Когда я проснулась, было темно. Некоторое время я лежала неподвижно, настороженно вслушиваясь в размеренное дыхание того, кто лежал рядом. Потом осторожно поднялась и села на кровати, ни на секунду не прекращая прислушиваться к вдохам и выдохам слева от себя. В комнате было тепло, как будто недавно здесь на совесть протопили печь, но, несмотря на это, меня трясло от холода. Я вдруг поняла, что мне во что бы то ни стало нужно увидеть не столько обстановку, сколько того, кто лежал рядом со мной. Я спустила ноги с кровати, и они утонули в густом мягком ворсе ковра. Шажок за шажком, выставив руки перед собой, я начала продвигаться вперед, отчего-то уверенная, что обязательно отыщу источник света.
Как я ни старалась сохранять спокойствие, удавалось мне это скверно. Лихорадочно шаря по стене руками, я наконец нащупала окно и отбросила щеколду. Тут же ставни распахнулись, впустив в комнату лунный свет. Он оказался столь ярким, что на мгновение ослепил меня. Вдруг я услышала какой-то новый звук. Он походил на человеческий стон – или звериный рык?
Я обернулась. У существа, смотревшего на меня, была большая голова, покрытая гладким блестящим мехом, горящие зеленым огнем глаза и острые обнаженные клыки. Горная кошка! Или сама смерть?.. Верхняя губа сморщилась. Поползла вверх, открывая глазам ряд смертоносных зубов. Чудовищная пасть распахнулась. Сейчас оно кинется на меня, разорвет на куски…
«Смотри! Вот каков твой избранник!»
Едва эти слова пронеслись в моей голове, как злые чары ослабли, и видение расслоилось. Под меховой шкурой проступила гладкая кожа, под кошмарной маской зверя – человеческое лицо. Глаза тоже стали человеческими, и хотя один из них по-прежнему оставался зеленым, это были глаза не бездумного чудовища, а мыслящего существа.
Я приблизилась к кровати. Теперь, когда я видела его человеческий облик, мне не было страшно – но в меня вселяло ужас то, что пробудило меня и увлекло к окну.
– Я знаю, что это ты, Херрел. – Едва я произнесла эти слова, как звериная оболочка исчезла. Существо, лежавшее передо мной, было полностью человеком.
– Но ты видела меня… в другом обличье, – утвердительно произнес он.
– Да. Когда в комнату проник лунный свет.
Он выбрался из кровати. Стоя спиной к окну, я наблюдала, как он быстро водит руками, что-то бормоча на незнакомом мне языке.
Вдруг в воздухе у двери разлилось зеленоватое мерцание. Из этого цветного облака побежали тоненькие ручейки света: один – к кровати, на место Херрела, другой – к моим ногам.
И вновь поверх человеческого лица возник искаженный яростью звериный лик, однако Херрел быстро совладал с собой. Схватив плащ, он накинул его на плечи и двинулся к двери. Он уже собирался отодвинуть задвижку, как вдруг обернулся.
– Наверное, так будет лучше… – проговорил он, словно его осенила какая-то мысль. – Да, так и поступим… Послушай, – теперь он обращался ко мне, – ты должна сделать вид, будто смертельно напугана. Сможешь закричать?
Не представляя, что он задумал, но всецело ему доверившись, я закричала – пронзительно, с неподдельным ужасом.
Херрел распахнул дверь и подбежал ко мне. Он прижал меня к себе, словно успокаивая, и шепнул на ухо: «Помни, ты до смерти испугалась».
Раздались громкие возгласы, в коридоре послышался топот бегущих ног, и через несколько секунд на пороге нашей спальни возник Хирон с фонарем в руке. Предводитель Всадников незамедлительно потребовал объяснений:
– Что тут творится?
Благодаря Херрелу ответ у меня уже был готов:
– Я проснулась оттого, что в комнате было слишком душно. Я подумала, хорошо бы открыть окно… – Тут я поднесла ладонь ко лбу, делая вид, что вот-вот потеряю сознание. – А потом я обернулась – и увидела громадное чудовище…
Повисло молчание, которое нарушил Херрел.
– Посмотрите сюда! – грозно сказал он, указывая на побледневшую, но все еще видимую полосу света, тянущуюся ко мне.
Хирон помрачнел:
– Ты требуешь поединка?
– С кем, Предводитель? У меня нет доказательств.
