— Валерию Говорову, пожалуйста. Александр Мечников. — Подождал пока соединят, и услышал голос советника.
— Саша? Рада тебя слышать.
— Добрый день Валерия Николаевна.
— Вот никак, ты Мечников не желаешь сближаться. — Посетовала племянница маршала. — Я к тебе и так, уж и эдак. А ты всё дистанцию держишь.
— Дистанция Валерия Николаевна в бою первейшее дело. Кто контролирует дистанцию тот управляет боем. А с вами по-другому нельзя. Ибо расслабишься — тут же поимеют.
— Ладно, говори, что там за нужда у тебя случилась. А то я вроде как в долгу перед тобой.
— Никак за антигравы что-то перепало? — Со смешком спросил Александр.
— И немало. Так что проси, чего хочешь.
— А перво-наперво, золотая рыбка мне нужен сплав «тексан четырнадцать», который описан в последнем бюллетене ВНИИ ВНТ, на шестой странице.
Раздался приглушённый расстоянием шелест бумаги.
— Американская броня… Знаю такой сплав. Мы тоже с ним год возились пока не забросили. — Валерия рассмеялась. — А ты никак что-то в этом увидел, да? Ладно. Терзать не буду. В своё время сама всё узнаю. А сплав тебе будет. Тебе в чушках, или сразу что отлить?
— Чушки подойдут. Литейка у меня своя, хоть и лабораторная. Но мне хватит. А ещё, государыня рыбка нужда есть великая в высоковольтном источнике. Киловольт на сто. Мой я совсем угробил, когда антиграв делал. Заказал новый конечно, но когда тот ещё придёт… А мне вот уже вчера нужно.
— Это всё?
— А третье желание я оставлю на потом. — Александр рассмеялся. — Когда ты будешь мягкая, податливая, и не драчливая.
— Вот засранец. — С чувством произнесла Говорова, когда положила трубку. К тому что Мечников её постоянно переигрывает в разговоре она привыкла, но вот что он ещё и играет на её желаниях… — Валерия прикрыла глаза, пережидая тянущий спазм в животе, и подумала, что идея завести в кабинете комнату отдыха с душевой, была просто отличной.
Александр воткнул трубку в зажим на спинке кресла, и достал из кармана блокнот, набрасывая список необходимых материалов и инструментов, бросил взгляд на часы, и выглянул в окно.
— Подъезжаем. — Нейтрально произнёс Григорий, сидевший рядом, и нажал кнопку связи с водителем.
— Серёга, давай к главному.
— Понял, к главному.
Тяжёлая машина плавно развернулась, и Григорий чуть поморщившись на противный мокрый снег, посмотрел, как занимают места охранения его люди и когда Александр вылез, пристроился следом.
Из второй машины в это время вылезли Виктория Семёновна и Наталья Субботина, которые тоже пристроились в колонну.
— Чёрт-те что. Уже перемещаюсь словно странствующий цирк. — Проворчал Александр. — Три машины, восемь человек охраны, секретари… Скоро буду с собой возить личного врача, повара, массажистку и клоуна…
— А клоуна — то зачем? Удивился начальник охраны.
— Как я предполагал, по поводу повара, врача и массажистки вопросов не возникло. — Прокомментировал Мечников входя в холл комитета.
В большом здании на Никольской, находилось несколько учреждений Совмина, и два этажа отдали Комитету по новой технике, который быстро разрастался втягивая в себя прежде всего специалистов в области механики, электрики и электроники, а также химиков-технологов, и вообще производственников.
Мечников, не понимая причин нелюбви кадровых служб к пенсионерам, первым делом дал задание кадровикам тряхануть пенсионерские лёжки на югах, и кадровое кладбище министерства среднего машиностроения.
Да старики порой были вздорными и капризными словно дети, они всё знали лучше всех и не доверяли ничему новому, но как кадровый базис они были бесценным капиталом, к которому можно было прибавлять всё что нужно.
