- Что, товарищ подполковник?
- А это значит, товарищ сержант, что если ты и дальше будешь задавать глупые вопросы, пилотировать тебе всю жизнь только швабру, и то не далеко, потому что ты и в прямом, как рельса коридоре заблудишься! А сейчас идешь, скачиваешь или распечатываешь себе, тут уж, как твоей любознательной душеньке угодно, очень интересную и занимательную книжку с многообещающим названием «Методическое пособие по пилотированию и вертолетовождению вертолета Ми-24» и через месяц докладываешь мне о прочитанном, а самое главное усвоенном на зубок материале.
- Нууу, товаарищ подполковник.., - у Сашки дел и обязанностей было выше крыши, впрочем, как и у всех на базе, рук не хватало, а, значит, на изучение учебника придется отрывать время от сна.
- Вам что-то не ясно, товарищ сержант?! - все знали, что если подполковник Пьяных в разговоре перешел на Вы, то его незадачливого собеседника от получения волшебных люлей отделяет столь незначительная грань, что ее и в электронный микроскоп не разглядеть. Поэтому Сашка тут же вытянулся и рявкнул:
- Никак нет, товарищ подполковник! Разрешите выполнять?
- Выполняйте!
Сашка по-уставному развернулся через левое плечо и бегом рванул от грозного подполковника. Но вдруг услышал вслед:
- Александр! – а вот обращение по имени означало уже обычное общение.
- Да, Юрий Михайлович?
- Ты там подготовь тренажеры на отработку посадки в режиме авторотации, хочу своих погонять.
- Сделаю, Юрий Михайлович! Когда надо?
- К 18-30 успеешь?
- Успею. Подходите.
- Добро. Ладно, дуй, давай, будущий ас, покоритель воздушного океана, - и подполковник тепло улыбнулся, вслед убегающему Сашке.
От воспоминаний глаза защипало. Не смотря на трудности и горе от потери близких, для Сашки эти годы на базе были счастливыми. Он всегда чувствовал поддержку старших товарищей, ощущал свою нужность для коллектива, и эти чувства грели мальчишескую душу, переполняя гордостью. Нет, он не забыл родителей и сестренку, не забыл то ощущение тепла и защищенности, которое дает дружная семья, и нестерпимая боль от их потери тоже никуда не уходила, просто все это было загнано Сашкой куда-то очень глубоко внутрь. А иначе было нельзя, иначе не хотелось жить. Были на базе те, кто не смог, не сумел и не захотел отпустить то мирное, светлое, довоенное прошлое. От того в первые месяцы после ядерной бомбардировки хоть и редко, но на базе случались самоубийства и сумасшествия. Сашка не хотел вспоминать об этих людях. Нет, он их не презирал и не жалел, они для него просто не существовали. В том маленьком замкнутом мире, который наступил после апокалипсиса, не было места слабым и безвольным.
Сашка поймал себя на мысли, что он, уйдя в воспоминания, так и стоит перед столом, держа в руках часы летчика. Тряхнув головой, он заставил себя вернуться в реальность. Выставив по часам младшего лейтенанта электронные, он изменил дату на 05.10.1941. Одевшись и приведя себя в порядок, Сашка прошел в операторскую, надо было по камерам осмотреть периметр базы. Сбитых пилотов могли искать немцы, а Сашке не хотелось, чтобы местоположение базы стало известно врагу. Правда, найди они базу, парень все равно не смог бы ничего предпринять, но для самоуспокоения проверить было необходимо. И его ждало еще одно неприятное дело, которое необходимо было сделать – похоронить второго летчика.
Сашка вывел наружу камеры и приник к мониторам, вроде все спокойно. Но вдруг кусты на краю леса зашевелились, сердце у парня екнуло, и перед камерами появился лось. Фух, напугал гад такой! А лосю было плевать, что он чуть не довел до инфаркта молодого крепкого парня, зверь постоял, флегматично осматривая окрестности, ухватил мягкими губами остатки осенней листвы с ближайшего кустика и, развернувшись, невозмутимо удалился обратно в лес. Ну что ж, раз зверь ходит спокойно, значит, людей поблизости нет. Но подстраховаться не помешает, да и разведку, которую он вчера так и не провел из-за спасательной операции закончить все-таки стоит.
