Малоприятное ощущение! Но еще меньше Сене нравилось, что эта бесконечная белизна совсем не похожа на его родной мир. То есть надежда на чудесное спасение не оправдалась… или оправдалась, но отчасти. В том смысле, что столь вовремя появившийся туман, конечно, спас Сеню от смерти на морозе, в пасти Масдулаги или на копьях оказавшихся неблагодарными скотами хелема. Но те, кто прислал ему на помощь чудодейственный туман, явно сделали это небескорыстно. Рассчитывая не просто помочь жалкому смертному, засыпаемому снегом, но найти ему полезное для себя применение. В противном случае просто вернули бы Сеню домой, в родной мир, а не забросили… сюда. Неведомо куда!
Невзначай Сене вспомнились выражения, услышанные им еще в школе, на уроках физики. «Энтропия» и «тепловая смерть вселенной». Насколько он тогда успел понять, энтропия, как мера хаоса, даже в кажущейся бесконечной вселенной должна была когда-нибудь достичь предельного уровня, когда всякое полезное действие оказывалось невозможным — КПД любого процесса делался равным нулю.
Представить, как должна выглядеть вселенная, достигшая такого состояния — «тепловой смерти» — Сеня, разумеется, не мог. Но теперь, то ли стоя, то ли вися, то ли двигаясь по течению посреди белого безмолвия, подумал: этот мир к «тепловой смерти» по меньшей мере, близок. Неизмеримо ближе его собственного мира.
От отчаяния и непонимания происходящего («Куда ж вы меня засунули… зачем?») Сеня нецензурно ругнулся — коротко, но громко. Звук улетел в белеющую даль, затерявшись в безмолвной пустоте. И в ответ… тишина. Даже эхом Сенин крик не отразился. Видимо, неоткуда.
И все же нельзя было сказать, чтобы этот отчаянный возглас совсем уж не возымел эффекта. Миг спустя Сеня понял, что сюрпризы для него на сегодня не закончились. Вдалеке посреди белизны вырос темный прямоугольник. Который мог быть, если не дверным проемом, так хотя бы окном. Окном в нормальный мир!
Со всех, оставшихся у него, сил Сеня бросился в направлении прямоугольника — движимый как надеждой, так и каким-то иррациональным опасением. Что, если он промедлит, если не уложится в некий гипотетический временной отрезок, прямоугольник снова закроется, оставив Сеню в этой жуткой белизне. Угнетавшей пуще всякого кошмара.
Сеня бежал и бежал, ни ног не щадя, ни сердца. А уж как панически оно забилось в груди, когда показалось, что прямоугольник не приближается, а наоборот, отдаляется от бегуна. Впрочем, к чести Сени, в панику он не ударился. Сумел вовремя сообразить, что просто бежит не совсем в нужном направлении. Но куда-то немного в сторону от спасительного проема. Пришлось немного подкорректировать курс.
Когда до заветного прямоугольника осталось по Сениным прикидкам менее сотни метров, беглец из мира белого безмолвия смог разглядеть его достаточно отчетливо, чтобы понять: перед ним и впрямь дверной проем. За которым к тому же темнеют стены и пол… серые. Не то каменные, не то из бетона.
«Да пусть хоть дерьмом будут измазаны, — подумал Сеня, поднажав и на последних десятках шагов от спасения решив выложиться до предела, — всяко лучше, чем эту белую жуть безжизненную вокруг себя видеть!»
Задыхаясь, на подкашивающихся ногах, Сеня буквально влетел в проем, постукивая подошвами по каменному полу. И мгновение спустя проем закрылся за его спиной — лениво погрохатывая, сама собой встала на место, заслоняя это отверстие в стене, каменная плита. Оглянувшись, Сеня видел перед собой только стену, из таких тяжелых, аккуратно обтесанных, плит сложенную. И никаких дверей; тем более — в другие миры.
Сразу стало заметно темнее. И лишь слабые лучи света, случайно проникавшие сюда, не иначе, из других помещений, позволяли Сене худо-бедно различать детали обстановки.
Проем, теперь закрытый каменной плитой, привел Сеню в большой, темный и прохладный зал — что-то вроде нефа в католическом соборе или помещения во дворце какого-нибудь древнего царя. Высокий сводчатый потолок, ряды колонн. Подойдя к одной из них поближе, Сеня заметил, что основание у колонн квадратное, а, как минимум, одна эта колонна успела покрыться щербинами… и даже трещинами кое-где.
