Поэтому, когда снова Ская за ненадобностью на помост выставили, даже не удивился. Тоже понимал - он сам договор нарушил. Кто же такое прощает?
А сейчас, здесь, на совершенно неизвестной ранее, за все его звездные путешествия, Галатее, всё слишком уж странно получалось.
Сам господин предложил контракт нарушить. И так хотелось согласиться, но... Слишком хорошо Скай знал, что бывает за нарушение договора. Рисковать больше не мог.
А поиграть в вольного, действительно, хотелось. Пусть и понарошку. Пусть не взаправду.
Комментарий к Договоренности
ну такое... сложная глава.
ЗЫ продолжение во вторник)) Выходные)))
Всех, для кого актуально, с наступающим праздником, Светлым Воскресеньем Христовым.
========== Хорошее ==========
А дни становились все длиннее и жарче. Эрик вместе со Скаем, если не нужно было ехать в клинику, если не было неотложных дел, все время проводили на том самом маленьком уединенном пляже за утесами. Поначалу Скай чувствовал себя рядом с Эриком скованно - с большим бы желанием, действительно, побыл бы сам у моря и под небом. Но оказалось, что хозяин... нет, уже не хозяин, уже просто Эрик, совсем не мешал. Наоборот. С ним было и интереснее, и... Не знал каким словом можно описать то, что в душе у Ская происходило.
Когда Эрик предложил не называть его "хозяином" в ответ-то, конечно, кивнул соглашаясь. Куда ж было не соглашаться. У господ любая придурь может быть. Сказал бы хоть императором звал бы, хоть вообще молчал месяц. У раба ж дело маленькое - выполняй. Но сам после понял, что это не придурь и не прихоть. Эрик по-настоящему хотел, чтоб Скай себя чувствовал человеком. Не прислугой, не рабом. Человеком. И смотрел Эрик на Ская не как тогда, когда купил, и даже не как в первые дни, когда кроме ненависти и презрения в темных глазах ничего и не видно было. По-другому смотрел. Даже радужка глаз, почти черная, как черный бархат открытого космоса, сиять стала тысячами отблесков.
Красивым хозяин становился. Не важно было, что с лицом. Не замечал уже Скай шрамов, хоть и присутствовали они пока на коже, но Скай только глаза видел, а больше ничего и не надо было.
Хотелось быть благодарным. Хотелось сделать все, что угодно. Хотелось, чтобы вечерами, когда Скай обнимал Эрика, поддерживая и успокаивая, можно было не раскрывать объятия после, а остаться и быть рядом.
И мысли такие уже бредом не казались. Ведь если Эрик, как и обещал, отдаст вольную, то можно будет попробовать. Пусть не сейчас, пусть после - рядом быть не рабом и прислугой, а человеком. Вот чего Скаю хотелось.
Поэтому все дни вдвоем с Эриком, наполненные солнцем и запахом теплого зеленого моря, уже не напрягали, а наоборот. Больше и больше заставляли смотреть на господина как на того, кто мог... Кто к жизни Ская вернул. И быть с ним рядом не из страха, а из желания.
И вроде бы все шло так, как хотелось. И в этот раз Скай наконец-то мог получить то, о чем мечтал. Мечта стала более реальной, чем даже представлялось. Но...
Даже раскаленное полуденое солнце не могло холод из души у Ская прогнать. И страх. Страх поселился там, наверное, навечно. Боялся Скай и того, что ему сейчас хорошо, и дней этих чистых и солнечных, боялся и Эрика, доброго и справедливого, и того, что мечта вот совсем рядом - боялся. До дрожи. До ужаса по ночам. Понимал - закончится скоро "хорошо". Всегда так было. Ни разу еще судьба со Скаем по-другому не поступила, какие бы подарки до этого не обещала.
Слишком переживал по этому поводу поначалу. Особенно после того, как пытался научиться говорить хозяину просто "Эрик". Губы сами произнести не могли без привычной добавки "господин". Хотя казалось бы, что в этом такого? Но... сколько лет жить по навсегда вбитым правилам, что заставить себя перестроиться сразу трудно было.
И когда браслет снимали - тоже переживал.
Эрик на следующий день после предложения, сначала сам попробовал браслет снять. Но замок не поддавался ни в какую - ни так открыть не получалось, ни по коду чипа, ни уже просто поддев кухонным ножом защелку - то ли заржавел, то ли заплавился. Хоть бери и руку режь, чтоб избавиться.
А когда попытки ни к чему не привели, Скай от досады разреветься готов был. Потому, что думал, надоест Эрику возиться, и он так все и оставит. Браслет же старым слишком был - и с выбитым номером, и с имперским клеймом - самая дешевая замена ошейнику. Любой человек сразу бы понял, кто такой Скай. Скрыть бы не получилось. В вольного играть бы не получилось. Браслет еще Терри на свои деньги покупал. А сколько денег могло быть у восемнадцатилетнего мальчишки, который на тот момент даже ходить сам не мог? Но тогда для Ская даже такое "украшение" самым дорогим подарком показалось. Самым ценным. Особенным. Потому что там в имении никто больше похвастаться даже таким вот, грубым и строгим напульсником не мог. Почти свободой.
Скаю завидовали так, как не завидовали никому до этого. Тут же дело было не в новом платье или неожиданном выходном, или подарке от хозяина - горсти конфет или, пусть даже, бутылке дешевого вина. Тут другое было. Когда Ская с голой шеей увидели, в новой рубахе да с браслетом, каждый от мала до велика понял, что шанс у него есть вольным стать. Пусть даже и через постель с малолетним хозяином. Какая разница, что делать, если после ждет невероятная награда. А Скай - дурак. Гордился, нос задирал. Не знал же еще, что скоро не то, что нечем гордиться будет, а наоборот...
Поэтому сейчас все испортить точно не хотел. И боялся, как бы судьба не посчитала, что достаточно уже подарков отсыпала. Передышка-то получилась больше, чем даже надеяться мог.
И когда браслет с первого разу не снялся - уже тогда подумал, что все - хорошее заканчивается. И Эрик не захочет возиться. Но... На следующий день с самого утра Эрик Ская в кар усадил и в город отвез в рабскую лавку. А там уже и специалист был, который старые украшения снимал, и хозяин лавки для выбора несколько современных красивых, совершенно непохожих на стандартный напульсник, коммуникаторов принес.
- Выбирай сам, - предложил Эрик, на богатство показывая. - Любой. На цену не смотри. Значения не имеет.
А Скай знал, что имеет значение цена. Пусть и не на браслет, а вообще в жизни, на все своя цена имеется. Поэтому и выбирал не вычурный, с отделкой из серебра или платины, со светодиодами и драгоценными камнями - хоть наверное и хотелось - коммуникаторы красоты неописуемой были. А попроще - такой, как у мальчишек в школе или такой, какой с первой зарплаты покупают. Неброский.
Эрик даже удивился подобному выбору. Видел, как глаза Ская сияли, когда он наборной, с изумрудами и малахитовыми вставками рассматривал. Но оплатил тот, что Скай таки выбрал. Не вмешивался в желание. Пусть привыкает.
Перед вечерними процедурами и после поездки в город Скай, на приобретение любуясь, снова на прогулку отпросился. Но теперь хотел по набережной побродить. Теперь можно было гулять, людей не опасаясь. Браслет слишком стандартный коммуникатор напоминал. Проверить это хотелось.
А Эрик, понимая, что и зачем Скай сделать хочет, возражать не стал. Наоборот. Усмехнувшись, выдал два серебряных фартинга и, загрузив карту в устройство, отправил на прогулку.
Самому по улицам ходить было... странно. Да. Это правильное слово. Странно. Отвык же. Действительно отвык. Сначала шел в тени домов ближайших к набережной - широкой, сложенной из белого артурианского камня. Опасался немного, что могут догадаться. Но... Никто не догадывался. Вообще. Люди на Ская с интересом смотрели. А Скай на людей тоже с интересом смотрел. И видел то, чего раньше не замечал, когда взгляд только в пол, и не дай бог прямо и вдаль, к небу... Здорово было. Он даже улыбаться пытался: и ребятам, пускающим с пирса игрушечные катера, и старику с чудной лохматой зверушкой, напоминающей маленькую земную собаку, и девушке в зеленом красивом шелковом платье. Никто не ругался. Не кричал за то, что Скай их рассматривает, стараясь мельчайшие делали запомнить, а тоже улыбались в ответ.
Два фартинга Скай на мороженое потратил. Уже возле дома, возвращаясь обратно, про Эрика вспомнил и пломбир купил. Не знал - любит или нет, но не мог же с пустыми руками вернуться. Да и как пломбир не любить можно было - он же сладкий и вкусный?
Удивлению Эрика предела не было, когда раскрасневшийся от быстрого шага, Скай с восемью пачками дешевенького молочного льда вернулся.
- Это вкусно! - сказал он, протягивая уже чуть подтаявшее мороженное.
И отказаться от такого сомнительного лакомства было нереально. Скай бы точно не понял. На первые выданные деньги о нем же, об Эрике думая, подарок купил. Как тут откажешься? И берскую жабу съел бы, лишь бы не огорчать.
Эрик, со скептицизмом яркую этикетку разворачивая, не веря, что за три су можно что-то действительно стоящее найти, все же рискнул и попробовал. И тут же от удовольствия зажмурился. А он-то оказывается уже и забыл, каким вкусным может быть молочный лед.
И вопрос зачем Скай купил такое количество отпал как-то сам собой. Съели сладкое в несколько минут тут же на веранде. Хороший вечер получился. Добрый.
Один из последних по-настоящему хороших вечеров для Ская. Не зря предчувствие кричало и вопило, что долго все хорошее длиться не может.