К счастью Артур Христианович, пришедший на должность председателя комитета по новой технике, вышел из точно такой же кадровой свалки, и легко находил общий язык со стариками. Именно старики предложили сразу запустить завод, пока строится город. Жить рабочие будут во временных домиках типа вахтовых, и только четыре дня в неделю, а днём в пятницу, автобус их увозил в Москву. Все неудобства компенсировали повышенными окладами, и социальными льготами выбив четыреста мест в детских лагерях, и около тысячи в санаториях на юге.
Мечников несколько раз лично проверял условия быта и работы заводчан Спецточмаша, и дважды лично увольнял негодных работников. Одного за дырявые простыни у рабочих, а второго за прелую картошку.
Но с тех кому много давали — много спрашивали. На заводе постоянно крутились контролёры, а военприёмка, просто жила на предприятии, принимая каждый станок только после того, как он, установленный на новом месте, подтвердит заявленную точность обработки детали, выдав готовое изделие.
Но как ни упирались люди, до пуска хотя бы одного завода, входящего в кластер было ещё очень далеко. Строители выверяли каждый фундамент с помощью кучи аппаратуры, а после, это же делали специалисты Государственного оптического института, но ставить пока было нечего.
Сегодняшнее заседание коллегии комитета, было как раз посвящено альтернативным способам получения станков.
По поручению Артузова, были направлены письма в Госрезерв, и на оптико-механические заводы, со слёзной просьбой помочь кто чем сможет.
Но надежды уже не было. Все отдали что могли и даже Минсредмаш, у которого всегда горели сроки, отдал два десятка часовых станков, купленных ещё на заре атомной программы нашими разведчиками в Швейцарии.
Один за другим, начальники отделов уныло докладывали о неудаче в деле материализации станков из воздуха. Александр обычно завершал своеобразный опрос, когда Григорий сунул ему из-за спины записку.
«Подарок самому молодому герою от ГРУ. Станкостроительный цех производства Gildemeister. 23 станка. Сухогруз „Корсиканец“ будет в Ленинграде в двадцатых числах ноября. Официальный груз кабельная продукция. Получателем указан КНТ».
И подпись «Андрей».
Андрей был почти официальный псевдоним Павла Анатольевича Судоплатова, и это был действительно царский подарок. Александр ещё не знал, чем он отдарится, но в должниках ходить не будет.
— Ну, Александр Леонидович, может вы нас чем-то порадуете? — Артузов повернулся к Мечникову.
— А чего собственно переживаем? — Александр оглядел присутствующих. — Мы и так движемся с огромным опережением графика. У нас по плану первая продукция только через полтора года, а она уже идёт. Начато заполнение станочного парка и поточных литейных линий. Уже сейчас литейный цех Спецточмаша даёт прецизионные отливки валов по всему Союзу, и очередь стоит до лета. Так что мы уже сделали всё что могли и даже больше. И правительство прекрасно понимая, что мы выложились на двести процентов щедро поделилось премиями, ордерами на квартиры, и автомобилями. Так что не вижу повода для уныния. Мы сделали и делаем все что можно, и страна это оценила. Но специально для тех, кто хотел бы больше, хочу порадовать. Наши друзья из соответствующих органов добыли для нас несколько новых станков. Так что мы через пару месяцев сможем расширить производственную базу. Товарищи! — Александр поднял руку останавливая шум и крики. Сколько, чего и как, пока сказать не могу. Сами должны понимать. Но как только станки придут к нам на склад, все заинтересованные смогут ознакомится со спецификацией.
И только Артузову Мечников рассказал, что за станки откуда и где их нужно будет встретить.
— А чем с ними рассчитываться будем? — Артузов покачал головой. — Такая операция это не только многие миллионы фунтов, но и засветка агентуры.
— Ну, строго говоря, если всё подсчитать, то это они нам должны остались. — Александр усмехнулся. — Новая форма, многоосный грузовик — тягач, квадроциклы для разведывательных и маневренных групп, сверхмощные миниатюрные электромоторы, а последнее — прибор ночного видения нового поколения. Но ещё что-нибудь придумаем. — Мечников небрежно взмахнул рукой. — В конце концов сделаем им партию автоматов из упрочнённого титана. Будут вдвое легче по весу. Или, например, патроны с алюминиевыми гильзами, которые будут легче в полтора раза. А значит можно взять больше боезапас. Ну и так далее. Но я думаю они нам это дело подогнали не в расчёте на благодарность. Я же им помогал тоже от чистого сердца и изо всех сил. Так что сочтёмся. Не чужие люди.
Антигравы довольно быстро стали привычным зрелищем. Переделка уже выпускавшихся микроавтобусов и автомобилей, была простой и само изделие выходило чуть дороже чем обычная машина. По некоторому размышлению, милицейские медицинские и машины других аварийных служб не стали лишать возможности ехать как обычный автомобиль, а добавляли антиграв как опцию, чуть усложнив органы управления так, чтобы они годились и для полёта, и для езды.
Сразу же возник вопрос об управлении таким сложным транспортным средством. И вновь пригодились пенсионеры, только в этот раз военные лётчики. Сначала сотни, а чуть погодя и тысячи заслуженных боевых пилотов пожелали вернуться на службу, пусть и не за штурвал полноценного летательного аппарата, но уж точно не простого автомобиля.
Сталинскую «Чайку-А» пилотировал дважды Герой Советского Союза, Скоморохов, Николай Михайлович, а костяк пилотов «Эскадрильи Особого Назначения» составили лётчики — истребители, списанные по разным обстоятельствам из действующего состава ВВС.
Но машины первых лиц вовсе не были обычным летающим автомобилем. Серьёзная броня, и пара пулемётов, делали внешне неповоротливую машину, довольно опасным противником в воздухе, особенно в теснине городских кварталов.
Такие машины получили только первые лица государства — Сталин, Берия, Булганин, Устинов и Говоров. Остальные же по старинке двигались по земле, в ожидании пока умные головы в ВНИИ кибернетики сделают систему управления воздушным движением над Москвой.
И так, чтобы развести пять сотен машин аварийных служб пришлось городить целый Свод Правил воздушного движения, и добиваться неукоснительного его соблюдения, под угрозой немедленного увольнения.
И конечно, пришлось в срочном порядке организовывать ИГВД — инспекцию городского воздушного движения. На скоростных машинах способных разгонятся до трёхсот километров в час, и оснащённых магоэнергетическими запоминателями для съёмки места происшествия.
Но плюсов было намного больше. Время реакции Скорой помощи сократилось вдвое, а высотные пожары перестали быть проблемой. Машины, оборудованные зацепами, вставали вплотную к окну, и могли принять пострадавших, высадить пожарный десант прямо в квартиру или залить огонь пеной прямо с воздуха.
Глава 10
Пионерские и комсомольские организации дружно ответили на призыв коммунистов: «Сделать учёбу и усвоение знаний главным делом школьников и студентов» Учащиеся в массовом порядке берут шефство над неуспевающими учениками, помогая им разобраться в сложных вопросах и даже организуют для них выездную вечернюю школу как сделали студенты педагогического института города Киева, для школьников города. Теперь в домах творчества молодёжи и студентов можно не только заниматься научным и техническим творчеством, но и участвовать в работе кружков где изучают математику, естествознание, психологию, логику и другие школьные предметы.
Но не только комсомольцы ответили на призыв партконференции. Преподаватели ВУЗов и ВТУЗов, так же решили потратить часть своего личного времени на помощь отстающим студентам и школьникам, организуя для них курсы прямо в учебных аудиториях институтов.
Руководители учебных заведений уже отчитались о премировании особо отличившихся преподавателей, а финансовые отделы райкомов и обкомов, своими решениями выделили дополнительные деньги на премии учителям.
Но и спортивные тренера, решили влиться в общее движение, и теперь, каждый юный спортсмен в обязательном порядке приносит в конце каждой четверти листок успеваемости, подписанный в канцелярии школы.
Впереди движения за отличную учёбу, дружина Московской школы № 195 носящей имя героя советского союза, лауреата Сталинской премии, и орденоносца Александра Мечникова.
«Ни одного отстающего в дружине, решили пионеры и комсомольцы, на общем школьном собрании» и намерены крепко держать слово. Александр Мечников, побывавший в школе, пообещал всем ребятам к концу учебного года подарки от себя лично, но только если дружина сдержит обещание.
Что-ж Пионерская Правда будет следить за делами в дружине, и информировать своих читателей.
Среди советских руководителей считалось нормой, когда их отпрыск проходил все стадии роста начиная от низовых должностей и званий, так что у элиты не было необходимости строить заповедники для «золотой молодёжи» по факту отсутствия оной.
Так и не возник в этой реальности Институт Международных Отношений, где к шестидесятым годам нашей реальности было не протолкнуться от детей министров, из замов, академиков и прочих уважаемых людей.
Да и не были посольства СССР, в этой реальности, уютной гаванью, для разного рода проштрафившихся партийных работников.
Предложение Англии и США о создании Организации Объединённых Наций, Советский Союз, КНР и ряд других стран не поддержал, и всё что можно было обсудить, обсуждалось в рамках полуживой Лиги Наций, в скромном особняке на берегу Женевского озера.
Всё, о чём нужно было договориться обсуждалось в рабочем порядке в ходе двусторонних встреч или более расширенных контактов, в которых роль США и западного мира вообще была сильно приглушена.
Потому что не было никакой «совместной победы» и не было потока золота из Европы и СССР в карманы США, что не позволило им захватить финансы планеты.
Посольства тоже не выросли до огромных особняков с сотнями сотрудников, а были скромными зданиями, где работали пара десятков профессиональных шпионов, которым к тому же было запрещено выезжать за пределы столицы.
Государственный департамент и Форин офис[20], несколько раз пытались договориться с руководством СССР о расширении представительств, но министр иностранных дел Громыко раз за разом цитировал слова Сталина сказанные им о США: «Я с чертями не торгуюсь».
С некоторых пор каждого работника посольства США, в открытую сопровождал сотрудник КГБ, причём меняли их часто, чтобы не застаивались.
Делалось это прежде всего для охраны дипломатических работников от действий советских граждан, которые очень хорошо помнили публикации в «Правде» секретных документов и соглашений между европейскими некромантами и их заокеанскими друзьями.
Так и получилось, что дипломатические работники западных стран, оказались в своеобразном вакууме, не имея возможности вести ту работу, ради которой они приехали в СССР.
Заместитель посла Уильям Колби, был кадровым сотрудником ЦРУ, и работал на «советском» направлении уже давно. С конца последней войны. Нет, он не имел привычки как русские пилоты говорить «крайний», но прекрасно понимал. Прошедшая война не последняя, а именно крайняя.
Три дня назад Уильям получил шифровку, адресованную лично ему как главе разведывательного подразделения в России. В шифровке подписанной лично шефом ЦРУ Алленом Даллесом, его просили наладить контакт с Александром Мечниковым, предполагая, что он является кем-то из глубоко законспирированных агентов русской разведки, прошедший полное омоложение.
Секрет полного омоложения очень сильно волновал элиты всего мира, потому что добавить к жизни два раза по тридцать — сорок лет, это конечно здорово, но вот так, вернуть юность оставив себе голову и память взрослого человека — бесценно. На это направление были ориентированы все агенты в России. Но дело шло плохо. И не только потому, что агентов было очень мало. Но и ещё потому, что как таковой системной работы по вербовке и подготовки разведчиков в СССР не велось. Трансграничных контактов фактически не было, а все, кто ходил через границу, вроде моряков и лётчиков, бежали от любых зарубежных связей как чёрт от ладана.
И видимо испробовав все варианты, руководство Центрального Разведывательного Управления решило попробовать выйти на прямой контакт с носителем такого важнейшего секрета. Тем более что за Мечниковым были и другие изобретения включая антиграв, который вот уже месяц пытались повторить в Армейской исследовательской лаборатории в Лабораторном центре Адельфи, штат Мэриленд, и десятках других центров.