Немцы откатились, и пока замолкли, хотя нет, вот начали давать редкие залпы их артиллерия. Я-то думал они молчат потому что своих накрыть не хотят, а как объяснил пленный немецкий танкист, их просто только сейчас подтянули, и они на позициях встали. Авиация плотно задействована в другом месте, но скоро и до нас руки дойдут. Ну пусть пытаются, у меня у советского «ИСа» зенитный пулемёт, да, я его уже раскрыл, хотя ещё модернизировать нужно, только ходовую и движок купил, а также у китайца, у того открылся восьмой уровень, тут тоже зенитный пулемёт был. Вообще да, усилил технику неплохо, а именно, китаец восьмого уровня модели «110», купив ему ходовую. Советский «ИС», тут ходовую и двигатель. У немца «Тигр», тут кроме ходовой и двигателя ещё приобрёл и пушку, но осталось башню купить и ещё одно орудие, улучшенное, модели «ахт-ахт», на них баллов не хватило. Японец стал шестого уровня «0-I», тут приобрёл ходовую, двигатель и пушку, но рацию ещё не модернизировал. А нужно, я уже отметил, с хорошими рациями и управлять легче и связь лучше. Причём я тратил только те баллы, что зарабатывали сами танки. Личный счёт не тратил, поэтому, когда немцы стали отходить, я отогнал прочь японца и немца, у них всё равно зенитных средств не было, те самоликвидировались, и стал своими баллам исследовать арты двух стран, США и Британии, смог раскрыть их аж до четвёртого уровня, но на модернизацию баллов не хватило. Купил, и как только те появились, стал вести контрбатарейную стрельбу с немецкими батареями. Те подсветили себя, когда открыли огонь. Так что те сосредоточили огонь на моих установках, игнорируя другие цели, а я сел на корму китайца и покатил к госпиталю. В госпитале чувствовалась безнадёга и усталость, когда мои танки подкатили, я посмотрел на военврача третьего ранга, тот стоял шатаясь, в настолько окровавленном халате, что уже и не понять, что тот был белым. Тот курил, наблюдая, как я подъезжаю. Спрыгнув с кормы, я подошёл к военврачу, и сообщил тому:
— Товарищ военврач, докладываю. Когда создавались эти танки, то их освятили в нашей православной церкви, и они стали святыми. Все, кто в них внутри находится, освящаются и раны их зарастают. Посмотрите на меня, я в грудь очередь автоматчика получил, весь израненным был многочисленными осколками, контузию не раз получал, но танки излечили меня. Лечат только внутри. Предлагаю использовать это и вылечить всех раненых.
— Вы бредите? — спросил тот.
— Эх, а хотел всё провести спокойно.
Достав из кобуры пистолет, я направил его на военврача и жёстким тоном сказал:
— Мне проще заставить и наглядно показать, чем убеждать. Времени на это нет. Лезьте.
При этом я двум санитарок, что были рядом и испуганно на меня поглядывали, видимо считали, что я с ума сошёл, тоже велел забираться в танк. И не только им, а прихватить одного из лежавших с краю тяжелораненых. Их даже не перевязали, просто нечем, исподние рубахи использовали как тампоны. Раненые их сами к ранам прижимали.
— Ты что делаешь?! — с взбешёнными интонациями прохрипел один из раненых, судя по синим бриджам, явно командир, но френча нет, торс обнажён перемотанный нательной рубахой. — Мы тебя на там свет достанем.
Мат шёл со всех сторон, многие раненые видели, что я делаю, те кто в сознании были и соображали, угрозы шли со всех сторон, однако я не обращал на это внимание.
— Всё будет хорошо, братуха.
В общем, я загнал и военврача, и обоих санитарок, ну и раненому две санитарки ещё помогли спуститься в один из танков, я «ИС» выбрал для демонстрации, тот ближе стоял. Дальше приказал протянуть руки и резал ладони. Причём только военврачу и одной санитарке, вторая итак ранена была, а самому раненому это не нужно.
— А теперь смотрите, как работают освящённые танки.
