И он готов пойти на что угодно, лишь бы не становиться снова “просто Марком”, парнем, который всего боится и который не понимает, чего он сам хочет. Парнем, которому для того, чтобы взять своё, всегда чего-то не хватало. Парнем, который уперся в предел, не пытаясь его сдвинуть. Он посмотрел на кровь на платке — а вот с ценой за эту способность следовало разобраться как можно быстрее.
Вот только как остаться таким же? Как вернуться в своё нормальное (а нормальное ли?) состояние и не потерять эту спасительную ясность? Увы, на этот вопрос ответа он дать никак не мог. Решения не было. Сдвиг нужно было деактивировать, пока он не получил еще больше повреждений от его длительного использования.
Хладнокровное, трезвое мышление бывает жестоким. Даже слишком. Но что иронично в ясности рассудка – к себе ты не менее жесток, чем к окружающим. Самообман - это не рационально, а потому как бы сильно Марку не хотелось, отрицать вероятность того факта, что долгосрочное применение навыка пагубно сказывается на организме, он не мог. Тело уходит в разнос, мозг перегружается… а это никогда не может пройти бесследно. И кровь, хлынувшая из носа, была тому только подтверждением.
Но деактивировать навык здесь, при Элизе, никак нельзя. Да и встреча с отцом слишком важна, чтобы пускать всё на самотек. Потому остается лишь последний рывок, после которого он запрется в комнате, выпьет снотворное, выключит навык, забудется и переждет откат во сне.
Машина остановилась.
Марк думал выйти и поблагодарить Элизу, когда она вдруг подняла правую руку вверх. Телохранитель Элизы подорвался с переднего пассажирского места и поспешил открыть дверь наследнице. Марк бросил на неё вопрошающий взгляд:
— Передам тебя лично, – она глянула на свернутый окровавленный платок, который парень сжимал в руках, – нельзя, чтобы ты отключился на обочине. Это будет на моей совести.
Крыть было нечем.
Они вместе вышли из машины и встали на тротуаре прямо перед нужной Марку высоткой. Эту стеклянную коробку, от прочих в городе, отличало наличие огромной надписи выполненной из объемных красных букв с закосом под азиатский стиль, что была установлена почти у самой крыши и гласила “Чжулонг”.
Взяв у Элизы телефон Марк набрал давно заученный наизусть номер.
— Сейчас буду. – пробормотал Фридрих, когда Марк сообщил, что уже на месте.
Оставалось только ждать.
Молодой человек, который во время обеда стоит в центре города с простреленным плечом должен притягивать к себе взгляды прохожих, возможно даже внимание полиции, однако, как ни парадоксально, все смотрели на Элизу, а лишь затем, в последнюю очередь, замечали Марка. После чего отшатывались в сторону, гадая, что же свело эту парочку вместе.
Можно было подумать, что это из-за ее высокого происхождения, но нет. Кое-что в девушке затмевало даже тот факт, что она — дочь главы одного из самых влиятельных кланов.
Её внешность, манящая и гипнотизирующе красивая, практически не оставляла шансов оставаться в тени. Ни одна фотография, ни одно видео не могло передать этого, такое нужно было видеть только вживую.
И Элиза привыкла жить под давлением от постоянного внимания окружающих и в такой обстановке девушка чувствовала себя как рыба в воде.
Марк же, в своей оригинальной ипостасии, наоборот. Ему было комфортно, когда его не замечают, он научился жить так, чтобы получать от этого удовольствие, да и особых причин показываться на людях, если не считать прошедшую неделю, у него-то толком и не было. Сейчас, не будь Сдвига, Марку бы непременно захотелось поскорее скрыться вглубь здания. Но Сдвиг был, и он плевал на взгляды людей. Именно благодаря этому спокойствию он, покрытый кровью, сейчас смотрелся весьма органично рядом с Элизой. Как некто, отвоевавший свое право находится с ней.
Говорить, правда, в такой обстановке, им было особо не о чем.
Неловкое молчание смущало Элизу, ровно как и отсутствие у Марка обычного для парней, окружающих Элизу, поведения. Он совершенно не проявлял инициативы завязать разговор, а сама девушка, сколько ни пыталась, все никак не могла придумать тему, за которую можно было бы зацепиться. О серьезных делах сейчас было говорить не место. С пустой болтовней тоже была проблема – она не знала Марка от слова совсем.
