк нагибается, снимая ласты.
- Давай.
- Не здесь. У меня в каюте.
Кларк смотрит на нее.
- Пожалуйста.
Кларк лезет вверх по трапу.
- Ты не собираешься снимать… - Кларк смотрит на нее сверху, и она обрывает себя: - Ничего. Все нормально.
Они поднимаются в кают-компанию. Баллард выходит вперед. Кларк проходит за ней по коридору в каюту. Баллард запирает переборку и присаживается на койку, чтобы дать место Кларк.
Кларк озирается в тесной комнатушке. Баллард завесила зеркальную переборку запасной простыней.
Она похлопывает по матрасу рядом с собой:
- Проходи, Лени. Садись.
Кларк неохотно садится. Неожиданная доброта Баллард приводит ее в замешательство. Она не вела себя так с тех пор…
«…С тех пор, как взяла верх».
- Может, тебе неприятно это слышать, - говорит Баллард, - но нам надо снять тебя со станции. Им вообще не следовало тебя сюда допускать.
Кларк не отвечает. Ждет.
- Помнишь тесты, которые нам давали? - продолжает Баллард. - Они измеряли устойчивость к стрессам: к замкнутому пространству, к продолжительной изоляции, к постоянной опасности и все такое.
Кларк слегка кивает:
- Итак?
- Итак, - говорит Баллард, - ты хоть раз задумывалась, что они измеряли эти качества, не зная, какого рода личность может ими обладать? Или каким образом она их приобрела?
Внутри у Кларк все замирает. Снаружи ничего не меняется.
Баллард чуточку склоняется к ней.
- Помнишь, что ты говорила? Насчет альпинистов и парашютистов, и почему люди намеренно подвергают себя опасности? Я тут все читала, Лени. С тех пор, как я тебя узнала, я много читала…
«Узнала меня?»
- Так вот, ты знаешь, что общего у всех искателей опасности? Они все утверждают, что по-настоящему живешь, только когда близок к смерти. Они не могут без опасности. Она их возбуждает.
«Вовсе ты меня не знаешь…»
- Среди них бывают ветераны войн, или люди, которых долго держали в заложниках, или они по той или иной причине долгое время провели в опасной зоне. И у многих из них возникает непреодолимое влечение…
«Никто меня не знает…»
- Они могут быть счастливыми только на краю, только все время стоя на краю… У многих это начиналось довольно рано, Лени. Еще с детства. Ручаюсь, что и ты… Ты ведь даже не переносишь, когда к тебе прикасаются…
«Уходи. Уходи».
Баллард кладет руку на плечо Кларк.
- Долго ты терпела насилие, Лени? - мягко спрашивает она. - Сколько лет?
Кларк сбрасывает ее руку и молчит. «Он не хотел ничего плохого». Она передвигается на койке, чуть отворачиваясь.
- Так и было, да? У тебя выработалась не просто терпимость к боли, Лени, ты приобрела пристрастие к ней. Так?
Кларк требуется всего одно мгновение, чтобы опомниться. Ей помогают «кожа» и непроницаемые линзы на глазах. Она хладнокровно поворачивается к Баллард. Она даже слегка улыбается.
- Нет, - говорит она, - не так.
- Там работает определенный механизм, - объясняет ей Баллард. - Я о нем читала. Знаешь, Лени, как мозг справляется со стрессом? Он выпускает в кровоток разнообразные наркотические стимуляторы: бета-эндорфины, опиаты. Если это случается достаточно часто на протяжении длительного времени, ты попадаешься на крючок. Тут ничего не поделаешь.
Кларк слышит звук, который исходит из ее горла: рваный кашляющий звук, как если бы вдалеке рвался металлический лист. Мгновение спустя она узнает в нем смешок.
- Это не я придумала, - настаивает Баллард. - Если не веришь, почитай сама. И сколько подвергавшихся насилию детей потом проводят всю жизнь, цепляясь за жестоких мужей, или занимаясь самоистязанием, или затяжными прыжками!
- И от этого счастливы, так, что ли? - с холодным презрением осведомляется Кларк. - Им нравится, когда их насилуют, или колотят, или…
- Нет, конечно, ты не счастлива,- перебивает Баллард. - Но чувство, которое ты испытываешь, вероятно, ближе всего к счастью из всего, что тебе доводилось когда-нибудь переживать. Так что ты принимаешь его за счастье, ты повсюду ищешь стрессы, как можно больше стрессов. Это - психологическая наркомания, Лени. Ты сама напрашиваешься. Ты всегда напрашиваешься сама.
«Я сама напрашиваюсь… Баллард читала, Баллард знает: жизнь - просто электрохимия. Бесполезно объяснять, каково это. Нет смысла объяснять, что есть вещи много хуже, чем побои. Хуже даже, чем когда тебя прижимает и насилует собственный отец. Бывают промежутки, когда ничего не происходит. Когда тебя оставляют в покое, и ты не знаешь, надолго ли. Ты сидишь за столом напротив него, заставляешь себя есть, пока изуродованное нутро пытается кое-как затянуться, и он треплет тебя по головке и улыбается тебе, и ты знаешь, что передышка уже слишком затянулась, что он придет к тебе этой ночью, или назавтра, или, может быть, через день.
Ясно, я напрашивалась. Как еще я могла с этим покончить?»
- Слушай, - говорит Кларк. Голос у нее дрожит. Она глубоко вдыхает и начинает заново: - Ты совершенно не права. Совершенно. Ты нисколько не понимаешь, что происходит.
Но Баллард качает головой:
- Очень даже понимаю, Лени. Ты пристрастилась к боли, и ты выходишь отсюда и дразнишь Разлом: «Ну-ка, убей меня!», и рано или поздно он убьет, как ты не понимаешь? Вот почему тебе нельзя здесь оставаться. Вот почему нам надо отправить тебя наверх.
Кларк встает.
- Я не вернусь туда.
Она поворачивается к переборке. Баллард тянется к ней.
- Подожди, дослушай до конца. Это еще не все. Кларк сверху с полным безразличием смотрит на нее.
- Спасибо за заботу. Но я выхожу, когда мне вздумается.
- Если ты сейчас уйдешь, ты сама себя выдашь. Они же за нами наблюдают! Неужели ты еще не додумалась? - Баллард говорит все громче. - Слушай, они все про тебя знают! Они и искали кого-нибудь вроде тебя! Они нас испытывают, они еще не уверены, какой тип личности больше пригоден для работы здесь, на глубине, вот они и следят и ждут, кто первым сломается! Вся программа еще на стадии эксперимента, ты что, не понимаешь? Все, кого они послали вниз: ты, я, Кен Любин и Лана Чанг - всех нас хладнокровно испытывают…
- И ты завалила экзамен, - тихо бормочет Кларк. - Понимаю…
- Они нас используют. Лени, не ходи туда!
Пальцы Баллард тянутся к ней, как присоски осьминога. Кларк отталкивает их. Она отпирает замок и толкает переборку в сторону. Она слышит, как за ее спиной вскакивает Баллард.
- Ты больна! - кричит она.
Что-то бьет Кларк в затылок. Она вылетает в коридор и растягивается на полу. Одна рука застревает в переплетении трубок. Больно.
Она перекатывается на спину и, защищаясь, вскидывает руку. Но Баллард просто перешагивает через нее и бежит к кают-компании.
«Я не боюсь, - отмечает Кларк, вставая на ноги. - Она меня ударила, но я не боюсь. Странно…»
Где-то близко слышно, как бьется стекло. Баллард в кают-компании вопит:
- Эксперимент закончен! Вылезайте, сраные шпики! Кларк проходит по коридору, шагает в дверь. Осколки
зеркальной стены висят в раме, как огромные рваные сталактиты. Пол засыпан осколками.
Со стены, из-за разбитого зеркала, во все углы комнаты глядят «рыбьи глаза» объективов.
Баллард смотрит прямо в них.
- Вы меня слышите? Я больше не играю в вашу дурацкую игру! С меня хватит!
Кварцитовые линзы отвечают ей бесстрастным взглядом.
«Значит, ты была права, - думает Кларк. Она вспоминает завешенное простыней зеркало в каюте Баллард. - Ты их вычислила, ты нашла камеры в своей каюте, и, Баллард, милая моя подружка, ты ничего мне не сказала.
И давно ты знаешь?»
Баллард оборачивается и видит Кларк.
- Да, ее вы сумели одурачить, - рычит она в «рыбьи глаза». - Да ведь она же ненормальная! Не в своем уме! А мне на все ваши проверочки плевать!
Кларк направляется к ней.
- Не называй меня ненормальной, - говорит она абсолютно ровным голосом.
- А ты и есть ненормальная! - кричит Баллард. - Ты же больная! Потому ты здесь и оказалась! Им твоя болезнь на руку, им это и нужно, а ты уже так далеко зашла, что не видишь! Ты прячешь все за этой своей маской, засела там, как какая-то устрица-мазохистка, и ждешь, чтобы тебя стали мучить… и напрашиваешься!
«Раньше так и было, - соглашается Кларк, пока ее руки сжимаются в кулаки. - Странное дело… - Баллард пятится от нее; Кларк шаг за шагом наступает. - Пока я не оказалась здесь, внизу, я и не знала, что могу дать сдачи. Что могу победить. Меня научил этому Разлом, а теперь и Баллард тоже…»
- Спасибо, - шепчет Кларк и бьет Баллард кулаком в лицо.
Та опрокидывается назад, налетает на стол. Кларк спокойно делает шаг вперед. В осколке зеркала мелькает ее отражение: кажется, ее глаза под линзами чуть ли не светятся.
- О господи,- скулит Баллард.- Лени, мне очень жаль… Кларк стоит над ней.
- А ты не жалей, - говорит она.
Она рассматривает себя как некую схему взрывного устройства с аккуратными подписями на каждой части. «Столько-то частей злости, - думает она, - столько-то ненависти. Столько-то желания на ком-нибудь отыграться».
Она смотрит на скорчившуюся на полу Баллард.
- Думаю, - говорит Кларк, - я начну с тебя.
Но лечебная процедура заканчивается прежде, чем она успевает как следует разгорячиться. Кают-компанию внезапно заполняет звук - пронзительный, повторяющийся, смутно знакомый звук. Кларк не сразу, но вспоминает, что он должен означать. И опускает занесенную ногу.
В отсеке связи звонит телефон.
Жаннет Баллард сегодня отправляется домой. Батискаф целый час шел вниз сквозь полуночную тьму. Сейчас он виден на мониторе, как большой жирный головастик, спускающийся к причальному доку «Биб». Звонко отдается и замирает в станции звук механического совокупления. Люк над головой открывается.
В него пролезает сменщик Баллард. Он почти целиком затянут в «кожу», с лица смотрят глаза без зрачков. Но перчатки сняты, и «кожа» на предплечьях отстегнута. Кларк видит тонкие шрамы на его запястье и улыбается про себя.
«Интересно, - думает она, - была у них наверху припасена вторая Баллард, на случай, если бы я не сработала?»