Сегодня запуск Элерона прошел быстрее. Сашка направил его, удаляясь от базы по спирали. А лес жил своей жизнью. Вот бредет куда-то по своим делам тот самый лось, а тут на полянку выскочил облезлый, линяющий перед наступлением зимы заяц, встал столбиком, быстро огляделся, поджав уши и рванул, скрываясь в кустах. Так, а тут у нас кто? По редколесью, устало передвигая ноги, бредут трое оборванных людей. По грязным лохмотьям, надетым на них не понятно, то ли это окруженцы, пробирающиеся к своим, то ли беженцы. Первая мысль, которая возникла у Сашки, была помочь людям, но подумав, он решил ничего не предпринимать. Тащить незнакомых людей на базу было глупо, с одним раненым летчиком не знаешь, как быть и что делать, а если добавится еще трое взрослых мужиков, результат будет не предсказуем. Сашке было стыдно, на душе скребли кошки, но менять своего решения он не стал. Да и сколько их таких сейчас, скры вающихся по лесам.
А беспилотник продолжал свой полет. Вот на мониторе показался какой-то хутор. В будущем Сашка не помнил, чтобы в этом месте что-то было. Из избы вышла женщина в длинной юбке, кургузой курточке с замотанной платком головой, выплеснула что-то из ведра и зашла обратно. Вот показалась какая-то деревенька с покосившимися избушками на окраине и длинным добротным домом в центре, над которым трепыхается флаг со свастикой, рядом стоит мотоцикл с коляской. Так, значит в деревне немцы. Что это за деревня? Сашка глянул на расстояние от базы, 12 километров, ну это не страшно. Сделав наложение карты полученной беспилотником на карту из базы данных будущего, Александр определил, что деревенька внизу это скорее всего Надва. Значит, где-то неподалеку севернее должна быть железнодорожная станция. Туда беспилотник лучше не отправлять, наверняка на станции есть ПВО и наблюдатели, лишнее внимание привлекать не стоит.
Сашка больше полутора часов проводил разведку, обнаружил еще одну группу окруженцев, эти были точно окруженцы, так как одеты они были в советскую форму и с оружием, зафиксировал места падения наших самолетов, выживших летчиков не было видно. Так же отметил на карте расположение близлежащих деревенек и хуторов. В каких-то из них были немцы, в каких-то нет.
Собрав БПЛА, Сашка вернулся на базу. Заглянул к летчику, тот еще спал. Это хорошо, сон лечит. Не откладывая неприятное дело в долгий ящик, Сашка взял топор, лопату, повесил на плечо «Корд» и отправился хоронить погибшего пилота. Нашел его быстро, благо тот приземлился не так уж далеко от базы, гораздо ближе, чем Никифоров. Забравшись на дерево, обрезал стропы. Окоченевшее тело летчика с глухим стуком упало на землю. Александр спустился, обыскал летчика, вытащив из кармана залитые кровью документы, какие-то бумаги и сняв часы. Смотреть на разбитый череп было неприятно, поэтому осмотр Сашка провел быстро и не особо тщательно. Могилу копать пришлось не глубоко, уже через полметра на дне ямы проступила вода. Парень достал из кармана аккуратно свернутый захваченный с базы кусок полиэтиленовой пленки и самозаклеивающийся пластиковый конверт, вырвав из блокнота чистый листок, попытался развернуть слипшиеся от крови документы летчика. Удостоверение открыть не получилось, комсомольский билет пострадал меньше. Посмотрев данные летчика, Сашка написал на листке: «ст. лейтенант Ларин Сергей Александрович, 1919 – 04.10.1941, 13 БАП 43 САД» упаковал листок в конверт и засунул его за пазуху летчику. Потом завернул труп в пленку и, столкнув его в яму, засыпал могилу. Все, можно возвращаться на базу, свой долг перед погибшим старшим лейтенантом Александр выполнил.
Петр проснулся. Сашки уже не было, куда-то ушел. Рана побаливала, но не так сильно как вчера, голова почти не болела, правда головокружение еще чувствовалось. Жутко хотелось в туалет. Никифоров покричал Сашку, парень не отозвался, видимо не услышал. Петр свесился вниз, на полу стояла оранжевая утка, но достать ее не получалось, слишком высоко была поднята кушетка. Кряхтя, Петр аккуратно слез с нее, стараясь не потревожить раненую ногу. Сразу же накатила дурнота, в глазах потемнело. Чтобы не упасть, Петр ухватился за край кушетки. Потихоньку подотпустило. Петр наклонился и поднял утку, хотел уже, было, сделать свои дела, но ему вдруг стало стыдно и неудобно, что парень будет потом за ним убирать. Он перенес вес тела и ухватился за спинку, стоявшего рядом стула. Попробовал так передвигаться. Терпимо, можно двигаться. Опираясь на спинку стула, Петр допрыгал до входной двери. С замиранием сердца потянул ручку вниз, если закрыто, значит все-таки он в плену. Потянул дверь на себя, она не поддалась, в груди начал разливаться холодок. Толкнул дверь. Фух, открыто! Значит свои. Враги бы не оставили пленного даже раненого, вот так вот в не запертом, не охраняемом помещении. Петр выглянул наружу. Длинный пустой слабоосвещенный коридор с серыми стенами и рядами таких же дверей. Петр еще раз прокричал:
- Александр? Саша?! – коридор отозвался глухим эхом. – Да, где же ты?! – Сашка так и не отозвался. Петра уже подпирало. Искать в этой веренице дверей нужное ему помещение терпежа уже не было. Но в боксе же должен быть туалет! Петр проковылял до другой двери. Открыв ее, увидел еще одну комнату, с кучей разных пробирок, баночек, какого-то непонятного оборудования и микроскопом на столе в углу. Напротив стола еще одна дверь. Добравшись до нее, Петр с облегчением вздохнул – то, что надо. Светлая комната, унитаз, раковина и стеклянная кабинка с ситечком душа на шланге внутри. Сделав свои дела, Никифоров снова почувствовал слабость. Кое-как добравшись до кушетки, он, напрягая последние остатки сил, взгромоздился на нее и провалился в сон.
