Перед этим да, пообщался с особистом, что дал понять, хочет поговорить. Полчаса всего поговорили, я торопился покинуть эти края, время поджимало, я же не знал, что мне аж два карательных батальона встретятся. Тот мимоходом удивился, что я уже не старлей, в петлицах шпалы капитана, изучил мои документы, все метки и всё что положено было отмечено, явно запомнив номер удостоверения. Вот и сообщил ему что звание получил всего двое суток назад, пояснив что самолётом доставили вместе с формой. Тот покивал, явно не поверив, что-то тот знал, но что не говорил, вернул удостоверение, и стал уточнять некоторые вопросы по старым моим делам, на что я всегда отвечал, что давал подписку о неразглашении. А вот по следующему заданию, ответил честно, мне выгодно если немцы узнают и засаду решат устроить, больше набью. Вот и пояснил, что мол, получил приказ уничтожить карательные националистические батальоны, на что получил горячее того одобрение. Видимо встречался или слышал о них. Вот на этом простились, и укатил прочь. А сейчас вот и до аэродрома добрался.
Глава 16
«Любая война популярна в течение первых тридцати дней».
Так как я уничтожил уже два батальона из списка по квесту, напомню их там девятнадцать было, то можно слегка расслабится. Я тут подумал, Бухарест брал, и пусть по факту меня оттуда всё же вышвырнули, но Умань-то наша, просто временно оккупирована, вот и прикинул, не повторить ли? Пройти её всю, как Симферополь. Пусть крымский город от этого сильно пострадал, Бухарест я вообще не жалел, но тут свои люди и придётся работать ювелирно. Ладно, отработаю зачистку города, но ведь я уйду, а жители останутся. Немцы ведь поквитаться решат, а я далеко буду. М-да, даже не знаю, что и делать, своих тоже жаль. Вот об этом обо всём раздумывая, я зачистил аэродром, и осмотрел технику. Аэродром немецкий, румынских самолётов тут не было, впрочем, «Шторьха» я тоже не нашёл. Кстати, по тому что в Румынии оставлял, его исчезновение мне Давыдов объяснил. Его бойцы нашли, случайно, когда отходили от уничтоженного военного городка через лес, и использовали, пока топливо было, как воздушного разведчика. Лётчики нашлись, потом буксировали с собой, надеясь топливо найти. Нашли чуть позже. А во время одного из разведывательных поисков тот не вернулся, видимо сбили. А палатка та теперь за полковником числиться, спит в ней, та теперь его личная. Да, дивизия и бригады имеются, вот и записали партизанское соединение как корпус. На генерала Давыдов вполне тянул.
В общем, я решил, рейду на Умань быть, заодно освобожу два крупных и три небольших лагеря военнопленных, отправив освобождённых в сторону партизанского края Давыдова. Тем более дорогу я им освободил, а где оружие собрать от двух карательных батальонов, опишу. Так вот, аэродром не боевой, глубоко тыловой, потому, то что я обнаружил тут всего три машины, плюс две в ангаре на ремонте, меня особо не удивило. Было два военно-транспортных самолёта «Go-244», причём специализированных, их для выброса десантников использовали. Я посмотрел в штабе. Оказалось, те тут застряли при перегоне, партизаны взорвали запасы топлива, и пока не привезут, те и стояли. Третий самолёт уже был приписан к этому аэродрому и именно он осуществлял разведывательный поиск по запросу командиров тех румынских дивизий, что блокировали Давыдова. Застрял тот тут по той же причине, нет топлива. Весь НЗ аэродрома тот выработал в разведвылетах. Модель была «Ханшель-126», наши бойцы его «костыль» называли, но топлива как нет, так и не было. Однако я вывернулся. Пробил баки с транспортников, сливая что там было в ведро, затыкал отверстие, чтобы лишнее не вылилось, и переносил в «Хейншель» заливая в его баки, тот на «Шторьх» был похож, уверен, что справлюсь с ним. Остатков в баках транспортных самолётов, что я чуть позже продал, вполне хватило заправить этот ближний разведчик, и он мне нравился куда больше «Шторьха». Немцы тупые, сами могли бы догадаться, да куда им. Сами транспортники и всю уцелевшую технику я продал. Дальность у «Хеншеля» семьсот километров, на триста больше чем у «Шторьха», скорость крейсерская двести семьдесят, тогда как у «Шторьха» сто пятьдесят. Быстро доберусь, тут до Киева меньше двухсот километров по прямой.
