Вот, наконец, магнитные, или очень похожие на них захваты, щелкнув, зафиксировали наш челнок, и я, вытащив Меробса из кресла, стал подталкивать его к моему любимому шлюзу. Пока я тащил эту растопыренную корову Меробса по коридору, где тот цеплялся за все, за что можно было зацепиться своими, торчащими во все стороны лапами. Такое впечатление, что его всего свело, а может так и есть. Не нужно было столько информации на ночь жрать, злорадно подумал я. Все-таки мне удалось втолкать его в люк шлюза, когда следом за мной, в закрывающийся люк проскользнул паук инсектоидов. Я, бросив тело Меробса, отлетел к противоположной стене, но паук не проявлял никакой агрессии. Он подхватил тело Меробса и прижал его к своей спине, зафиксировав того парой лап, вывернув их к себе за спину, и замер, ожидая открытия наружного люка шлюза. Вот легкое шипение подтвердило, что давление выровнялось и, как только люк открылся, мы выбрались из шлюза. Я двигался впереди, а паук с Меробсом, за мной. Что же, меня это вполне устраивает, если только это паук опять не спеленает меня. Те непередаваемые ощущения надолго, если не навсегда, останутся в моей памяти. Шутка ли, когда тебя медленно сжимает какая-то субстанция. Это еще хорошо, что на мне был надет скафандр, а если бы так, в простом комбинезоне? Да я сейчас выглядел бы, наверное, так, как выглядит чупа-чупс, пока он еще стоит на прилавке в магазине, потому что голову паук почему-то не заматывал. Может, это у них самое вкусное.
Сейчас мы продвигались по коридорам корабля к быстрым тоннелям. Я для себя решал вопрос, поеду ли я с пауком в одной капсуле или нет. Потом все-таки решил ехать вместе. Вроде ведет он себя, по отношению ко мне, без всякой агрессии, Меробса на себе тянет, может быть, уже стал ручным?
В капсулу забрались с трудом, уж очень тесно размещаться здесь втроем. Паучьи лапы были прямо перед моими глазами. Где-то в них расположены протоки, из которых подается та клейкая субстанция, которой заделывают дыры в корпусе корабля и пеленают таких несмышленышей, как я.
2.18.
Глава 18.
* * *
Быстрые тоннели несли нас в самое сердце корабля. Я чувствовал, что мне сейчас будет нагоняй от главного искина, так как я прогулял целых три дня. Правда вина моя была частичная, так как все то время, что я провалялся связанный, Меробс тырил информацию и запихивал ее в себя. По земным меркам эта процедура у него получилась очень долгая, но и информации, скорее всего, было немерено. Афродита подтвердила, что информации было столько, что у Меробса произошло переполнения банка данных, и ему срочно пришлось сворачивать часть собственной и полученной информации, это сильно замедлило процесс перекачки данных но, нужно сказать, что мы забрали все, до чего смогли дотянуться. Не тронутой осталась дежурная информация, отчеты всех систем корабля, кроме навигационных, всякие ненужные нам калькуляции продуктов для экипажа, воздуха и воды, распределении веса грузов по кораблю.
Искин с нами демонстративно не разговаривал. Обиделся что ли? Я обратился к нему и чистосердечно покаялся о том, что произошло со мной и Меробсом. В ответ нам было молчание. Наконец капсула остановилась, и мы выбрались в коридор. Осталась самая малость, добраться до своей каюты и отдохнуть от нахлынувших непредвиденных обстоятельств. Хотелось помыться и снять с себя опостылевший скафандр, тем более, что он пойдет на выброс. Некоторые его элементы сильно деформировались под тем давлением, которое возникло при сжимании клеящей субстанции паука инсектоидов. Хотелось к себе, но я проводил паука с Меробсом до каюты меха и оставил их в каюте вдвоем.