– Верно. И сейчас лучше не заниматься их поисками.
– Так ты ничего не предпримешь? – Голос Херрела звучал холодно и отстраненно.
– Ты сам знаешь, куда мы направляемся и для чего. Сейчас не время для личных обид.
– Обиду затаил не я, ты это знаешь.
Хирон кивнул, но мне показалось, что он слушает Херрела с неохотой и лишь потому, что так велит ему его долг.
– Но больше никаких игр, – продолжил Херрел. – Мы все принесли клятву не препятствовать тем из нас, кому улыбнется удача.
– Этого не повторится, – снова кивнул Хирон.
И слова его тоже прозвучали как клятва.
– Какого зла удалось нам сегодня избежать? – задумчиво произнес Херрел, когда мы вновь остались одни. Он испытующе посмотрел мне в глаза. – Почему ты не убежала, увидев чудовище?
– Потому что я видела и человека, а человека я не боялась. Однако объясни мне, что это было?
– Кто-то напустил морок, чтобы ты испугалась меня, а может, даже бросилась бежать – и угодила в объятия того, кто ждал за дверью. Зачем тебе понадобилось открывать окно?
– Я… я будто повиновалась чьему-то приказу. – Теперь-то я поняла, откуда взялось это чувство, погнавшее меня из постели. – Это дело рук Халса?
– Его или кого-то другого. Я ведь говорил тебе – никто из них не верил, что мне удастся заполучить невесту. Но ты выбрала мой плащ, и это унизило их в собственных глазах. Теперь они жаждут унизить меня, затем и показали тебе мой звериный облик.
– Ты хочешь сказать, что и правда умеешь обращаться в зверя?
Херрел долго молчал, глядя в окно.
– Это тебя пугает?
– Не знаю. Мне стало страшно, когда… Но, думаю, я смогу сделать так, чтобы видеть тебя лишь в человеческом обличье.
Он повернулся ко мне, но лицо его оставалось в тени.
– Клянусь тебе, Гиллан, никогда по своей воле я не поселю страх в твоем сердце!
На мгновение мне показалось, что на плечах его блестит мех, а вместо лица – морда горной кошки… Но я пожелала видеть перед собой лишь мужчину – и мне это удалось.
6
Испытание мечом
– Неужели в вашем доме нет зеркал? – Вот уже несколько минут я безуспешно пыталась уложить косу кольцами вокруг головы. – Неужто в древнем поверье о демонах есть крупица истины?
За спиной раздался смех, и через мгновение передо мной возникло зеркало – отполированный до блеска металлический диск, призванный скорее защищать от вражеского меча, нежели помогать девушкам причесываться. Глядя на свое отражение, мутное и бледное, я уложила волосы, сожалея, что шпилек слишком мало и коса будет держаться не так крепко, как бы мне того хотелось.
– Что поделать – ты стала хозяйкой не самого богатого дома, Гиллан, – сказал Херрел. И добавил: – Если, конечно, ты не пожелаешь видеть то же, что и остальные…
– Меня устраивает истинный облик вещей, – быстро ответила я. – И незамутненный разум. Херрел, чего нам следует опасаться больше всего?
– Больше всего – разоблачения.
На перевязь, украшенную теми же молочно-белыми камнями, что и пряжка его ремня, он повесил меч в ножнах, а в руки взял серебряный шлем, – по крайней мере, мне показалось, что он из серебра. На гребне шлема вместо перьев, как у лордов Высшего Холлака, красовалась небольшая, но с невероятным мастерством выполненная фигурка – оскалившаяся горная кошка, приготовившаяся к прыжку.
«Разоблачения, – подумала я. – Значит, я должна безукоризненно сыграть свою роль».
Херрел словно прочел мои мысли, потому что тут же подошел ко мне:
– Сегодня нам бояться нечего. События прошедшей ночи преподали им хороший урок. Но если вдруг заметишь что-то необычное, сразу дай мне знать. – Тут его глаза блеснули тем же холодным светом, что и камни в глазницах серебряной кошки. – Возможно, Гиллан, ты действительно сделала неудачный выбор. Халс, да и любой другой здесь, несравнимо сильнее меня в чародейном искусстве. Если я узнаю, кто из них замыслил недоброе, то смогу вызвать его на поединок, однако мне нужны доказательства его вины. Я не смогу тебя защитить…
– Быть может, я смогу? У меня кое-что есть…
Я сдернула с кровати плащ, благодаря которому оказалась здесь: под ним лежала моя сумка с зельями. Когда я брала ее с собой, то сама толком не понимала, как она может мне пригодиться, зато теперь была рада своей предусмотрительности.
Из дальнего кармашка я вынула маленький амулет. Я сделала его интереса ради, без ведома почтенной дамы Алусан – узнай она об этом, мне пришлось бы долго выслушивать нравоучения о том, что девице, живущей в святом месте, стыдно поддаваться деревенским суевериям.
Амулет представлял собой мешочек с дудником, сушеными лепестками пурпурной мальвы, парой листиков плюща и ягодами рябины. Эти компоненты известны своими защитными свойствами, однако никогда еще не использовались вместе. Вдобавок на мешочке я вышила несколько рун.
Я надела амулет на шею, скрыв его под высоким воротом табарда. Даже почтенная дама Алусан соглашалась с тем, что некоторые из верований имеют в основе своей логическое объяснение, однако традиция, к которой прибегла я, создавая свой амулет, была древнее, чем религия моей наставницы, и связана с совершенно иной верой.
Едва амулет коснулся кожи, я ощутила исходивший от него жар. Я повернулась к Херрелу.
– Что это? – спросил он, выставив вперед руку.
– Лесные травы, листья и ягоды.
Он принялся быстро водить рукой в воздухе, потом резко вскрикнул, отдернул ее и облизнул пальцы, как будто их обжег невидимый огонь.
– Этого они точно не ожидают, – улыбнулся он. – Если увидят – могут подумать, что это всего лишь безделушка. Но если заподозрят, что в этой вещице скрыта Сила, – спасет ли она тебя от их колдовства? Надеюсь, у нас никогда не появится повод узнать это наверняка.
На сей раз седельных мешков было намного больше: мы направлялись к воротам чудесной страны, откуда не могло быть возврата. И снова земля, по которой пролегал наш путь, была нам не рада. Казалось, все мы, даже Всадники, для нее – нежеланные пришельцы. Впрочем, возможно, таково было действие охранных чар, наведенных самими Всадниками, чтобы отвратить от этих земель чужаков?
Дорога постоянно шла в гору. Снега не было, однако дул ледяной пронизывающий ветер, и мы были благодарны, когда на пути нам попадался лес, где хотя бы ненадолго можно было укрыться от его беспощадных ударов.
Мы с Херрелом почти не разговаривали. Он ехал слева от меня и время от времени поднимал голову и принюхивался. Оглядевшись, я увидела, что остальные ведут себя точно так же, но их спутниц, с чьих лиц не сходили довольные улыбки, это ничуть не настораживало. Херрел походил на горного кота, а человек, который ехал рядом с Килдас, – на птицу, похожую на орла: крылья ее были слегка расправлены, как будто она собиралась взлететь.
А за ним ехал некто, похожий на медведя, – покрытый красно-коричневой шерстью обитатель горных лесов, коварный и злобный, повергавший в ужас отважнейших из охотников. Всадник повернул голову, и я узнала Халса. Осторожно, боясь, как бы мои движения не привлекли нежелательного внимания, я посмотрела по сторонам. Клыкастый кабан, волк… Да кто же они? Колдуны, которые и вправду по своему желанию способны обратиться в зверей, или то, что я видела прошлой ночью, было не более чем иллюзией, сотканной для того, чтобы вызвать у меня отвращение к Херрелу? Но я почувствовала не отвращение, а страх, ибо страх – первое, что пробуждает в нас неизведанное. Говорят, Всадники в бою непобедимы, но как они сражаются? Как люди Высшего Холлака, с мечом и луком в руках, или как дикие звери, но наделенные человеческим разумом, – разрывая свою добычу когтями и клювами? Ответ на этот вопрос мне предстояло выяснить еще до заката.
Солнце стояло в зените, когда мы выехали на небольшую поляну. Здесь и было решено устроить короткий привал. Мне казалось, наш курс все больше отклоняется на восток. Пока девушки отдыхали, мужчины не находили себе места от беспокойства. Я видела, как Херрел постоянно втягивает носом воздух; остальные ходили по поляне, и их движения напоминали движения диких животных, почуявших опасность.
Всадники без спутниц собрались вокруг Хирона. Через минуту трое из них вскочили на лошадей и куда-то умчались. Я старательно делала вид, что, как и мои зачарованные подруги, ничего не замечаю, но, когда Херрел поднес мне кубок с янтарным вином, осмелилась прошептать:
– Что-то не так?
