Ладонь Антея взмыла в воздух. Гигант наклонился и осторожно опустил путешественников на ледяной панцирь озера. Затем Антей выпрямился во весь свой чудовищный рост, и вновь застыл, словно каменное изваяние. Путники поспешили удалиться подальше от громадных ступней титана — мало ли чего может взбрести ему в голову. Но Харон развеял их сомнения:
— Они не могут оторвать своих ног от земли. Зевс связал их настолько сильно, что, пожалуй, даже он сам не сможет их освободить.
В толще прозрачного льда виднелись вмороженные в лед люди. В некоторых местах торчали надо льдом задубевшие, покрытые изморозью головы, руки, ноги.
— А как насчет дьявола? У Алигъери именно он центральная фигура этого круга, — теребил Харона Дмитрий.
— А, — отмахнулся лодочник, — нету никакого дьявола. Хозяин здесь Аид… Правда, он правит лишь с оглядкой на Мирддина, но, тем не менее — хозяин он! А насчет вмороженного чудища — вы сами его увидите. Однажды оно вылезло с каких-то глубинных, недоступных даже нам уровней, и принялась крошить все направо и налево. Ценой неимоверных усилий богам удалось лишь связать эту тварь. Попыток её уничтожить было несколько, но все они были неудачными — тварь оказалось на редкость сильна и живуча. Когда-нибудь она вновь вырвется из ледяных оков и наведет большой шухер в Аиде. И остановить её будет некому… Если конечно наш поход закончится неудачей, — добавил лодочник.
Харон вел путников вдоль берега, но и отсюда можно было рассмотреть крылатого монстра, размером с двадцатиэтажный дом. Зверюга бешено размахивала огромными кожистыми крыльями, стараясь освободиться из тысячелетнего плена. Порывы ветра, поднятые черными крыльями твари, бросали в лицо путников мелкие осколки льда и снежную порошу.
— Полюбовались? — ехидно поинтересовался проводник. — Если подойти поближе, будет слышно, как трещит лед. Пока он успевает затянуться и не выпускает тварь из ледяного капкана. Так что нам бояться нечего. Но подходить к ней близко я бы не советовал.
Они обогнули тварь по широкой дуге. Вскоре она осталась позади. Лишь подрагивание льда напоминало о её титанических усилиях.
— Осталось совсем немного, — приободрил путников Харон, — и появятся медные ворота.
В предвкушении окончания пути проводник прибавил ходу. Люди едва поспевали за немощным на вид, но, как оказалось, крепким стариком. Наконец ледяные торосы закончились, и на пустынной каменистой равнине, окруженной невысокими скалами, появились долгожданные врата Тартара.
Возле самых ворот зыбкие тени стражников преградили путникам дорогу.
— С-с-стоять! — прошипело существо. — Дальшшше х-х-хода нет!
— Ты чего, Бриарей, старых знакомых не признаешь? — обиженно засопел лодочник. — А ведь мы когда-то были приятелями. И мне помнится, кто-то был обязан мне своим освобождением…
— Я уз-з-знал тебя, Х-харон, — мерзко извиваясь, признался страж. — Но с-с-сейч-час-с- моя обязаннос-с-ь ох-х-хранять эти врата.
— Постой, постой, — лодочник старался втянуть гекатонхейра в дискуссию, — твоя обязанность не допустить, чтобы узники вырвались из Тартара. Так?
— Т-х-х-ак, — согласился Бриарей.
— А мы всего лишь хотим посетить сии мрачные чертоги…
— Вр-р-рата с-с-сапер-р-рты! — вновь просипело существо.
— А это не твоя забота, — парировал Харон. — У нас есть ключ ключей. Кадуцей!
— Пока-ш-ш-ши, — не поверил великан.
Дубов переглянулся с лодочником, который едва заметно кивнул Прохору. В руке Дубова блеснул металл — кадуцей явился на зов хозяина.
— Хо-рош-ш-шо! — Бриарей неожиданно потерял к путникам интерес.
— А как мы вернемся? — забеспокоился Таранов.
— Вы останетесь здесь, — сказал лодочник Таранову и Сотникову. — Будете следить за нашими телами. — Мы же с Прохором покинем телесные оболочки и в таком виде посетим Тартар. Связь астральной и телесной составляющей я усилю. По моим расчетам это поможет нам вернуться обратно.
— А как вы собираетесь вытащить оттуда Зевса и его компанию? — шепотом спросил Таранов.
— Пока не знаю, — признался лодочник. — Но думаю, у Гермеса есть какой-то план! Иначе ему не стоило затевать всю эту возню с кадуцеем. — Ну что, мой друг, — лодочник обнял Прохора за плечи, — открывай ворота!
— Как?
— Представь, что перед тобой обычный замок или сейф, — посоветовал Харон.
Прохор нерешительно подошел к медному щиту ворот и прикоснулся артефактом к темному металлу. По щиту пробежала вертикальная трещина. Медный щит, казавшийся неделимым, лопнул ровно посередине. Створки распахнулись.
— Все назад! — скомандовал Харон. — Иначе затянет!
Расположившись в недосягаемости от Вечной Бездны, Харон давал последние указаниям Таранову с Сотниковым:
— Следите, чтобы до наших тел не добрались эти уроды.
— Это как? — удивился Таранов. — Да они нас могут уничтожить одним плевком!
— Не тронут они вас, — сказал Харон. — Просто не оставляйте наши тела в одиночестве. Они могут их просто проглотить по рассеянности — уж очень они падки на падаль!
— Это почему же падаль? — возмутился Прохор.
— Тебе придется умереть, — обыденно ответил Харон. — Ведь ты не сможешь покинуть тело по собственному желанию.
— Но я не хочу умирать! — воскликнул Дубов.
— Никто не хочет, — вздохнув, ответил лодочник, ударив Прохора сложенными щепоткой пальцами куда-то в область солнечного сплетения. Дубов задохнулся на полуслове и рухнул к ногам своего убийцы. Харон поддержал падающее тело и аккуратно уложил его на каменистую землю.
— Ты что делаешь, сука! — запоздало закричал Сотников, кидаясь к побледневшему Прохору. — Ты и вправду его убил! — пощупав пульс, с ненавистью произнес Олег. — Да я тебя за это… — Сотников бросился на лодочника.
Харон резко увернулся и, выставив руки вперед, закричал:
— Так нужно! Обещаю, я сумею его воскресить!
— Ну смотри, падла, — сквозь сжатые зубы выругался Олег, — я тебя из под земли достану!
— Да мы и так под землей, — тоненько захихикал лодочник, но тут же добавил вполне серьезно, — не переживай ты так — все будет хорошо!
От мертвого тела Прохора отделился его прозрачный двойник. Дух с недоумением огляделся и, увидев свое неподвижное тело, едва слышно прошелестел:
— За что?
— Так надо! — вновь произнес Харон. — Не бойся, я верну тебя обратно! А сейчас…
Лодочник улегся на землю рядом с трупом Дубова, и закрыл глаза. Через секунду рядом с духом Прохора стоял эфемерный двойник перевозчика.
— Иди к воротам!
Когда до распахнутых створок оставалось метров десять, невидимый вихрь подхватил бестелесные души и кинул их в черный провал ворот.
Черный вихрь, подхвативший легковесные души, выкинул их по ту сторону ворот. На неискушенный взгляд Прохора, окружающий пейзаж не сильно отличался от некоторых мест Аида. Мрачная серая равнина, серые тучи, серая пыль. Нет, в отличие от царства мертвых, Тартар не казался мрачным, он просто был каким-то блеклым, потерявшим краски. Словно рисунок, выполненный грифельным карандашом.
— Куда дальше? — спросил Прохор.
— Доверься кадуцею, — последовал ответ, — он приведет нас к хозяину!
— Знать бы только к какому хозяину он нас доставит, — засомневался Прохор.
— Об этом я как-то не подумал, — сознался Харон. — Ведь Кронос тоже где-то здесь. Будем надеяться на лучшее. Куда нам?
— Вроде туда, — нерешительно произнес Дубов, — вдоль вот этой каменной гряды.
Паря в воздухе, души стремительно планировали над пыльной равниной.
— Харон, а что такое Тартар? — спросил Прохор.
— А хрен его знает! — честно ответил лодочник. — Если тебя интересует мое мнение, то я считаю его одним из множества вероятных миров, созданных Единым. Только со специфическими свойствами. Если свойство Аида — пластичность, то Тартар — своеобразная мышеловка. Попавшему сюда очень трудно найти обратную дорогу. Нужен хороший якорь. В нашем случае — это неразрывная связь души с бренной плотью. Ты чувствуешь её?
— Да, — неожиданно удивился Прохор.
— Я постарался усилить эту связь, потому, как тело твое мертво! Я, например, слышу даже то, о чем разговаривают наши оставленные подле ворот друзья. При определенной тренировке ты тоже сможешь впадать в транс и покидать тело, которое будет оставаться живым. Если все получится, я научу тебя этой хитрости.
— Ты только постарайся меня засунуть обратно в тело, а остальное уже как-то мало интересует!
Лодочник рассмеялся и, прибавив скорость, улетел вперед. Немного помедлив, Прохор кинулся вдогонку, полностью отдаваясь изумительному чувству полета. Вскоре Прохор почувствовал непреодолимое желание отклониться от первоначального направления, о чем он сказал Харону. Старик согласно кивнул. Они свернули с прежнего пути и полетели вдоль большой расщелины, расколовшей черные горы.
— О, — вдруг воскликнул Харон, останавливаясь, — старый знакомец!
Прохор посмотрел в том же направлении: по пологой горе, толкая перед собой увесистый круглый камень, двигался вверх обнаженный мужчина. Мощные мышцы перекатывались под блестящей от пота коже.
Это Сизиф, — без труда опознал мужчину Прохор, — наверное, самый известный Тартарский сиделец. Его имя знакомо даже детям.
— Да, — согласился Харон, — большой был хитрец! За что и поплатился… Смотри, смотри, сейчас сорвется!
Возле самой вершины горы камень неожиданно вырвался из рук Сизифа и, набирая скорость, помчался вниз, дробя в крошку камни поменьше.
— Неужели он будет мучиться вечно? — спросил Прохор.
— Насчет вечности не скажу, но мучиться ему еще долго — отменить свое проклятие может только сам Зевс. А раз он этого не сделал, даже находясь в Тартаре, значит, не сделает уже никогда! И ведь таких страдальцев здесь хватает: где-то недалече крутится прикованный к огненному колесу Иксион, несут расплату за свои злодеяния данаиды, мучается жаждой и голодом Тантал, рядом с ним терпит вечную муку великан Титий — его плоть терзают вечно голодные грифы. Если повезет, я покажу тебе привязанных змеями к колонне Алоадов. Здесь, — призрак Харона раскинул в стороны руки, — те, кто в седой древности своими руками творил историю. — Так, куда дальше, — неожиданно вспомнил о своей миссии старец.
— Пока продолжаем двигаться вдоль ущелья, — не задумываясь, ответил Дубов. — А там посмотрим…
— Только смотри, не прозевай позыв! — предупредил старик. — Мои силы тают — мне все труднее удерживать связь с телом.
— А что случится, если она оборвется?
— Я умру, — спокойно ответил старец, — а ты в одиночку не сможешь преодолеть барьер между мирами. Мы останемся здесь навсегда неприкаянными духами, если кто-нибудь не пожелает вытащить нас отсюда. Но, насколько я знаю, таких желающих нет.
— Слушай, старина, давно хотел тебя спросить… Ведь ты прожил не одну тысячу лет… Как тебе удается… — Дубов с трудом подбирал слова, — я за сотню лет так вымотался, что уже и не знаю…
— А ты не парься, — Харон понял, что хотел сказать Прохор, — просто живи, наслаждайся каждым моментом, каждым днем! Даже в Аиде и Тартаре можно существовать! Вспомни того бедолагу на берегу Флегетона…
Прохор летел, молча обдумывая слова перевозчика, а Харон продолжал наставлять молодого напарника:
— Не позволяй себе лениться! Лень и скука — самое страшное. Боги проиграли Мирддину только потому, что разленились. У них не было достойного соперника… А когда он появился, они попросту его недооценили. Найди дело по душе и отдайся ему полностью. Нельзя вечно бить баклуши, даже если этого очень хочется. Ты думаешь, почему я в такой форме? Я работал всю свою жизнь! Без отпусков и отгулов, без выходных…
— Нам нужно перевалить через эту гору, — вдруг встрепенулся Прохор. — Я чувствую, там что-то есть!
