– Насколько я понимаю, все эти мероприятия должны планироваться военным командованием, – Илья Сергеевич, выжидательно посмотрел на меня, требуя пояснений.
– Вопрос в снабжении, – поторопился я с объяснением, – а именно в обеспечении партизан взрывчаткой. Доставку за линию фронта мы берем на себя, но на сегодняшний день, едва покрывая собственные потребности по обеспечению занятий минно-взрывному делу, ни чего сделать, не можем. Нужны даже не сотни килограмм, а тонны этого боеприпаса, расход будет огромный, но и эффект ожидается не маленький.
– Разве военное командование не может помочь в обеспечении взрывчаткой, – удивился собеседник, – это же их прямая обязанность.
– Во первых встает вопрос подчинения и соответственно снабжения партизанских отрядов. Во вторых в тылах фронтов, на дальних подступах к Москве, идет активная работа по выполнению задач минирования танкоопасных направлений, требующих большого количества минного хозяйства. Поэтому пять тон, предназначенной нам взрывчатки, и ушли на эти нужды, а надежды, что ее вернут, нет.
– Да озадачили меня, – усмехнулся Илья Сергеевич, – «на коленке» такой вопрос не решить. Подходите через полчаса в административную часть здания. А я пока сделаю несколько звонков.
На этом мы временно расстались. Поднявшись в номер я, поковырявшись в своих вещах, отобрал один из двух кусков парашютного шелка, взятого мною в качестве подарка. По здравому размышлению решил ни чего не менять в отношениях со «своими» женщинами. Не так уж и часто я бываю в столице и думаю, до серьезных разборок у нас не дойдет, главное не сводить их вместе.
Застать Татьяну одну не вышло, и так как время поджимало, пришлось вручать сверток с тканью при свидетелях. А дальше писки, визги и обсуждения хватит ли на платье или лучше пустить на блузу и все в таком духе. Я был на время забыт и потихоньку улизнул, давая им время предаться незамысловатым радостям жизни.
Илье Сергеевичу ни чем особенным меня порадовать не удалось. Из резерва нам выделили и обещали доставить в течение суток около тоны промышленной взрывчатки. Остальные потребности могли быть удовлетворены до конца месяца. Меня это категорически не устраивало. Операция начнется не раньше, чем будут обеспечены все отряды, имеющиеся в нашем распоряжении, иначе «овчинка не стоит выделки». Отдельные, разрозненные диверсии особой роли не сыграют и на оперативную обстановку на фронте повлиять не смогут. Единственным выходом, как и с вещевым снабжением, было посещение мест хранения нестандартных боеприпасов. Своеобразный армейский неликвид. Как пример приводились Мытищинский арсенал и Сокольнический артиллерийский склад, где хранились орудия и боеприпасы конца прошлого и начала этого веков. Рассчитывая на большее, я был откровенно разочарован, так как план массового террора на магистралях снабжения вражеских войск трещал по швам.
В качестве утешительного приза мне выдали документ, позволяющий реквизировать со складов любой вид вооружения, без согласования с вышестоящим руководством, а так же размещать на профильных предприятиях военный заказ, но не в ущерб выпуска основной продукции. При этом подразумевалось изготовление под наши требования спецбоеприпасов. В предвоенные годы, советские ученные и изобретатели, чего только не напридумывали: и пули с капсулами, содержащими зажигательную смесь или едкий газ, и различные шаро и гранатометы, и прочее, прочее… Далеко не все пошло в серийное производство и поступило в войска, но такой опыт имел место.
Но я, получая этот документ, планировал несколько иное. Получится или нет – другой вопрос. Однако лучше заранее иметь разрешение, чем потом бегать по инстанциям, тратя драгоценное время. Конечно, размещение заказа на предприятии еще не давало гарантии его немедленного исполнения, требовалось так же решить и финансовый вопрос, точнее найти какой из Наркоматов народной промышленности за это заплатит.
Дальше мой путь лежал в ведомство, которое с некоторых пор должно считаться мне родным, вот только я этого родства как то не особенно и ощущал. Кроме предоставления стандартных отчетов, предстояло еще и объясниться насчет обнаружения сберкнижек с крупной суммой на счетах. Последний вопрос меня несколько нервировал. По моему основному месту работы, до переноса сознания, часто приходилось иметь дело с финансовым отделом и проверками Контрольно Ревизионного Управления. Так вот, самым страшным для бухгалтерии была не недостача средств, которую можно было объяснить и восполнить, а обнаружения излишка денег. Это однозначно воспринималось проверяющими как финансовые махинации с бюджетными средствами, и тогда «копать» начинали по-настоящему.