Он честно ответил:
– С востока приближаются враги. Это люди…
– Из Высшего Холлака? – спросила я, хотя сама не верила, что лорды, ставившие честь выше прочих добродетелей, способны на столь низкий поступок.
– Не знаю. Может, и Гончие Ализона.
– Но с Ализоном на этих землях покончено! – горячо возразила я, не в силах скрыть удивления.
– Да, Ализон был разбит, а корабли его захвачены или уплыли. Но это могут быть его солдаты, покинутые своими в этих чужих землях и отчаявшиеся. Ведомые толковым предводителем, они промышляют разбоем и обращают хитрость полководцев Холлака против них же самих. Гончие Ализона безжалостны и упрямы. Пусть даже весь мир ополчится против них, они не сложат оружия и не станут просить мира.
– Но так далеко на север им не забраться…
– Какой-нибудь баркас из флота Ализона мог ускользнуть из захваченного порта с людьми на борту. А на север они могли отправиться потому, что знают: пустоши Высший Холлак не патрулирует, потому что хозяева на этих землях – мы.
– Но ведь Гончие наверняка наслышаны…
– О Всадниках? – Он поджал губы, и на секунду мне показалось, будто лицо его омрачила тень. – Не стоит недооценивать Гончих. Люди Холлака столько лет не могли одержать над ними победу. Но люди не созданы по единому образу и подобию. Пусть все они имеют один и тот же облик – у каждого есть руки и ноги, голова, разум и сердце, – но то, что содержится под этой оболочкой, то, что ею повелевает, вовсе не одинаково. Были и те, кто признал власть Ализона и стал сражаться против своего народа. После того как с захватчиками было покончено, многих отступников постигла справедливая кара. Многих, но не всех. А теперь представь: отряд головорезов, которым нечего терять, нападет на нас под видом отряда из Холлака, а после мы, убежденные в бесчестье наших союзников, объявим войну Долинам – разве не хитроумный план?
– И ты в него веришь?
– Такое вполне может быть.
– Но кто станет нападать на Всадников?..
Сама эта мысль казалось мне дикой. Никто на свете – если только он в здравом уме – не решится бросить вызов Всадникам. В этом были свято убеждены все жители Долин от мала до велика, и я – не исключение.
– Гиллан, – улыбнулся Херрел, – твоя вера в нас делает нам слишком много чести. Да, мы наделены Силой, но мы уязвимы: из наших ран течет кровь, а если они слишком глубоки, мы умираем. Этот отряд – все наше войско, и плачевна будет наша судьба, если мы вовремя не достигнем врат.
Не дав мне времени как следует осмыслить услышанное, он продолжил:
– Представляешь ли ты, чего стоит удерживать чужой разум под властью чар? Одной только воли здесь мало. Посмотри на этих девушек: все двенадцать находятся во власти иллюзий – они видят то, что должны видеть по замыслу своих спутников. Сегодня ночью ты спросила меня, присущ ли мне в самом деле облик зверя? Да. Я обращаюсь в зверя в схватке с врагом. И если на нас нападут, твои подруги увидят то же, что видела ты. Скажи мне, Гиллан, кто из них примет своего мужа, узрев его вторую натуру?
– Я недостаточно знакома с ними, чтобы судить…
– И все же твои догадки?
– Немногие.
Возможно, суждение вышло резким, однако, вспомнив, как в ущелье девицы испуганно жались друг к другу и недовольно роптали, я решила, что не так уж и далека от истины.
– Именно. И это дает еще одно преимущество нашим врагам.
– Как же быть?
Он пожал плечами:
– Отправим вперед разведчиков, чтобы они отыскали быстрый обходной путь. Будем надеяться, нам удастся избежать битвы.
Но надеялся он напрасно.
Вскоре мы снова отправились в путь. Через час почти все Всадники, не имевшие жен, отделились от нас и галопом умчались на восток, а трое остались, чтобы нас сопровождать. Они скакали взад-вперед вдоль колонны, напоминая пастухов, перегоняющих стадо скота. Одним из них был Халс. Каждый раз, как он поворачивал голову, глаза медведя на его шлеме зловеще блестели, и казалось, будто это не просто украшение, а живой зверь, зыркающий по сторонам и примечающий все вокруг.