Заминка бы продлилась еще дольше, если бы стеклянные двери бизнес-центра спасительно не раскрылись. Показался мощный силуэт Фридриха. В этот раз глава службы безопасности был не один. Рядом с ним шел высокий парень-блондин. На его белоснежную рубашку был надет серый жилет, застегнутый на все пуговицы, а черные кожаные туфли громко ударялись о землю. Чертов Рэмингтон Ротт.
Марк никогда не мог найти общий язык с Рэмом, несмотря на совсем небольшую разницу в возрасте. Тот всегда был нарочито дружелюбен и очень аккуратен в том, что говорит. Казалось бы, в этом нет ничего плохого, однако за приторной учтивостью Марк никогда не мог рассмотреть то, что на самом деле было у парня на уме.
Отец терпеть не мог чернокнижников и хотя бы это его сын — Марк — от него унаследовал. Каждый раз, оказываясь рядом с Рэмом, у него буквально скулы сводило от того, настолько ему был неприятен искусственный образ родственника. Обычно странности чернокнижников списывают на обучение, но в случае с Рэмом… еще до начала тренировок его домашние питомцы подозрительно часто умирали. Причем родителями садистские наклонности только поощрялись, если судить по тому, что раз за разом ему покупали новую зверюшку.
Марку не понравился взгляд, которым Рэм посмотрел на Элизу. Так дети смотрят на игрушку, которую родители не в состоянии им купить. Жадно и с голодом.
Что он вообще здесь делает? Сделав шаг навстречу к соклановцам, Марк развернулся к Элизе.
— Тебе лучше вернуться в машину.
— Стой, – тихо произнесла девушка.
Элиза, кинув косой взгляд на Фридриха и Рэма, решилась.
Она не знает, как с ним говорить. Не знает, о чем. Она не может понять, что у него в голове.
Но она может, по крайней мере, предсказать одну его реакцию. И этого будет достаточно, чтоб зацепиться, перехватить инициативу хоть в малом и вернуть себе хотя бы капельку контроля, что Марк так бесцеремонно у неё отобрал.
Она делает несколько быстрых шагов навстречу Марку. Оказывается слишком близко, лицо к лицу. Еще ближе…
Но Марк не отстранился, на что рассчитывала Элиза. Девушка думала, что он сейчас точно так же отстраниться, как до этого. Но..Губы соприкоснулись.
Шокированный взгляд Элизы, она смотрит прямо в открытые глаза Марка.
“Ну же! Оттолкни меня!” — шли секунды (целые минуты, по ощущениям Элизы), но этого не происходило. Короткий “чмок” превратился в затяжной поцелуй. И, что еще хуже, в какой-то миг, холодные губы Марка шевельнулись и он грубо ответил на поцелуй.
Это провал. Очередной. Она проиграла.
В голове Элизы все перемешалось. Досада, раздражение, злость, стыд и, наконец, принятие. Смущение.
Она делает шаг назад, голова уже повернута в сторону, тело только разворачивается вокруг своей оси, едва поспевая. Платье вихрем закружилось за ней.
И она унеслась прочь, бросив последний взгляд на отрешенно глядящего на неё Марка перед тем, как сесть в машину. Охранник Элизы едва успел на переднее сидение, когда машина тронулась.
Когда парочка, вышедшая из отеля приблизилась к Марку, Элиза уже уехала.
Рэм изменился в лице, раздосадованно наблюдая за тем, как она отдаляется от них, и раздраженно вздохнул. Фридрих же покосился на него и хотел было обратиться к сыну Алекса, однако не успел.
— Так сильно кровь в голову ударила от Белецкой, что аж носом пошла? — шипящий голос был еще одной из причин, по которой Марк недолюбливал двоюродного брата.
— Не вся кровь моя. Кое-что принадлежало одному выскочке, что не знал своего места, Рэмингтон.
— Хватит, – твердо произнес Фридрих. — Мы тебя потеряли, Марк.
— Со мной всё в порядке.
— По тебе не скажешь, — Рэм облизнул губы, – братец.
— Ну так и не говори, братец. — Марк сделал акцент на последнее слово и посмотрел ему прямо в глаза.
Рэм притворно улыбнулся и замолчал. Он никогда не видел сына главы таким собранным, это его даже заинтересовало, но продолжать обмен колкостями не имело никакого смысла.
Глава охраны посмотрел на Марка и отвернулся.
— Пойдем, твой отец... только что вернулся с Совета. – глухо произнес Фридрих, жестом головы указывая на вход в здание.
Марк поднял глаза.
— Пойдем, у меня для него есть отличные новости.
Жаль только, поговорить с Фридрихом с глазу на глаз не выйдет.
Зайдя внутрь сквозь широкие стеклянные двери, они зашагали через пустое фойе к лифтам. По пути они не встретили ни единой живой души, несмотря на то, что рабочий день еще не закончился. В воздухе повисла тишина, в коридоре разносились только шаги троих членов клана Ротт.
Когда они молча дошли до лифта, Фридрих резко нажал на кнопку вызова и уставился на счетчик этажей над дверьми. Где-то сверху раздался шум спускающегося лифта.
Марк посмотрел на Рэма, что словно не мог устоять на месте и то сжимал, то разжимал кулаки. Тот заметил взгляд своего двоюродного брата, глянул на него в ответ и снова улыбнулся, сделав шаг вперед, ближе к двери лифта.
Марк нахмурился.
Фридрих даже не спросил. где он был. Он понимал, как звучали его мысли, но неужели на повестке дня было нечто более важное, чем пропажа единственного наследника клана? Совет созывают только в исключительных случаях, и наверняка это не связано с тем, что произошло с Марком в мертвом городе. Еще и Рэм здесь…
Дверь лифта распахнулась. Рэм с Фридрихом заняли места около стены, Марк зашел последним и уставился на отражение в начищенной до блеска двери.
Они всё продолжали молчать. Над головами зазвучала какая-то классическая мелодия и лифт, с характерным звуком, тронулся. Если бы не громкое дыхание Рэма, то, закрыв глаза, можно было бы подумать, что Марк едет совсем один. Парень перевел взгляд на Фридриха в отражении. Тот словно прожигал ему спину, погрузившись в мысли.
Обычный Марк не заметил бы. Обычный Марк не понял бы.
Все те странности, начиная с того, что ему так легко удалось ускользнуть из дому неделю назад и чрезмерно медленной реакции на звонок с просьбой о спасении... и заканчивая штурмом больницы, на который Фридрих так и не явился...
Возможно, обычному Марку подсказала бы интуиция, но он бы не захотел ей верить.
Шестой этаж.
Марк ждал.
Седьмой этаж.
Двери открылись.
Сделав шаг вперед, Марк вышел из лифта. Еще шаг и он резко развернулся. Еще два шага назад для разрыва дистанции, рука нащупала твердую рукоять пистолета за поясом.
Фридрих был готов к тому, что Марк поймет и что-то выкинет, но он не подозревал, что у него было оружие. Он в мгновение закрыл собой Рэма.
Марк взял Фридриха на мушку.
Два выстрела в грудь. Горячий металл впивается в плоть, но нет никакого видимого результата. Его руки уже во всю сверкают. Глава СБ стоит, словно гора.
Раздается третий выстрел. Пуля летит уже в голову. Не долетает, встретив на своем пути преграду. Фридрих со скоростью, за гранью человеческих возможностей, прикрывает лицо рукой и пуля даже не пробивает ладонь, а всего лишь застревает в коже.
Еще выстрел — тот же результат.
Марк опускает пистолет. Бросает оружие. Поднимает руки. Тонкая струя крови бежит из его носа.
Он не видит больше “путей”. Продолжать бой — бессмысленно. Выпрыгнуть в окно? Нет, Фридрих догонит его прежде, чем тот успеет хоть куда-нибудь добежать.
Сейчас выгоднее сдаться и разобраться в ситуации. Марк был уверен, что под сдвигом он сможет выцепить момент и выпутаться.
Фридрих не двигался с места, лишь печально смотря на Марка.
Из-за его спины выглянуло белое, испуганное лицо Рэма. Увидев Марка с поднятыми руками, испуг сходит с лица, вместо него — улыбка.
Рэм выходит из-за спины Фридриха, слегка отодвинув того в сторону, и хрустит шеей.
Глава службы безопасности всё так же стоит молча и наблюдает за тем, как Рэм подходит к Марку вплотную.