Купив в магазине большую аптечку чтобы лечить весь экипаж приписал как к «ИСу», так и к китайцу, хотя задействовать буду только одну, и активировал её. После этого заглянул в танк и протягивая раненому и санитаркам фляжки с водой, знаю как после излечения есть и пить хочется, те присосались к ним, а я сказал:
— Ну что, убедились, что ран больше нет? Вылезайте, уступите места другим раненым. Товарищ военврач, назначаю вас старшим по этим двум машинам, будете направлять раненых на излечение, начните с командиров и сержантского состава. С тяжёлых, которые вот-вот умрут. Можно даже тех, у кого ампутированы конечности, по идее должны отрасти. Заодно проверите. И ещё, свежеизлеченных бойцов и командиров используйте на погрузке раненых в танки. Пусть по пять раз заполняют танки и можете отправлять на позиции, чтобы девчат не перетруждать, им и так досталось. У танков зенитки, прикроют от возможного налёта вражеской авиации. Бойцам и командирам сообщите что вот там я оборудую склад вооружения, боеприпасов и амуниции, пусть вооружаются и занимают позиции. Немцев мы откинули, уничтожив целую дивизию, пока идёт артиллерийская дуэль, а дальше поглядим.
— Комдива несите, — приказал военврач санитаркам, а сам крепко меня обняв, ткнувшись лбом в плечо, потом уколов щетиной, крепко поцеловал. А от ножа, что я ему протянул, отказался, и с улыбкой достал из кармана халата скальпель.
Дальше я пояснил как нужно работать, и тот приступил, в оба танка спускали раненых, причём среди них был не только комдив, но и медперсонал медсанбата. Капитан собирался вернуть часть сотрудников, раненых в разное время, или сильно уставших. Помощь ему была нужна для спасения других раненых, которые могли не дождаться излечения в танках. Сюда же пришёл и главврач медсанбата. А я убежал подальше и стал покупать боеприпасы, патроны, гранаты, автоматы «ППШ», сотню штук, патроны к ним, противотанковые ружья, тридцать штук, пулемёты, почему-то только ручные в продаже были, гранаты, включая противотанковые, полсотни ящиков с коктейлями Молотова, вязанки формы. Сапог, ремней с подсумками. На полтысячи человек. Медикаменты, а то в медсанбате с этим совсем плохо, у немцев пенициллин купил, лекарства и особенно перевязочные средства, полные санитарные сумки, их два десятка. Зная о бедственном положении дивизии с продовольствием, купил три десятка ящиков со свиной тушёнкой, очень её люблю, бумажные мешки с ржаными сухарями, и пачки макарон. Ещё взял пять мешков с рисом. Тушёнка дорогая, а сухари с рисом и макаронами нет, так что объём неплохой приобрёл. Людей нужно кормить, чтобы не ослабли. Кредиты со счёта улетали со свистом, тем более аптечки работали уже непрерывно, к складу потянулись первые бойцы и командиры. Найдя среди них ротного старшину, посадил на склад и тот стал заведовать выдачей. Чуть позже тот передал склад излеченному интенданту. Оружие было у многих своё, его складировали у медсанбата, но дополнительного, что я накупил, тоже потребовалось. Да оружие было, а вот патронов у дивизии уже нет, так что мои покупки точно потребовались, так выстраиваясь в отделения, бойцы и потянулись к позициям занимая их вокруг медсанбата, откапывая и оборудуя, хороня павших. Излеченный комдив с штабными командирами уже работали. А излечение шло как на конвейере. Ни секунды зря не тратили, тот военврач знал, что танки у него ненадолго и спешил излечить как можно больше народу. Плотно тот не забивал танки, знал что излечении идёт по местам экипажа, а так как у обоих экипажи из четырёх человек, то за раз излечивалось восемь человек. Однако работали, и быстро, торопились, аптечка срабатывала часто, я управлял той в ручном режиме, как только видел, что всё готово.
При этом я также работал артами, громил немцев, а от склада направился на позиции где работали арты. Деньги утекли, но именно арты зарабатывали кредиты. Баллов уже давно хватало их модернизовать, но я того не делал, все кредиты уходили на восстановление дивизии. Ведь каждое срабатывание аптечки платное, одна шесть тысяч, двенадцать на оба танка. У большой аптечки не было функции перезарядки как у малой. Как бы то ни было, но арты выбили артиллерию, то что было в зоне тактической карты, и теперь работали по укрытиям пехоты, иногда попадали, редко увеличивался счёт, было несколько золотых попаданий, когда накрывало целый взвод. Находясь у медсанбата, границы карты ушли вместе со мной, так что часть артиллерии немцев те не видели, а когда я вернулся на позиции, то карта сместилась и стало возможным и их отработать, счёт стал медленно пополняться. А то я уже смотрел с тревогой, аптечки так активно работали что баланс моего счета стремительно падал. Быстрее чем я его пополнял. За те два часа с момента как начали излечивать раненых, уже восстановили более пяти сотен, всех самых тяжелораненых, как говорят безнадёжных, ампутированные конечности тоже отрастали, ну и с ними несколько десятков командиров, что уже брали командование и теперь строили оборону. Три сотни их тут на позициях, в прикрытии, остальные в тылу готовились покинуть их. Оказалось, приказ на отход уже был, но из-за постоянных атак и раненых задержали его, ну а там я появился, и завертелось. Кстати, было девять вечера и вот-вот должно стемнеть, солнце уже заходило за горизонт.