Это, а также темнота и общая скудность интерьера свидетельствовала о заброшенности, давней запущенности зала… а то и всего здания, в котором Сеня оказался. Укрепила это впечатление и попытка пройтись среди колонн. Пол под ногами, выложенный опять-таки небольшими каменными плитами, оказался неровным. Кое-где плиты отсутствовали или были расколоты, частично искрошены.
Даже того характерного шороха, который издают копошащиеся по углам крысы, Сеня не услышал. И не очень тому удивился. Видимо, питаться грызунам здесь было попросту нечем. Вот и сбежали — подобно всякой другой живности.
— Э-эй! — выкрикнул Сеня, приставив ладони ко рту на манер рупора, — есть тут кто?.. Или здесь всегда так встречают гостей?
Крик разнесся эхом, отражаясь от каменных стен и свода.
Затем в глубине зала, среди колонн, мелькнуло пятно света. Приободренный, Сеня осторожно (так, чтобы никуда в потемках не врезаться), но в то же время решительно двинулся ему навстречу. Пятно приближалось; Сеня еще успел заметить, что свет этот немного странный — бледно-голубоватый. Редкость для ручного фонаря. Вычурная бесполезная редкость.
По мере сближения Сени и источника света, впрочем, стало понятно, что последний вовсе не был фонарем. Во всяком случае, фонарем в том смысле, который вкладывают в это понятие Сенины современники.
По залу плыл прямо в воздухе, не имея никакой видимой опоры… шар. Светящийся тем самым бледно-голубым светом шар размером с баскетбольный мяч. А рядом с неспешным достоинством вышагивал старик в темной хламиде или мантии «а ля европейский университет», только что без квадратной академической шапочки.
Невысокий старик с белой, ухоженной окладистой бородой и живыми, сверкающими любопытством, глазами.
— Приветствую тебя в своей обители, — изрек он важно, будто король, встречавший гостя в собственном тронном зале, — или… предпочитаете обращение на «вы»?
— Как… хотите, — в нерешительности произнес Сеня. А затем протянул старику руку, одновременно назвав свое имя.
Тот ответил на рукопожатие, помешкав, впрочем, долю секунды. Как будто мысленно заглянул в невидимую шпаргалку на тему: «Обычаи и поведение землян». Но вот представляться сам отчего-то не спешил.
— Прошу прощения за некоторые… хм, неудобства, — затем молвил старик, — необходимо было очистить ваш организм от токсинов и вредных микробов, попавших туда… в том месте, откуда потребовалась срочная ваша эвакуация.
Сеня кивнул, вспомнив о ране, полученной от удара хвостом Масдулаги, и теперь ловя себя на том, что рука больше не болела. Исчезли и другие неприятные ощущения, связанные с той раной — вроде помутнения в глазах и шума в голове.
Не возражал Сеня и против вредных микробов, не получить которые он не мог, если учитывать, в сколь антисанитарных условиях ему пришлось существовать последние месяцы. Ни тебе душа с гелем, ни полноценной стирки. Особенно в мороз.
Заодно стало понятно назначение того… хм, места, где царила безупречная белизна. Не какой-то мир отдельный это оказался, но что-то вроде камеры дезинфекции.
Но камеры — где?..
— А где мы? — вслух задал Сеня этот вопрос.
— Бовенгронд, Замок-Над-Миром, — с все той же невозмутимой гордостью изрек старик.
9
Чем-то он напоминал Сене Хубара. Не внешностью, понятно. Шаман хелема не только выглядел моложе. Он, прежде всего, оставался грязным дикарем, разве что поумнее соплеменников — ишь, принцип работы зажигалки освоил! Тогда как в облике хозяина таинственного Замка-Над-Миром ощущалась аккуратность, цивилизованность, даже некоторая аристократичность. Как, впрочем, и подобает хозяину замка. Да и изъяснялся встреченный Сене старик не в пример Хубару с его примитивной первобытной речью. Грамотно, почти по-современному. Приветствует, вот; прощения просит из вежливости, знает такие слова как «микробы» и «токсины».
