Мне стало совсем нехорошо. Если так запросто можно взять и узнать адрес любого человека, то неудивительно, что ежедневно кого-то насилуют, похищают и убивают. Тесак потяжелел, став почти неподъемным.
– Что ты от меня хочешь?
– Пообщаться. Мне кажется, тебе нужна поддержка.
– Не нужна. Проваливай, пока я не вызвала полицию.
Я попыталась закрыться от него на замок, но Артем выставил вперед ногу в начищенном до блеска ботинке и покачал головой.
– Кира, ну кого ты обманываешь? Тебе хочется совершить что-то необдуманное, умчаться на край света. Я готов стать тем, с кем ты это осуществишь. Обещаю, никаких посягательств. Я нисколько не лгал, когда называл себя твоим ангелом-хранителем.
Самое пугающее, что мне хотелось подчиниться Артему. В нем было что-то родное, знакомое. Точно единоутробный брат, которого у меня отобрали в младенчестве. Его слова всколыхнули во мне что-то ненормальное. Это был зов плоти. Природный гон, который заставлял меня сорваться с насиженных мест, сбежать, куда глаза глядят, пока светит луна, пока пахнет волчьей шерстью. Зверь во мне поднялся на дыбы и скалился, пытаясь вырваться наружу.
– Я согласна, – сказала и сама испугалась своих слов. – Только…
– Только что? – Он мягко вытащил из моих рук тесак и забросил его в квартиру. – Оставь своему мужчине или родственникам записку, сфотографируй мои паспортные данные, сообщи, куда мы уедем, если ты боишься быть украденной и съеденной. Представь меня как друга детства или мимолетного знакомого, мне всё равно. Кира, я не позволю тебе задыхаться от одиночества.
Артем вынул из сумки паспорт и протянул его мне. Я долго изучала пустые странички – ни жены, ни детей, ни даже загранпаспорта, – вдумчиво уставилась на фотографию.
– Договорились, – как под гипнозом прошептала я.
Наваждение, так можно назвать это состояние, когда ты не ведаешь, что творишь. Дрожащими пальцами я набрала номер не Игната (тот бы не понял), но Ирины, в надежде, что она сумеет всё объяснить своему брату.
– Ир, добрый вечер. Слушай, мне нужно уехать на несколько дней… Только скажи Игнату как-нибудь помягче. Поверь, я буду осторожна. С кем? – Я коротко рассказала про Артема, добавив о том, что чувствую в нем родственную душу, и что мы вроде как были знакомы давным-давно, просто пересеклись вчера в баре и решили вспомнить былую дружбу.
Номер паспорта, правда, диктовать не стала, но быстренько, во время разговора, сделала на домашнем принтере ксерокопию и положила на столе под запиской.
– Ты надолго? – спросила Ирина с безысходностью в голосе.
– Вряд ли… – неуверенно заключила я. – Извинись перед Игнатом. Я обещаю вернуться.
После чего отключила телефон. Ирина была встревожена, перепугана, но надеюсь, ей хватит хладнокровия объяснить всё Фирсанову без эмоций и не вывести того на какие-то необдуманные поступки.
Зверь во мне просил бежать наперегонки с ветром, но человеческая половина молила остаться, вернуться к Игнату под бок и выть там раненым волчонком. Меня разрывало непонимание. Двойственность во мне сходила с ума и тащила за собой на дно.
– Ты готова? – улыбнулся Артем.
«Нет», – затрепетало внутри.
– Да, – ответила жестко.
***
Это был не поезд, а элитный отель на колесах. По крайней мере, мне в таких бывать не доводилось, и я не представляла, что РЖД способны выпускать что-то, кроме плацкартных вагонов, в которых по определению воняет нестиранными носками.
Купе на двоих с кроватями, застеленными белоснежным бельем, мини-бар, собственный туалет и душевая комната размером с мою кухню. Не хватало разве что личного повара, впрочем, я знала, что в вагоне-ресторане кормят чем-то изысканным и непроизносимым по первому требованию клиента.
– Кого ты убил, чтобы здесь очутиться? – спросила я.
Артем помог мне убрать чемодан и обворожительно улыбнулся:
– За кого ты меня принимаешь, Кира?
Он напомнил мне сытого кота, который обустроился в хозяйской спальне, положил пушистый хвост на подушку и теперь царапает когтями любимое шелковое одеяло хозяйки. Мы присели напротив друг друга. Вновь воцарилось молчание, но оно не давило на барабанные перепонки, как паузы в диалогах с Фирсановым.
