В тумбочке нашелся бумажный пакетик с морковной заваркой и крохотным кусочком колотого сахара. Я быстренько скипятил на маленьком примусе воду и сделал себе подслащенного чайку в оловянной кружке, которая также отыскалась в тумбочке. Сев за стол, стал прихлебывать из нее и наблюдать за движением на улице. Изредка мелькали мимо моего окна пролетки, гремели немногочисленные телеги. Служащие уже спешили вверх или вниз по улице к местам своей работы. Бывший дом купчихи Овчинниковой отлично просматривался отсюда. К нему также подтягивались работники – представители правопорядка. Подъехал на пролетке Маркин, в повседневном френче, деловой, серьезный. Подошел завхоз, на его крутой лоб была надвинута кожаная фуражка, начищенные сапоги сияли невероятным блеском.
– А вот и наш командир! – вслух проговорил я.
Держа правую руку в кармане кожанки и размахивая другой, Светловский поднялся по улице до бывшего дома купца Котельникова и свернул за угол.
– Товарищ Светловский! – крикнул я в распахнутое окно, натягивая на себя гимнастерку.
Начальник повернулся и, увидев, что я машу ему рукой, перешел дорогу. Через минуту он был у меня. Взглянув не без удивления на мертвеца с дыркой во лбу, он по привычке потер свой крутой подбородок.
– Что тут стряслось?
Я рассказал ему о ночном нападении, ничего не упуская.
– Месть, – выдал он свой вердикт. – Возможно, за Меченого. А покойник-то – залетная птица. Такой широкой морды с переломанным носом и рубцом на верхней губе я здесь не видел. Похоже, наняла его братва… Теперь будь вдвойне осторожен, Данила. И не оставляй на ночь окно открытым!.. Будь здесь, я пришлю следователя. Попрошу, что б недолго тут занимался, и так все ясней ясного!.. Да, надо предупредить Скворцова, что ты немного задержишься. Не забыл, вам ехать на станцию?
Следак заявился в сопровождении двух человек с носилками и, в самом деле, недолго мурыжил меня вопросами. После того как мертвеца вынесли наружу, он составил короткий протокол и отбыл по своим делам, я же отправился в Угро.
Часовой у дверей здания потребовал предъявить удостоверение, что я и сделал без промедления. Поднявшись на второй этаж, я рассказал Светловскому о вечерних событиях, а он мне том, что случилось в доме Неверова.
– Засели мы у него на Площадной в одной из спален, ждем, – начал он. – Где-то часов в десять подъезжает повозка к дому, следом стук в дверь. Неверов, перекрестившись, идет к выходу, интересуется, кто беспокоит его в такой поздний час. «Угро! – доносится снаружи, – Открывай, обыск! Вот мандат». Старик отодвинул засов и впустил незваных гостей в сени. «Кто в доме?» – спрашивают у него. «Я да женка, более некого». Сапоги застучали в передней. Мы затаили дыхание, сжимая в руках оружие. Слышим, стукнула входная дверь. Зазвучал приглушенный разговор. Опять застучали шаги в передней, теперь, удаляясь. Что такое? Выглядываю из-за занавески, Неверов ко мне с известием: «Приперся высокий такой в надвинутой на глаза фуражке и тихо говорит бандитам, что в доме засада. В сенях темно, я так и не разобрал, кто это. Только показалось, что голос у него какой-то, не знаю, простуженный, что ли. Бандиты ходу из сеней… Как только я жив остался? Ведь могли и ножом пырнуть». Cнаружи громко скрипнули колеса. Мы выскочили на крыльцо, но повозка, набирая скорость, уже катила вдоль по улице. Видно, тот, в надвинутой на глаза фуражке, заметил, как мы в дом зашли. Опознал нас вредитель, не дал свершиться правому делу!
– Не сосед ли Неверова?
– Когда мы походили к дому, то заметили, что на соседском крыльце кто-то курит. После того как бандиты убрались, я спросил у Неверова, что за сосед. Оказалось, бывший купец Кирилл Кореньков, но его Неверов хорошо знает, он небольшого роста и голос у него вполне обычный.
«Кореньков, Кореньков», – мысленно повторял я фамилию, пытаясь вспомнить, где ее слышал. На это ушло несколько секунд.
– Григорий Иваныч, если этот Кореньков женат на Анфисе Распоповой, то он свояк Рукавишникову. Я узнал об этом от милиционера, когда мы шли на обыск.
