— Мой подарок. Очень надеюсь, что он тебе сегодня не потребуется. Дарья завершила осмотр и вскоре выйдет после разговора с красноармейцами.
Действительно, скоро снова открылась дверь временной казармы и на улице появилась девушка с группой бойцов. Она вся раскраснелась и все время о чем-то переговаривались с молодыми бойцами. Некоторые бойцы предлагали лейтенанту медицинской службы задержаться немного и поужинать вместе с ними. Но решительно выступил вперед командир отделения Алексей Снегирев и объяснил своим бойцам, что дорога тяжелая и дальняя, поэтому капитану и лейтенанту нужно уже сейчас отправляться в дорогу.
Перед отправлением в путь Артур коротко рассказал и показал Дарье, как управляться с пулеметом МГ-34. Он также сказал, что когда он закричит, то она должна нажать курок пулемета и стрелять по кустарнику, который будет спереди и от них слева.
Но четвертый километр монастырской дороги оказался свободным от каких-либо вражеских засад, хотя ощущение, что за ними наблюдают, не оставляло Артура ни на секунду. Но перед самым выездом на шоссе Старая — Русса — Холм внезапно как-то испуганно и по-женски протяжно закричала Дарья, а затем длинной очередью зацокал МГ-34. Артур поднял голову и увидел, как на землю валились три человеческие фигуры со шмайсерами в руках. Причем, все трое немцев свалились в дорожный кювет, а его мотоцикл прямо по их трупам выскочил на шоссе и по мощенке из булыжника рванул в сторону Холма.
Но опять-таки на шоссе никто не выскакивал и не стрелял им вслед.
Дарья продолжала еще немного подвывать от пережитого страха и прижимать к себе приклад пулемета, но она уже прекратила плакать и стрелять из пулемета. Любимов начал подумывать о том, что эти три немца с автоматами ему приснились, что ничего подобного с ними не случалось. Но взглянув на переднее колесо мотоцикла, он увидел, что оно в человеческой крови, а голенища его сапог в каплях крови, то он понял, что все случившееся с ними произошло на деле. И тогда Артур впервые очень сильно испугался за Дарью.
До въезда в Холм капитан Любимов притормозил мотоцикл, осторожно съехал с шоссе в придорожный ельничек, также осторожно взял на руки Дарью и начал ее целовать. Сначала одним только касанием губ он высушил все слезинки на лице своей девчонки, пару раз чмокнул в носик, а тем коснулся ее губ и мир исчез для них обоих. Дарья прекратила всхлипывать, всем своим телом прижалась к парню и, положив обе руки ему на плечи, отдалась поцелуям. А Артуру очень хотелось бесконечно целовать это синеглазую девчонку и одновременно видеть ее лицо. Но это было неисполнимое желание и тогда он, также как и Дарья, полностью отдался поцелуям. Своим первым и настоящим поцелуям с девчонкой, которая тебя, как и ты ее, любит.
Воротник гимнастерки лейтенанта медицинской службы каким-то волшебным образом оказался расстегнут, словно приглашал продолжить путешествие знакомства и познания с изумительным девичьим телом. Но только Артур принялся расцеловывать девичье ушко, чтобы затем перейти к Дарьиной шее, как в лесу послышался треск валежника. Дарья не обратила ни малейшего внимания на этот треск, она была горожанкой и леса не знала и не понимала, но сейчас она была созданием по имени любовь, и в такой момент для нее ничего кроме любви, не существовало. Она только сердито надула кубки и заворчала, как недовольная кошка, когда Артур оторвал свои губы от ее восхитительной шеи и, подняв голову, начал осматривать вокруг и прислушиваться ко всему, что происходило в лесу.
Затем капитан осторожно усадил девчонку в коляску мотоцикла и пальцем показал ей на пулемет, а сам нагнулся и из пространства между коляской и мотоциклом достал снайперскую винтовку Симонова. Когда он выпрямился с винтовкой в руках, то Дарья уже припала к прикладу пулемета, тревожно всматриваясь в лесные заросли и тени. Проверив винтовку и сняв ее с предохранителя, Артур углубился в изучение схемы мысленного сканирования. Чуть более десяти белых точек, которыми обозначались разумные существа в таких схемах, быстро двигались от города. Если судить по скорости передвижения белых точек, то разумные существа шли пешком и шли они примерно метров триста в глубине леса. От места, где капитан целовался с лейтенантом, до того места, где шла немецкая группа, было всего сто пятьдесят метров.
