Хорошо, что оставшиеся бумаги подписала, а то так глядишь и через пару дней пошла бы в полный отказ. Могла и в органы обратиться, с неё бы сталось.
У Вагиза и там есть кое-какие зацепки, но это касалось больше обычных дел. А вот в отделе по делам несовершеннолетних могли начать копать очень глубоко. Государство заботилось о будущих налогоплательщиках.
А как она держала нож — это тоже отложилось в памяти Вагиза, и напугало его. Он знал как правильно держать нож, особенно когда собираешься зарезать барана на бойне. Или человека, врага.
Так вот, хват у девочки был боевой, а врагом в той ситуации для неё стал Вагиз.
— Вагиз Назирович, всё в силе? — Михаил отвлёк мужчину от своих мыслей.
— Да, заводи, сейчас на базу. — кивнул он, и отвернулся от окон.
Вагиз решил, что, когда все документы будут готовы, отдаст эту сучку Арсену. Цыгане подержат её пару недель на герыче в подвале. А потом она за дозняк сделает всё, что он, Вагиз, пожелает. И тогда он посмотрит — останется в её взгляде эта твёрдость, которая вдруг так напугала взрослого мужчину. Она ему будет ботинки вылизывать, и умолять дать ещё немного «счастья».
«Она же вроде целка?» — подумал мужчина, забираясь на пассажирское сиденье старой двадцатки.
Да, у них в школе был медосмотр, и он видел копии этих документы у Нины. Тогда можно её сразу не «распечатывать», какой-нибудь граф может много заплатить. А то, что у неё брак, не проблема, Вагиз не жадный — сделает скидку.
Но на хмурого посадить стоит в любом случае. И что бы умоляла его — это обязательно. А уж после благородного, он её отымеет, хорошенько так и со вкусом. После благородного даже ему, Вагизу, не зазорно будет. Виагры для этого специально купит и будет всю ночь развлекаться.
***
Женя мучительно вспоминал последние события.
Химия, долгий переход по лесу, друга и подругу. Боль, плохое самочувствие, пистолет. Он отчётливо помнил, как передёрнул затвор. Но вот хватило ли сил на выстрел?
— Что-то помешало. — шёпотом, сам себе, сказал парень.
Самолёты, уханье, вроде бы взрыв, даже какая-то нереально-яркая вспышка, которая ослепила его. Неужели ядерный, и миру теперь пришёл конец?
Он очухивается тут, с обвязанной шеей, в незнакомой квартире. На пороге непонятная троица, чего-то от него хотят, и когда он это делает, так же быстро уходят.
— Бред. — он вытянулся на кровати, закрыл глаза и схватился за голову.
И эти странные ощущения. Вроде бы всё в порядке, и в тоже время что-то не так. Они не покидали молодого человека и не давали покоя.
Болела нога, ныла, но это конечно же было не сравнить с той болью, которую он чувствовал совсем недавно.
— Всё страньше и страньше. — пробормотал Евгений, рассматривая свои руки.
Он как будто похудел, руки и пальцы стали тонкими. Да и ноГТи изменились, удлинились, стали будто ровнее, как у девушки. Да, именно такие были у его подруги Наташки, а не его обрубки.
Боль в ноге вроде бы утихла, и он уселся, осмотрел ещё раз комнату. Телевизор стоял посреди длинной и старой стенки коричневого цвета. В ней были несколько шкафов, к которым он осторожно направился. Стал открывать все ящики и дверцы, пытаясь понять, где он находится и что произошло.
— Может хоть тут найдётся что-то, что даст мне ответы.
Он отвлёкся от своих изысканий, подошёл к окну, осмотрел улицу. Этаж максимум третий. Обычная улица, хоть и незнакомая. Несколько многоэтажек, припаркованные автомобили, иногда под окнами ходят люди.
Вполне возможно, его кто-то нашёл, и он пережил долгий курс реабилитации после химической атаки. Потом его поместили в отдельную квартиру, правда непонятно, зачем. Или война уже забрала столько жизней, что места теперь хватит всем?
— А потом я потерял память. — продолжил свои умозаключения парень. — Повреждения мозга, такое, наверное, может быть после химического поражения.
Но, судя по разговорам женщины и этого Вагиза с Михаилом, они уже виделись. И о чём-то даже успели договориться. Хотя Женя не мог себе представить, о чём бы он стал договариваться с этими неприятными людьми.