Тяга к помпезности в госучреждениях этого времени поражала. Зачем устанавливать на входе такие здоровенные двери, больше подходящие какому-нибудь малому замку, я ни когда не понимал. Ясно, что монументальность всего этого должна подавлять и восхищать человека, впервые попавшего сюда, но уже после нескольких посещений остается только мысль: «хватит ли сил открыть эти тяжеленные створки». Однако, не смотря на видимую массивность, делалось это на удивление легко.
Этот вход был не главным, и вел в ту часть здания, где в основном работали с сотрудниками, относящимися к числу «полевых» или разъездных, то есть не имеющих собственных кабинетов. Начальник отдела, руководитель группы или куратор направления, вместе с парой штатных работников занимали один из кабинетов с несколькими столами, за которыми и работали прибывающие из прифронтовой полосы их подчиненные. Немногие личные вещи и секретные документы хранились в сейфе командира и выдавались по требованию. Я за пару посещений пока не обзавелся ни тем, ни другим. Необходимые документы я составлял заранее, благо форма отчета была достаточно простой.
Сегодня Андрей Никитич был не в духе. Это выражалось в том, как он раздраженно перекладывал бумаги на столе. Причину в этих стенах спрашивать было не принято, да и не настолько близкие у нас сложились отношения, что бы я лез с душевными разговорами. Доложившись и передав рапорта, я, по кивку головы, занял место за свободным столом и стал дожидаться их прочтения и возможных вопросов, могущих возникнуть при изучении. Взгляд остановился на большой карте нашей страны, оценивая, какая она огромная, по сравнению с Европейской частью континента. На этом фоне, занятые врагом территории не казались такими уж значительными. Мы сибиряки, привыкли измерять расстояния между областными центрами сотнями километров, а здесь даже столицы других государств смотрелись расположенными достаточно близко. Карта не была секретной, а просто отражала обстановку на фронтах. Будь по-другому, например, имейся на ней отметки о расположении отрядов и групп, она была бы задернута специальной шторкой, или в свернутом виде хранилась в сейфе.
– Нормально, но не идеально, – срифмовал он, откладывая мою писанину в сторону, и сразу переключился на другое, – твоя инициатива по подготовке истребительных групп, направляемых в немецкий тыл для уничтожения бронетехники и особенно топливозаправщиков, нашла поддержку. Такие команды будут создаваться, но не на базе вашего лагеря. У вас задача остается прежней. И готовьте к отправке еще один партизанский отряд.
– Наиболее подготовленные бойцы ушли на задание, неделю назад. Остальные едва азов успели нахвататься. Нам хотя бы еще пару недель.
– Все понимаю, но таков приказ. А людьми поможем. Готовьтесь принять новое пополнение из комсомольцев.
– Какой в этом смысл, – начал я заводиться, – обещали же выделить на подготовку от трех до пяти месяцев. А забираете людей, когда они только переходят к основным дисциплинам. Да парни пока элементарных вещей не знают, а планировалось на базе засылаемых отрядов впоследствии формировать целые партизанские соединения, основу и командование которых составят наши выпускники.
– Война лучший учитель. Твои хоть как-то подготовлены, а большинство прямо с призывных пунктов, да сразу в бой. – И вздохнув, продолжил, – операция Резервного фронта на Ельнинском направлении развивается не так успешно как хотелось бы. Хотя задействована вся артиллерия, которую удалось собрать. Войска Западного, начавшие наступление с целью не дать противнику перебросить резервы под Ельню, пока тоже ни чего существенного не добились. Командование требует дополнительной информации, со своевременным предоставлением которой фронтовые разведчики не справляются. Нужна крепкая группа в дальнем тылу, которая «оседлает» коммуникации и будет готова и информацию предоставить и при необходимости обеспечить активные действия.
– Каждый должен заниматься своим делом. Партизаны – партизанить, разведка – добывать информацию. А мы все пытаемся универсальных солдат делать или посылать на задание тех, кто под рукой оказался. Поэтому и несем не оправданные потери. – И уже остывая, добавил, – есть же у нас переменный состав, специально для этих целей и предназначенный.