Все, вот и моя каюта. Я начал снимать скафандр, когда прозвучала команда главного искина, срочно на ремонтные работы. Я хотел привлечь паука, но потом вспомнил, что он может быть несколько неадекватным, поэтому, плюнув на все, бегом устремился к быстрым тоннелям. Я понимал, даже если у Меробса в каюте прозвучала эта команда, то он не в силах выполнить ее, так что сейчас вся надежда на меня. По коридорам несся как угорелый. Еще по дороге решил для себя, что буду использовать привычный для меня челнок инсектоидов. Сейчас все решают секунды, и приспосабливаться к другому кораблю просто смешно. Лучше использовать то, что уже проверено. Я оказался у причального дока за рекордно короткое время. Все делал по инструкции, вбитой в меня на учебных занятиях. Когда стартовал из дока, то зафиксировал время, потраченное на перемещение меня к челноку, оказалось четыре минуты сорок семь секунд. Норма была, шесть минут. Что же, не плохо, но тут я вспомнил, что в контрольное время входит и одевание скафандра, который уже был на мне. Да, если бы пришлось одевать скафандр, то к контрольному времени следовало бы добавить еще три минуты.
Челнок стартовал сразу же, как только тяга достигла нужного уровня. Двигатели еще не остыли, так что это все играло нам на руку. Выпорхнув из дока, по инструкции, пустил челнок по спирали вокруг корпуса корабля. Через две минуты мой челнок тормозил возле вырывающегося облачка газа, который выходил из разорванного покрытия нашего корабля. Нужно было устранить утечку газа, а затем заделать пробоину. Все, что нужно, было упаковано в специальную сумку, которую я схватил, опять же, руководствуясь инструкцией для членов экипажа, действующих в условиях аварийной ситуации.
Выбравшись из челнока, закрепился на поверхности корабля и приступил к аварийным работам. Пришлось вскрывать развороченный верхний слой обшивки, которую резал специальным инструментом. Раскрыв обшивку цветочком, проник внутрь и стал искать шланг или трубу, которая была повреждена. Вскоре обнаружил две небольшие трубочки, которые перебил небольшой метеорит. Видимо после этого он потерял большую часть энергии, и сейчас висел чуть дальше в переплетении труб охлаждения обшивки. Наложив самоклеящийся пластырь, выждал положенные пять минут. За это время стал ощущать нестерпимый холод в левой руке и правой ноге. Похоже это подарочки от паука. Видимо там есть или трещины в скафандре, или повреждена система герметизации подвижных участков скафандра. Напрямую спросил у Афродиты, выдержит ли мое тело это время в условиях разгерметизации скафандра. Афродита высказалась, что просто мое тело не выдержит, а вот с ее помощью, можно и продержаться. Я попросил ее вмешаться в эту ситуацию, так как мне нужно поработать в этих условиях еще минут десять. Вскоре неприятные ощущения почти исчезли, и я с остервенением стал заделывать полученную кораблем пробоину. Когда все было закончено, то я с трудом добрался до челнока и пилотировал его уже больше как неумеха. Левая рука слушалась плохо, так что причаливание проходило несколько нервозно, и я смог зацепиться за магнитные захваты только с третьего раза. Едва двигатели смолкли, как я рванул к шлюзу. Все стандартные процедуры открытия люков, выравнивание давления, все казалось, работало в два, а то и три раза медленнее. Наконец я ввалился через внутренний люк шлюза основного корабля и стал сдирать с себя скафандр. Наконец мне удалось избавиться от того, что смогло защитить меня от паучьих ласк. Только сняв скафандр, я обнаружил, что металлические обручи, обеспечивающие жесткость скафандра на руках и ногах, были смяты и прижимались непосредственно к моему телу, и в этих же местах была нарушена герметичность. Металл поглощал тепло моего тела в месте соприкосновения обручей с моим телом. Как бы там ни было, а незначительное обморожение этих участков я получил, так что теперь предстояла реабилитация пострадавших участков моего тела. Афродита пообещала, что через два дня от участков обморожения не останется и следа и я ей верил. Дотащив скафандр до утилизатора, я попытался поместить его туда, но корабль потребовал подтвердить, что я сознательно уничтожаю индивидуальное средство защиты. Я ясно и понятно послал его подальше, а потом, осознав, что он же не знает причину моего непочтительного обращения с моим скафандром, объяснил ему, в чем тут дело. Тот потребовал предоставить ему поврежденный скафандр для анализа. Ну, для анализа, так для анализа. Оказалось, что нужно запихать скафандр в тот же утилизатор, только предварительно вдавив рычаг "анализ повреждений". Все это я проделал виртуозно, так как спать мне хотелось зверски. Наконец я был отпущен на отдых. Опять быстрые тоннели, очередные блуждания по коридорам и вот, наконец, я стою перед дверью в свою каюту и жду непонятно чего. Мне казалось, что как только я переступлю порог моей каюты, так искин снова придумает какое-нибудь задание. Наконец, решившись, я открыл дверь каюты и бегом бросился в туалет, на ходу снимая с себя нижний комбинезон. Дальше я, засыпая, стоял под струями воды в душе и думал, как хорошо иметь место, где можно нормально поспать, не сидя, не стоя, не когда ты лежишь спеленатый противным пауком, а просто, забраться в кровать, укрыться одеялом, завернуться в него с головой и погрузиться в такой спасительный сон. Буквально через пять минут я спал сном младенца, именно так, как и представлял себе, стоя под душем. Оказалось, что человечество, не единственное, кто использует мелкие струи воды, для омовения тела астронавта или космонавта. Это экономично, по отношению к воде и удобно, так как не требует больших помещений, что актуально на космическом корабле, плюс, создает еще и лечебный эффект. Вот после такого эффекта я и спал, как убитый.