— Триньк-триньк! — послышалось из коридора.
Он вышел из комнаты, прихрамывая, пошёл на звук и оказался во втором помещении. Тут был рабочий стол со старым компьютером. На нём лежали тетрадки, пенал с ручками и карандашами, линейка. Тут же, рядом, жужжал и издавал неприятные звуки старый сенсорный телефон.
«Машка.» — значилось на дисплее, а по центру было лицо незнакомой девушки, очень молодой.
Горели две трубочки — красная и зелёная. Женя попробовал нажать на зелёную, но ничего не произошло. Догадавшись, он потянул её в сторону, и приставил аппарат к уху.
— Ну чего ты не берёшь трубку, а? — недовольный девичий голос.
Женя молчал, пытаясь вспомнить — знает ли он обладательницу этого голоса. По всему выходило, что слышит в первый раз. Если бы он потерял память, то, наверное, хоть что-то бы вспомнил. С другой стороны, если поражения мозга были обширными…
«Если бы они были обширными, я бы уже валялся и пускал слюни.» — пришёл к выводу парень.
— Можно мы с Гришей к тебе сегодня зайдём, погуляешь пару часов, а? — не дождавшись ответа, спросили с той стороны.
— Голова болит, не сегодня. — отрезал Женя, и убрав трубку от уха, нажал отбой.
Он осмотрел старый телефон, задержался взглядом на логотипе — голова улыбающейся матрёшки. Снизу красовались три буквы — «МТКА».
— Всё чудесатее и чудесатее.
Отечественное производство? Он не помнил такого. Нет, военные разработки, конечно, были, и его учили пользоваться спутниковыми передатчиками. Но вот что бы гражданские, даже такие простенькие, такого он не помнил. Тем более, незнакомая марка — «МТКА». Женя видел это впервые.
— Сколько же я провалялся в отключке?
— Триньк-триньк! — снова зазвонил телефон, на экране незнакомое лицо и имя — «Машка».
— Слушаю. — ответил Женя.
— Ну ты и сука, Женя, я думала мы подруги! — Евгений поморщился от визгливого крика. — Мы договаривались, я делаю вид что дружу с тобой, а ты даёшь нам с Егором место…
Он не стал слушать до конца, снова нажал отбой. Посмотрел на иконки приложений, всё было незнакомым. Разве что интуитивно становилось понятно — «трубка» что бы звонить, «свиток» что бы просмотреть сообщения, «планета» что бы вылезти в интернет.
На торце аппарата была ярко-красная кнопка, она очень выделялась на чёрном корпусе телефона. Женя попробовал нажать её, рассудив, что вряд ли это приведёт к чему-то плохому. На экране сразу высветилась надпись:
«Вызов полиции/Отправить анонимное сообщение полиции? ВНИМАНИЕ: В случае ВЫЗОВА полиции, ваше местоположение будет определено автоматически, а телефонный аппарат начнёт запись видео и звука с момента подтверждения.»
Телефон вновь зазвонил, предложение «вызвать полицию» пропало. В этот раз Женя нажал на отбой сразу, не принимая вызов. Подержал сбоку кнопку включения, и на вопрос техники — «Выключение/Сброс соединения?», выбрал первое.
Женя ещё раз осмотрел комнату — заправленная кровать, у окна стол, с другой стороны несколько полочек у стены, с книгами. Небольшой комод, на котором стоит старый магнитофон. Рядом с ним стопка кассет, он подошёл и осторожно просмотрел все. Ничего знакомого не найдя, достал одну из коробочки и вставил в проигрыватель, нажал кнопку «Пуск».
Это тоже было странно, не как обычно — «Play» или небольшой треугольник, а именно «Пуск». Долго же он был в отключке. Но почему тогда не в госпитале, а в непонятной квартире — неужели война всё-таки кончилась?
Надо мной клочок небесный
Голубой и нежно ясный
Там сегодня день чудесный
Там сегодня всё прекрасно
А я котёнок в колодце
И лучики солнца
Не проникают в сердце моё
Котёнок в колодце
Никто не вернётся за мной…
Песня была незнакомой. Но голос Жене понравился, и он уселся на кровать, стал слушать дальше.
