Глава 11. Часть 2
Стоя в темном проеме двери, она казалась очень бледной и очень красивой, а в ее словах не было ни гнева, ни злорадства. Флеминг угрюмо взглянул на нее. — Ну что ж, карты раскрыты, — сказал он. Рядом с торнесской железнодорожной станцией было небольшое кафе; Джуди оставила Флеминга там, а сама отправилась встречать поезд из Абердина. Дело происходило на следующий день. Рейнхарт действовал быстро. Флеминг прошел в оставленную для них заднюю комнатку и стал ждать. Комнатка была унылая и неприглядная; почти всю ее занимал старый деревенский стол и стулья; стены, обшитые тесом, были плохо выкрашены; на них висели выцветшие рекламы кока-колы и минеральной воды. Флеминг подкрепился глотком из карманной фляжки. Он слышал, как снаружи стонал подымающийся ветер, а потом с юга донесся нарастающий шум поезда. Вскоре он остановился у станции. Через минуту-две раздался свисток, вскрик сирены и локомотив медленно отошел, оставив за собой тишину, из которой опять возник гул ветра и шаги на гравии перед входом в кафе. Джуди ввела в комнату Осборна и Рейнхарта, закутанных, в зимних пальто. Осборн нес большой чемодан.
— По-моему, начинается метель, — сказал он, ставя чемодан. Вид у него был очень несчастный и растерянный. — Тут можно говорить свободно?
— Нам никто не помешает, — сказала Джуди. — Я предупредила хозяина.
— А дежурный оператор? — спросил Рейнхарт.
— Я договорилась и с ним. Он знает, что делать, и будет ради нас держать язык за зубами. Рейнхарт повернулся к Флемингу.
— Как Мадлен Дауни?
— Выкарабкается. И мальчик тоже. Фермент действует как надо.
— Ну, слава богу! — Рейнхарт расстегнул пальто. Путешествие его не только не утомило, но, казалось, приободрило. Больше всех был удручен Осборн.
— Что вы намерены сделать со счетной машиной? — спросил он Флеминга.
— Попробую раскусить ее или…
— Или — что?
— Как раз это нам и нужно выяснить. Или машина сознательно творит зло, или в ней что-то напутано. Либо она именно так и запрограммирована, либо испорчена. Я думаю, что вернее первое. И с самого начала так считал.
— Но вам не удалось доказать этого.
— А болезнь Дауни?
— Нам нужно что-нибудь более осязаемое.
— Осборн обратится к министру, — вмешался Рейнхарт, — и к премьер-министру, если нужно. Правда?
— Если у меня будут доказательства, — сказал Осборн.
— Я дам доказательства! Вчера ночью машина снова пыталась убить меня.
— Как? Флеминг рассказал.
— В конце концов я заставил ее сказать правду. Попробуйте сделать то же и вы, тогда сразу поверите.
— Нужно что-то более научное.
— Тогда дайте мне несколько часов поработать с машиной. — Он посмотрел на Джуди.
— Ты принесла мне пропуск? Джуди извлекла из сумочки три пропуска и вручила каждому. Флеминг прочитал свой и усмехнулся.
— Значит, я — чиновник из министерства? Ну и денек!
— Я поставил на карту свою репутацию, — уныло сказал Осборн. — Это только для обследования. Никаких прямых акций. Флеминг перестал смеяться.
— Вы что, хотите связать мне руки за спиной?
— Но вы осознаете, на какой риск я иду? — сказал Осборн.
— Риск! Были бы вы на моем месте прошлой ночью!
— Во всяком случае, тогда я смог бы занять более определенную позицию. Вся наша страна, молодой человек, зависит сейчас от этой машины…
— Которую сделал я.
— Потенциально она значит для нас больше, чем паровой двигатель, чем атомная энергия, чем что бы то ни было.
— Тогда тем более важно… — начал Флеминг.
— Да я знаю! Не проповедуйте. Неужели вы думаете, что я был бы сейчас здесь, если бы не верил, что это важно, и если бы не ценил так высоко ваше мнение? Но есть способы и способы.
— Вы знаете лучший путь?
— Для того чтобы проверить — нет. Но это предел. Человек в моем положении…
— А что у вас за положение? — осведомился Флеминг. — Самый благородный римлянин из всех? Осборн вздохнул.
— У вас же есть пропуск.