– За чудовище, которое одурманило мой разум и заставило пойти за собой, – хмыкнула я. – Кстати, куда мы едем? Я не услышала конечной остановки.
– В Москву, куда же ещё. Все дороги ведут туда.
Чудовище тем временем стянуло через горло джемпер и осталось не очень-то обнадеживающе полуголым. Он собрался брать меня нахрапом, что ли?!
– Не хочешь одеться? – уточнила я осторожно.
– Не хочешь раздеться? – парировал Артем, но заменил джемпер футболкой, которую вытянул из своей сумки, собранной впопыхах. – Тут жарко, – добавил он. – От близости к тебе, в том числе.
– Ещё не поздно сойти и никуда с тобой не ехать.
– Поздно, – сказал он, и в этот миг поезд тронулся.
Станция отдалялась, машинист по громкой связи поприветствовал нас в каком-то там поезде повышенного уровня комфортности, пожелал приятной поездки.
– А теперь расскажи мне о себе, Кира Алексеевна, – хмыкнул Артем и достал из мини-бара бутылку коньяка.
– Мне нельзя пить, – напомнила я ему.
– Тебе и не предлагают, – усмехнулся мой спутник и отпил прямо из горла, не утруждая себя стаканами. – Чем ты дышишь?
Наверное, воздух наполнился алкогольным смогом, потому что мне захотелось открыться. Никаких пугающих подробностей – «кстати, мой мужчина – оборотень, прикинь?!» – но в целом я поведала многое о себе, своей семье, даже Фирсанове. Удивительно, но этот человек меня слушал! Он не кивал головой, смотря в пустоту, а вникал и пытался разжевать каждую фразу. Сколько еще людей интересовались моей жизнью? Все другие были связаны со мною родством или тайной. А здесь какой-то первый встречный, возможно, опасный. Которому я доверилась за неполный день знакомства. Возможно, это станет самой крупной моей ошибкой, но пока я рассказывала, и речь под шум колес лилась размеренно и спокойно.
– Знаешь, что, – подытожил Артем. – Мне кажется, твой Фирсанов не такой уж и пропащий человек. Ты очень сложная, Кира.
– Спасибо, блин, – хмыкнула я. – Теперь рассказывай о себе.
– Могу задать всего один вопрос? – кивнула в ответ. – Так что ты к нему чувствуешь по-настоящему?
***
{…Спустя полторы недели после моего выхода из больницы мы с Игнатом не просто крупно повздорили, а поссорились до хрипоты. Не было ещё никакой беременности, только реальность, с которой приходилось мириться: он – оборотень, я – страж; мы без ума друг от друга, но именно это и губительно.
Близилось полнолуние, когда Фирсанов попросил меня, цитирую, «свалить куда подальше, пока я не откусил тебе твою дурную голову».
– Не дождешься, – я скрестила руки на груди. – Ты не слышал Алекса, что ли? Мне рядом с тобой ничего не грозит, поэтому я буду рядом.
Фирсанов побагровел.
– Кира, как ты не понимаешь: дело не в том, что я опасаюсь за тебя. Нет, черт возьми, просто я не собираюсь опять показываться тебе ТАКИМ!
– Каким?
– Чудовищем. Монстром. Животным, – он выплевывал каждое слово с болью, чуть ли не кровью вырывая из себя. – Нет ни единого оправдания тому, что происходит со мной. Это отвратительно. Я запрещаю тебе приближаться ко мне, а если ты ослушаешься, то я найду способ избавиться от тебя. Возможно, мне и дороги наши отношения, но я сумею избавиться от них.
Это прозвучало жестоко, надменно.
– Что, опять призовешь своих баб?
– Ты считаешь меня столь неоригинальным? – изумился он. – Нет-нет, теперь я предложу разделить тебя с кем-нибудь из моих друзей. Мечтаешь попробовать втроем, а, крошка?
Моя рука взметнулась, и на щеке Игната остался горящий след. Он не пытался защититься, лишь расхохотался как истинный безумец. Глаза потемнели. Тогда я стала лупить его по груди раскрытыми ладонями, повторяя: «Ты – псих!»
Фирсанов повалил меня на кровать, обхватил запястья и завел их за голову. Я брыкалась, пыталась укусить его, но мой демон был сильнее.