Но было кое-что общее у этих двух пожилых людей — несмотря на контраст между сглаженной жизненным опытом варварской неотесанностью одного и легкой интеллигентной старомодностью второго. А именно, манера держаться. Не просто идти, а шествовать важно в спокойствии чинном, когда не чувствуешь ни малейшего повода для суеты и спешки. И смотреть на окружающих, хоть немного, но свысока. В лучшем случае снисходительно.
Еще хозяин Бовенгронда походил на волшебника, как их принято изображать в фильмах вроде «Властелина колец» и «Гарри Поттера». Благородная седина, спокойная невозмутимость, мудрый взгляд. Да и в мантии своей этот старик смотрелся бы вполне гармонично за кафедрой какого-нибудь Хогвартса. Усиливал это впечатление бледно-голубой светящийся шар, паривший рядом с хозяином вопреки закону всемирного тяготения, и в свет превращавший отнюдь не электричество. Да и сама обстановка. Какой-то замок…
Впрочем, если именно этот старик насылал туман, открывавший проходы между мирами и эпохами, то и Гэндальфу, и Дамблдору оставалось разве что нервно курить в сторонке, завидуя такому могуществу. Это ж власть не просто над природным явлением, а над целыми мирами, которые этому старику под силу сближать, чтобы обитатель одного мира мог без проблем перескочить на другой.
Следом Сене подумалось, что и имидж хозяина Замка-Над-Миром, и сама обстановка этого Бовенгронда… да что там — и даже человеческий облик этого хозяина могли оказаться просто иллюзией. Ну, чтобы не шокировать или не слишком шокировать гостя поневоле. Этакий реверанс в сторону Сени и его родного мира.
А попади сюда, скажем, Каланг или Макун — перед ними предстанет какая-нибудь Пещера-Над-Миром. С хозяином, похожим на того же Хубара.
Тогда как на самом деле… неужели?..
— Ой, нет! — несколько смущенно молвил, махнув рукой, старик в ответ на невысказанное Сенино предположение.
Невысказанное — но, должно быть, читавшееся на его лице.
— Конечно же, нет, молодой человек. Начнем с того, что я отнюдь не всеблаг, — продолжал хозяин Бовенгронда, — и, главное: я смертен, хоть и живу очень долго… по вашим меркам. Такими же смертными, осмелюсь предположить, были и те, кто создал это место. По крайней мере, данное предположение позволяет объяснить, куда истинные хозяева Замка-Над-Миром подевались.
Что до меня, то я… что-то вроде здешнего вахтера или ночного сторожа. При условии, что ночь… смена моя еще долго не закончится. Или, если угодно, смотритель. Как в парке аттракционов, закрытом на зиму. Или на маяке.
— Смотритель? — переспросил Сеня, пробуя слово на вкус.
— Как-то так, — старик кивнул и улыбнулся, — можете, кстати, именно так ко мне и обращаться. Смотритель… почему нет?
Миновав темный зал с колоннами, бывший, по всей видимости, чем-то вроде холла, Сеня и Смотритель попали в просторную комнату. Здесь, в отличие от предыдущего помещения, имелись окна — целых три отверстия в форме арки. Просто отверстия, без рам, стекол или ставен. Но лично Сене, едва он переступил порог комнаты и глянул в сторону этих окон, более всего захотелось закрыть их ставнями. Да поплотнее.
Свет за окнами ежесекундно нарастал до тех пор, пока дневное светило не заглядывало через них в комнату, буквально заливая ее своими лучами. До того ярко, что ладонь сама тянулась к глазам. Длилось это пару мгновений, после чего солнце скрывалось из поля зрения, свет слабел, сменяясь сумерками… затем полумраком, и, наконец, полноценной ночной темнотой. Можно было даже звезды различить на том кусочке неба, что было видно из окон. Только следовало ловить момент, потому что очень скоро звезды меркли, небо начинало бледнеть и светлеть.
Сеня так и застыл на пороге, шокированный этим фантасмагорическим зрелищем.
А вот для Смотрителя оно, не иначе, успело превратиться в рутину. Как ни в чем не бывало, он сделал шаг в направлении одного из окон. А затем, остановился, будто спохватившись, и обернулся к своему гостю, не торопившемуся следовать его примеру.