2.19.
Глава 19.
* * *
После возвращения на корабль мои нагрузки значительно возросли. Искин, как будто чувствовал, что меня можно нагружать гораздо больше, после воздействия на меня теолофиты. Та что-то ненавязчиво подстраивала в моем организме, во всяком случае, запоминал все я с первого раза. Самое главное у меня появилась поразительная точность движений. Мне ничего не стоило остановить свое резкое движение в нескольких микронах от преграды, да и физическая форма стала значительно лучше. Каждый вечер, после интенсивных теоретических и практических занятий, я еще несколько часов посвящал беседе с Афродитой. Та интересовалась нашей земной историей, выясняла, как я попал на Планету Демиургов. Подтвердила мое предположение относительно наличия второго демиурга в одном и том же мире. Да, они, жертвуя собой, дают жизнь новой части себя. Это напоминает размножение многоклеточных делением. Здесь же, кроме физического разделения, идет и расщепление сознания, причем в первые дни они не могут воспринимать себя каждый, как новую особь, а воспринимают, как одну особь. Делают все синхронно, от чего злятся. Это самый тяжелый этап рождения нового демиурга. Если быть до конца откровенным, то на свет появляется не новая особь, а две новые особи, так как они начинают осознавать себя заново. Наконец запускается программа выживания в новой для себя среде и вот тогда инстинкты начинают вмешиваться в синхронное существование двух новых демиургов. Накопленный опыт остается с обоими, но вот адаптация к новым условиям жизни заставляет дороги их жизни расходиться все дальше и дальше. Правда и времени эта адаптация занимает огромное количество. Их можно понять, куда им торопиться? Наверное, это и есть бессмертие, когда родив новую особь, родитель сам становится новой сущностью.
Так незаметно я стал втягиваться в тяжелый труд астронавта или космонавта, что в сущности, одно и то же. Ранний подъем, водные процедуры и начинается теоретическая часть чего-нибудь. Затем час на отдых и во второй половине условного дня, практическая часть того, что проходили вчера или позавчера. Иногда теория занимала весь день, а иногда это же делала практика. Вскоре я стал замечать, что у меня появилась уверенность в том, что в космосе я не пропаду. Были рассмотрены тысячи ситуаций, а их переплетение давало еще не менее пяти тысяч таких же очень близких ситуаций. Меробс пропадал у искина со своим пауком. Паука признали пригодным к нашему совместному путешествию, так что второй случай с пробоем корабельной обшивки, исправлял уже он. Постепенно я понимал, приближается день икс, когда мы, включив маршевый двигатель, отправимся за границы этого мира, чтобы попасть в новый для себя, и хорошо бы, если бы это оказался мой мир.