– Ты можешь гнать меня, но я не уйду. – Злые слезы катились по щекам. – Слышишь, придурок?! Я останусь с тобой, даже если ты отдашь меня всем своим дружкам по очереди.
– Беспечная дура!
– Идиот!
Он выпустил меня, и я рванула из комнаты, по лестнице спустилась вниз и схватилась за связку ключей, торчащих из замка запретной комнаты.
– Что, уже готова уйти? – смеялся Игнат, и только в глазах плескалась боль.
– Почти, – я потянула его за воротник рубашки.
Мы оба оказались внутри пустого помещения, где стены особенно сильно давили, а воздух пах страданиями. С усмешкой я запустила ключи в узкую щель и захлопнула дверь, оставляя нас взаперти на неопределенное время.
– То есть ты предпочитаешь умереть здесь от истощения?
Фирсанов ломанулся к двери, дернул за ручку, но та не поддалась.
– Если придется. Всё, что угодно, чтобы спасти тебя.
Я села на пол, обхватив колени руками. Игнат плюхнулся передо мной на колени.
– Je t'aime (я тебя люблю (фр.)), – заявил он, глядя мне в глаза. – Pardonne-moi tout (прости меня за всё (фр.)).
– Что?
– Говорю: у тебя очень аппетитная шейка, детка. Я обязательно переломаю её в эту полную луну.
Губы скользнули по моей коже, посасывая её, оставляя после себя несмываемые метки. Это были злые поцелуи, опасные, близкие к помешательству. Уже не человеческая, но волчья половина взяла над Фирсановым верх, когда он срывал с меня платье, когда закидывал мои ноги себе на плечи. Когда наши тела сплетались, обнажаясь друг перед другом.
– Мы останемся тут навечно, – напомнил Фирсанов с ухмылкой, когда всё закончилось. – Я поставил такую дверь, которую не выбьет даже граната.
– Это то, о чем я мечтала.
– Что ж, тогда доброй ночи.
Он расхохотался и отвернулся от меня.
– Je te pardonne (Я прощаю тебя (фр.)), – шепнула самой себе, когда Фирсанов задремал. Незачем было объяснять ему, что я тоже изучала французский в средней школе.
Черт, как же я волновалась за него, как же боялась, что он всё-таки найдет способ изгнать меня на время полнолуния. Нет, я должна была быть рядом. Я должна была защитить его от ночных кошмаров. Моего дикого, несговорчивого, озлобленного зверя, заточенного в человеческое тело.
И уже тогда мне показалось, что мы летим в бездну.
Освободила нас Ирина, которая по чистой случайности решила тем вечером навестить брата…}
***
– Какая тебе разница? – Я пожала плечами. – Он небезразличен мне, этого недостаточно?
– Достаточно, – подтвердил Артем. – Ладно, теперь обо мне…
Ничего интересного я не услышала. Какой-то там начальник средней руки, у которого всё есть, и который периодически сходит с ума от скуки. В женщинах отказа не испытывает, на меня видов не имеет, но по каким-то мистическим убеждениям считает, что должен вытащить меня из затяжной депрессии, которую разглядел ещё в баре.
Звучало подозрительно, но я не спорила.
На середине его выверенного до единого слова рассказа зазвонил мобильный телефон. Артем ответил и начал безостановочно соглашаться с собеседником. На седьмом его «Да» я была готова расхохотаться. В конечном счете, он сказал «Я тоже» и нажал на сброс.
– Твоя девушка?
Артем нервно дернул щекой.
– С чего ты взяла?
– «Я тоже». Так отвечают на фразу «Я тебя люблю».
– Так себе логика, – покачал он головой, но уставился в окно с таким интересом, что я догадалась: не ошиблась.
Вдвойне непонятно, зачем мчать куда-то от любимой девушки с незнакомкой из бара, если расставание дается тебе тяжестью и нехорошими мыслями? Почему он выбрал в качестве спутницы меня, а не кого-то знакомого? Может быть, потому что тоже хотел раствориться в единении с человеком, который не осудит и не засмеет, не попытается поставить на путь истинный?
– Артем, – после долгой паузы позвала я, – что ты испытываешь к своей девушке?
– Не знаю. – Она уронил лицо в ладони, и голос звучал глухо. – Иногда мне хочется уйти, хлопнув дверью. Но я не могу. От неё многое зависит.