— Вы получили то, что просили, Джон, — сказал Рейнхарт. Флеминг поднял чемодан и поставил его на стол. Открыв его, он вытащил темное пальто из гладкой ткани, черную фетровую шляпу, портфель и начал переодеваться. Новый костюм подходил для темной ночи, но Флемингу не шел.
— Вы больше смахиваете на воронье пугало, чем на государственного служащего, — улыбаясь, сказал Рейнхарт. Джуди едва сдержала смех.
— Ну, вас всех не будут слишком придирчиво рассматривать, коли уж вы со мной.
— А ведь тебя за это могут расстрелять, — нежно сказал Флеминг.
— По крайней мере не раньше, чем нас разоблачат. Осборну эти шутки были неприятны; остальные прятали за ними тревогу и волнение, но сам он испытывал слишком большое нервное напряжение, чтобы понять это.
— Давайте поскорее все закончим. — Он отогнул рукав пальто и посмотрел на часы.
— Нам нужно дождаться, когда стемнеет и уйдет дневная смена, — сказала Джуди. Флеминг порылся в карманах и вытащил фляжку.
— Может быть, выпьем по одной перед налетом? К тому времени, как они добрались до городка, пошел снег — не ласковые, беззвучные снежинки, а неистово жалящая лицо ледяная крупа, гонимая северным ветром. Двое часовых перед зданием счетной машины подняли воротники шинелей, хотя и укрывались в проеме подъезда. Сквозь белизну, переходящую в мрак, они всматривались в четыре приближающиеся фигуры. Джуди вышла вперед и предъявила пропуска, а ее спутники ждали поодаль.
— Добрый вечер. Это группа из министерства.
— Прошу, мисс. — Один из караульных с капральской нашивкой на рукаве шинели взял под козырек и просмотрел пропуска.
— Порядок! — сказал он, отдавая их Джуди.
— Есть там кто-нибудь? — спросила она.
— Только дежурный оператор.
— Мы всего на несколько минут, — сказал Рейнхарт, проходя вперед. Часовые, открыв дверь, посторонились; Джуди с Рейнхартом и Осборном, между которыми шел Флеминг, проникли в здание.
— А девушка? — спросил Рейнхарт, когда они были уже в коридоре.
— Сегодня вечером она сюда не придет, — ответила Джуди. — Мы об этом позаботились. Коридор был длинный, с двумя поворотами под прямым углом, и двери в машинный зал находились в самом его конце, так что от главного входа их не было видно и никакие звуки туда не долетали. Джуди открыла одну из дверей; они вошли и увидели, что помещение пульта управления ярко освещено, но пусто, если не считать молодого человека, который сидел за столом с книгой. Когда они вошли, молодой человек встал.
— Здравствуйте, — сказал он Джуди. — Все прошло хорошо? Он был очень молод, этот оператор, и ситуация, очевидно, страшно ему нравилась.
— Пожалуй, лучше возьмите-ка свои пропуска. — Джуди вернула пропуска Рейнхарту и Осборну, а флеминговский передала оператору. Флеминг снял шляпу и нахлобучил ее юноше на голову.
— Вот что носят вышестоящие!
— Не к чему устраивать представление, — сказал Осборн, беспокойно поглядывая на дверь, пока оператор надевал пальто Флеминга и брал его портфель. Даже с поднятым воротником он явно отличался от человека, который вошел в здание, но, по словам Джуди, в такую ночь трудно что-нибудь разглядеть, а в ее присутствии часовые, вероятно, удовлетворятся тем, что просто пересчитают выходящих. Едва молодой человек кончил застегивать пальто, как Осборн отворил дверь.
— Мы рассчитываем, что вы поступите правильно, — сказал он Флемингу. — Итак, вы проводите проверочное исследование?.. Флеминг вытащил из кармана знакомый блокнот и остановился, ожидая их ухода.
— Я вернусь, — сказала Джуди. — Только проведу их мимо часовых. Флеминг, казалось, удивился.
— Да нет, не нужно.
— Извините, — сказал Осборн, — но это одно из условий.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь…
— Не валяйте дурака, Джон, — сказал Рейнхарт, и они ушли. Флеминг подошел к контрольным стойкам и зло впился в них глазами, чуть посмеиваясь над собой — нервы у него были натянуты как струна. Затем он уселся за клавиатуру входного устройства и стал перепечатывать цифры из принесенного блокнота. Джуди пришла, когда он уже кончал.
— Что ты делаешь? — спросила Джуди. Она тоже нервничала, хотя и почувствовала некоторое облегчение, благополучно проведя оператора мимо часовых.
— Пробую подурачить ее. — Он допечатал последнюю группу. — Для начала сойдет та же старая шуточка с кодовым наименованием. Прошло несколько секунд, прежде чем машина начала реагировать. Но вот лампочки индикаторной панели неистово замигали. Флеминг и Джуди ждали, думая услышать треск печатающего устройства, но вместо этого в коридоре раздался звук приближающихся шагов. Джуди окаменела, но Флеминг схватил ее за руку и втащил в темный коридор, ведущий в старое лабораторное крыло, откуда они могли осматривать зал через полуоткрытую дверь, оставаясь невидимыми. Шаги оборвались у дальнего входа в зал. Они увидели, как повернулась ручка одной из двухстворчатых дверей, затем дверь отворилась и в нее из коридора шагнула Андре.
Джуди ахнула, но ее голос был заглушен гудением машины, а пальцы Флеминга предостерегающе сжали ее руку. Им было видно, как Андре закрыла дверь и медленно пошла вперед, к стойкам контрольных блоков. По-видимому, мигание и гул поразили ее, и, не дойдя нескольких футов до индикаторной панели, она остановилась как вкопанная. На ней была старая серая зимняя куртка с откинутым капюшоном, и в резком сиянии ламп она казалась особенно прекрасной и неумолимой. Однако на ее лице читалась тревога, а несколько мгновений спустя от нарастающего нервного напряжения задергались мышцы на висках и вокруг рта. Медленно, неохотно она шагнула к панели и снова остановилась, словно чувствуя яростное противодействие — словно понимая, что произойдет, но подчиняясь машине, как загипнотизированная. Теперь на ее лице блестели капли пота. Она сделала еще шаг и медленно подняла руки к стержням. При всей ненависти к девушке Джуди готова была уже броситься к ней, но Флеминг не пустил ее. Они увидели, как девушка, медленно и боязливо протянув руки, коснулась контактных пластин. Ее первый вопль прозвучал одновременно со вскриком Джуди. Флеминг зажал Джуди рот ладонью, но вопли Андре продолжали раздаваться, спадая до всхлипываний, когда стрелка вольтметра ныряла вниз, и опять взвиваясь вместе с подпрыгнувшей стрелкой.
— Ради бога! — невнятно промычала Джуди. Она попыталась вырваться, но Флеминг держал ее, пока крики Андре не прекратились: машина, может быть ощутив, что та больше не отзывается, ослабила свою хватку, и девушка соскользнула на пол. Джуди освободилась и подбежала к ней, но на этот раз она не стонала я не дышала. Глаза, в которые смотрела Джуди, остекленели, челюсть отвисла.
— По-моему, она умерла, — растерянно сказала Джуди.
— А чего же ты ждала? — спросил, подходя, Флеминг. — Ты ведь видела напряжение. Машина разделалась с ней, потому что она не убрала меня, — а я еще раз сообщил о смерти Андре. Бедный дьяволенок!.. Он посмотрел на скорченное тело в грязной серой куртке, и взгляд его ожесточился.
— В следующий раз она не промахнется. Она создаст что-нибудь такое, к чему мы вообще не сможем подобраться.
— Если только ты не найдешь в машине какие-то неполадки. — Джуди отвернулась и, взяв лежавший над клавиатурой входного устройства блокнот, протянула его Флемингу. Он выхватил блокнот из ее рук и швырнул в дальний угол комнаты.
— Теперь это не нужно! Машина в полном порядке. — Он показал на неподвижную фигуру девушки. — Вот единственный ответ, который был мне нужен. Завтра машина потребует начать еще эксперимент, потом еще, еще и еще… Он торопливо подошел к щиткам аварийной сигнализации и предохранителей, расположенным рядом с двойными дверями, взялся обеими руками за проводку и рванул. Провода поддались, но не порвались, и тогда он уперся в стену ногой и рванул что было силы.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь покончить со всем этим. Сейчас самый подходящий момент — второго может и не представиться. — Он опять рванул провода, а затем, оставив их, потянулся к пожарному топору, висевшему над щитками на стене. Джуди бросилась к нему.
— Нет! — Она вцепилась Флемингу в руку, но он отбросил ее в сторону и, как бы продолжая движение, ударил топором по проводам и рассек их. Затем он повернулся и обвел глазами помещение. Индикаторная панель все еще усиленно мигала, и, подойдя к ней, он с маху хватил ее топором.