– Хм-м… Ты полагаешь, на крыльце покуривал наш cиплый красногвардеец, пришедший к свояку в гости?
– Может, курил хозяин. Распознав сотрудников Угро, он поделился новостью с Рукавишниковым. Тот и предупредил бандитов, которые, наверняка, уже отблагодарили его за это звонкой монетой.
Cветловский задумался.
– Версия правдоподобная. Но попробуй, докажи, что здесь замешан Рукавишников. Не пойманный – не вор! Даже если он и был вчера у Коренькова, что это нам дает? Скажет, что ничего не видел, никуда не ходил… А Неверов, поди, узнал того, кто оповестил бандитов. Шуганули они его в сенях, вот он и понес пургу.
– Возможно.
– Ладно, хватит воду в ступе толочь! Рукавишников остается в подозрении… Хочу сказать, Данила, что порядок в городе восстановлен, большая заслуга в этом Отдельного отряда Петродарского гарнизона, выставившего блокпосты на всех важных объектах. Да, Красная Армия освободила Козлов, белоказаки ушли из Шехманской волости на юг… Не могу избавиться от мысли, что хаос в Петродаре явился четко подготовленной акцией разведки белогвардейцев. Опасность для Петродара сохраняется. Вполне возможно, что следующей целью мамантовцев может стать Петродар!.. Ты посиди здесь, а я сейчас.
Вернулся Светловский минут через десять с большим бумажным пакетом.
– Продпаек для тебя выписал. Питайся!
Я заглянул в пакет и увидел булку хлеба, шмат сала, сахар, картошку и еще кое-какие продукты.
– Что ж, Данила, – сказал Светловский, посмотрев на часы, – тебе уже пора выдвигаться к стоянке легковых извозчиков… Погоди, ты ведь в газете работал?.. Я тут понемножку кропаю в свободное время. Не мог бы ты посмотреть мои записки, подредактировать их, вынести свое суждение?
– С удовольствием, Григорий Иваныч. Интересно будет почитать о вашей бурной жизни!
– Спасибо! – Начальник достал рукопись из внутреннего кармана кожанки и протянул мне.
В заглавии красивым почерком со старорежимными вензелями было выведено: «Записки розыскника».
– Название подходящее, – сказал я с улыбкой.
– Правда? Ну, и отлично! Отнеси продпаек с рукописью на квартиру и – вперед, на дело! Слушайся Скворцова, да и сам там, на станции, не теряйся, вникай, делай выводы… К вечеру чтоб был в столовой! Посиди, закажи себе поесть, послушай грампластинки. Если дворянчики будут там, проследи за одним из них до дома, желательно, за узколицым. Мы бы с завтрашнего дня организовали за ним постоянную слежку. Все, увидимся на вечерней летучке или, в случае опоздания – у меня дома… Да, забери свое барахло, у себя на квартире будешь переодеваться!
Я занес к себе одежду, продукты и рукопись и спустился к извозчичьей стоянке. Скворцов уже был там, похаживая в своей морской форме возле крепкой с виду пролетки. Поздоровавшись, мы сели в экипаж и поехали вверх по склону горы. По дороге матрос выслушал мой рассказ о ночном нападении.
– Вот, гады! – прошипел он. – Убийц уже подсылают!
Потом рассказал мне, с чем ему пришлось столкнуться на станции.
– Вся эта воровская свистопляска началась не вчера. В товарной конторе на вокзале мне показали кучу претензий. Работники разводят руками, глазеют на меня в недоумении. Оно и понятно: вагоны-то исчезают без следа! Шел, скажем, вагон с макаронами из Орла, а в Жердевку не добрался. Из Касторной вагон с хлебом не попал в Усмань, и так далее. Куда они делись, едрена каракатица?!
– Куда подевалось их содержимое? – проговорил я, прикинув вместимость вагонов. – Не десять, не сто, тысячи пудов!
Матрос, дымя самокруткой, cо вздохом кивал головой.
– Ты прав, Данила, расхитителям же надо где-то хранить эту прорву товара!.. Нам бы понять схему воровства, ухватиться за нужную ниточку… Ничего, попробуем разобраться, не такие уж мы простачки!
Мы прибыли на станцию, и, не медля, – в товарную контору. Попросили старого работника в косоворотке и жилетке, с виду похожего на конторщика времен отмены крепостного права, разъяснить нам порядок оформления документов.