– Людей категорически не хватает. В поиск часто уходят просто добровольцы, не имеющие должных навыков, из-за чего несут огромные потери. Тут ты прав. Из трех разведгрупп, отправленных на ту сторону, возвращается одна, и то в основном без нужных сведений.
Понимая всю бесперспективность дальнейших споров, я прекратил пререкаться. Все равно приказ нужно будет выполнять, ни куда мы от этого не денемся, но не попробовать выбить для нас, что-то из дополнительных видов снабжения, было бы непростительной глупостью. Бойцы уходят на задания у нас полностью экипированными и с оружием в руках, а наши запасы тоже не бесконечны. И пусть внешний вид отличается от общепринятого, зато партизан у нас одет, обут и нормально вооружен, чем выгодно выделяется от своих коллег, формируемых из числа местного партийного и советского актива. Так что лишним ни чего не будет.
Прошло совсем ни чего времени, как парни переоделись и приобрели нормальный внешний вид, соответствующий воинскому подразделению, а ни кто уже и не вспоминает про команду разнообразно одетых людей, то ли спортсменов на сборах, то ли студентов, прибывших на помощь в сборе урожая. Среди местных по непонятной мне причине, мгновенно разошелся слух, что мы специальная интернациональная бригада, по примеру тех, что направлялись в свое время в Испанию, только теперь прибывшую на помощь Стране Советов. Опровергать это ни кто и не стремился, получилось не плохое прикрытие для нас. Да и с политической точки зрения вполне оправданное. Многие, по-прежнему, горячо верили в Интернационал и помощь мирового пролетариата.
Однако и Андрей Никитич не первый день занимал свою должность, и повидал таких хитроумных как я, поэтому поддержку я получил скорее моральную, чем материальную. Не считать же серьезной помощью для целого батальона – пропуск на спецсклад, где я мог выбрать экипировку на неполное отделение бойцов. Для нас это капля в море, но дареному коню в зубы не смотрят. Найдем, как с толком распорядиться и этой малостью.
– Тут еще один вопрос нарисовался, – по простецки обратился к своему куратору, скрывая свою нервозность. И на вопросительно поднятую бровь, пояснил. – Перебирали трофейное имущество, и нашли сберкнижки на предъявителя, – я замялся, пытаясь правильно построить фразу. Заранее проговорил весь диалог, а вот же выскочило из головы.
– И что, хочешь зачислить средства на счет отряда? – Сразу уловил он невысказанное пожелание. – Так в чем причина? Ах, да ты же не наш кадровый, – тут же поправился, усмехнувшись, имея в виду, скорее всего отсутствие подготовки как оперативного сотрудника их ведомства.
– Не то что бы совсем не Ваш, в начале тридцатых командовал взводом конной разведки в Хингане, позже в Кударе возглавлял группу ЧОНа, пришлось активно взаимодействовать с местным населением, так, что основы агентурной работы мне известны.
– Именно, что основы. К нам перевели, а с приказом ознакомить ни кто и не подумал. О специальной статье предусматривающей расходы на оперативные нужды, наверное, и не слышал. Сейчас поищу, – и он пошел к огромному, выше меня, несгораемому шкафу.
А мне стало интересно, что такого не известного мне в этой статье Сметы МВД, а сейчас соответственно НКВД, я должен узнать. За двадцать лет работы на должностях, непосредственно связанных с оперативно-розыскной деятельностью, я эти сменяющие друг друга приказы с двумя нулями перед номером, обозначающим уровень секретности, изучил от корки до корки. Причем ориентируясь на мнение старших коллег, изменения еще с довоенных лет в них вносились минимальные. А некоторые поговаривали, что основа вообще была взята с аналогичного документа «царской охранки».
Как оказалось, я был не совсем прав. Все-таки МВД далеко не в полной мере является преемницей НКВД. Я упустил из вида, что сейчас госбезопасность является структурным подразделением этого ведомства. Правда, перед войной их разделили на самостоятельные наркоматы, но это продлилось совсем недолго. Сейчас Меркулов был первым заместителем наркома, и подчинение опять стало единым, но это не значит, что милиция и госбезопасность в своей деятельности руководствовались одними и теми, же приказами. Точнее учитывалась специфика каждого, и шли дополнения, четко ограничивая возможности одних и давая более широкие полномочия другим.