Нагнувшись к самому девичьему ушку, на одном только дыхании Артур прошептал Дарье:
— Мы здесь не одни! Какая-то непонятная группа движется в нашем направлении от города, но она идет глубже лесом. Дай бог, чтобы мы разошлись, но на всякий случай я чуть выдвинусь вперед и там залягу со снайперской винтовкой. Если возникнет стрельба, то прикрой меня из пулемета, ты из него хорошо стреляешь, но если я буду долго задерживаться, то садись на место водителя, заводи мотоцикл и уезжай отсюда.
После этих слов, полусогнувшись и припадая к земле, Артур Любимов пробежал метров пятьдесят вперед и пропал с глаз Дарьи в тени лесных зарослей. Вскоре в тишине леса начали прослушиваться осторожные шаги, едва слышные переговоры нескольких человек. По теневому краю дальней поляны начали проскальзывать люди, одетые в униформу РККА и с советским оружием в руках. Но в какой момент на свету заходящего солнца оказался громадный и звероподобного вида сержант красноармеец, на плече которого висел ППШ. Тут же командир группы сделал сержанту замечание:
— Ты, Дирк, никак не научишься тихо ходить по русскому лесу. Сколько бы мы раз не были бы в лесу, то каждый раз тебя тянет на приключения. Если сейчас нас русские обнаружат, то тебя одного я оставлю прикрывать наш отход.
Вскоре группа красноармейцев, почему-то разговаривающих между собой на немецком языке, канула в дремучих глубинах леса.
Капитан Любимов вернулся к мотоциклу минут через пять после прохождения этой странной группы, он достал рацию и по ней связался с Алексеем Снегиревым, чтобы предупредить об этой подозрительной группе немцев в красноармейской форме. Связь была отличной, рядовой Снегирев выслушал информации и уточнил:
— Товарищ капитан, вы хотите, чтобы мы перехватили бы эту группу, или хотите, чтобы мы были осторожнее и ничего не предпринимали по этому поводу?
Немного подумав, капитан Любимов ответил:
— Похоже, я сделал глупость, оставив одно отделение в этом монастыре. Сидя там, вы ничего не разведаете и ничего не узнаете. Эту группу пропустить и в бой с ней не вступать. Но постарайтесь каким-либо образом наладить вокруг монастыря наблюдение, чтобы разобраться в том хаосе, что творится вокруг Холма. По-моему, нас вскоре отсюда попросят. Пока, утром мы свяжемся с тобой.
Командир, разведвзвода, ефрейтор Бове, не находил себе места. Он метался по расположению роты, отчаянно посматривал на часы и все вглядывался в сторону шоссе на Старую Руссу. За весь день в Холм со стороны Старой Руссы прибыли только два армейских грузовика и больше никого не было. Возвращение капитана из Рдейского монастыря по каким-то причинам задерживалось. Рота только что поужинала, а капитана с лейтенантом все не было и не было. Но вот послышался довольный мотоциклетный рев мотора и на городскую площадь влетел мотоцикл с двумя седоками.
Лейтенант Соломина выскочила из коляски мотоцикла и тут же стремительно скрылась в дверях здания райисполкома, видимо, не хотела, чтобы еще кто-либо видел, как она прогуливалась с командиром роты. А капитан Любимов степенно подошел к Жоре Бове и поинтересовался, произошли какие-либо события в роте за время его трехчасового отсутствия. Ефрейтор Бове в привычной для него манере невозмутимо пожал плечами и сказал, что ничего серьезно не случилось, разве что командир 523-го полка 188 стрелковой дивизии 27-й армии Северо-Западного фронта хотел бы с ним встретиться. Его разведчики, которые давно вернулись в расположение роты, сумели установить, что в их районе проходит стык двух фронтов Северо-Западного и Западного и что здесь с немцами дерутся четыре наших армии — 22-я, 27-я, 34-я и 11-я, которые по численности и не армии в общем, а можно сказать, дивизии. Немцы, как и говорил лейтенант НКВД Немчинов, некоторое время молчали, но сейчас начали активничать разведывательными и диверсионными группами, что говорит о том, что они готовят новое наступление.