– Тот, кто отправляет вагоны, – показал он, – должен составить обязательную накладную с указанием груза, пункта назначения и того, кто получит груз, будь то организация, предприятие или частное лицо. В случае пропажи вагонов документы поступают в наш отдел претензий. Дела с претензиями я вчера уже показывал вам, товарищ Скворцов. Кроме того, в шкафу находятся акты утрат всякого рода поклажи – сумок, баулов, чемоданов, саквояжей.
Полдня мы со Скворцовым методично копались в претензионных делах. Не сразу, но нашлись накладные, из которых явствовало, что вагоны по иному пути со станции отправляло неизвестное лицо, и, что любопытно, на предъявителя. То есть, оприходовать вагоны мог кто угодно. Поражали автографы получателей – настоящие каракули! Поди, разбери! Выяснилось, что пропавшие вагоны с хлебом и макаронами были перенаправлены в Козлов, переживший налет белоказаков Мамантова. Получатели груза – союз пекарей-хлебопашцев и кооператив лудильщиков. Скворцов хлопнул по накладным и ухмыльнулся.
– Проглоти меня кашалот, если в Козлове когда-нибудь были такие организации! Но груз-то получен!
– Настоящая афера, – покачал я головой.
– Ну, дык… А тебя, Данила, я неспроста с собой прихватил. На станции пропали еще два вагона, один с мануфактурой, другой – с рисом и гречкой. И, похоже, они где-то поблизости. Прошел слушок, что некто по сходной цене сбывает целые рулоны материи и мешки с продовольствием… Берут как наличными, так и посредством перевода денег со счета на счет. Развернулись, ворюги, открыли счет в госбанке, бушприт им в рыло!.. Мы вот, что сделаем. Ты сейчас прогуляешься до станционного ресторана, посидишь в нем за графинчиком коньяка и изъявишь желание купить, мелочиться не будем, двадцать рулонов для пошива одежды и десять мешков продовольствия. Если кто клюнет, представишься сотрудником кооператива швейников. Вот удостоверение, вчера вечером выправил! Швейники, в случае чего, будут говорить, что ты у них месяц как в штате. Распишись в поле «подпись владельца»!
Я раскрыл удостоверение и прочитал: «Дано сие удостоверение Нечаеву Даниле в том, что он состоит в Петродарском швейном кооперативе в должности заместителя начальника снабжения». Информация, честь по чести, заверялась печатью. Поставив свой автограф, я положил удостоверение во внутренний карман пиджака.
– Денег у нас с тобой чуть, – напутствовал меня Скворцов. – Поэтому предлагай безналичный расчет. Сегодня, мол, приехал просто разведать, завязать нужный разговор, подписание официального соглашения – завтра. Держись просто, показывай, что ты обычный служащий, рассчитывающий заполучить нужный товар.
Я покинул контору и прогулялся по станции. Солнце жарило не по-осеннему. Пахло креозотом, которым были пропитаны шпалы, углем и жареными семечками. Везде толчея, люди снуют в разных направлениях, словно муравьи. Вагонам нет конца, звучат гудки, слова прощания, всхлипывания. Пройдя мимо группы крестьянок с громоздкими баулами и торговок семечками, я вошел в здание вокзала. Один в нем зал был просторным, другой – простеньким, тускловатым. К услугам пассажиров – почта, телеграф, парикмахерская, лавка для продажи мелких вещей.
Оглядев красочные картины, развешанные по стенам, я направился в привокзальный ресторан. Публика в нем была самая разношерстная – какие-то служащие, военные, женщины с детьми, бородатые, еще крепкие старики. За буфетной стойкой торчала длинная фигура в темной жилетке с полотенцем через плечо. Лениво протирая стаканы, остроносый буфетчик скользнул по мне равнодушным взглядом. Перед ним парил и урчал медный блестящий самовар с костяными ручками, лежали пирожки, ватрушки, калачи, связка баранок, на полках за его спиной теснились бутылки с коньяком и вином.
– На вокзале не протолкнуться, – сказал я как бы, между прочим, облокотившись на стойку. – Прямо, переселение народов.
– Обычная история, – хмыкнул буфетчик, протирая стакан. – Каждый день люд снует туда-сюда. Вы тоже, небось, куда-нибудь едете?
– Нет, делишки здесь, на станции.
– Да?