Улыбка становится шире. Без лишних слов, он бьет кулаком в живот. Недостаточно сильно, чтоб Марк упал. Он даже не изменяется в лице. Улыбка на лице Рэма дрогнула. Появилось раздражение.
Он бьет снова. Сильнее.
Марк стоит, но даже не смотрит на своего двоюродного брата. Его взгляд прикован к Фридриху. Как и взгляд Фридриха к Марку.
Рэм видит это. Его бесит то, что жертва никак не реагирует на то, что он с ней делает.
Он бьет Марка по лицу, но Марк стоит, даже не моргает. Продолжает смотреть на усатого главу безопасности.
Рэм бьет снова и снова, пока, наконец, не сбивает Марка с ног. Начинает забивать ногами.
Марк же, просто прикрыв голову рукой, не издавая ни звука или хоть каких-то попыток сопротивления, продолжает прожигать Фридриха взглядом.
— АААААА! — вопит Рэм.
В его глазах не остается ничего, кроме слепой ярости. Рэм ударяет Марка носком туфли по лицу и уперевшись рукой об угол стены, заносит ногу прямо над головой парня.
Фридрих отводит взгляд. Он не может больше смотреть.
— Хватит, — тихо, почти надрывно произносит.
Рэм не слушает, бьет, забивает.
— Остановись, — уже более резко произносит Фридрих, — Отец не одобрит.
Блондин замирает на месте.
Из его рта капают слюна, ноздри вздуты, а глаза налиты красным. Но даже в таком состоянии ему хватает одного только упоминания об отце, чтобы в страхе убрать ногу на место.
— Т-тогда помоги мне дотащить этот кусок говна!
Спустя минуту двери в широкий конференц-зал распахнулись и Марка Ротта со связанными руками заволокли внутрь. Фридрих задерживаться в комнате не стал, а лишь опустил голову и медленно побрел в сторону лифта.
Комната была практически уничтожена и вся залита кровью. Сломанная мебель и пятна гари на стенах соседствовали с оторванными конечностями и телами охранников, которым они ранее принадлежали. В одной из стен была сквозная дыра.
В конце зала — Алекс Ротт, сломанный, побежденный, сидел на стуле, с опущенной вниз головой. По бокам от него — его родной брат и брат жены, тоже в довольно потрепанном виде,
Покрытый десятком проклятий, Алекс едва мог шевелиться, но всё же нашел силы, чтобы поднять голову на звук открывшейся двери. Пустые, выжженные дочерна глазницы ничего не видели, но он, казалось, пытался что-то разглядеть...
Говард, дядя Марка, развернулся и иронично произнес:
— Вы посмотрите-ка кто у нас тут! Да это же Марк! Поздоровайся с отцом!
Но Марк предпочел молчать.
— Невежливо, вы ведь так давно не виделись! Рэм, развяжи ему язык! — рявкнул Говард.
И Рэм был рад исполнить этот приказ.
Он схватил Марка за волосы и поднял его голову с пола.
— Посмотри на своего папочку, хочешь стать таким же? — он слегка надавил большим пальцем на глаз Марка.
Марк молчал.
Рэм раздраженно фыркнул и впечатал двоюродного брата лицом в пол, нос Марка хрустнул, после чего рука снова подняла голову парня вверх.
— Просто скажи: Привет, папа! — гневно прошипел Рэм, — Этого хватит, чтоб он понял, что ты здесь! Мы сразу же тебя отпустим!
Марк молчал.
Говард, видя тщетность попыток Рэма, произнес:
— Ты хочешь, чтобы твоему недоразвитому сынку было больно? Где она, Алекс?!
Алекс сардонически ухмыльнулся:
— Что-то я не слышу своего сына, — Алекс сплюнул кровью, — Просто убейте меня.
Он всегда знал, что они могут его предать. Что Рон, грязный чернокнижник, что Говард, его собственный брат… после того, что с ней произошло это было всего лишь вопросом времени. Однако Алекс и подумать не мог, что это произойдет так скоро. Он всегда считал, что обыграет их. Что будет на шаг вперед. Увы, он допустил свою последнюю ошибку. Им помогли. Жалкие черви не осмелились бы на это без поддержки со стороны. Вот только… они не услышат ни слова от него. Какой бы спектакль перед ним не разыгрывали.