В общем, баланс рос, счёт тоже, и тут наконец немецкая авиация появилась. Шесть «Лаптёжников», выстроившись в круг, и понеслись по очереди вниз. Пусть на танках зенитные «ДШК» стояли, а не «КПВТ», но и они неплохо отработали, три штурмовика из атаки так и не вышли, в землю воткнулись, два потянули с дымами к своим, а шестой не успел уйти вниз и испуганно покрутившись в стороне, не прицельно с высоты сбросил бомбы и полетел на аэродром. За сбитых мне сто пятьдесят тысяч на счёт капнуло, это хорошо, денежный резерв есть. Однако пришлось его почти сразу использовать. Дело в том, что склад полностью выбрали, теперь там пусто. Припасы раздали, излеченных бойцов покормили, в двух уцелевших полевых армейских кухнях рис варили, раненых кормить, медикаменты разошлись, оружие и патроны тоже, не хватало именно последних, патронов, да и гранаты нужны. Именно с этой просьбой и подошёл полковник, комдив Песочин. Кстати, дивизия была Четыреста Одиннадцатая, та формировалась в Харькове и в её составе были шахтёры Донбасса и жители Харькова, то-то те так отчаянно бились и не отступали.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — козырнул я. — Старший лейтенант Шестаков, командир третьей роты особого тяжёлого танкового батальона.
— Лейтенант, не знаю как ты это делаешь, но спасибо.
— Враг пришёл на исконно русскую землю, товарищ полковник, вот лешие и волхвы и помогли формированию батальона, да и наши священники внесли свою лепту. Так что уничтожить бою роту нельзя, она как птица Феникс, всегда из пепла возродится. Ну и излечивать может. Да, вы своего особиста уберите. А то крутится вокруг, дырку своим глазами во мне прожёг.
— Если бы своими глазами не видел, не поверил бы. А особиста уберу. Это правда, что патроны и припасы из воздуха появлялись?
— Правда, но в огромных количествах мне их не дают. Если уничтожу танк, могу взять, например, пять ящиков патронов, сбил самолёт, десять. За использование танков в качестве лекарского пункта, за каждое излечение тоже берётся. В общем, сложно всё это объяснить.
— Патроны нужны, медикаменты, гранаты, продовольствие. Помоги чем сможешь.
— Товарищ полковник, могу, но давайте договоримся, до полуночи до которой осталось три часа, я буду вам помогать, раненых восстанавливать, если не успеем, то легкораненые останутся, дальше помогу прорвать кольцо окружения, выведя вас, а дальше расходимся. Вы к нашим, а я громить немцев.
— Договорились. Так ты значит тот самый Шестаков, что пленных в Минске освобождал?
— Тот самый.
— Долго о тебе не слышно было.
— Вышло так, — виновато развёл я руками.
Вообще комбез и форма изорваны были, корка моей крови засохла, двигаться трудно, чесалось всё, но я не менял форму, все средства тратил на восстановление раненых, потом себе куплю всё что нужно, когда расстанемся.
— Спросить хочу вас, товарищ полковник. Я не знаю кто был тот комиссар, что меня привёл к вам.
— Старший батальонный комиссар Дуров. Он у меня был старшим по политработе. Не любил я его, не скажу, что плохой человек, но больно уж инструкции любит.
— Виноват я перед ним, — вздохнул я. — Я тоже думал, гнилой человек, а он с гранатой под танк лёг. Перед тем как мы расстались, тот сказал, что у каждого человека есть место для подвига, теперь я его понимаю. Он герой, а я мерзавец, именно так чувствую.