Закинув хвост на корму «Т-44», я закрепил его, и отбуксировал самолёт куда подальше, в чистое поле, накрыв маскировочной сетью, после этого погнал в сторону ближайшего лагеря, а то время полтретьего ночи, скоро рассветёт, а я за ночь хотя бы часть лагерей хотел бы освободить и направить их в сторону партизанского края. Чем вооружить их имеетесь, две уничтоженных дивизии, а это без малого двадцать пять тысяч, согласно счётчику. Карательные батальоны сюда не входят. А хорошо, что у немцев на секретной карте, нашёл тут в сейфе, все эти лагеря отмечены, не знаю почему, может облёт делают, проверяют? Как бы то ни было, но карта полезная. Сами пленные это только подтвердят. Освободил я сначала самый крупный лагерь, не знаю сколько, на карте только отмечено местоположение. Но по размеру, там тысяч десять будет. Видимо те, кто в Уманский котёл попали в прошлом году. Расстреляв артой казармы, танками вышки, добил охрану и взломав ворота, въехал на своём «Т-44» на территорию, встав, и покинув башню, встал на её крыше, чтобы меня все сидели. Фары стоявших позади танков освещали, я же смотрел на огромную массу пленных, что стекались ко мне, попросил тишины, и когда та наступила, сообщил:
— Я капитан Шестаков, командир манёвренной бронегруппы, что проводит рейд по тылам противника. Больше представителей Красной Армии тут нет. Освободил я вас для дела. Тут кто как пожелает. В ста восьмидесяти километрах отсюда, на юге, есть партизанский край, который сейчас активно расширяется. Старшим там полковник Давыдов. У вас есть шанс дойти до него и влиться в ряды партизан, дожидаясь, когда наша армия дойдёт до этих территорий. По дороге сюда я уничтожил два карательных батальона, где вы сможете собрать оружие и боеприпасы. Если есть командиры среди пленных, советую принять командование и вести добровольцев к Давыдову. Дорогу до него я подчистил, но если встретите полицаев и комендатуры в каких сёлах и деревнях, советую уничтожить. На этом прощаюсь, за остаток ночи у меня в планах освободить ещё один лагерь. Тут их пять в округе, остальных днём освобожу. Удачи, товарищи! Командирам подойти ко мне, поделюсь картой.
Пока бойцы, покидая лагерь, разгребали остатки казарм и вышек, собирая что уцелело, ко мне подошло два десятка командиров, одному, старшему по званию, майором оказался, в прошлом командир «БАО», я передал карту, отметил где партизанский край, где мы, а где то что осталось от карательных батальонов. Тот командуя уводил людей, разбежалось немало, пользуясь темнотой, около полутысячи. Я поделился сотней «ППС» и патронами к ним, пятком «ПТР» и десятком «ДП», остальное сами доберут. Вообще, для Давыдова это серьёзная подстава. Тот жаловался, что не знает чем кормить уже имеющихся людей, да и жители местных городков, сёл и деревень сами впроголодь живут, разграбленные румынами и немцами, приходиться проводить постоянные поиски и атаки складов и комендатур, а тут ещё эти. Ничего, пусть и их к делу ставят чтобы припасы добывали и расширяли партизанский край. Тем более те скоро пригодятся, места тут открытые. Немцы нагонят войск, бои серьёзные предстоят, будет кем воевать. А я погнал дальше и освободил малый лагерь военнопленных, командирским тот оказался. Ранее я его пропустил, мимо проскочив, решив с крупного начать. Шум уже стоял по округе, потому из Умани вышла колонна пехоты, видимо гарнизон, не знал что тот остался, не перекинули к границам партизанского края. Видимо что-то оставили на всякий случай и отправили на мольбы о помощи двух лагерей. Я специально давал им отправить сообщения, побью противника в открытом поле. Вот командиров было семь сотен, всех вооружил, вещмешки выдал с припасами, описал куда отправил другую группу освобождённых, перехватить их можно легко, и погнал дальше. Уже когда светало, тут я две немецкие пехотные роты и положил на дороге, никто не ушёл. Пройдя сквозь Умань с одной стороны на другую, нанося немцам немалые потери, тут в основном тыловики стояли, хотя и расстрелял Гестапо и здание комендатуры, местного оккупационного правительства, и погнал дальше. Расстрелял железнодорожную станцию, вызвав пожары в вагонах, несколько зенитных батарей. Вообще со станцией мне повезло, как раз эшелон войсковой заходил, в этот раз уже чистые немцы, похоже пехотный батальон, да не тыловой, явно фронтовики, в боях за станцию два танка мне сожгли, час я там пробыл, и разрушив всё кроме складов, у меня на них планы появились, покатил дальше. С другой стороны Умани были ещё три лагеря, два я освободил и к обеду закончил с этим делами, тем в город придётся идти. Я приказал им брать город под охрану, и склады, отправлять Давыдову посыльных, чтобы часть сил сюда перекинул, запасы продовольствия тут солидные. Надо за подставу извинится и хоть так ему помочь. Общее количество освобождённых, составило двадцать семь тысяч. Почти столько же у того самого имелось.
Вот с пятым лагерем военнопленных, не всё так просто. О нём отдельно. Там содержалось порядка двух тысяч, и видимо охране поставили приказ уничтожить пленных. Я застал их, когда те пехотной колонной спешно уходили. Догнал и уничтожил, там две роты было, румыны. А потом скатался к лагерю. Работали те там пулемётами, потом штыками добили раненых. Выживших не было, да и карта показывала, что работа очень тщательно выполнена. Эх, если бы не тот пехотный батальон, что меня задержал на железнодорожной станции, может быть и успел бы. Оттого я развернулся и вернулся в Умань, где до семи вечера так зачистил город, помогая освобождённым пленным и снабжая их оружием, что противника не осталось. Да и подпольщики помогали с зачисткой. Склады все уже под охраной, часть зениток установили, небо контролируют. В городе командовал капитан Ильин, пехотный командир, среди бойцов укрывался в лагере, под видом простого красноармейца. Посыльного Давыдову тот отправил, заодно с приказом развернуть и оправить к Умани тех что я ранее освободил. Тут немалые силы нужны, чтобы удержать город, пока будут вывозить продовольствие. Кстати, работал я очень аккуратно, стараясь не наносить больших повреждений, что кроме жителей никого не осталось. Железнодорожный мост через реку расстрелял артой, свалив его в воду. Пусть чинят. Радовались те, цветы кидали на танки, бывших пленных обнимали, я вылез, обнимания со мной тоже были, со слезами на глазах, но пришлось огорчить, сообщая, что я из рейдовой группы и немцы вернуться, придётся им до следующего года освобождения ждать. Это если Давыдов не оставит город. Посоветовал на складах забрать часть, сделать запасы продовольствия, охрана препятствовать не будет. А чтобы немцы и румыны не зверствовали, если город действительно оставят, на стене одного из зданий у комендатуры, я на немецком языке написал, что не советую устраивать карательные действия к жителям Умани, иначе я навещу их родных в Германии, а найти смогу. Заодно и соседи пострадают. Причём будут знать за что их, и кто виноват.
Вряд ли это их остановит, но хоть попридержит. О партизанском крае я сообщил, желающие могут перебраться туда, но честно предупредил что там стоит остро вопрос с питанием. Так что попрощавшись, я покатил прочь, по пути загнав танки в реку, она Уманкой называлась, и дальше прогулялся пешком, до стоянки самолёта, его к счастью не нашли, так что устроившись под крылом и готовя ужин, изучил те две папки, что набрал в Гестапо. Кстати, заключённых из камер освободили до меня, подпольщики в городе были, их работа. Они и поделились этой информацией, что насобирали по кабинетам и в архиве. Меня интересовали местоположения других карательных батальонов, надеюсь, что тут найду. Да и охранные дивизии немцев интересовали меня, их тоже собирался проредить, раз уж такое неплохое задание давали. Солдаты этих дивизий тоже зверствовали и были замечены в карательных действиях. Да, до наступления темноты часа три, я решил немного поспать, а то шестые сутки на ногах, отдых тоже нужен, и ночью вылетаю к Киеву. Вот так поужинав, отложив окончательное изучение документов на более позднее время, хотя интересную информацию я нашёл, и вскоре уснул в спальнике.
Самолёт гудел в ночной тиши. «Хеншель» оказался куда более сноровистым и управлять им мне было непривычно. Однако в полёте я уже полчаса, пролетев около сотни километров, и немного освоился. Время полночь, проспал я четыре часа, ещё час после пробуждения на завтрак и изучение документов потратил. Летел я к Виннице. Согласно документам, что я получил, там находилось два лагеря, для красноармейцев и командиров. Кроме того, там же имелся лагерь для старшего командного состава РККА. Никакой информации по карательным батальонам, что могут размещаться в Виннице, у меня не было, чистое освобождение своих, я собирался создать в тылу у немцев сильные группы бойцов и командиров, чтобы те отвлекали силы с фронта, а сам лично карателями и охранными дивизиями займусь. Вот так совершив посадку рядом с леском, я неожиданно был обстрелян, самолёт вспыхнул, а я открыл дверцу, зажимая пулевую рану в боку, матеря себя, как я мог забыть про ставку Гитлера рядом? Кажется, «Оборотень» называется. Выкатившись наружу, я отбежал в сторону, чувствуя, как немеет тело, попадание в печень, не так и много времени у меня осталось и терять его, смерти подобно. В стороне начали взлетать осветительные ракеты, попадание снаряда разметало обломки самолёта и погасило пламя, но мне было плевать, потому купил «ИС-7» и с трудом забравшись на корму, по танку уже не только пулемёты, но и пушки били, и вниз головой скатился в башню. Тут ещё ногу дёрнуло, то ли осколок, то ли пуля. Тут я сразу задействовал аптечку.