— Подойдите сюда, не бойтесь, — проговорил Смотритель, — можете мне поверить, ничего страшного здесь не происходит… за окнами — в том числе. Ничего страшного… и даже ничего… по большому счету, неестественного или из ряда вон выходящего. Все сугубо в рамках законов природы.
«Ну-ну», — подумал Сеня, поочередно вспоминая то туман, то белое помещение для дезинфекции, казавшееся бесконечным как вселенная, то летающий светящийся шар.
Но примеру Смотрителя все же последовал.
Оба подошли к одному из окон, и старик облокотился на подоконник. Сеня же едва выглянул наружу… и еле удержался, чтобы не отпрянуть. Пришлось устыдить себя мысленно — что он, в сам-то деле, как девчонка, крысу увидевшая, или мокрая курица! Злых духов, прикормленных главарем аванонга, не испугался, безобразных монстров Масдулаги не испугался. А на банальное, в общем-то, явление смотреть, видите ли, не может.
Хотя… зависит от того, под каким углом разглядывать эту банальность. И откуда.
Под окном примерно на десяток метров вниз уходила стена Бовенгронда — из серого щербатого камня. А ниже… оправдывая свое название, Замок-Над-Миром просто парил в воздухе! Да на немалой высоте еще. Белые крапинки облаков и серые пятна туч маячили далеко внизу. Еще ниже проплывали темные очертания островов и материков на синем фоне океанских вод. Но не они более всего привлекли Сенино внимание. А удивительное, по-своему красивое, хоть и впрямь не отличающееся необычностью действо. Действо, способное вызвать у какого-нибудь астронома, например, приступ прямо-таки детского восторга.
Странная гонка происходила на поверхности мира, над которым проплывал Бовенгронд. Темнота стремительно и неуклонно отступала перед полосой света, открывавшей взорам Сени и Смотрителя все новые уголки мира. Острова; море, похожее на огромное зеркало, горные хребты. Точно какой-нибудь коммивояжер демонстрировал потенциальному покупателю свои товары — один за другим.
Но приходил черед — и уже свет пятился, отступая перед наползающей темнотой.
Несколько минут Сеня и Смотритель просто стояли у окна, любуясь нескончаемой игрой в догонялки, что вели между собой день и ночь.
— И, конечно же, я не всемогущ, — затем взял слово старик, предлагая вновь вернуться к прерванному разговору, — во-первых, это следует из самого факта моей смертности… печального факта, согласен. Ну а, во-вторых, будь я и вправду всемогущ — думаю, справился бы сам. А не скучал бы тут в ожидании.
— Туман, — проговорил Сеня, тоже отвлекаясь от окна, — туман, перенесший меня сперва… к дикарям хелема, а потом и сюда. Это вы его вызвали?
— Скорее, системы и устройства, составляющие это место… если можно так выразиться, — было ему ответом, — некоторые из них до сих пор работают. Хотя чего уж там — некоторые. Многие. Но сработали они в данном случае… да. По моей указке.
— Вы здесь один? — затем спросил Сеня, и Смотритель усмехнулся.
— Тревожитесь о том, как живется одинокому старику в этой летающей каменной глыбе? — проговорил он в ответ с заметной иронией в голове, — я угадал? Именно так вы представляете себе ситуацию?
Сеня смущенно кивнул, а Смотритель продолжил:
— Так вот. К чести создателей Замка-Над-Миром, строить в их времена умели. И не только строить, я скажу. Обустраивать быт тоже. Сам Бовенгронд… его системы жизнеобеспечения не дают мне ни помереть от голоду, ни запаршиветь, точно нищий бродяга, ни отдать концы от какой-нибудь болезни. Ни, наконец, превратиться в дряхлую развалину под грузом прожитых лет. И я скажу даже больше, возможности Замка рассчитаны не на одного человека. Далеко не на одного. Целая толпа может здесь поселиться, не зная нужды. Так что единственный недостаток моего положения — скука. И общаться на целые столетия бывает не с кем, и покинуть эти стены я не могу.
Сеня снова кивнул: понимаю, мол.
— Но… как понимаю, не мое одиночество интересует вас в первую очередь, — молвил затем Смотритель.
— Да, — его собеседник вздохнул, — то есть, нет… не одиночество. Скорее, причина. Почему я здесь? Зачем вам понадобился?