Майами показался к ночи. Вернее, не сам город, а бесконечная цепь огней вдоль берега, бриллиантовое ожерелье Флориды, протянувшееся от Уэст-Палм-Бич до Ки-Уэста; пояс окончательно сросшихся курортных городков на самом полуострове и островах Флорида-Кис. Акопян, сменив тему, восклицал:
- Как жаль, что мы не испанские мореплаватели шестнадцатого века! Наших ноздрей уже коснулись бы пряные запахи тропических цветов. Ведь Флорида - это и значит "цветущая"...
Стюардесса деликатно будила задремавших, предупреждала о скором прибытии. Потом начала рассказывать рекламный текст о прелестях курортного края, отелях, пляжах, кемпингах, прокате яхт и специальных садках жемчужниц - для желающих понырять и, может быть, обогатиться...
Акопян и Стрижова слушали, разинув рты; Волновой лишь мудро посмеивался, ибо знал, что никакой жемчуг, подсунутый местными развлекателями ныряльщикам, не окупит стоимости проживания на знаменитом курорте...
Самолет заходил на посадку.
Глава V
________________________________________________________________
РАЗГОВОР ПРИ ЗАКРЫТЫХ ДВЕРЯХ
Точеные деревянные столбики веранды, увитые краснеющим к осени виноградом; куры, бродящие возле расшатанных ступеней; кусты крыжовника и низкие раскидистые яблони; бочка для сбора дождевой воды, механическая косилка на траве, взрыхленная земля огорода - овощи уже убраны... В доме крахмальная скатерть на неуклюжем столе, яблочный сидр в кувшине, разрезанный мясной пирог; темная старинная мебель, тяжелые шторы с помпонами... Трудно было поверить, что вся эта провинциальная идиллия находится в центре Нью-Йорка и солнечные лучи, сконцентрированные специальной оптикой, падают во внутренний двор небоскреба, на глубину ста с лишним этажей. И тем не менее владелец дома мог позволить себе такую прихоть. Владелец дома мог себе еще и не такое позволить.
Он сидел боком к столу, покачиваясь в скрипучем дедовском кресле-качалке и прихлебывая из глиняной кружки - этакий лысоватый, пухлощекий, расплывшийся папаша-фермер, добродушный хрипун в мятой рубахе и жилете нараспашку. И еще было в комнате человека три-четыре, помоложе и постарше, неброско одетых, усатых и безусых - ну, совершеннейшие личности из вагона "сабвея", лишенные особых примет. Одна из личностей поглощала пирог, поливая его домашним кетчупом; другой гость курил сигарету, привалившись задом к вычурному комоду; еще кто-то совсем в темноте играл на диване со спаниелем.
У порога веранды, спиной ко двору, в потоке солнечного света сидел на стуле, неестественно выпрямившись, тот самый господин, похожий на японца, что представился советским делегатам как Джек Мэнсфилд. В его руке подрагивал бокал с сидром. Он походил на подсудимого, каковым, очевидно, и являлся. Он щурился от яркого солнца, в то время как лица мужчин в зашторенной комнате покрывала глубокая тень.
- Вот такая история, Тэдди, - сочувственно вздыхая, говорил старик в кресле-качалке. - Ты-то, брат, хоть понимаешь, что теперь будет?
- А что я мог сделать, босс? - недоуменно спросил "Джек". - Не стрелять же в них посреди аэродрома в конце концов?
- Нет, стрелять тебе было нельзя, - охотно согласился старик. - На это мы тебе полномочий не давали. Но все равно - прохлопал ты, брат. Сглупил. Тебе говорят: "Извините, мы забыли сделать важное дело, полетим позже - рейсовым самолетом". Очень хорошо. Как ни в чем не бывало предложи подождать, пока они вернутся. Убеждай, уговаривай...
- Да что я, мальчик, что ли? Они же нас насквозь видели! Во всяком случае главный. Он бы через десять минут прислал полицейскую машину...
- Большое дело - полиция!
Джек-Тэдди порывисто допил вино, поставил бокал на пол. Его лихорадило все сильнее.
- Может, и небольшое. Но они бы нам все равно усложнили работу. Зачем лишний шум?
- Зря выкручиваешься, Тэд! - лениво отозвалась личность, игравшая на диване с собакой. - Если тебя видели насквозь, значит, ты прокололся. Плохо сыграл. Опять же, виноват.
- Не знаю... Может, мне и показалось! - начал торопливо оправдываться "подсудимый". - Может, и не поняли они ни шиша... А вдруг у главного в самом деле были какие-то дела в городе?
