Мысли, как заведенные, возвращались к тому, что случилось. Стоило расслабиться, и перед глазами возникало виноватое лицо мужа или притворно сочувствующее – Ларисы. Тая не верила ни в его чувство вины, ни ее жалость. Она решила, что ей нужно забыть о них. Вычеркнуть из памяти, будто этого эпизода никогда не было в ее жизни.
Лучше подумать о настоящем, чем мучить себя прошлым, которое все равно нельзя изменить.
А в настоящем у нее было новое тело. Молодое, здоровое, судя по ощущениям, и беременное. Девушка чувствовала себя, что называется, кровь с молоком, а живот не доставлял дискомфорта.
Тая прикинула свой новый рост и вес, и решила, что они немногим отличаются от ее прежних параметров. Только теперь лишние килограммы заменял хороший такой животик, в котором билось крошечное сердечко.
Забывшись, она положила руки поверх живота. Погладила. Изнутри откликнулась еще не рожденная жизнь, и Тая почувствовала, как ее губы сами собой разъезжаются в глуповатую улыбку, а глаза становятся мокрыми от набежавших слез.
Это были чистые слезы. Они текли по ее щекам, унося с собой призраков прошлого. И Тая не спешила их вытирать.
Впервые в жизни она поняла, что значит плакать от счастья.
Не важно, что ждет впереди. Тая не спешила заглядывать в будущее. Важно сберечь то, что имеешь сейчас.
Не важно, что будет завтра. Сейчас у нее есть крыша над головой, мужчина, готовый о ней позаботиться, и ребенок, которому нужна мать. Она все выдержит, ко всему привыкнет, со всем разберется. Не может быть, чтобы взрослая женщина двадцать первого века не смогла реализовать себя в этом средневековье.
При этой мысли, Тая невольно покосилась на ружье, оставленное Крейном в углу.
М-да… Не такое уж тут и средневековье.
***
Похоже, она задремала, потому что вздрогнула, вываливаясь в реальность, когда кто-то дотронулся до нее. Сердце сжалось испуганной птичкой и внутри все обмерло.
Мужчина. Сильный, опасный. Он надвигался на нее из темноты с неотвратимостью рока. Он нес с собой боль и страдания…
Она распахнула глаза.
Морок рассеялся. В свете масляной лампы над ней застыл Крейн.
– Господи! – выдохнула она. – Разве можно так пугать?!
Тот внимательно посмотрел на нее:
– Я тебя напугал?
– Да! Я чуть богу душу не отдала.
Тая ждала, что он извинится. Но, похоже, Крейн даже не подозревал, что на свете есть такие слова, как «извини» и «прости».
Вместо этого он отступил, убирая руки за спину.
– Пора.
Тая неловко поднялась, накидывая на плечи стеганую телогрейку. К ее сожалению, у Крейна не нашлось женской одежды, даже сорочка, которую он ей пожертвовал, оказалась мужской ночной рубахой. Ему она была до колен, ее закрывала почти по пятки – удобная вещь.
– И что же мы будем делать всю ночь до рассвета? – осведомилась девушка, окидывая сонным взглядом полутемную комнату.
– Что угодно, только вдвоем.
– Это такой обычай, да? – она зевнула, прикрывая ладошкой рот. – А просто немного поспать мы не можем?
Его взгляд потемнел.
– Нет. Богов нельзя обмануть.
– Ну ладно, – Тая сдалась.
Позевывая, потащилась к столу, по пути расплетая растрепавшуюся косу. Всегда восхищалась девушками, что сумели отрастить длинные волосы. Не зря же говорят, что коса – девичья краса. Только в суматошном темпе двадцать первого века длинные косы стали редкостью, требующей уйму внимания.
Здесь же ей торопиться некуда. Вся ночь до утра, чтобы сидеть и неспешно расчесывать волосы. Заодно можно попробовать сплести из волос что-нибудь необычное и вспомнить мастер-классы, которые она время от времени смотрела по телеку.
Тая любила делать что-то руками. Готовить, вязать, плести косы. Ее сердце навсегда было отдано вологодскому кружеву, но она не чуралась и всего остального. Она относилась к числу тех женщин, у которых в руках все горело. Каждый день открывала для себя новые схемы и техники, бралась за самые экзотические рецепты, а ее домашнее вино выходило куда лучше магазинного.