Так, что все было, не так плохо, как я опасался. После прочтения приказа и небольшой методички, а так же получасовой лекции, я довольно точно разобрался в финансовой стороне вопроса. Кроме четко прописанных сумм на оперативные мероприятия, выдаваемых непосредственно в финчасти или через непосредственного начальника, уполномоченного на это, разрешалось привлечение денежных средств со стороны. Причем на территории врага допускалась даже прямая «экспроприация», а попросту грабеж и разбой его финансовой системы. Впрочем, чего еще ожидать от партии, основным источником доходов которой как раз и были «эксы».
– А как ты думал группы у них в тылу, должны финансироваться? – усмехнулся Андрей Никитич, отвечая на мой вопрос. Иногда проще подкупить уборщика, что бы он тебе мусор из корзин учреждения вынес, чем туда пытаться проникнуть. А секретов узнаешь на порядок больше, да еще и на постоянной основе.
Накидав себе в блокнот, только мне понятными пометками, образцы финансовых отчетов, расписок и сумм, которые я могу тратить без согласования, порадовался тому, что даже ужин в ресторане можно провести как встречу с агентом, я оказался предоставлен самому себе. Рассчитывал провести здесь большую часть дня, и теперь задумался с чего начать.
Начальник, увидев мою задумчивость, а может, желая побыстрее отослать меня, проявил заботливость, поинтересовавшись моим состоянием. Я, набравшись наглости, сказал, что мне нужно под Коломной посетить Научно-исследовательский полигон стрелкового и миномётного вооружения Главного Артиллерийского управления и попросил машину.
– С какой целью? – только и спросил он, поднимая трубку телефонного аппарата.
– Решить вопрос об обеспечении партизан средствами борьбы с легкой бронетехникой. Говорят, они занимались до войны испытаниями подобного вооружения.
– Ну, это дело нужное, поможем. – И уже в телефонную трубку отдал распоряжение. – Дежурный, сегодня за нашим отделом машина закреплена? Тогда сейчас к тебе спустится наш сотрудник из «полевых» покажешь, как в гараж пройти и пропуск на выезд в Коломну выпиши.
Перекинувшись еще парой ни чего не значащих фраз, уже мне последовало указание: – Машина в гараже, как найти подскажет дежурный, только не тот, что в подъезде на проходной, а во двор выходи. Там все увидишь. До комендантского часа транспорт необходимо вернуть. Если будет необходимость задержаться в Коломне, то сообщишь дежурному, но сам понимаешь, машину лучше загнать в гараж вовремя.
Я радостно кивал головой, до конца не веря своему счастью. Отпадала нужда искать попутку или толкаться в поезде. Беженцы по прежнему «штурмовали» составы, так как пассажирское сообщение нарушалось движением воинских эшелонов. Даже поговаривали, что со дня на день начнется эвакуация из Москвы детей возрастом до 12 лет.
– Командировку оформлять будешь? – Вопрос вырвал меня из счастливых грез. И я немного растерялся, пытаясь вспомнить, сколько там положено суточных. Питание, проживание, что еще? Да, ну его дольше по кабинетам пробегаю.
– Ах, ну да. Ты же у нас «миллионщик», – усмехнулся на мое отрицательное движение Андрей Никитич, – можешь себе позволить.
– Да я и так уже в командировке. Куда еще больше и, правда богатым стану, – отшутился в ответ, и поспешил к выходу, пока не передумали насчет машины.
Однако сразу в Коломну мы не отправились. Время обеденное и выезжать не подкрепившись, было бы неправильно. Поэтому я с водителем отправился в столовую, расположенную в цоколе. Кормили здесь получше, чем в гостинице и к тому же было много выпечки. Под молчаливое одобрение Кузьмы Дмитриевича, степенного дядьки в форме старшины, который отвечает за наше транспортное средство, представленное чистенькой и ухоженной Эмкой, я взял с собой десяток пирожков. Проехать нам предстояло не более двухсот километров, почти как до нашей базы. Опыт показывал, что уложимся за четыре часа, но запас карман не тянет, а в дороге всякое может случиться. Так же, для налаживания взаимопонимания с работниками полигона, в коммерческом магазине я прихватил две бутылки молдавского коньяка, который всегда считал вполне приличным. Еще не удержался и купил два круга полукопченой колбасы, уж очень она вкусно пахла, причем без всяких усилителей вкуса.