— Ты с ума сошел?! — снова подбежала к нему Джуди и, перехватив топорище на середине, попыталась завладеть им. Флеминг вырвал топор.
— Пусти! Не лезь, тебе говорят! Джуди уставилась на него и едва смогла узнать: на его лице выступил пот, как тогда у Андре, и оно горело яростью и решимостью. Теперь Джуди поняла, что было у него на уме все это время.
— Ты с самого начала хотел сделать это!
— Если понадобится. Стоя с топором в руках, он оценивающим взглядом осматривался по сторонам, а у нее в голове была только одна мысль — раньше него добежать до дверей. Но он опередил ее и заслонил двери спиной все с тем же выражением неколебимой решимости и с той же мрачной усмешкой в углах рта. Джуди вдруг поверила, что он и в самом деле сошел с ума. Она протянула руку к топору и заговорила, точно с ребенком:
— Пожалуйста, Джон, отдай мне это. — От его смеха ее бросило в дрожь. — Ты же обещал.
— Ничего я не обещал! — Крепко сжимая одной рукой рукоятку топора, другой он запер у себя за спиной дверь.
— Я буду кричать, — сказала она.
— Давай. — Он опустил ключ в карман. — Тебя никто не услышит. Оттолкнув Джуди, он решительно зашагал в отделение запоминающего устройства, раскрыл переднюю дверцу ближайшего блока и ударил. Раздался негромкий взрыв — вакуум был нарушен.
— Джон! — Она попыталась остановить Флеминга, направившегося к следующему блоку.
— Я знаю, что делаю, — сказал он, открыв дверцу и ударяя в отверстие топором. Раздался слабый хлопок, и посыпались стеклянные брызги. — По-твоему, может когда-нибудь еще представиться такой же случай? Хочешь пойти и донести? Ну, иди, если считаешь, что я сделаю не то, что надо. Он посмотрел ей а лицо спокойным, осмысленным взглядом и опустил руку в карман за ключом.
— Ну, тащи сюда усмирительную команду, если хочешь, — ведь это твое любимое занятие. Или ты вбила себе в голову, что я и впрямь стал бы поступать «должным образом»? Так, как хочет Осборн?! «Должным образом»! Он протянул ей ключ, но по какой-то не поддающейся объяснению причине Джуди не смогла его взять. Флеминг подождал, а потом сунул ключ обратно в карман, повернулся и принялся за другие блоки.
— Могут услышать часовые. Убедившись, что он не сумасшедший, Джуди почувствовала себя его сообщницей. Она стояла на страже у дверей, пока он разбивал, кромсал один за другим сложнейшие аппараты, превращая миллионы электронных ячеек, в спутанные обрывки проводов и перемолотое крошево на полу, на металле стоек, за искореженными панелями электронных блоков. Джуди старалась не смотреть туда, но прислушивалась, не раздадутся ли сквозь звон осколков и скрежет металла шаги в коридоре. Однако им никто не помешал. Снежная буря, невидимая и неслышимая в зале, погребенном в недрах здания, совсем разбушевалась, и ее рев заглушал все. Сначала Флеминг работал методически, но ему предстояло сделать так много, что, чем больше он уставал, тем быстрее работал. Под конец он неистово размахивал топором, тяжело дыша, почти ослепнув от стекающего со лба пота. Он двигался по кругу, пока не вернулся к средней части контрольного устройства и с размаху не хватил по нему.
— Получай, ублюдок! — почти кричал он. — Вот тебе, вот тебе! Бросив топор на пол, Флеминг остановился, чтобы отдышаться.
— Что же теперь будет? — спросила Джуди.
— Они попытаются восстановить ее, но не сумеют, потому что не будут знать как.
— Но есть же запись передачи?
— Передача кончилась.
— У них будет оригинал.
— Не будет. Никакой записи, ни оригинала, вообще ничего, потому что все это здесь. — Он указал на массивную металлическую дверь в стене позади пульта управления, затем снова взмахнул топором и обрушил его на дверные петли. Удар следовал за ударом, но сталь не поддавалась. Джуди стояла рядом, вся сжавшись, так как звон металла о металл, казалось, разносился по всему зданию, но никто ничего не услышал. Через немалое время Флеминг отступил и, задыхаясь, оперся на свой топор. Сейчас, когда смолкла машина, в зале стояла глубокая тишина; под стать ей безмолвно распласталось на полу неподвижное тело девушки.