Второй раз Петр проснулся от того, что начало дергать рану, все-таки разбередил, когда вставал. Александра так и не было. Летчик сделал еще одну безуспешную попытку позвать парня. Вокруг стояла тишина, нарушаемая только чуть слышным на грани сознания монотонным гулом. Чтобы отвлечься от боли, Петр предавался фантазиям, как появятся из будущего их потомки и помогут навалять немцам. То что, все, сказанное вчера Сашкой, правда, после всего увиденного им, Никифоров не сомневался. Интересно, а как там в будущем? Наверное, коммунизм уже построили на всей Земле и на Марс слетали, как инженер Лось и Гусев[ii]. Ну, а что, раз машину времени изобрели то к другим планетам точно летают. А какие там самолеты? Нет, сегодня точно с Сашки не слезу, пока он мне все не расскажет.
Из коридора раздались шаги, и в комнату зашел чем-то расстроенный Александр:
- Привет. Проснулся. Как себя чувствуешь?
- Привет. Спасибо, нормально. Ногу вот дергает, разбередил видать, когда вставал, - виновато ответил Петр.
- Вставал?! Нахрена?! – Сашкин взгляд упал на утку, - извини, не подумал. Дел много, решил заняться, пока ты спишь, а твои потребности не учел. Сашка достал из кармана окровавленные документы и положил на стол. Лицо Никифорова посерьезнело:
- Кто?
- Ларин. Третьего вашего не нашел. Еще один самолет из ваших лежит разбитый километрах в пятнадцати отсюда, живых нет никого. Похоронить не подойти, болото кругом. Может и есть, какой проход, но я его не знаю, и искать не буду, извини, не до того. Видел еще какие-то обломки, но что за обломки не определить.
- А Сергея?
- Ларина-то? Похоронил. Его еще в воздухе. Пол головы нет. Вот, забрал документы и часы его. Отдашь потом куда надо, когда до ваших доберемся.
- Ваших?! Не наших?! – брови Никифорова удивленно взметнулись вверх.
- Вот когда доберемся, будет ясно – ваших или наших. А пока так. Ладно, давай твою ногу смотреть. И на пока, - Сашка подал Петру градусник, - измерь температуру. Сашка, откинув одеяло, начал снимать повязку. Никифорову стало неудобно, что он лежит перед пацаном абсолютно голый.
- Сань?
- Чего?
- Ты бы мне выделил чего из белья, а то лежу тут срамом сверкаю.
- Сейчас рану посмотрю, перевяжу и принесу со склада одежду.
Рана оказалась чистой, вокруг было небольшое воспаление, но Сашка понадеялся, что это не страшно, но на всякий случай сделал еще один укол антибиотика. Обработав рану, Александр перевязал Никифорова и, сходив на склад, принес ему вещи, на глаз подобрав размер.
- На вот. Трусы, майка, здесь одежда, - Сашка положил на стул рядом с кушеткой свернутый камуфляж и носки, под кушетку поставил тапочки. – Гимнастерку твою и комбинезон я постирал, а вот штаны и сапоги выкинул. Штаны разрезать пришлось, а сапогами твоими можно немцев бомбить, они от запаха передохнут, как тараканы. Знаки различия на форму, если захочешь сам нашьешь, а не захочешь, ходи в своей гимнастерке, мне она не нужна.
- Спасибо. И это не штаны, а галифе, - Петру почему-то стало обидно за то, как пренебрежительно парень отозвался о его прекрасных синих шерстяных галифе, предмете его гордости.
- Галифе, так галифе. Все равно их нет уже. Новые выдадут.