Она была не слишком подкована в науках и вряд ли смогла бы сейчас решить уравнение с двумя неизвестными или доказать теорему Пифагора. Но мужчине, который сидел рядом с ней, это было не нужно.
Сам того не замечая, Крейн пожирал Таю глазами.
Как давно он сидел вот так, рядом с женщиной, которая не боится его, не вздрагивает, не шарахается с ужасом в глазах?
Очень давно. Он уже забыл это чувство.
Откинувшись так, чтобы его лицо оставалось в тени, он ловил каждый ее жест, каждый вдох. Следил, как размеренно поднимается грудь, вторя дыханию. Вот его льняная сорочка обтягивает ее, подчеркивая пышные формы при каждом вдохе. Шевелятся пухлые губы, что-то беззвучно шепча. Тонкие пальцы ловко перебирают пряди волос, сплетая из них что-то смутно знакомое…
Тая хмурилась, чувствуя на себе его взгляд. Но молчала. Это был взгляд голодного зверя, в чьи лапы попала добыча. Рассудком она понимала, что должна бояться его, не доверять. Но внутренний голос подсказывал: Крейн никогда не притронется к ней, если она сама того не захочет.
Тая не знала, откуда в ней эта уверенность, и не хотела задумываться над этим.
– Что ты делаешь?
Крейн первым нарушил тишину.
К этому времени они уже просидели друг напротив друга около часа.
– Пытаюсь заплести косу. Но без расчески это сделать почти невозможно.
К ее удивлению, он вдруг поднялся. Вышел из комнаты. Тая замерла, вслушиваясь в его шаги, которые становились все дальше.
Где-то наверху скрипнула дверь. Значит, ей не показалось, что у дома два этажа…
Спустя десять минут Крейн вернулся. Как ни в чем не бывало, протянул ей гребень потрясающей красоты.
– Подойдет?
Он держал в руках настоящее произведение искусства: хрупкий ажурный гребешок, вырезанный неизвестным мастером из черепахового гребня. С инкрустацией из розового жемчуга и длинными тонкими зубцами.
Но сил, взять эту красоту, у нее уже не нашлось. Она только и смогла что кивнуть, в немом изумлении рассматривая гребешок.
Пожав плечами, Крейн положил гребень на стол и хотел уже сесть на свое обычное место в тени стены, как Тая остановила его.
– Подожди, – забывшись, она накрыла его руку своей. – Можешь меня… расчесать?
В его глазах вспыхнуло изумление, смешанное с надеждой, которую тут же сменила привычная холодность.
Внезапно смутившись, Тая убрала руку.
– Волосы длинные, – она сама не знала, зачем начала оправдывается, – а спина что-то побаливать стала. Неудобно.
Крейн не ответил. Он вообще, как поняла Тая, не любил говорить лишних слов. Вот и в этот раз он просто молча встал у нее за спиной. И только потом она услышала его хриплый, чуть сдавленный голос:
– Я должен дотронуться до тебя.
– Э-э-э… могу я узнать, зачем? – от изумления она развернулась к нему.
– Я могу убрать боль, – пояснил он, – но мне нужно дотронуться до места… которое болит.
– Пожалуйста…
Тая даже указала на поясницу, где ее беспокоили неприятные тянущие боли с тех пор, как в полудреме привиделся темный мужчина.
– Я должен прикоснуться к голой коже…
На секунду она пожалела о том, что пожаловалась ему. Теперь придется задирать рубашку, демонстрировать голый зад. А вдруг он так ее соблазняет?
Да нет… он же и в самом деле почти вытащил ее с того света, сохранил ребенка…
Тая кусала губы, не решаясь ни выполнить его просьбу, ни отказаться от помощи.
А с другой стороны, чего ей стесняться? Зады-то у всех одинаковые. Что-то новое Крейн вряд ли увидит. Тем более, такая толстая тетка с огромным животом, лезущим ей на нос, вряд ли может рассматриваться как сексуальный объект.
И вообще, он сейчас не мужчина. Он врач. А у врачей пола нет.
Решившись, она задрала рубаху и быстро уселась на лавку, чтобы Крейн чего лишнего не заметил.
Когда руки коснулись ее обнаженной спины, Тая вздрогнула, инстинктивно изгибаясь под ними. И едва не застонала.
Прикосновения Крейна были скупыми, осторожными и точными. Он не лапал, как опасалась Тая. Но в то же время от его ладоней по ее телу разлилось приятное тепло, и с этим теплом не хотелось расставаться.
И ребенок. Каким-то шестым чувством она поняла, что ему это тоже нравится. Что ее малыш тянется к этим рукам…
– Все.
Она настолько погрузилась в свои ощущения, что не сразу очнулась.
– Правда, – удивленно прислушалась к себе. – Не болит. Как ты это сделал?
– Это драконья магия.
Тая с трудом сдержала изумленный выдох.
Ну да, а чего удивляться? Драконы есть, почему не может быть магии?
– А я могу так научиться?
Он бросил на нее удивленный взгляд.
– Нет. Ты же не дарг.
– Значит, только дарги так могут?
– Не только. У эльфов тоже есть магия, но другая. И живут они на другом континенте. В Ламаррии их не жалуют.
– А люди? У людей есть магия?
– Где ты жила, что не знаешь элементарных вещей?
– Э-э-э… – Тая на секунду зависла, придумывая правдоподобный ответ. Раскрываться она пока не хотела. – В очень глухой деревне.
– Но читать ты умеешь, – хмыкнул Крейн, и Тая поняла, что он ей не поверил.
– С чего ты решил?
– Моя книга. Она лежала не так, когда я пришел.
Тая одарила его смешливой улыбкой:
– Я там картинки искала.
Несколько минут он просто смотрел на нее, впитывая эту улыбку и озорной блеск в глазах, потом, чувствуя непривычную неловкость, сказал:
– Ты еще хочешь, чтобы я тебя расчесал?
Глава 8
Живя в мегаполисе, Тая никогда не задумывалась над тем, что свет городских огней затмевает небо и звезды, а высотные здания не дают рассмотреть горизонт. Ей и в голову не приходило, как много она потеряла, ни разу не увидев рассвет наяву. Ни одна из фотографий, в каком бы расширении она не была сделана, ни одно видео не могли передать завораживающей красоты восходящего солнца.
Но нужно было увидеть это своими глазами, чтобы понять.
Когда пришло время, Крейн набросил ей на плечи свою меховую куртку и позвал за собой. Чувствуя, как внутри все замирает в ожидании и волнении, Тая вышла из комнаты. За дверью ее ждала еще одна комната, но пустая и неприветливая, с заколоченными окнами, и широкий коридор, упирающийся в крыльцо.
– Я должен взять тебя за руку, – предупредил Крейн.
Тая безбоязненно протянула ему ладонь.
Странное дело, этот мужчина вызывал у нее разные чувства, но страха и недоверия среди них не было. Она не знала его, не знала, на что он способен. Но в одном была твердо уверена: если бы он хотел сделать ей что-то плохое, то уже сделал бы сотню раз.
Улица встретила мягким морозцем. Высокий забор закрывал двор от леса, но над домом уже разливалась заря. Серое небо медленно наливалось румянцем, и в свете первых солнечных лучей Тая увидела иней, серебрящийся на пожухлой траве.
Осень. Или ранняя весна. Спрашивать, какой нынче месяц, она не рискнула. Вдруг, тут и месяцы не такие, как там, на Земле…
И тут же возникла новая мысль: она в параллельной реальности или вообще на другой планете?
Крейн отвлек от раздумий. Он вдруг шагнул ближе. В его глазах светилась решимость, а челюсти были сжаты с такой силой, что на шее натянулись толстые жилы.
Одним движением он выхватил гребень из ее прически, заставляя волосы рассыпаться по плечам, и заговорил тихим, но твердым и властным тоном:
– Я, Крейнеррин Ринвальдир Даберрон из клана Обсидиановых, наследный лаэрд Латгейра, по собственной воле оставивший титул и земли, перед лицом земли, неба, духов предков и всех живых заявляю права на эту деву и нарекаю ее своей супругой здесь и сейчас. Если кто-то желает оспорить мой выбор, пусть назовется!
Тая застыла, внимая этим словам. Его тон пробирал до нутра, заставляя трепетать каждую струнку в ожидании чего-то необыкновенного. Она буквально чувствовала, что должно случиться нечто особенное, почти сказочное или…
Ну почему же «почти»?
Она ведь и так уже в сказке с магией и драконами. И пусть эта сказка пока не слишком веселая, но в ее силах все изменить!
Замолчав, Крейн снял с себя цепочку, на которой висел ключ от книги, завязал узлом, оставляя достаточную петлю, и уложил на голову девушки так, что цепочка пересекла ее лоб.
Потом нагнулся, заглядывая Тае в лицо.
– Я должен скрепить наш брак поцелуем.
Очарованная темнотой его глаз, она смогла лишь приоткрыть губы, но слова застыли на языке. Голова закружилась. Тае вдруг показалось, что она смотрит в бездну с большой высоты, и эта бездна становится все ближе и ближе с каждым ударом сердца…
С окаменевшим лицом, Крейн прикоснулся к ее губам. Всего на мгновение – и отпрянул. Она даже не успела понять, что это было. Только почувствовала мимолетное прикосновение обветренных, по-мужски твердых губ.
А потом кожа на ее запястьях вдруг потеплела и зачесалась.
Тая растерянно посмотрела на руки. Из-под покрасневшей кожи пробивался темный рисунок.
– Что это? – выдохнула одними губами.
– Брачная вязь. Теперь ты моя жена, – ответил он хриплым тоном.
Позже, когда они уже вернулись в дом, Крейн объяснил, что такие рисунки на запястьях – прерогатива Обсидианового клана. Он не знал, почему.
В прошлом, до того, как драконы пришли в этот мир, до того, как утратили своих женщин, такие рисунки были у всех, вступающих в брак. Но потом что-то случилось. Драконицы перестали приносить дочерей. Сначала на это не обратили внимания, а когда спохватились, было уже поздно что-либо предпринимать.
Постепенно женщины даргов исчезли, оставив своих мужчин в одиночестве. Тогда-то и было принято решение искать мир, способный дать вымирающей расе новую жизнь.
Они нашли такой мир. Дали ему название Алланайрис – обетованный. Пытались его подчинить, но, в конце концов, были вынуждены смириться с тем, что они здесь не хозяева. После долгой и жестокой войны заключили перемирие с теми, кто жил здесь до них – с людьми.
Слабые люди, не обладающие ни регенерацией даргов, ни магией, ни их долголетием, оказались единственной расой, чьи женщины им подошли.
Но и здесь их ждала неудача. Дети рождались не в каждом браке: если в девушке не было особой «искры», она не могла понести от дарга. И как ни старались они, к каким ухищрениям ни прибегали, как ни пытались перехитрить природу – все равно, боги не давали им дочерей.
Это было проклятьем и наказанием. Но дарги к нему привыкли.
– Значит, у меня будет сын? – прошептала Тая, потрясенная его рассказом.
Крейн хмуро взглянул на нее, осознавая, что все это время говорил вслух.
– Да.
Девушка погладила живот. На ее губах расцвела улыбка:
– Надо придумать ему красивое имя…
– Ты не можешь его назвать.
– Почему? – она искренне удивилась. – Я же мать.
Он покачал головой.
– Ты сосуд, вынашивающий новую жизнь. Но эта жизнь принадлежит даргам.
Эти слова Тае совсем не понравились. Она вздернула подбородок.
– Хочешь сказать, что в этом ребенке не будет ничего от матери?
– Ничего от людей.
– Бред! Посмотри на себя. Ты ничем не отличаешься от обычных мужчин. Ни рогов, ни хвоста не вижу. И вообще… – она вызывающе прищурилась, – если ты дракон, то где твои крылья и чешуя?!
Его лицо потемнело.
Тая почувствовала надвигающуюся грозу, но забирать слова назад было не в ее стиле. Уперев руки в бока, она осталась стоять.
– Хочешь увидеть мою чешую? – прошипел Крейн, возвышаясь над ней. Он говорил зло, отрывисто, бросая слова как плевки сквозь сжатые зубы. – Хочешь увидеть крылья?
– Да!
– Что ж, ты их увидишь.
И Тая увидела.
Сначала у нее на глазах лицо Крейна подернулось рябью. Черты потекли, изменяясь, кожа вдруг стала серой и грубой, а потом из-под нее начала появляться самая настоящая чешуя. Черная. Блестящая. Как антрацит.
Эта же чешуя залила шею дарга и его руки – все места, где была открытая кожа. И Тая не сомневалась, под одеждой у него то же самое. А потом за его спиной что-то взметнулось темным плащом – и пропало.