Я кивнул. Решив пока помалкивать о рисе и гречке, закинул удочку:
– Говорят, тут можно разжиться мануфактурой. Я представляю кооператив швейников, люди у нас сидят без работы.
Буфетчик окинул меня быстрым оценивающим взглядом.
– Пошивом, выходит, занимаетесь?.. Поговорите вон с теми грузчиками. – Он указал на столик у окна, за которым сидели двое парней. – Может, и подсобят.
Те, на кого он показал пальцем, были неприметной парочкой. Одетые в одинаковые серые костюмы, худощавые, горбоносые, с запавшими глазами они со скучающим видом пили пиво с воблой и поглядывали в окно, перекидываясь короткими замечаниями.
Когда я подошел к их столику, оба подняли на меня темные подозрительные глаза.
– Тебе чего, гражданин? – cпросил тот, что постарше, прожевывая кусок соленой рыбы.
– Да я слышал, что на станции можно прикупить разных тканей, – проговорил я. – Не поможете отыскать нужных людей?
– Ну, присядь, коли слышал.
Я сел на стул и, не зная, что сказать, глубоко вздохнул.
– И откуда же такого сюда занесло? – cпросил молодой грузчик, прощупывая меня взглядом.
– Из Петродара.
– Ясно, что не из Москвы!.. Зачем тебе ткань-то?
– Не мне, кооперативу швейников, – пояснил я. – Могу показать удостоверение.
Cтарший грузчик допил пиво, сделал знак своему товарищу и сказал мне:
– Минут через пять к тебе подсядет человек. Ему все и объяснишь.
Они вышли из ресторана, а я решил побаловать себя коньячком и закуской. Молоденький официант быстро справился с заказом. Не успел я опрокинуть первую рюмку и закусить бутербродом, как передо мной выросла полноватая фигура в светлом костюме-тройке, голубом жилете, светлых брюках и начищенных полуботинках. Он мне смутно кого-то напомнил. Кого?.. А, ну да, толстого приятеля Алекса! Было что-то общее между ними, натурально.
– Добрый день, – сказал он, присаживаясь напротив. Его одутловатое лицо, с зеленоватыми глазами, толстыми губами и щегольскими усиками источало благодушие. – Мне сообщили, что вас интересуют ткани?
– Да, я бы прикупил рулонов двадцать.
– Вы, как я понял, не частное лицо.
– Представляю швейный кооператив.
– Позвольте взглянуть на документик!
Он повертел в руках удостоверение, прикусывая нижнюю губу, вчитался в написанное.
– Швейный кооператив «Бойкая игла», – сказал он, посматривая на меня. – Что, фирма испытывает недостаток в сырье?
– Его у нас почти нет! Ждем новых поставок, как манны небесной!
– Хм-м, не одни вы испытываете трудности. Везде разруха, военные действия буквально рядом, это негативно отражается на работе предприятий. Но мы постараемся вам помочь. Сколько рулонов хлопчатобумажных и льняных тканей вы хотели бы приобрести?
«Благодетель, да и только!» – подумал я, а вслух сказал:
– Двадцать… Я слышал, что на станции можно также разжиться рисом и гречкой. Понимаете, работники и их семьи живут впроголодь, слезно просили меня похлопотать. Мы бы купили мешков десять.
– Поможем и с этим. У нас есть возможности. Оплата наличными или через банк?
– Через банк. Я здесь сегодня для того, чтобы только, так сказать, прощупать почву. Завтра готов буду заключить обоюдное соглашение.
– Хорошо. Соглашение будем писать на официальных бланках на совершенно законных основаниях.
Выпив по рюмке коньяка, мы во всех подробностях обговорили условия сделки. За сим и расстались, довольные друг другом.
«Ну, и лопух!» – подумал я, провожая взглядом толстобокую фигуру афериста. – «Ничего, похоже, не заподозрил!»
Скворцову итоги моей встречи c представителем станционных расхитителей заметно подняли настроение.
– Отлично, Данила! – Он дружески стукнул мне по плечу. – Завтра мы сделаем все, чтобы окучить эту шайку-лейку!
Глава 9
Вернувшись в город под вечер, мы со Скворцовым расстались. Он отправился на Коммунальную площадь, давать отчет Светловскому, я же поспешил в столовую. Но просидев в ней допоздна и не дождавшись узколицего дворянчика, пешком прошелся по городу. Не дойдя до своего дома метров сорок, вдруг услышал какую-то возню возле угла здания и девичий вскрик. Я прибавил шагу.