Харон резко взмыл вверх, Дубов за ним едва поспевал. Не прошло и пяти минут, как горный кряж остался далеко внизу. Лодочник камнем пошел вниз. Прохор, раскинув руки подобно большой птице, планировал следом за проводником. Они приземлились в небольшой долине, окруженной со всех сторон горной грядой. В центре долины виднелось некое сооружение: высокие мраморные колонны, теряющиеся в грозовых облаках, расположились кругом. Что располагалось внутри этого круга, рассмотреть было невозможно.
— Подлетим поближе? — спросил Прохор.
— Летим, — согласился лодочник, и взмыл в воздух.
Колонны стремительно приближались. Прохор невольно залюбовался ими, таких величественных сооружений он не встречал даже в Аиде.
— Это дело рук титанов, — мгновенно определил Харон. — Только им под силу было создать такое чудо.
Призраки с ходу влетели в очерченный колоннами круг и остановились. В центре поляны, на небольшом возвышении полыхал огонь. Вокруг него в массивных каменных креслах величаво восседали люди и великаны. На их неподвижных лицах словно вырубленных из камня, не отражались эмоции. Лишь в широко открытых немигающих глазах отражалось пламя негасимого колдовского огня.
— Нифига себе, — призрак Харона застыл как вкопанный, было заметно, что в этот раз он не остался безучастным к происходящему.
— Кто это? — спросил Прохор.
— Удивительно, — изумлению лодочника не было предела. — Они сумели договориться! Смотри, смертный, ибо больше тебе не представиться такой возможности!
Призрак подлетел к полному мужчине, на открытой шее которого Прохор заметил глубокие рубцы, оставленные грубой веревкой.
— Это Уран, основатель династии, безумный маг-экспериментатор. Это ему мы обязаны порождением целого сонма чудовищ и уродов, типа киклопов и гекатонхейров. Именно его оскопил Кронос, узурпируя власть. Сынок несколько столетий держал папашу связанным в подвале его собственного замка. Я думал, что он умер, ведь Кронос поглотил всю магическую энергию, заключенную в гениталиях. Но, результат перед тобой — Великих адептов Хаоса трудно уничтожить… Если вообще возможно, — нехотя добавил лодочник. — По левую руку от Урана сидит его сын — Кронос, создатель кадуцея, повелитель времени, подаривший богам вечность… Он также продлил жизнь своему калеке-отцу…
Прохор вгляделся в жестокое волевое лицо древнего повелителя. Даже находясь в трансе, Кронос вызывал невольное уважение.
— Следующий — Зевс, — дух Харона подлетел к крепкому курчавобородому мужчине средних лет, — именно с его приходом к власти на земле наступил Золотой век. Вообще-то, он был неплохим повелителем, не без странностей, конечно, — поспешил добавить Харон. — А о его избыточной похотливости смертные слагали легенды.
Харон обернулся вокруг своей оси, пробегаясь взглядом по лицам сидящих.
— Ну, где же он? Вот, — Харон, наконец, нашел искомый объект, — обрати внимание на этого прекрасного юношу. Перед тобой великий плут и мошенник, покровитель бродяг и воров, но, тем не менее — Великий или даже, как его называли египтяне — Трижды Величайший, Трисмегист Гермес. Доставай кадуцей!
Когда в прозрачной руке Дубова, оказался сверкающий посох, Харон сказал:
— Вложи его в руку Гермеса.
Прохор послушно вложил в раскрытую ладонь бога золотой артефакт. Как только металл коснулся пальцев Гермеса, бог моргнул и шумно вдохнул полной грудью. Его бледное лицо стремительно розовело. Пальцы крепко обхватили гладкую рукоять посоха.
— Удалось! — радостно воскликнул Гермес и огляделся по сторонам.
Заметив призраков, Гермес удивленно воскликнул:
— Харон? Вот уж не ожидал увидеть тебя здесь…
Бог поднялся на ноги, сделал несколько приседаний, разгоняя застоявшуюся кровь.
— А ты, я так понимаю, избранник кадуцея? — полуутвердительно спросил Гермес. — Харон, неужели ты решил тряхнуть стариной и снизойти к нам, сирым?
— Эх, молодежь, — по-старчески закряхтел Харон, вы ж сами ничего сделать не можете! Вот и приходится… — призрак глумливо хихикнул.
— Тела свои, я так полагаю, вы оставили возле ворот в качестве якорей?
— Да, проницательный мой, — ответил лодочник. — Вот только как ты думаешь проскочить мимо сторуких? Они хоть и туповаты, но договор честно отрабатывают…