Здесь внизу темно и сыро
Время пахнет сгнившей тряпкой
Маленький привет от мира
Под моей пушистой лапкой
Мотылек в коготках моих бьётся
Ещё чуток и жизнь оборвётся.
[Кристина Прилепина — Котёнок]
Парень усмехнулся — забавная песня. Котёнка уже жалеть не хотелось.
Он взял кассету, посмотрел на название композиции и имя певицы. Ни то, ни другое, ему было незнакомо. Правда вот песня, которая называлась «Котёнок»…
Ему показалось, что лучше бы её было назвать «Мотылёк», так было бы честнее.
Женя выключил магнитофон, вернулся в комнату с диваном и стал рассматривать открытые ящики и полки.
Книги, со знакомыми и незнакомыми названиями и авторами. В одном из шкафов нашлись несколько старых фотоальбомов, которые парень сразу вытащил и кинул на одно из кресел. В шкафах были вещи — в основном женские, и не очень много. Попадалось и мужское, но совсем старое, будто не ношенное уже несколько лет.
— Ладно, посмотрим.
Он вернулся к фотографиям, и стал медленно листать альбом.
Чёрно-белые фотографии сменялись цветными, на всех были незнакомые люди. Женя остановился на одной — молодой мужчина в костюме, рядом женщина с немного знакомым лицом. Она в свадебном платье и фате, они стоят под руку. Парень осторожно провёл пальцем по лицу женщины, он её едва узнал.
— Мама…
В детдоме были хорошие люди, они и помогли настойчивому парню найти свою мать. Только он помнил её не такой.
***
В семнадцать лет купил охапку цветов и накинул на себя свой единственный костюм. Приехал на окраину города по указанному адресу. Его встретил старый, почти развалившийся барак. Женя прошёл мимо нескольких, внимательно его изучавших, мужчин. Они сидели у входа, и пили дешёвую водку. Пройдя грязный и тёмный коридор, он поднялся по полусгнившей лестнице, и найдя нужную дверь, постучался.
— Хто?! — раздался хриплый голос.
— Евгения Сергеевна Соколова здесь живёт?! — с замирающим сердцем спросил парень.
— Кха-ха-ха, Евгения Сергеевна, меня так лет сто уже не называли! — прокряхтела женщина, открывшая дверь. — В медвузе помню, профессор один только так и обращался!
В свои тридцать восемь, она выглядела на все семьдесят — в морщинах, каких-то непонятных пятнах на опухшем лице. Казалось бы — морщины и опухлость нельзя никак совместить, но он видел то, что видел.
— Здравствуйте, я ваш… — парень замялся, переминаясь с ноги на ногу.
Он так и не решался ей вручить букет, стоял и смотрел на человека, который должен был стать ему самым дорогим на свете.
Он всегда представлял, что его бросили по какой-то нелепой случайности. Возможно, мать отца, заставила молодую девушку сдать ребёнка в детдом. Или другие обстоятельства, и мать искала его все эти годы, но государство не хотело его отдавать.
— Это мне?! — хрипло спросила «мама».
— Да, я, кажется, ваш сын, здравствуйте… — пролепетал он.
— Женька, если Петрович без пузыря пришёл, на порог его не пускай! — услышали они с женщиной откуда-то из глубины помещения. — А это ещё кто такой, что за веник?
За спиной «мамы» появился тощий мужик в тельняшке, он грубо вырвал у Евгения букет цветов, рассмотрел и бросил его за порог.
— Ты чё тут трёшься, паря? — громко спросил незнакомец.
— Я-я-я… — растерялся Евгений, переводя взгляд с мужчины на женщину. — Простите, я ошибся.
Он развернулся, и пошёл к выходу.
Его предупреждали, но он не слушал, надеясь непонятно на что.
***
— Вот какая ты была, мама. — с нежностью прошептал парень.
Сердце заныло, и он посмотрел на мужчину рядом с ней. В очках, худой, улыбчивый. Он увидел в нём и ней себя. Было что-то и от одного, и от другого. Это было странно и пугающе — узнать своего отца.
— Папа…
К горлу подступил ком. Он смотрит альбом дальше, но не видит того, что ожидал. Альбом кончается, нет никаких фотографий детей. И мамы его больше тоже нет, только отец. Лишь на последней странице, фото отца и трёх людей в скафандрах, как показалось Жене — космических. На них красными буквами выгравировано — «Марс-00».