Теперь мой учебный процесс полностью перешел в разряд практических занятий. Мы проверили и исследовали каждый закоулок корабля, уделили внимание его системам управления и защиты, двигатель был проверен досконально, но вот было на корабле одно место, куда вход мне был заказан. Это был контейнер с топливом. Как мой организм не трансформировали с двух сторон, что искин корабля, что Афродита, но по обоюдному утверждению моих учителей, я перестану существовать, как только попаду в область действия излучения от топлива. Я не стал устраивать истерики, а просто принял это известие как данность. Кроме меня на корабле есть Меробс, который испускал подобное излучение, штопая свое тело, так что в случае необходимости, он полезет в резервуар с топливом. Самое удивительное, что искин корабля не обнаружил новый разум, который поселился во мне, а ведь я с завидной регулярностью подвергался различным медицинским обследованиям, а то и вмешательству в структуру моего организма. Мне уже самому было интересно, что же из меня получилось, а то и получится на выходе. Но все же, по признанию искина и Меробса, мое тело далеко от совершенства. Что они подразумевают под словом совершенство, было совершенно непонятно. Может совершенство, это когда я, безо всяких защитных приспособлений буду лететь в космическом пространстве, делая какие-нибудь плавательные движения, отталкиваясь руками от космических лучей. Афродита не выдержала и горомко рассмеялась у меня в голове. Назвала меня дурачком, но хорошим, и посоветовала продолжать учиться, а остальным она займется сама, как только мы закончим процесс моего и Меробса обучения. Я ей верил во всем, ведь она проявила ко мне чувство сострадания, когда я умирал, спеленатый нашим пауком. Кстати, паук уже почувствовал свободу и разгуливал по кораблю, как у себя дома. Встречаясь с ним, я всякий раз старался убраться с его дороги, а если приходилось расходиться с ним в коридоре, то всегда прижимался к стене всем телом. Все-таки жуткие воспоминания он мне оставил о себе, да и в эстетическом плане он был не очень. Порождение злого разума, как сказали бы на Земле, но свою работу он делал отлично, так что мне нужно было только к нему привыкнуть.
Несколько раз я побывал в открытом космосе. Пару раз это были ремонтные работы, а пару раз меня специально выбрасывали из корабля, задав небольшое начальное ускорение и я, должен был вернуться на корабль, используя только то, что заложено в скафандр. На нем не были предусмотрены двигатели, поэтому в моем распоряжении были только шланги, подающие воздух, а однажды пришлось использовать и тот, который подает мне воду. В общем, на небольшом удалении от корабля я стал чувствовать себя, как рыба в воде. Научился играть с редуктором, подающим воздух, так что дозированные порции так необходимого мне воздуха вырывались из шланга скафандра позволяя долететь до нашего корабля с расстояния не менее чем в двадцать километров.
Теперь я и сам признавал, что месячные учебные курсы дали неплохие результаты в моей подготовке к дальнему перелету. Все выяснения относительно наших действий в соединительном рукаве между различными вселенными, наталкивались на непонимание. Вскоре я уверился, что этот корабль там не летал, а пер сюда по традиционному пути, так что удивляться в нашем перелете придется всем нам. Последняя неделя ушла на ремонтные работы с носовой частью корабля, то есть тем местом, где находилась рубка. Мы просто заново меняли защитные плиты обшивки корабля, это место сильнее всего соприкасалось с различным космическим мусором, так что эти работы были признаны мной нужными и полезными. Я знал, что за этими плитами будет находиться мое тельце, уже не такое беззащитное, как раньше, перед просторами космоса, но все же лучше, если оно будет оставаться на корабле, а не летать в облаке мусора, оставшегося от разбитого корабля. Все чаще и чаще мне на глаза стал попадаться и Меробс. Видимо и его обучение подошло к концу. Ин стал какой-то тихий и, я бы даже сказал, задумчивый. Чем уж его загрузили оба корабля, оставалось тайной за семью печатями, но его поведение сильно изменилось. Хорошо это или плохо было не понятно, я к нему со своими расспросами не лез, он ко мне тоже. Условными вечерами я продолжал общаться с Афродитой. Та всегда придумывала мне какие-нибудь простенькие логические задания или мы с ней играли в ее игры, которые неплохо стимулировали мои мыслительные способности.
Наконец, через один месяц и десять дней искином корабля было принято решение стартовать в направлении входа в рукав, так как мы, по его мнению, были практически подготовлены для дальнего перелета. Координаты были загружены в навигационную систему корабля и мы, по штатному расписанию заняли свои места в рубке управления кораблем.