Полковник заинтересовался, я ему и рассказал, как мы встретились, как матом посылал его и как тот уговорил помочь, как погиб. Дальше я на старом месте где был склад, купил в магазине сорок ящиков с патронами, двадцать с тушёнкой, и десять мешков с сухарями. Медикаментов, часть начали грузить на телеги, готовились отбыть, было шесть телег, но всего три лошади, также я купил три ящика с «ППШ», десять «ПТР», а то всего тридцать штук. Артиллерии у дивизии уже не было. Ещё патронов для противотанковых ружей. А интендант, что всё принимал, попросил вещмешков. Оказалось, это дефицит, имущество нужно куда-то убирать, вот и купил кипами четыреста штук. Дальше умылся, и нас сфотографировали с командирами штаба дивизии, где-то фотоаппарат нашли. Фотографировали на корме танка, тут ещё солнце было, а на земле темнело, и при последних лучах солнца и вышла фотография. Потом политработники опросили меня о том, как погиб Дуров, дальше показал им танк, под который тот лёг. Уже в темноте начали собирать то что осталось, чтобы с почестями захоронить в братской могиле, её копали, а я направился к артам. Нужно перегнать, с этой стороны у немцев я всё выбил, а счёт почти пуст, вот-вот остановится излечение, хочу перегнать на другую сторону, и там по немцам ударить, пополняя кредиты. Окружение было полным, бойцы занимали оборону в небольших опорных пунктах вокруг, чтобы к нам не провались пехотинцы. Как-то те обошли нас по залитым полям. Да немцы и не пытались, после того что было они как-то тихо себя вели, артиллерия голос только подавала, даже авиации не было, после одного налёта не появлялись. Зато наконец разведчик прилетел, но улетел как стемнело.
Глава 4
«Рану, нанесенную родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца».
До двенадцати часов, осталось три часа, и полковник явно надеялся, что я излечу всех его людей, но это физически невозможно, слишком их много. Похоже придётся задержаться, просто бросить их я не могу, характер не тот. Подумав и прикинув, я улыбнулся. Меня озарила идея. Аптечки срабатывают, когда внутри техники экипаж, в танках их по четверо, но в артах-то по шесть, за раз во всех четырёх машинах можно излечивать сразу двадцать бойцов и командиров. А это уже другое дело. Так что перегоняя арты к другой стороне нашей обороны, она где-то два километра на полтора была, с медсанбатом в центре, пока те неторопливо катили к позициям, я добежал к тому военврачу третьего ранга и ввёл его в курс дела насчёт арт. Подошедший главврач сразу заинтересовался, и они одобрили предложение. Но так как арты стреляли, то излечение будет проходить между выстрелами. Старшим к артам поставили старшего военфельдшера. Бойцы на носилках бегом несли к артам раненых, те уже встали на позициях, и начали заносить раненых внутрь. Тут не важно устраивать на местах расчётов, хоть штабелем свали, главное по шесть на машину и происходит излечение. Большие аптечки для арт я купил, приписав к машинам, так что первые двенадцать раненые были излечены. Всё работает. Тут арты дали залп, и пока шла перезарядка внутрь подавали следующих раненых. Скорость излечения резко возросла. Больше чем в два раза. Получалось двадцать человек в две минуты, а это шестьсот человек в час на минутку. Медики получили нужный опыт и работали быстро, экономя каждую секунду. Тем более пока шла перезарядка, они вполне успевали затащить раненых внутрь арт или разложить на броне, как у британца, так и американца, и те излечивались, самостоятельно покидая машины, и тут же следовал залп.
На новой позиции я смог рассмотреть дорогу. Та была не пуста. Немцы даже с темнотой двигались, теперь стало понятно, как дивизию обошли и окружили. Немцы мост восстановили. И атаки прекратили по той же причине, зачем терять технику и солдат, когда окружённая часть уже считай в тылу осталась, сами сдадутся. Я нашёл цель, дорога имела из-за взорванной плотины, заболоченные покрытые водой обочины, так что накрыл первым залпом часть техники на выходе из залитой поймы, и в конце, в километре дальше ударил, на границе карты, заперев колонну где было больше сотни машин и разной техники. Вот так арты хлопали, уничтожая немцев и технику, счёт даже слегка расти начал, несмотря на усиленное ускоренное излечение, а так я попросил позвать полковника, а когда тот подошёл, сообщил ему о том, что немцы на дороге двигались, сейчас я им закрыл дорогу своими орудиям. Немцы пытались подвести артиллерию и устроить контрбатарейную стрельбу, но я вовремя их засёк и уничтожил пять гаубичных батарей и две пушечных, больше они таких попыток не делали. А когда начальник штаба полка принёс карту, начштаба дивизии ранее погиб, тот его замещал, то нанёс информацию, что я видел благодаря наведению арт. Ночь мне не мешала. В общем, наши готовились к уходу. К полуночи было излечено ещё две тысячи человек, однако оставалось ещё полторы тысячи, средств хватает, ту колонну я уничтожил, в основном автотехнику, солдаты разбежались, но и среди них потери были немалые. Даже резерв на счету был. Полковник выпросил ещё продовольствия и медикаментов, ну и патронов, подчинённых же стало больше. Часть бойцов у запруды стирали свою форму от крови, зашивали повреждения, в общем, приводили себя в правильный вид, настоящих бойцов Красной Армии. Вода в запруде от такой стирки стала розовой, пузыри плавали розовые от крови.