Так и вышло.
Комментарий к Хорошее
ну... думаю что междудействие уже закончилось.)) ПБ открыта) спасибо за исправления
========== Рамзи ==========
Если бы Скай был более внимателен, если бы не так увлечен был и прогулкой, и публикой на набережной, и тем, что можно совершенно без пользы, именно для души, смотреть и на море, и на небо, и на яркие краски города, то тогда бы заметил почти сразу же весьма странный интерес одного из нищих бродяг, сидящих на ступенях морского вокзала, как на импровизированной паперти.
Бродяга был тощ, грязен, одежда на нем давно превратилась в лохмотья, и сложно было установить, что же это был и цвет, и фасон. Но глаза у бродяги были совершенно не под стать платью - ясные, светло-голубые - глаза молодого человека, ведущего далеко не тихий образ жизни. Опасным взгляд был у нищего - дерзкий, умный, цепко выхватывающий детали.
Именно потому, что привык замечать мелочи, бродяга практически сразу выделив Ская из толпы, минуты три просто наблюдал, пытаясь понять, почему обычный светловолосый парень мог привлечь его внимание. И вдруг, выругавшись, с восторгом сплюнув на мостовую, сказал фразу, которую даже приятель по сбору милостыни не понял:
- Не может быть! Маленькая шлюшка похоже добилась, чего хотела. Вот так встреча!
А после этого с бродягой произошли значительные перемены. Ничуть не стесняясь разморенной послеполуденной жарой публики, сняв с плеч невнятную одежку, он из видавшего виды пилотного рюкзака достал и чистую рубаху, и старенькую кепку с нашивками Первого транспортного галактического флота. Бережно упаковав лохмотья в рюкзак, мелочь, собранную за день, отдав приятелю, бродяга, который уже совсем не выглядел бродягой, а скорей слегка промотавшим на выходных зарплату за неделю пилотом дальногруза, пошел вслед за Скаем.
Боясь, что слежку заметят, голубоглазый, не приближаясь особо и стараясь быть не на виду, издали пытался понять, что же ему делать дальше. Шанс такой точно упускать не хотел. Нищенствовать, а точнее работать фальшивой попрошайкой надоело. Вообще работать надоело. Но шанса разбогатеть быстро и сразу пока все никак не подворачивалось. А тут вот и вдруг на Галатее, среди богатой публики, обнаружить старого знакомца еще по плантациям Сиерры, было более, чем странно. И как за благоволение судьбы такую встречу не принять?
Глядя на Ская, оценив сразу и качество одежки, и дорогую обувь, и коммуникатор - видно, что хоть и неброский, но новенький, - все пробовал сообразить, как дешевой подстилке, хозяйской собачонке удалось вырваться из той грязи, в которую его втолкли сразу после Сиерры, и в голову ничего не лезло вообще. Ну, разве что снова на жалость давя, пацан, работая и ртом, и задницей, такого вот положения добился. Других-то способов Скай точно не знал. Лично же Ская учил, что делать, чтоб не на плантациях спину гнуть, а в хозяйском доме быть, пусть и личной прислугой. Самому же сложно было - и морда не позволяла, и ублажать других не хотел. А смазливому пацану сам бог велел красоту использовать.
Да. Было интереснее время.
Разгадку к окончанию прогулки молодой бродяга, так и не разгадал. Но адрес того дома, куда зашел Скай с покупками, запомнил.
Вернувшись в дешевую гостиницу, в номер, в котором пахло старыми вещами и зацветшими обоями, даже не перекусив купленными по дороге копеечными бутербродами, усевшись за ком - дорогой, мощный, не раз выручавший, заплатив электронный сбор за информацию, составил несколько запросов. И только после того, как ком звякнул, прислав сообщение на подтверждение обработки информации, молодой человек и к бутербродам потянулся, и к бутылке легкого виноградного вина. Выпить слишком хотелось.
И в ресторан. Хотелось разгула, снять дорогую проститутку, купить новенький кар... Но пока это были лишь мечты. Хорошо еще хоть нищенствовать пристроился. Вольноотпущенников вообще мало на какие нормальные работы брали. Кто б бывшему рабу доверил и деньги, и бумаги, и ценности. А грузчиком и уборщиком после того, что испытать пришлось, на воле точно работать не хотелось.
Молодого человека звали Рамзи. Получив почти уже с год вольную, отработав до этого за ряд достаточно крупных краж почти шесть лет ограниченной свободы и, взяв новую фамилию, Освальд, волею непонятной судьбы, оказавшись без гроша на Галатее, больше оставаться здесь точно не хотел. Но снова воровать пока боялся - плантации аграрного пояса слишком сильно еще помнились. Однако понимал, если не придумает способ разбогатеть и вырваться отсюда - снова грабить пойдет - устал от нищеты и безденежья, слишком на свободе хотелось праздника. Любой ценой.