Святые небеса! Он понюхал мою… Мою… Я даже стесняюсь сказать то слово, куда сунул нос этот лохматый хищник. Инстинктивно я сдвинула колени. Волк чихнул и засопел носом, принюхиваясь поподробнее уже издалека. М-да, гуляющая в лесу Красная Шапочка нарвалась на волка-извращенца.
Меня сейчас съедят, вот так просто и бесславно, я не умру, зарытая в землю, не буду убита ненормальным, косящим под вампира сумасшедшим, очень убедительно косящим, надо сказать. Теперь все встало на свои места, меня съест волк, мутант-переросток.
Зверь обнюхал содранные коленки, полизал ступню. Я все еще сидела, положив ногу на ногу.
На меня нахлынуло спокойствие – вот так прям сразу и полностью. Хватит, намучилась, я готова, можно и умереть.
Но смерть пришла не оттуда, откуда я ее ждала, она пришла из-под земли. Мягкое, скользкое впилось в запястье. Я удивленно посмотрела на руку.
Ультразвуковой визг заставил подскочить серого зверя на метр и отпрыгнуть подальше.
Комья земли взлетали вверх, трава с ошметками перегноя фонтанами брызгала вокруг меня, могильные плиты трещали и крошились. Кладбище пришло в движение. Мраморный ангел пошатнулся, хрустнул у подножия, и изваяние полетело вниз. Столкнувшись с каменным крестом, статуя рассыпалась на тысячи осколков. Слева и справа на надгробия вылезали жуткие монстры. При виде их стало совсем плохо, я попыталась сдержаться, но меня вывернуло на траву, настолько сильно скрутило отвращение.
Наверно, мне после этого должно было полегчать, однако стало хуже: нагнувшись, я увидела свою кожу и мерзких белых червей. Извиваясь, жирные опарыши деловито ползли вверх по моей руке ближе к лицу, некоторые доползли уже до локтя.
Стальная хватка ладони-скелета с лоскутами гнилого мяса держала мое запястье и тянула вниз. Меня утаскивало под землю. С истлевшей мертвой руки капали капли гноя и еще чего-то скользкого зеленого. Могильные черви сыпались на траву при малейшем движении, некоторые из них странными гипертрофированными жвалами пытались прокусить кожу, пробовали меня на зуб, так сказать.
Мой истошный визг потонул в грозном рыке гигантского волка.
Серая морда вклинилась между моей рукой и мертвечиной.
Гам! Волчьи клыки сжались на пожелтевшей от времени кости, зубы как ножницы отстригли мертвую руку. Тяжелая мохнатая голова толкнула меня в бок, я повалилась между упавшим ангелом и крестом, задняя лапа волка деловито затолкала меня под прикрытие камня. С рыком серый зверь бросился на восставших покойников.
Волчара драл кошмарных мертвецов на части, отрывал им руки и ноги, но им было глубоко по фигу на это. Даже с оторванными кусками тела они поднимались и начинали упорно ползти к цели. Глазницы нежити горели потусторонним призрачным светом.
Против целеустремленных зомби помогало только отделение головы. Серый волк зажимал зубами полуистлевший череп, резко мотал головой, костлявая шея хрустела, и умерший вторично покойник падал на землю.
Но и зомби не давали спуску могучему зверю. Они обступали со всех сторон и старались прыгнуть ему на спину, вырывали острыми костяными пальцами кровавые куски мяса с мехом, норовили дотянуться до морды и выцарапать глаза. Силища в руках нежити была нечеловеческая. Все больше и больше покойников вылезало из могил.
Я в страхе рыдала, вокруг меня шел бой не на жизнь, а на смерть. А что, если волк проиграет, и я останусь с этим ужасом наедине на пустынной поляне? Мысль настолько испугала меня, что это стало последней каплей отпущенной мне способности бояться. Капля упала в чашу, и в мгновение сознание перебросило меня на другую сторону ужаса.
В груди пылающим костром разгорались ненависть и гнев, и вот я уже не боялась восставшей нежити. Рука моя шарила по земле, путаясь в лентах пожухлой травы и искала оружие – что-нибудь, с чем я смогу пойти в бой. Ладонь легла на камень. Глаза выбрали цель. Меткий бросок, и булыжник снес черепушку запрыгнувшего на холку волка скелета. Бойкий покойник пытался задушить своими костлявыми ручищами лохматого зверя, мой удар помешал ему это сделать. Серый благодарно сверкнул глазами в мою сторону и бросился к группе мертвецов.