— Сволочи, новую форму с комбезом продырявили и кровью испачкали, — проворчал я, после чего устроившись с удобством на танке, а то ноги сверху, повернул башню, и по выстрелам определив где «ДОТ», тот тут серьёзный, скрытый, пушечный и двумя выстрелами орудия подавил пушку, а пока крупнокалиберные затыкали пулемётные.
Достав пять танков, четыре десятого уровня, я их уже исследовал до этого уровня, это были кроме «ИС», немецкий «Е-100», японский «Тупе-5» и китайский «WZ-111 5A», пятым был «Т-54», я его исследовал, но пока тот не модернизирован, а частей вокруг ставки Гитлера должно быть много. Заработаю баллы. Правда, и минных полей немало. Для того средний танк и нужен, разведчик, впереди пойдёт. Также достал две арты, американца и француза, оба десятый уровень, тут все возможности мне нужны. Надо сказать, оборона тут была серьёзная, меня спасало только то, что я видел всё как днём. Да арты разносили своими орудиями всё что мне нужно. Хотя не всё, многое их снаряды просто не брали, обнажая бетон, срывая маскировку, но уж больно тут крепкие сооружения. Однако до утра я перемалывал всё что было на виду, включая пехотные части, а тут «СС» стояли, их я с удовольствием уничтожал. Из самой Винницы перебрасывали части, похоже охранной дивизии, что стояла в городе. Может и не вся, потому что было всего два полка, что тут и легли. Под утро, вдруг вокруг всё затряслось и в небо под разрывы взлетели обломки, и всё скрыла поднявшаяся пыль. Охренеть, похоже кто-то привёл в действие систему самоуничтожения Ставки. Не то чтобы я этого хотел, вообще всё случайно вышло, сел не там и вынужден был ввязаться в бой. Однако и не огорчён. А выехав на шоссе, тут оно до Винницы асфальтировано, новенькое, и его мои танки просто увечили. Арты же давно были направлены на окраины Винницы и на её железнодорожную станцию, ювелирно работая те выбивала зенитные средства. Пушек я тут пока не обнаружил. Разве что в охране ставки Гитлера. Я там полк «СС» уничтожил и около тысячи тех, кто в бункерах и дотах сидел. Ну не всех, часть укрылись внизу, но многих, а всех кто на верху, тех точно. Тут и аэродром был, жаль пустой, только запасы топлива уничтожил, даже нашёл огородные хозяйства, разрушая что видел.
Сопротивления особо не было, некому оборону держать, так что я не только подошёл к городу, но и сбив небольшой заслон, я его оскорблением посчитал, настолько меня не уважать, расстрелял опоры железнодорожного моста, обрушив того. Также я наблюдал за всеми тремя лагерями, повторения того что было у Умани я не хотел и когда приметил что у двух лагерей немцы готовят пулемёты, понял, что могу не успеть. Сами пленные канонаду, что шла почти всю ночь, отлично слышали, утро, во дворах было немало пленных, что продолжали слушать, по радостным лицам, многие обнимались, стояло ясно что те поняли, к городу кто-то подходит. Причём кто это может быть, кроме Красной Армии? Пришлось ювелирно положить по тяжёлому фугасу по казармам охраны двух лагерей. Намёк те поняли, быстро собрались и бросив своих подопечных, стали покидать лагеря. Недалеко ушли, двигались по улице плотно группой, вот и накрыл их артами, не люблю их, нормальных людей там нет, тем более тут и предатели мелькали. Впрочем, охрана лагеря старших командиров РККА уходить не спешила, потому я свернул к ним, расстреливая всех редких немцев, что видел, пушками работали только арты, целей им хватало, а танки только пулемётами, чего тоже вполне хватало. Когда я подкатил к лагерю, то обнаружил что охрана выстроила всех командиров, тех самых старших, генералов тут хватало, и навели на них шесть станковых пулемётов, у которых стояли пулемётчики. Командиров тут было всего семь десятков, этого вполне хватило. А когда мой «ИС-7» свалив ворота в поднятой пыли вкатился во двор, замерев, поводя стволом, генералы, и редкие полковники жадно изучали мой танк, то ко мне направился офицер в звании майора, лениво махая чистым носовым платком. Кстати, за мной вкатился «Т-54», который тоже был встречен очень положительно пленными, и со страхом охраной.