Выбравшись на очередной этаж, небольшую площадку, подвешенную почти в пустоте, покрытую песком и пылью, он устало прислонился к стене. Та неожиданно поддалась и обрушилась, чуть было не утащив его за собой. Вовремя отойдя, он посмотрел в пролом. Здесь здание наваливалось на другое, гораздо ниже его, с рухнувшей крышей. Внизу в свете фонаря можно было разглядеть засыпанный пылью пол, на котором кучами лежали скелеты, торчавшие из песка выбеленными ребрами и скалясь беззубыми черепами. Посреди кто-то стоял, но он быстро выключил свет, понимая, что его уже заметили. И ему даже показалось, что из темноты злобно сверкнули два желтых глаза.
Быстро собравшись, он стал дальше подниматься. Надо уйти как можно быстрее, прежде чем тот, внизу, поймет, откуда шел свет.
До поверхности оставалось еще несколько пролетов, когда он услышал цокот когтей по плитке позади себя. Стащив со спины автомат, действительный рядовой чуть не побежал, перепрыгивая последние ступеньки. Сзади восторженно заревели, услышав жертву, но разогнаться у хищника не получилось. Выскочив на бетонное покрытие, засыпанное песком, он повалился на спину, короткими очередями полосуя воздух в проходе. В свете фонаря мелькнула черная шерсть, раскрытая пасть и желтые клыки. Пули попали в выпрыгнувшего монстра, но не остановили. Брызгая кровью, он навалился на человека, скребя когтями по бронепластинам. Автоматом человек успел загородиться от челюстей, но долго ему не удержаться.
Выстрел, второй, тертий… Пули аккуратно уложились в голову хищника, пробив череп и уйдя глубоко в мозг. Челюсти в последний раз судорожно сжались и монстр обмяк… Выползая из-под туши, действительный рядовой оглянулся в поисках спасителя.
У угла невысокого здания, наполовину просевшего, стоял человек в защитном костюме и большой шлеме с непрозрачным забралом. Сжимая обеими руками пистолет с несоразмерно большим прикладом и стволом, он левой рукой приветливо махнул спасшемуся.
- С миром или войной? – задал стандартный для первого знакомства вопрос рядовой, вытаскивая из пасти свое оружие.
- С миром и дружбой. Кто такой? – ответил спаситель, опуская оружие.
- Действительный рядовой Гай Сабрин, Верхневолжск. С кем говорю?
- Старший лейтенант Саша Фер, Таркаст.
- До Таркаста далеко, - прикинул расстояние Гай, протягивая руку для приветствия. Ответное пожатие было сильным, но товарищеским.
- До Верхневолжска тоже. Честно сказать, я думал, что ты подскажешь дорогу.
- С удовольствием, но я сам почти заблудился.
- Значит, будем искать дорогу вместе. Вдвоем больше шансов, что повезет.
Откровение
Поселок ракообразных не произвел на Андрея большого впечатления. Было ощущение, что какой-то великан построил для себя город, но он ему не понравился, и бросил дело кур своих. И тогда его заселили гномы, не способные понять гений строителя и используя громады построек по своим мелочным нуждам.
Поселок занимал всего меньше двух строений города, связанных между собой одним переходом, построенном еще во времена величия города, и небольшим тоннелем, пробитым в минерале. Они жили на самых первых этажах, закупорив все двери и окна, ведущие наружу, но минерал все равно местами пробивался сквозь трещины в кладке или щели в ставнях. Мелкие помещения были обжиты как индивидуальные апартаменты или склады, а несколько больших залов перегородками из строительного мусора разделены на мелкие комнатки. Тогда один зал был полностью расчищен. Там проводились собрания жителей поселка и одновременно торг. Население не превышало трехсот существ, и жили они практически отрезанными от всего остального мира. Конечно, они знали несколько выходов на поверхность, обследовав практически всю пещеру, но никогда ими не пользовались. Просто не видели смысла. Несколько раз в пещеру заходили отряды с поверхности, но местных не трогали, а местные не видели смысла с ними вести дела. Собственных ресурсов им вполне хватало.