Последний зомби был перекушен пополам, а мохнатая лапа с силой, как бы ставя точку на всем этом безобразии, наступила на череп умертвия. Куски плоти и мозга разлетелись во все стороны. Волк брезгливо, как кошка, наступившая в мочу, потряс лапой, сбрасывая куски мертвечины.
На лесной поляне воцарилась тишина, но сразу же зачирикали птицы, зажужжали насекомые, мелкое зверье зашуршало в подлеске. Косые лунные лучи упали на развороченную поляну. Вокруг лежали недвижимые «мертвые» части мертвецов, они медленно уходили под землю. Куски гниющей плоти как будто растворялись в жирном плодородном черноземе, возвращаясь туда, где им и положено пребывать – в небытие, в тлен.
А вот опарыши, наоборот, оставались на поверхности, раздувались и с тихим «блоп» лопались. Облачко едкой зеленой скверны поднималось от них, и, курясь, уносилось прохладным предрассветным ветерком.
От пережитого ужаса я еле стояла на ногах, зашкаливавший в крови адреналин заставлял трястись мелкой дрожью. Пытаясь унять нервный тремор в ладонях, я обняла себя руками. Это ненадолго, скоро будет отходняк, и меня перекинет обратно, на другую сторону возбуждения – апатию.
Зверь продолжал драть трупы на мелкие кусочки, чем мельче, тем лучше и качественней. Когда вся нежить была виртуозно разобрана на запчасти, волчий извращенец ткнулся мокрым носом мне в ягодицы, настырно пролез между ног. Я пошатнулась и осела на мягкую мохнатую спину, ноги благодарно подогнулись, отдавая вес тела подставленной холке.
Лицо обдувал ветер.
Меня мерно подбрасывало, когда серый зверь перепрыгивал через могилы и пеньки. Ход у волка был плавный и мягкий, никакого тебе лошадиного топота лап и бешеных скачков вверх-вниз. Мускулы сокращались, я ощущала их движение животом.
Мне позволили вцепиться в шерсть и держаться. Зарывшись в серые вихры, я млела от живого тепла тела, сильного и мускулистого.
В общем-то, мокрый нос не казался мне теперь таким противным, да и сам зверь пах не так скверно, как мне воображалось. Я потерлась лицом о мех, вдохнула запах, запоминая аромат. Для меня после ужаса пустынной поляны это был запах спокойствия и защиты. Под жестким остевым волосом прятался нежный и мягкий подшерсток, я прижималась к нему щекой, прислушиваясь к гортанному ворчанию зверя.
Плевать я хотела на то, куда меня везут, адреналин схлынул, гликоген выделился в кровь и был потрачен мышцами до последней промили. У меня больше нет сил сопротивляться или куда-то бежать. Если волк тащит меня домой в логово в качестве обеда для своих детенышей, прошу только одного – убить меня быстро, чтобы я больше не мучилась. Сегодняшний день пошатнул все мои представления о мире, я не знала, что с этим делать.
Луна первая
Другие миры, неживые люди
Волк доставил меня к ржавым воротам, из которых я так бодро и бесславно убежала. Аккуратненько сбросил, в несколько приемов, повиляв задом так, чтобы я плавно сползла на землю, шлепнулась на спину и разжала руки, намертво вцепившиеся в серую шерсть. Обнюхал, уделив интимным местам особое внимание. Убедился, что со мной все в порядке, ничем, кроме затяжной икоты от пережитого ужаса, я не страдаю. Меня всего лишь трясет немного, и зуб на зуб не попадает, но руки-ноги целы, голова не откушена.
Потом зверь, пригибаясь к земле, оглядываясь по сторонам, как будто кого-то боясь или опасаясь чего-то, на полусогнутых лапах юркнул в «собачью дверцу», проделанную сбоку в решетках, и ушел кустами из поля моего зрения.
Я осталась валяться сброшенным мешком там, где меня оставили.
В тот же миг ворота щелкнули и распахнулись, вдали показались фигуры. Они появились из поднимающегося от земли утреннего тумана. Ко мне с мечом наперевес шел важный змеиноглазый гад, который тут у них за главного. За его спиной маячило еще несколько вооруженных людей. Среди них был и убитый мной при помощи алкоголя черноволосый мертвец, живехонек и здоровехонек, зараза красноглазая.