Так, разговаривая, они поднялись на второй этаж здания райисполкома и вошли в кабинет начальника штаба Молокова, в кабинете которого было много народа и так сильно накурено, хоть топор вешай. Но на это обстоятельство Любимов промолчал, хотя и скривил губами, сам-то он не курил, но из-за этого не должны были страдать другие командиры роты. Все встали и поприветствовали входящего в кабинет командира роты. Получилось это как-то само собой, на душе Любимова стало приятно, он в ответ козырнул мужикам и прошел к Алексею Молокову. Тот извинился и прервал разговор с лейтенантом Худяковым, командиром второго взвода и, поднявшись из-за стола, отрапортовал, что штаб определился с местом дальней дисклокации роты в селе Лосиная Голова и что завтра туда уйдут второй и третий взводы.
Когда командиры разошлись, оставив капитана Любимова наедине с Алексеем Молоковым. Начальник штаба роты доложил о том, что возникла серьезная проблема во взаимоотношениях с командованием красноармейских частей, сражающихся с противником в треугольнике Старая Русса — Холм — Великие Луки. Они уже практически с начала месяца ведут тяжелые бои с наступающими немцами. Отражают атаки вражеских танковых и моторизованных дивизий, сами постоянно атакуют противника. В результате всего этого в красноармейских полках и дивизиях осталось до 20 — 30 процентов активных штыков. Поэтому многие командиры появление штрафной роты воспринимают, как возможность пополнить ряды своих бойцов. К тому же они серьезно намерены отобрать весь ротный автотранспорт. Именно поэтому Молоков планирует два взвода, а может быть, и все три взвода отправить в село Лосиная Голова, а оттуда уже планировать боевые операции.
Любимов согласился с мнением своего начштаба, он даже посоветовал в Лосиную Голову отправить всю роту за исключением разведвзвода ефрейтора Бове. Напомнил Молокову, чтобы он не забыл об отделении рядового Снегиреве, которое сейчас находится в Рдейском монастыре. Снегиреву обязательно нужно приказать, чтобы завтра утром он отправлялся бы в Лосиную Голову. Затем Артур нагнулся и из-под стола достал побитый "Северок". Ни слова не говоря Алексею Молокову, по рации связался с Андреем Снегиревым и поинтересовался, как у него обстоят дела?
В ответ услышал знакомый голос, который начал рапортовать:
— Товарищ капитан, как только вы с санинструктором оставили месторасположение отделения, противник проявил активность и начал отделение обстреливать из винтовок. Потерь и раненых от этого обстрела пока нет, монастырские стены нас спасают от вражеских стрелков. Трое бойцов, которых я отправил на разведку той группы, которую вы с санинструктором заметили, — на этот раз Молоков не выдержал и с некоторой хитрецой посмотрел на капитана, — пока еще не вернулись с задания. Сейчас выставим ночных дежурных и отойдем ко сну. В случае тревоги, к кому мне обращаться, товарищ капитан, будить же вас несколько неудобно.
Артур, молча, протянул тяжелый микрофон сержанту Молокову и тот продолжил разговор. Правда, перед этим Алексей и так, и эдак повертел и поворачивал корпус рации:
— Андрей, привет это я. Завтра, как только проснешься, соберешься и позавтракаешь с людьми, после этого сразу же отправляйся в село Лосиная Голова, там вся рота будет дислоцироваться. С этого момента эта рация получает позывной "Дежурная", постоянно будет находиться в штабе роты, так что можешь вызывать ее и днем и ночью. Если у тебя нечего добавить, то пока и до нового сеанса.
Сержант отключил рацию и вопросительно посмотрел на Любимова, тот засуетился, почему-то покраснел, а потом сказал, что к завтрашнему утру починит три-пять рации, а уже к следующему утру будут работать восемь таких раций. Начштаба с большим удовольствием потер руками, еще одна проблема решается, теперь вся рота будет радиофицирована и проблем с передачей приказов по подразделениям не будет.
Когда Артур поднялся на ноги, чтобы отправится в свою комнату, то начштаба поинтересовался, а когда он поедет на встречу к полковнику Иванову?
— А кто это такой? — В свою очередь поинтересовался Артур.
— Да, этот полковник командует 523-м полком 188-й стрелковой дивизии. Сегодня утром его боец утром появлялся и просьбу полковника передал, что тот желает, как можно скорее с тобой увидеться.
— Ну, завтра с утра и поеду. На мотоцикле и в сопровождение возьму пару бронетранспортеров Б-11 разведвзвода, а то, кто знает, что в дороге может случиться? