его труды будут использовать лживые бюрократы, его не радовал.
- Да, а что делать, сейчас очень сложная ситуация, ситуация при которой возможно
произойдет конец того что было раньше, не только Коломны, но и всего человечества, -
после произнесенного они оба посмотрели в глаза друг друга и все поняли, просто не
захотели произносить это в слух.
- Ты, то как, - с волнением и трепетом в голосе произнес Серафим Александрович, - мне
рассказал Серафим Александрович о чем, он тебя попросил и рассказал, что ты, ни секунды
не раздумывал.
Захар Валерьевич положил свою руку на плече Даниле, он же в свою очередь, просто стоял
и молчал, не зная, какая реакция последует за всем этим. Упрек, за то, что он поступает
безрассудно или. Но подумать о том, что будет или Даня просто не успел, отчим придвинул
его с себе и крепко обнял. Даня понял, что первый вариант точно не правильный. Захар
Валерьевич так сильно обнял Даню, что ему даже стало немного не по себе. Ведь до этого
момента всю его не долгую жизнь он воспринимал Захара Валерьевича не как родного отца, а
как человека, который вырастил его и воспитал. Ведь всю жизнь он держал его в строгости, не показывая родительской любви и заботы. И именно поэтому он до конца не видел в нем
своего отца и именно поэтому при его отсутствии говорил о нем не как об отце, а как об
отчиме. Но только сейчас Даня увидел как он был не прав, в этих объятьях, в которых было
заключено забота, волнение, переживания и страдания. Все чувства, который присуще
родительскому переживанию, те чувства которых возможно так не хватало Дане и которым
он был рад.
- Ну так что, давай рассказывай, - произнес Захар Валерьевич и в ожидании истории
поудобней расположился на кровати.
Даня рассказал, как начался его день с погони за не известным, как они встретили с
Серафим Александровичем нападение на Коломну, как после взрывов он выбирался из
учебного центра и как после просьбы его учителя он пошел с Петром Алексеевичем
отключать электричество во всей Коломне для того чтобы включить механическую систему
пожаротушения. Когда Даня начал рассказывать об этом он видел на сколько хмуриться
лицо у его отца и прекрасно понимал почему. Ведь именно по этой причине руководители
Коломны пытались обвинить всех их в бунте и саботаже. Но, не смотря на реакцию отца
Даня продолжил свой рассказ. Он рассказал что непонятным образом вышел за территорию
Коломны во время нападения, как пытался спасти человека, который секунду до этого спас
его, рассказал что ему этого не удалось и что он не видел кто спас его.
- Это были искатели, - спокойно и твердо произнес Захар Валерьевич.
96
- Откуда ты знаешь, - с интересом спросил Даня.
- Слай, сам мне рассказал о том как спас тебя, - после произнесенного его отец на секунду
замолчал видя как от удивления меняется лицо Дани, - я тебя удивлю но он же вытащил тебя
из бочки в которую ты сам себя засадил, в голосе отца Даня явно слышал нотки
издевательства и возмущения.
Сам Даня молча стоял и молчал, его рот от удивления просто раскрылся, а в голове
крутилось столько мыслей что Даня просто не мог сосредоточиться на одной. Но спустя
несколько секунд, все таки в его голове образовалось какое-то спокойствие и он начал
понимать хоть что-то. Он понял, почему его в самом начале держали не в камере, а в палате, он понял, кто в этой самой палате общался с профом и кто, присутствовал на суде, в
конечном итоге вытащив его из бочки. У Дани в голове вопросы образовали такую волну, что если бы, они вылились от туда, то Коломну ждал бы потом. Но не смотря на множество
вопросов о прошедших днях, которые волновали в данную секунду Данилу и которые он
собирался задать, Даня спросил совсем о другом.
- Кто этот человек, который разговаривал со мной до то как ты вошел и почему он сказал, что знает обо мне больше чем я думаю и быть готовым к утру, - Даня на подсознании
понимал, что его ждало, но все равно не верил сам себя и именно поэтому в его голосе были
нотки страха и волнения.
- Это и был Слай, он спас тебя после твоего храброго, но глупого поступка в суде, из-за
которого ему пришлось подкупать того судью который тебя отправил в бочку. Так же он
помог нам доказав что к взрывам мы не имеем отношения и вообще он наш хороший друг.
Поэтому он и говорил что знает о тебя многое, так как Серафим Александрович и я, - он
замолчал и задумался на секунду разглядывая Данилу как будто запоминая как он выглядит, -
мы решили что тебе нужно быть с ним.
- Что?????????????
- Да, Серафим Александрович говорил, что у тебя не дюжинные способности и что у тебя
их множество, а главное, что если ты научишься управлять эмоциями, то ты станешь очень
неплохим искателем.
- Я, да нет. Я же не подхожу, я же ……., - Даня встал с кровати и начал бегать из стороны в
сторону, от перевозбуждения и волнения он говорил не связно и не понятно, но было ясно
что он сильно волнуется и просто не находит себе места. Захар Валерьевич подошел к Дане, положил свою руку ему на плече и посмотрел прямо в глаза. Он это сделал, чтобы Даня на
секунду забыл о том, что ему сказали и успокоился. Это помогло, он смог собраться с
мыслями и его словесная вакханалия успокоилась. После чего они обратно присели на
кровать и Захар Валерьевич спросил:
97
- Ты успокойся. После всего пережитого, после проверки, пожара, нападения и в конце
концов суда. Не уж то ты не веришь в то что ты способен быть искателем. Поверь если все
вокруг в это верят, то ты уж точно поверишь, - во взгляде отца читалась доброта и
успокаивающая ласка, он вселял уверенность и спокойствия произнося это хотя сам понимал
ту опасность которая повисла над Даней. Ведь за территорией Коломны куда более опасней
и страшней.
- Но я думал, что искателем нельзя стать, что их выбирают сами искатели.
- Да это так и я был в начале против всего этого но Серафим Александрович настоял на
этом.
- На чем на этом?
- Искатели, а точнее Слай, в свое время сам попросили Серафима Александровича о том, что если будут толковые ребята в учебном центре, чтобы ему он намекал. Ну вот, он
посоветовавшись со мной и намекнул.
- Намекнул на что?
- Дань, не на что, а на кого. На тебя конечно, я был в начале против но потом понял что ты
сам должен выбирать, а после всех прошедших событий уже не жалею. Единственное, слушай Слая и смотри, будь осторожнее.
После произнесенного Захар Валерьевич встал с кровати и подошел к столу, на секунду
остановившись, чтобы поднять бумагу об освобождении Дани и положил листок на сверток
прижав чем-то.
- Тут в связи со всеми событиями, я тебя не поздравил, у тебя же день рождение был, -
говорил Захар Валерьевич, стоя спиной к Дане.
- Ну, так вот, - продолжил отец.
Даня понимал, что его отец стоял спиной к нему не просто так, ведь если он повернется, то даже не смотря на скудный свет, который освящал комнату, он увидит что его он плачет и
именно поэтому стоял к нему спиной не смотря на то что сам он учил всю жизнь, что если
разговариваешь с человеком смотри ему в глаза.
- Я хотел сказать, - каждое слово давалось ему с трудом, - будь осторожнее и внимательней
там, ладно.
- Конечно пап, - Даня сам не осознавая того, назвал родного и близкого ему человека, человека который вырастил его и воспитал. Человека, который заботился о нем и
беспокоился, тем словом, которым его надо было называть всю свою жизнь, но при этом не
называл. Папа.
98
Захар Валерьевич все еще стоял спиной и Даня точно понимал что он плачет но при этом
не показывал того что он заметил это и еще раз повторил: - Я обещаю, что буду внимателен и осторожен.
- Молодец. Я тут тебе подарок подготовил, оставлю на твоих вещах, завтра заберешь, ладно.
Было понятно, что Захар Валерьевич не хотел, чтобы его сын видел слез. Всю свою жизнь
Даня привык к тому, что его отец был твердым и прямолинейным. Он старался, чтобы Даня
вырос сильным, чтобы он вырос человеком способным выжить не только на территории
Коломны, но и за ней. Именно поэтому он не показывал той отцовской любви и ласки, которой возможно так хотелось увидеть Дане и именно поэтому, он видимо никогда до
конца не воспринимал его как сейчас. Именно сейчас, когда неизвестно как сложиться в
дальнейшем его жизнь он осознал то что не мог понять всю свою жизнь.
- Ладно, давай ложиться, а то у тебя завтра сложный и долгий день, - после
произнесенного Захар Валерьевич подошел к выключателю и щелкнул по нему, в
помещении мгновенно стала властвовать тьма. Тьма, к которой Даня на свое удивление
чувствовал все большую привязанность и спокойствие. Он лег поудобней на своем знакомом
матраце и сразу же заснул, не слышав того, что его отец желает ему спокойных снов.
В эту ночь Данила спал спокойно и умиротворенно. Его сон не потревожили кошмары и
сновидения. Он окутанный мраком был погружен в мир грез, в котором кроме темноты не
было ничего. Темнота давала сил и наполняла его мыслям равновесия и хладнокровия, он
как бы плыл по безгранично большому океану, которому не было видно, не начала, не конца.
Он просто плыл, не имея ни какой цели в эти секунды и его мозг и тело были абсолютно
свободны до определенной секунды, секунды, когда ему нужно проснуться.
Даня открыл глаза. Перед собой он видел темноту. Не ту темноту, которая сопровождала
его пока он спал, которая была пуста и без жизненна, нет. Темнота, которую он видел, была
наполнена жизнью, хоть обычному глазу она была и не видна, но она кипела в этой
невзрачной и не понятной обычному человеку среде. Для обычного человека, темнота
навевала только страшные и не добрые мысли, так как на подсознании темнота
ассоциировалась только со смертью и безжизненностью. Темнота, представлялась тем
местом, где обитают зло и нечисть и что, это зло, ищет любого момента, чтобы наброситься
на человека и разорвать его на куски. До недавнего времени, темнота у Данилы вызывала
только отрицательные и грустные мысли, однако, посте произошедшего за пару дней, в его
душе что-то поменялось и теперь эта темнота не отталкивала его, а манила. Она звала его, а
когда он попадал в нее, то чувствовал себя умиротворенно и спокойно. Именно поэтому
Даня лежал уже около часа и не двигался, вглядываясь в темноту.
99
Не смотря на то, что в современном мире было тяжело отличить день от ночи, люди
привыкли к этому факту. И именно поэтому, чтобы точно знать, когда ночь, а когда день в
Коломне решили почти весь свет на ее территории на ночь отключать и человеческий
организм привык к точным временным рамкам, которые ему были даны для сна. Именно
поэтому Даня точно знал, что он не проспал, не смотря на то, что он находился в кромешной
темноте и именно поэтому был спокоен. Он просто лежал, ни о чем не думая и не нагружая
мозг непонятными вопросами. А вдруг? А может быть? А что если? Он просто давал самому
себе несколько минут, просто чтобы полежать и отдохнуть, ведь теперь было не понятно, когда у него будет еще такой шанс.
Данила тяжело вздохнул и понял, что ему пора вставать. Он осторожно встал с кровати и
медленно как тигр, который приближается к жертве, стараясь не издавать ни одного звука, чтобы не разбудить отца двигался к своей цели. Он приблизился к выключателю и щелкнул
по нему. Комната озарилась привычным тусклым светом, но именно это ему и надо было, чтобы не разбудить отца. Он осторожно подошел к столику, где лежал сверток с его вещами, лист бумаги и подарок отца. Что отец подарил ему, он не разглядел, единственное, что он
понял, что эта вещь крепкая и какой-то необычной формы. Но чтобы не разбудить отца, он
решил убрать все в свою сумку и рассмотреть все подробнее на улице. Он схватил свою
куртку, шарф и так же аккуратно приблизился к выключателю, щелкнув по нему, как и
минуту назад. Он прошел по серии коридоров, которые были ему привычны и знакомы, и
вышел на площадку, где располагалась лестница в низ. На площадке около лестницы как
обычно стояла небольшая старая бочка, которая была черная от гари, в которой тлели угли, распространяя лучики тепла на несколько метров. Даня на секунду остановился возле нее, не
ради какой-то цели, он остановился и прислушался. Как он и ожидал, он не услышал никаких
звуков, кроме завывания пронзительного ветра и потрескивание угольков. В такую рань в его
корпусе никого не было, ведь он был жилой, хоть и располагался ближе всех к границе
Коломны. Даня спустился по лестнице, замотал шарф, застегнул куртку и вышел на улицу.
На улице он не встретил ни одного человека, как и за все-то время, что был в здании.
- Да и не удивительно, в такую рань только военные не спят, да и то те кто на посту, -
подумал Даня и направился, вверх по узким улочкам, которые еще день назад были охвачены
пламенем и были заполнены паникующими, кричащими людьми.
Он шел по улочкам не спеша, разглядывая последствия нападения на Коломну и пожара.
Даня понимал, что он встал рано. Но искатель не сказал точного времени, поэтому Даня
решил прогуляться и немного развеяться. Он шел и смотрел на полуразрушенные дома, которые были наставлены друг на друга и стиснутые в плотную. Это не было последствием
разрушения, просто, таким образом, вмещалось куда больше помещений и благодаря этому
все дома напоминали мазайку. Надо только было разрушить первый ряд домов, а остальные
сами собой будут падать следом. Но на самом деле это были очень крепкие конструкции, которые очень сложно было разрушить и пожар, доказал это. Даня повернул за угл, где
100
должна была быть улочка, по которой он прямиком бы вышел ко вторым воротам военного
сектора, но к своему удивлению встретил преграду на своем пути. Прямо за поворотом в
узком проходе там где должна была быть улочка валялись обломки нескольких зданий. Было
понятно, что здания были разрушены не взрывом, так как обломки были слишком крупные, да и несколько железных прутьев, которые представляли из себя, часть гигантского
громоотвода давали четко осознать этот факт. Даня остановился и смотря на угнетающую
картину, на секунду погрузился в раздумья.
- Что вы уставились, нечем заняться в такую рань, - голос был груб и явно не доволен
присутствием Дани, - лучше бы занялись, чем нибудь полезным, а то шляетесь без дела.
Даня стоял и молча, смотрел на человека, который непонятно за что, начал ему хамить. Не
считая грубияна, около громоотвода находилось еще несколько человек, двое из которых, относились к инженерам, человека три к тому же сословию что и грубиян, к военным и еще
человек пять, которые разгребали завалы, скорей всего были из учебного центра, так как
выглядели очень молодо и не имели нашивок на плече.
- Ну и чего вы молчите, - не смотря на очевидное хамство, грубиян сохранял небольшие
рамки, не переходя на личности, - небось, во время того как мы спасали Коломну и тушили
пожар, вы так же прятались где-то и бездействовали, пока наш родной дом был охвачен
пламенем вражды.
Грубиян начал подходить к Дане все ближе и в своей речи применял все больше слов, которые указывали на то, что Даня является каким-то изгоем, который бездействовал, в тот
момент, когда другие спасали жизни. Данила, несмотря на явную грубость, попытался