Собеседника Андрея, который провел его в свою комнату, местные подобрали в полубессознательном состоянии, вытащив из обгорелой машины, почти разбитой в ходе тяжелого боя. Каким-то чудом он смог оторваться от преследователей, уехав через подвальные помещения гипермаркета, куда его вездеход еле поместился. Потом он ничего толком не помнит, только крушение пола, не выдержавшего веса машины и свое падение. Ракообразные полечили его, но больше смысла возвращаться он не видел, хотя бы потому, что не помнил, откуда он. Зато имя свое помнил, оно сохранилось на нашивке на форме: Максим Горный. А вот местных изучил достаточно хорошо, даже сумел немного выучить их язык, основанный на щелчках и скрежете.
- А вот ты сам откуда? – спросил собеседник Андрея, немного передохнув, - На тебе защита искателей, но на них ты не смахиваешь, больше тянешь на цивилизованного…
- Моя история еще удивительнее твоей будет, - сказал Андрей, раздумывая, стоит ему рассказывать ее или нет. Он помнил, как повели себя искатели, решив, что лаборатория стоит огромных денег, которые сами же и выдумали. Максим не был на них похож, но кто знает, что он вздумает, услышав его. И поверит ли вообще. Решившись, он решил еще раз попытать удачи. Рассказывал он без подробностей, особое внимание обращая на то, что пробыл черт знает сколько лет в результате ошибки в совершеннейшем неведении. И почти ничего не знает о современном мире, в котором оказался. Что сейчас происходит на планете, он вообще не представляет.
- Ты думаешь, что еще на Земле? – Максим засмеялся, но из-за поврежденных связок смех больше напоминал кашель, - Наивный! Похоже, ты в самом деле представления не имеешь, где находишься.
Сев на застеленную грязной простыней кровать, Максим достал из тумбочки белую таблетку и проглотил ее, закашляв после этого еще сильнее. Через несколько секунд кашель ослабел и он вымученно улыбнулся.
- Запасы к концу подходят, а новых не предвидеться. Обезболивающее и немного лекарство. Остатки моих собственных запасов. А вот ты, извини, дурак. Хоть и не знающий, но дурак.
Андрей непонимающе посмотрел на него.
- Объясни… - попросил он, решив, что сейчас не время обижаться.
Максим без слов вытащил из тумбочки пустой пакетик, надул его и показал Андрею.
- Видишь? Это твоя Земля.
С этими словами он хлопнул пакетиком о тумбочку. С тихим звуком тот лопнул, разорвавшись на несколько мелких кусочков.
- А вот, что с ней стало, - сказал Максим, но заметил неверящее лицо Андрея, - Пойми, этот мир, если его вообще можно назвать миром, не планета, не система, вообще ничто! Это гигантская свалка, куда сбрасываются отходы производства, а точнее – миры, отработавшие свой срок. Некоторые считают, что только миры, населенные разумными существами. Ничто не вечно, как говорили философы. Конец истории… Здесь это называют Катаклизмом. Это когда на помойку выкидывают новую порцию мусора. Твоей Земли нет, остались только развалины, брошенные в общую кучу! Конечно, в идее это должно было означать и гибель разума, но тут вышла ошибка. Кто бы все это не задумал, но он переоценил свои силы. Разумные существа оказались гораздо более живучими, чем любые другие. Они смогли выжить после всего этого, смогли выжить даже здесь! Приспосабливаются, изучают, убивают… да, удивительно, но они нашли повод воевать даже тогда, когда война кажется не просто бессмыслицей, а сущим бредом! И все мы живем тут как паразиты, ползая по мертвым телам собственных цивилизаций. Не понимая того, что нас не должно быть! Мы были обязаны умереть вместе с тем мусором, который называли родным миром. Глупо, не так ли?
- Может быть, - сказал Андрей, пододвигая к себе табурет и садясь рядом, - но ведь каждый жить хочет…
- Зачем? Никогда не задавал себе такой вопрос? Зачем жить, когда ты и так уже на свалке? Среди отстойников разума, отбрасываемых сюда в ходе какого-то поиска. Знаешь, есть такие сектанты, которые верят в это. Что мы – гигантский эксперимент. Все мы! – Максим размахнул руками, словно пытаясь обнять весь мир, - Кто-то ищет идеальный разум, складывая конструктор то так, то так. И каждый раз, когда головоломка складывается, оказывается, что пара деталей встали не так. И все выбрасывается, обломки падают частично сюда. И складывается новый конструктор. И так до бесконечности! Мы просто не нужны, нас выкинули,
- А почему тогда сам не умер, если веришь в это? – спросил Андрей, распаляясь. Выходило так, что вся его прежняя жизнь, его и всех его товарищей была бессмысленной. Весь путь поисков и решений, разочарований и открытий, страданий и терпения, был не нужен, вел в пустоту. Не хотел он в это верить. Эта дорога вела в бесконечность, к светлому будущему, а не в бездонную пропасть.
- А потому что я понял это не так давно, - развел Максим руками, - Уже здесь, перегорев и натерпевшись. Я видел бессмысленность этого пути. Наивность таких, как ты, верящих в идеалы, которые сами и создали. Глупость. Все это – сплошная глупость, а это кладбище миров – лишнее тому подтверждения. Где все то, что создала твоя цивилизация? Где ваше искусство, наука и культура? Где? Стерто в порошок, забыто и затоптано. Потому что натянуто и выдумано. Разум общества никогда не уходит дальше примитива, потребления ради утоления самых приземистых чувств. Все направлено только на утоление инстинктов – голода, жажды, похоти и прочего, что объединяет нас с животным. А идеалы – это изгаляния на сытый желудок. Попробуй поспорить со мной, когда голоден…
Андрей вдруг подумал, что мужик окончательно сошел с ума, потому и лезут ему в голову подобные мысли. Слишком много он пережил, слишком много видел, чтобы сохранить хотя бы остатки разума. Нет, ел он, конечно, ложкой и ботинки на голову не натягивал. Но сумасшедший. Потерял ту точку опоры, что придавала его жизни хоть какой-то смысл. Отчаялся и в себе, и в жизни, чтобы видеть хоть что-то положительное. А Максим все нес какую-то ахинею о провидении и о том, как оно издевается над человеком, давая ему задачи, на которые нельзя найти ответа, запуская в лабиринт без входа и выхода. И что все здесь бегают в таком лабиринте, пытаясь найти хотя бы призрачную надежду на выход.
Андрей в конце просто не выдержал и вышел, подождать, пока Максим не выдохнется. А глаза у него совсем безумные. Круглые и пустые, как колодец. И только где-то вдалеке, глубоко в сознании тлеет огонек разума, задавленного собственным бессилием. Страшно смотреть в такие глаза. Страшно и жутко, потому что понимаешь, что вполне можешь оказаться таким же. Лишенным надежды и веры, существом, отчаявшимся в жизни, обожженным ею как никому не нужный обрубок, вынужденный болтаться на ветру где-нибудь на краю всего того, что люди называют жизнью. Он, наконец, стащил с головы шлем и уткнулся лбом в холодную каменную стенку, на которой еще виднелись остатки штукатурки. Надо было передохнуть. Слишком много в голове перетряхнула эта встреча. Как абсурдно не звучит, а была в словах Максима правда. Зачем жить, когда и так весь мир развалился, рухнул в гигантскую помойку, которая теперь им вместо дома. Нет надежды, нет шансов на восстановление. Ничего нет, только разруха вокруг, бессмысленная по своей сути, но живущая своими, до непонимания странными законами.
- Прости, заболтался, - Макс тихо приоткрыл дверь и, устало, прислонившись к косяку, спокойно говорил, - отвык с людьми разговаривать. Да и лишнего я, наверное, наболтал. Не надо было тебе этого слышать.
- Ничего, - Андрей повернулся к нему лицом, - ты ни в чем не виноват. Это я еще такой. Может, и вправду, наивный. А может, еще просто слишком мало видел.
- Хорошо, зайди, показать тебе одну вещь хочу…
Андрей кивнул, надел шлем обратно на голову и зашел в комнату. Макс был подавленный и словно уставший. Казалось, что этот словесный прорыв, копившийся в нем, казалось, долгие годы, вырвался, опустошив его и морально, и физически. Почти ничего не говоря, он сел обратно на кровать и достал из верхнего ящика тумбочки маленький сверток и протянул его Андрею. Аккуратно взяв, он развернул его и увидел, что это схематичное изображение пещеры с отмеченными на ней выходами и тоннелями. Ориентир здесь был такой же, как и у искателей, все отмечалось от поселения, которое было указано жирной красной точкой.
- Это я составил, по рассказам местных, - сказал Максим, - Давно еще, когда надеялся, что вспомню, откуда я. Думал, выберусь, вернусь к своим. Так и не пришлось. А ты бери, тебе пригодится. Ты молодой, помнишь себя. Твоя дорога лежит дальше. Здесь тебе делать нечего. Поселение вымирает, местные никогда не смогут принять эту жизнь. И только умирающим и жить рядом с ними.
- Спасибо, - Андрей аккуратно свернул карту и убрал в карман разгрузника, - я вам очень обязан. Сколько с меня?
Максим снова засмеялся, но смех снова перешел в кашель. Андрей потянулся было за его лекарством, чтобы помочь, но он поймал его руку и покачал головой. Через несколько минут кашель ослабел сам собой.
- Беречь надо… Приступ не сильный… - сказал он, утерев губы, - а ты еще судишь понятиями искателей? Считайте за каждую мелочь, чтобы не прогадать. С одной стороны правильно. Привыкай, много где люди себя так же ведут. Но со мной не стоит. Мне уже ничего не надо. Мой свет уже меркнет…
- Нет света, кроме того, что ты несешь с собой, - повторил Андрей непослушными губами услышанную ранее фразу.
- Точно, - похвалил Макс, - старая фраза, но верная. Не стоит воспринимать ее буквально, хотя кое-кто так и делает.
- Можешь ответить на один вопрос? – спросил Андрей, присаживаясь напротив, - Как дойти до Автостроителя?
- Не знаю, честно скажу… Не помню я такого города. Местные говорят, что невдалеке есть один поселок людей, но совсем маленький. Я как-то хотел до него дойти, но так и не собрался. А ты дойди, пора уже.
- Не веришь? – прямо спросил Андрей, не в силах выдерживать уже его взгляд, - думаешь, не смогу? Не выдержу?
- Выдержишь, почему нет… Только без толку это. Как муха о стекло бьешься… Только прямо сейчас не ходи. Тебе передохнуть надо, отоспаться хотя бы. Только зря погибнешь.
С этим Андрей не мог не согласится. Он был выжат как губка, ноги словно прирастали к полу. Максим ему расстелил рядом какие-то тряпки или простыни, старательно собранные в аккуратную скатку, и он заснул, даже не раздеваясь. Только снял защитный костюм, чтобы не мешался. Сон бы пустым и без сновидений.
***
- Хоть примерно представляешь наше положение? – глухо спросил Саша, не поднимая забрала.
- Понятия не имею, - честно признал Гай, оглядывая окрестные развалины. Тут, похоже, шли когда-то жестокие бои. Многие стены обгорели или оплавились, и почти не было места, где не было дырок от попаданий пуль и зарядов. Прямо посреди дороги, постепенно поднимающейся на всем своем протяжении, стоял обгорелый остов танка с разбитыми гусеницами. Машина шла вперед, сминая железный хлам по дороге, пока ее не остановило прямое попадание, оставившее в броне дырку величиной с человеческую голову. Между двух покосившихся орудийных стволов, торчавших из башни, сплел паутину небольшой паучок, тут же спрятавшийся, когда они проходили мимо. Дальше по дороге рухнувшее на бок здание, осыпавшееся и покрытое трещинами, пытались укрепить, спешно наваливая баррикады из мешков и хлама, попавшего под руку. А потом защитникам явно не повезло. Повсюду чернели дырки от прямых попаданий артиллерии. Две пушки так и остались стоять напротив, закованные в широкие полусферы из противопульной брони. Пустые жестяные ящики из-под снарядов, сваленные в кучу, почти исчезли под зарослями фосфоресцирующей плесени, а по растрескавшемуся асфальту раскатились стрелянные гильзы снарядов. Гай механически пнул одну из них, но та даже не пошевелилась, намертво приржавев к дороге. Почти беззвучно в следующую секунду она рассыпалась в ржавую пыль.