– Вот она, нашлась! – послышалось из вооруженной толпы.
– Разошлись! Она может быть ранена или заражена! – Все шарахнулись в стороны, но не от меня, а от властного голоса. Ко мне бежала, подхватив тяжелые юбки, та самая кошкоглазая женщина, встреченная мной на аниме пати.
Строгие глаза с вертикальными зрачками бегло осмотрели меня, ловкие руки с тонкими горячими пальцами ощупали тело.
– Жива, с ней все в порядке. Не заразна, впрочем, ее могли покусать, и она вскоре обернется.
Головы обратились в сторону моего неудавшегося убивца-искусителя. Парень сплюнул на землю, закинул на плечо серебряный меч, круто развернулся и утопал куда-то за живую изгородь демонстративно игнорируя меня.
Добрая медсестра с каплей крови на черной шапочке перебинтовывала меня и сокрушенно качала головой. Женщина с кошачьими повадками была главой этой, как я понимаю, передвижной лечебницы.
– М-да, не ожидала я от него такого, он у нас здесь самый тихий… – бубнила под нос себе медсестра, обматывая меня, как мумию, черными бинтами. Она, в буквальном смысле замазывая мои ушибы странной тягучей зеленой мазью, поддевала ее шпателем и клала мазок на ушиб. Придется признаться, что мазь мгновенно помогала, по больному месту распространялись приятный холодок и онемение.
Я только мелко вздрагивала, пока работник медицины, осмотрев укус на шее, мазнула его зеленой дрянью и забинтовала.
– Странно то, что он, спустя триста лет воздержания, так вот позорно сорвался. Как малолетка просто. Позорище.
Меня покидала нервная дрожь.
– Он не сорвался, а пытался меня убить, – все еще стуча зубами, пожаловалась я на хромую судьбу.
– Странный способ, – с сомнением ответила медсестра, – особенно учитывая, что он голыми руками человека рвет на две части.
Женщина посмотрела на беловолосого, поймала вопросительный взгляд его желтых глаз, кивнула в знак того, что со мной все в порядке.
Меня, починенную и подлатанную, передали на руки змееглазому. Я практически не сопротивлялась. Было похоже на то, что вскоре получу все ответы на свои вопросы, даже не задавая их. Властный гад взял на себя обязанность принимать решения вместо меня. Вы бы только видели выражение его поджатых губ! Грозное лицо, каменное, непробиваемое, без выражения, только губы сжались в узкую недовольную полоску и брови чуть нахмурены.
Жесткая ладонь с больно впившимися в кожу моего предплечья чешуйками держала крепко. Меня вели по коридорам, направляя, показывая, куда и как идти, открывая передо мной двери. Беловолосый не дал мне даже дотронуться до ручки! Властный главарь этих расписных уродов не позволял и шагу ступить в сторону, контролируя каждое движение.
Теперь я стояла в его роскошном кабинете, а он по-хозяйски восседал за большим, заваленным бумагами столом. Стол как стол, пугало только то, что на нем все бумаги были разложены ровными стопочками, а карандаши параллельно друг другу и краю. Ни один предмет не отклонялся в сторону ни на дюйм.
Тонкие, с острыми когтями пальцы постукивали по деревянной столешнице.
Светловолосый сидел в высоком кожаном кресле, развалившись и подперев голову кулаком. Весь вид его источал недовольство, негативные флюиды пронзали меня насквозь. Я была помехой и проблемой, гвоздем в заднице, что мешает сидеть, а вынуть нельзя.
Рядом со мной стоял давешний мой убивец. А если точнее – самоубивец. Собственноручно мной упокоенной посредством шоколадных конфет с коньяком. Он незаметно просочился в кабинет, подсунул недовольному главарю бумажку и отошел в сторону.
– Первый день в академии, и уже на бровях, – прокомментировал сидящий за столом.
– Я стекла как трезвышко, даже заплетык не языкается! – отозвалась я покачиваясь. Меня мутило и шатало, но вовсе не от алкогольных конфет. Перед глазами стояли жуткие видения смерти, разложившиеся, сочащиеся гноем и сукровицей рыла восставших мертвецов. Лицами это месиво плоти нельзя было назвать. И тысячи кишащих червей, белых и противных.
– Выгнать ее! – прошипел рядом вампир.
– Я же сказал, что это твоя проблема, нечего жаловаться, когда сам напортачил! – Рука презрительно швырнула исписанный лист бумаги. Заявление спланировало на пол. Краем глаза я увидела, что в бумажке жаловались именно на меня и на мои противоправные действия по несанкционированному упокоению. Больше ничего прочесть не удалось, а исписана страница была вдоль и поперек мелким убористым почерком. Адепт схватил лист, скомкал и сунул за пазуху.
– Выйди! – приказал беловолосый моему неудавшемуся убийце.
Парень, демонстративно топая ногами, вышел из кабинета и напоказ возмущенно хлопнул дверью. Стеклянные стеллажи зазвенели. Беловолосый гад поморщился, но ничего не сказал.
– А теперь – что касается вас, девушка. Буяните. – Я сокрушенно опустила глаза в пол. – В полупьяном состоянии убиваете и без того уже мертвого адепта нашей академии.
Мне стало совсем стыдно, но только на секунду: вспомнила наглые губы и другие выпуклые и горячие части тела этого «неживого» адепта.
– Мертвого? Да он живее всех живых был, когда пытался. Э… – Щеки мои покраснели, как две раскаленные сковородки. Как прикажете описать то, что этот гад пытался со мной сделать? Изнасиловать и убить, или сначала убить посредством своих пластиковых клыков, а потом…
– Вампиры никого никогда не насилуют.
«Ик! Он что, мои мысли читает?»
– Нет не читаю. – Видно, по моему лицу можно было все понять, как по раскрытой книге. – Просто знаю, какое впечатление оказывают вампиры на пороге слияния с жертвой. – Беловолосый вздохнул и потер двумя пальцами переносицу.
– Вампиры практически никого никогда не соблазняют, – с расстановкой, как для дурочки, объяснял властный гад. Каждое его слово сочилось презрением.
«Ну да, конечно, я в их анимешных штучках не разбираюсь, куда мне!»
– Они вообще за свою вторую жизнь могут влюбиться только один раз. Потому что уже мертвы и шанс на счастливую любовь им дается только раз, так же, как и на продолжение рода.
– Знаете, по-моему вы тут излишне заигрались. Все это весело: академка, вампиры-оборотни, манга-аниме, но всему есть свой предел. Кусать левых девушек в шею до крови и соблазнять их в надежде на… Ну, в общем, это перебор уже.
– Мы тут не играемся, девочка, – с нажимом произнес бледноволосый. Лицо его сделалось каменным и строгим, глаза злобно сверкнули.
Наверно, я все-таки была слишком измучена и пьяна, потому как выдала не очень вежливое:
– Ага, как же! – Кажется, у меня включилась защитная реакция и я несла полный вздор, остановите мня кто-нибудь! – Костюмчики-парички, сверкающие линзы, накладные когти, деревянные мечи и пластиковые клыки. Вы выезжаете в лес побухать, на свои шабаши… – Я не успела закончить мысль.
Желтоглазый резко встал, так, что стул подпрыгнул и отлетел к стенке. В меня ударил поток воздуха. Секунда, и я прижата к шкафу: вот-вот хрупкая стеклянная дверца лопнет за моей спиной. Ноги болтались, я ими немного подрыгивала со страху. Жесткие пальцы с когтями впились в мою шею. Больно! Страшно!
– Я похож на ряженого человека?! – с рычанием произнес чешуйчатый. Я взглянула в глаза, живые, с вертикальным зрачком. Они начинали медленно светиться и полыхать потусторонним светом.
– Мля! Это не линзы! Они настоящие!
Зрачок нелюдя расширился, рассматривая мою реакцию, потом сжался в тонкую полоску. Монстр поставил меня на землю, я потерла шею и отшатнулась. На всякий случай пара шагов в сторону не помешает.
«У них тут сходка мутантов? Я понимаю там – загрязнение атмосферы, химические выбросы на заводах, радиация, но не до такой же степени! Господи, как страшно столкнуться с неизвестностью, ломающей все твои стереотипы!»
Постепенно созрело осознание: сверхъестественное существует. Его не видят обычные люди, оно прячется, скрывается, но оно есть. Вот оно передо мной – невозможное возможно, сделай шаг – и сможешь дотронуться рукой, прикоснуться к тому, что существовать не может.