– Она платит тебе деньги за интимную близость? – заинтересовалась я и отвела его руки от головы.
– Не смешно, – ответил Артем, делая глоток за глотком коньяка. – Нет, но благодаря ей я имею всё то, что… имею, – оборвал себя на половине мысли. – Сложно объяснить, но она сделала меня человеком, и я не смогу бросить её из-за своего эгоизма.
Бутылка была ополовинена, и стало ясно – мой спутник ещё не пьян в зюзю, но уже не контролирует обстановку. Луна светила из-за туч, гигантская, налитая золотом. Дорога тянулась бесконечным полотном, в котором изредка мелькали огоньки городов.
– Ложись спать, – посоветовала я и даже помогла Артему перебраться на койку.
Он поблагодарил меня, пробурчал что-то неразборчивое и всё-таки задрых.
Я осталась одна и под шум ветров пыталась разобраться в себе.
«Не смогу бросить из-за своего эгоизма». Тяжелый случай, но похожий на то, что испытываю я прямо сейчас. Мною руководил эгоизм, когда я признавалась в любви, и когда убегала, оставив прощальную записку, и когда садилась на поезд с Артемом вместо того, чтобы дать нам с Игнатом шанс всё уладить.
Моё тело ломило от страха. Во мне поселился какой-то непонятный голод. Захотелось взвыть на луну как истинный волк, как будущая мать оборотня. Голова разболелась, и только сейчас я осознала, что натворила, когда сбежала из дома. Когда решила за нас двоих. Когда бросила Игната ради мимолетного «хочу».
Кроме того, скоро полнолуние. Если Фирсанов не разрешит мне вернуться, то пострадает за нас обоих…
Я оглянулась на сопящего Артема, сверилась с наручными часами. Следующая остановка через десять минут. Как раз есть время, чтобы собрать себя в кучу и выбежать на перрон, а потом рвануть обратно в родной город и молить о прощении того, кто принял всех моих тараканов, дал каждому имя и холил их несколько месяцев.
«Мне нужно домой, прости», – написала на салфетке губной помадой и на цыпочках выскользнула из купе.
Только теперь, на какой-то сельской станции, абсолютно пустой в предрассветный час, я почувствовала себя свободной. Поезд фыркнул и заспешил вперед, а я смотрела на небо, и звезды улыбались мне.
– Кира, ты кое-что забыла… – донесся до меня голос Артема, а его рука сжала моё запястье.
Неужели он проснулся и рванул за мной? Вот черт, теперь не отделаюсь.
– Что? – спросила я, но тут бок кольнуло иглой, и мир перед глазами поплыл.
Глава 6. Окончательно и бесповоротно
Кира уехала три дня назад, и последние семьдесят два часа я провел в непрерывных поисках с редким перерывом на сон. Она словно растворилась в мегаполисе. Ни единого следа. Не могла же она просто испариться? Конечно, с неё станется помчаться автостопом в Европу, но почему именно сейчас?! Я готов был задушить её самолично, порвать на мелкие клочки. Но сначала убедиться, что у неё – и нашего ребенка – всё в порядке.
Ира два дня моталась со мной по аэропортам и вокзалам, платила кому-то за информацию. Но тщетно. Кира растворилась в воздухе. Вроде бы её видели на вокзале, но камеры видеонаблюдения не показали ровным счетом ничего. Ира лично проверяла записи несколько часов кряду. Вчера она извинилась передо мной и отчалила в неотложную командировку. Так даже проще, наконец-то не придется перед кем-то сдерживать свою ярость.
– Игнат, сейчас к тебе приедет моя хорошая знакомая, – сестра позвонила ближе к вечеру. – Если коротко, у неё трагедия в семье, и ты не можешь отказать ей в помощи. Слышишь? – спросила с угрозой в голосе. – Её избил до полусмерти жених и вышвырнул из квартиры, ей негде перекантоваться. Пусть она поживет в гостевой комнате. Я бы с радостью оставила Марину у себя, но ненавижу, когда кто-то хозяйствует в моей ванной.
Только этого не хватало.
Девушка, совсем юная, одетая в простенькое ситцевое платье, заплетающая волосы в две косички, появилась на пороге моего дома к полуночи. Жалкий несчастный ребенок, затравленный, озирающийся по сторонам. Правда, видимых следов побоев на ней не было – но я не стал выпытывать неприглядные подробности.