Он отложил альбом в сторону, взял следующий, и стал листать. Опять отец, уже на цветной фотографии. Старше, в костюме, а рядом с ним другая женщина, снова в свадебном платье и фате. Её парень уже не знал.
— Не может быть!
Его мамы больше не было, была только эта женщина. Вот они с отцом отдыхают на природе, вот она в какой-то квартире, уже с небольшим животом. Следующая карточка, на ней видно, что женщина будет вот-вот рожать. А следующее фото счастливой пары с ребёнком на руках, а под ним подпись — «Женечке 1 месяц!»
— Этого не может быть, это не моя мама… — часто дыша, говорит себе парень.
Он листает альбом всё дальше, и видит, как растёт незнакомый малыш. Через пару страниц становится понятно, что это не малыш, а малышка. Девочка, улыбчивая, светловолосая и голубоглазая.
— Чертовщина! — вскрикивает парень.
Альбом падает на пол, он прислушивается к своему голосу, закрывает рот руками.
— Этого не может быть, потому что не может быть!
Женя вскакивает с дивана, бежит из комнаты по коридору, падает и выругивается, сбивая коленки. Снова подводит нога, почему-то не желающая работать так как должна. С трудом встаёт, находит вход в ванную и заскакивает туда. Опять чертыхается, возвращается и включает свет, снова оказывается внутри и ошарашено смотрит в зеркало.
— Бляха-муха. — парень вспоминает любимое выражение прапорщика Сидорова.
На него из зеркала смотрит молодая девушка, даже девочка, лет шестнадцати. Маленький носик, аккуратные губы, голубые глаза и каре светлых волос с чёлкой. Под глазами небольшие синяки, на теле белая ночнушка до колен, разукрашенная в разноцветных бабочек.
— Сменили пол? — озадаченно спрашивает сам себя в тишине.
Женя слышал, что такие операции делались иногда. Он не вникал, но знал, что это по желанию, очень дорого и сложно. Нужно было пройти несколько собеседований с психологами, сексологами и подписать кучу бумаг. Но что бы вот так, без ведома владельца тела? А ещё эти фотографии…
— Я же только сегодня пришёл в себя, неизвестно что было до этого. — скривился парень.
Смешно и мило скривился, судя по отражению.
Обычная девушка, Женя не назвал бы её, или теперь уже себя, такой уж красавицей. Но симпатичная, этого не отнять, а если ещё добавить косметики и приодеть, то, наверное, получится очень даже красивая. Он отогнал ненужные мысли, и одним движением скинул с себя ночную рубашку. Под ней стройное, худощавое тело в обычных белых трусиках с бабочкой-бантиком посередине, на резинке.
Очень небольшая грудь, ярко выраженная талия, аккуратный пупок. Осторожно приспустил трусики. Ниже, между ног, ожидаемо не обнаружилось ничего. Ничего, что там должно быть.
— Всё, я понял! — нервно рассмеялся парень. — Это сон, обычный сон, дурман!
Он ущипнул себя, но ничего не произошло. Улыбка медленно сошла с его губ, он продолжал щипать себя снова и снова, пока не понял, что это бесполезно.
Осторожно погладил свой плоский живот, и медленно опустил руку вниз, ниже пупка. Наткнулся на волосы, такие же светлые как на голове, и опустил ладонь ещё дальше. Очень медленно всё ощупал, ощутил каждое прикосновение к себе.
У него никогда не было женщины. С Наташей у них случались только поцелуи. Была одна подружка по детдому, но дальше подшучиваний и поцелуев в щёку, дело тоже не заходило. Он был нелюдимым парнем, тихим, сомневающимся в том, что может заинтересовать девушку.
Все познания Жени в женском теле ограничивались лишь просмотром порнографии на планшете в детдоме. Да и то, если кому-то удастся скрыть от воспитателей и учителей флеш-карту с таким содержимым.
— Хватит. — остановил сам себя парень.
Он медленно убрал руку, вздохнул, поднял ночную рубашку с пола и накинул на себя. Натянул трусы, ещё раз посмотрел в зеркало. Подошёл ближе, открыл рот и осмотрел зубы. Всё ровно, обычные зубы, только на одном обнаружилась небольшая пломба.