- Даа, выдадут. Такие не выдадут, я их за 94 рубля 30 копеек в военторге перд самой войной купил. Почти новые, - обиженно протяну Никифоров. Вышло у него это так трогательно и смешно, что Сашка невольно улыбнулся.
- А не выдадут, так мы у немцев заберем.
Петр тоже улыбнулся:
- Немцы такие не носят.
- Вот дикари! - и парни громко расхохотались.
Отсмеявшись, Петр с надеждой посмотрел на Сашку и спросил:
- Ну, давай рассказывай, когда ваши придут?!
Сашка удивленно вскинул брови:
- Какие наши?
- Ну, ваши, из будущего! Вы же специально машину времени к нам запустили, чтобы помочь!
- Знаешь, давай мы с тобой сейчас поедим и я тебе все расскажу. Подожди, сгоношу чего-нибудь нам на обед, - и Сашка стремглав выскочил из бокса. Вот как, как рассказать этому геройскому летчику, что нет никаких наших из будущего и самого будущего нет. А Сашка пришел сюда не на помощь этим людям, а попал случайно из уничтоженного мира будущего, которое видится этому замечательному парню Никифорову Петру Степановичу светлым и радостным. Сашка тянул время, разогревая пайки. Но сколько не оттягивай неприятный разговор, а состояться он все равно должен.
Обедали молча, Петр, видимо что-то почувствовав, тоже не стремился начать разговор, настороженно поглядывая на Александра. Наконец, дальше тянуть больше не куда, Сашка собрал грязные тарелки, поставил их на стол рядом и нырнув, как в омут, начал рассказ:
- Летом 2022 года мой папа, полковник ФСБ Стаин, предложил мне поехать с ним на какой-то объект, безопасностью которого он занимался…
- ФСБ?
- Аналог вашего НКВД, не перебивай я и так не знаю, как тебе все это рассказать.
Петр кивнул и стал слушать дальше. А парень, глядя пустыми глазами перед собой, монотонным, лишенным эмоций голосом рассказывал свою страшную историю, полную боли, обреченности и надежды. Петру хотелось рвать и метать, вскочить и броситься на этого мальчишку. Как?! Как, они могли профукать страну, за которую умирали их предки на гражданской, за которую отдали жизни двадцать семь миллионов человек в эту войну?! Так мало страну, они же весь мир профукали, а потом решили сбежать сюда. Но Никифоров понимал, что этот сидящий перед ним паренек ни в чем не виноват, что он вообще оказался здесь случайно. Ему было даже жалко мальчишку. Да и парень внушал уважение. Потеряв все, весь свой привычный мир, а потом, прожив четыре года в замкнутом мирке бомбоубежища и снова потеряв всех друзей и знакомых, оставшись абсолютно один, он сумел запустить этот их Ковчег, а потом еще и спасти его, младшего лейтенанта Никифорова. Петр прекрасно понимал, что без этого паренька, шансы на выживание у него были равны нулю. Но и принять то, что рассказывал Александр, у него не получалось.
Сашка закончил свою короткую историю. Он особо не вдавался в подробности, только иногда коротко отвечая на вопросы Петра, которые нет-нет у того вырывались.
- Ну, вот. А дальше ты знаешь…
- Да. Ошарашил ты меня, потомок, - и Никифоров, не сдерживаясь, разразился витиеватой матерной тирадой, - Что дальше делать собираешься? – в голосе Петра почувствовалось напряжение. Кто знает, что решил для себя этот паренек. А вдруг он к немцам переметнется, у них же там капитализм, первое в мире советское государство рабочих и крестьян для него не более чем история, причем, как Никифоров понял из рассказа Александра история позорная, оболганная и очерненная. А Петр в своем состоянии и помешать ему не сможет. Но попытается. Потому что база из будущего не должна достаться врагу!
- Что делать, что делать? Если бы я знал! К Сталину надо, наверное.
- Вот это ты правильно решил! - облегченно воскликнул Никифоров, - товарищ Сталин, он решит, как не допустить всего того безобразия, что вы там натворили! Товарищ Сталин, он знаешь какой!
Сашка зло крикнул:
- Не знаю! Вот прилетим к вашим, и что мы скажем? Здравствуйте, мы к товарищу Сталину, срочно проведите нас к нему! И нас тут же отвезут в Кремль, а товарищ Сталин, напоив чаем, по-отечески побеседует с нами, похвалит, наградит и назначит личными порученцами по вопросам будущего?! Да мы из вертолета выйти не успеем, как нас скрутят и выбьют всю информацию, а потом расстреляют нахрен, чтоб во время войны не разводили панику. А вертолет разберут по винтику, изучая.