- Совсем запутался, дурачок! - просипел старик. - Если не поняли, то почему сообщили тебе, что полетят завтра, а сами удрали экспрессом, как будто им черти пятки поджарили? Провели тебя за нос, брат...
Виноватый опустил коротко стриженную голову. Воцарилось молчание. В черном лакированном, ростом с человека футляре уютно тикали напольные часы, суетливым солнцем мелькал маятник.
...За две недели до этого разговора был у хозяина другой, еще более конфиденциальный, тет-а-тет. Только не дома и не в офисе принадлежавшего ему концерна, чьи перекрытия убегали к небу над беленым потолком "фермы". Пришлось тогда старику втиснуться в костюм-тройку, затянуть на горле галстук и отправиться на собственном самолете в Вашингтон. Там приезжего встретил в ультрамодерновом, набитом электроникой кабинете человек, чья физиономия во время торжественных церемоний маячила за плечом президента, а обязанности были понятны лишь узкому кругу посвященных. В отличие от старика бизнесмена, вашингтонский чиновник был худощав, пасторально голубоглаз, возраст имел неопределенный, а платиновые волосы и белоснежные зубы - слишком натуральные, чтобы быть естественными... Он все время ходил по кабинету и восклицал:
- Произошло событие, которому нет равных в мировой истории! Вы понимаете? Вот здесь у меня самые свежие данные из русского Космоцентра... Этот Акопян действительно видел нечто, оставленное инопланетянами. Машину, сокровищницу, звездолет - или что-то иное, для нас непостижимое; но видел! И теперь они снаряжают корабль к Фобосу. И долетят, и разберутся ва эатаоам! - Чиновник ударил кулаком по пачке бумаг. - Тогда Москва овладеет секретами, до которых иначе пришлось бы додумываться еще пятьсот лет. И весь мир станет русским, дружище. А мы будем получать подачки с господского стола... Нравится вам такая перспектива?
Разговор шел секретный. Все каналы связи были перекрыты, магнитофоны выключены. Звуконепроницаемые панели исключали подслушивание с помощью дальнобойных микрофонных "пушек"; специальные прокладки в стенах и перекрытиях нагревались электротоком, дабы никто не смог увидеть с помощью инфракрасного термоскопа тепловой облик собеседников, а затем прочесть их беседу по видеозаписи движений губ...
- Ну а вы-то чего копаетесь? - спросил старик, утирая пот и придвигаясь поближе к вентилятору. - Взяли бы и сами отправили экспедицию. Штука-то эта, на Фобосе, вроде ничейная: кто первым застолбил, тот и бери...
- Легко сказать - отправили экспедицию! У президента и НАСА совершенно другие планы. Вы же знаете, кто сейчас у власти... Краснобаи, прекраснодушные идиоты, не видящие дальше собственного носа. Если бы они и послали корабль на Фобос, то уж наверняка пополам с русскими, и все находки и открытия объявили бы достоянием человечества.
- Хм... А если корабль построит, скажем, не НАСА, а кто-нибудь совсем другой? Я бы мог и сам посодействовать и переговорить кое с кем...
- К этому я и веду. Но вы представляете себе, какая здесь понадобится осторожность?
Старик наморщил красный от "фермерского" загара лоб, подумал и сказал:
- Поганцы, крючкотворы проклятые... Надо будет на следующих выборах поставить на другую лошадку.
- До выборов еще без малого два года. За это время русские и отправят свой новый корабль, и вернутся. А наше дорогое правительство им поможет...
- Это еще почему?
- Потому, - резко сказал чиновник, перестав сновать вдоль стола и значительно глядя прямо в глаза гостю. - Четырнадцатого числа в Майами начинается конгресс по космической медицине. Оататауадааа прибудут четверо: генерал, начальник медицинской службы Космоцентра, еще одна леди - тоже врач... и сам Акопян. Они доложат об удачном эксперименте - чтении воспоминаний Акопяна; наши яйцеголовые заключат их в объятия, родится какое-нибудь совместное соглашение... и чем черт не шутит, может быть, они действительно затеют общую прогулку на Фобос!
- Ага... И потому вы...
- Ну да, - перебил чиновник. - Мы очень торопимся. Участие русских в конгрессе недопустимо. Их возвращение домой также нежелательно. Поймите меня правильно - речь идет не о ликвидации, а... В общем, они должны заявить, что добровольно остаются здесь. Но за этим остановки не будет есть такие психотропные штуки, можно заставить людей говорить что угодно. Главное, аккуратно взять всю четверку...
- За что вы платите вашим парням из Лэнгли*? - недовольно спросил гость. - Почему я должен для вас таскать каштаны из огня?
_______________
* В Лэнгли находится штаб-квартира ЦРУ.
- В Лэнгли теперь тоже сидят слюнтяи из президентской команды. К тому же ни одна правительственная организация не должна иметь отношение к... нашей затее. Мы слишком на виду.
- О'кэй, - кивнул приезжий. - Вы меня не раз выручали, старина, - не буду с вами спорить. Значит, брать живьем?
- Да, и неповрежденных. Мне нужны их гладкие физиономии перед телекамерами. Разразится чудовищный скандал, который наверняка отвлечет мысли русских от инопланетных дел. К тому же здесь останется главный источник информации - Акопян. Они будут стараться заполучить его обратно. А мы тем временем выкачаем все содержимое его мозга, сами построим корабль и повезем господина Акопяна на Фобос, как живой прибор...
Старик молчал, посапывая. При всем его могуществе, с жутковатым главой секретнейшей спецслужбы спорить не приходилось. "Фермер" прикидывал в уме, кому из своей личной гвардии - корпуса телохранителей, промышленных шпионов, сыщиков и наемных убийц - поручить деликатное задание...
И вот теперь бедняга Тэдди, проваливший трюк с "личным самолетом Хартманна", сидел на веранде перед благодушно щурившимся боссом и с замиранием сердца слушал слова приговора:
- Ну, братцы, не будем даром мучить человека, у него уже и так штаны мокрые... (Личности пробормотали что-то невнятное.) Что? Вот и я так думаю. - Старик с нарочитой неторопливостью отхлебнул из своей кружки, глядя, как покрываются мертвенной бледностью широкие скулы подсудимого. В общем, даю тебе шанс, Тэд, сынок. Единственно из-за моей к тебе давней привязанности. Искупишь вину. В твоем распоряжении два дня. Послезавтра к этому времени вся компания должна быть здесь... - Пухлая стариковская ладонь припечатала скатерть, плеснулся из бокалов сидр. Часы пробили пять.
Глава VI
________________________________________________________________
СЕКРЕТ "ОДНОРУКОГО БАНДИТА"
Утреннее заседание окончилось в половине первого, объявили большой перерыв. Тарханова и Марину тут же куда-то умыкнули американские коллеги. Волновой уединился в одном из бесчисленных уютных буфетов, намереваясь перекусить и одновременно повозиться со своими неразлучными бумагами. Доклад советской делегации был назначен на завтра. Акопян наскоро пообедал рядом с шефом: его неудержимо влек к себе город.
Из этого гигантского отеля, специально снятого для проведения международного конгресса, было не так-то просто выйти. Сурен прошел через зал, напоминавший огромный стакан из опалового стекла. Зал предназначался владельцами для разного рода встреч и съездов. Его окружал просторный холл. Сейчас здесь были выставлены на ярких разноцветных постаментах образцы новейшего медицинского оборудования, выпущенного разными фирмами США. С одной стороны - экспозиция по теме, с другой - добавочная возможность прорекламировать свой товар. Аккуратные стеклянные горки с фармакологическими препаратами: в глазах рябит от радуги этикеток. Никель и пластик, оптика и электроника: всевозможные чудеса, от диагностических машин седьмого поколения, размером с книгу, но обслуживающих целые больничные города, до антигравитационных камер, где могли висеть в воздухе без опоры, ни к чему не прикасаясь, больные с обгоревшей или пораженной кожей. Попадались и части снаряжения космонавтов - все-таки конгресс-то был посвящен космической медицине! Сурен с удивлением увидел на стенде с торговой маркой "Форд" хорошо знакомые ему прыжковые сапоги-скороходы. На обложке проспекта надпись: "По лицензии СССР". Сурен перелистал глянцевую книжечку. Сапоги, которыми в его родной стране снабжали только космонавтов на время полета, здесь продавались в магазинах: их рекламировали для альпинистов, туристов, охотников... Нет, право, нам есть еще чему поучиться у "фирмачей"-капиталистов.
Акопян вышел в кольцевой коридор с многочисленными лифтами; конференц-зал и холл располагались в цокольном этаже гостиницы. Но лифты сейчас были ни к чему. Сурен поднялся во внутренний двор, один из многих, где в соответствии с жарким климатом Майами располагались бассейны, солярии, сады тропических растений. Чего здесь только не росло! Но, пожалуй, наиболее экзотичными среди всех этих орхидей и папоротников казались три русские березы, стройные и белые, точно свечи...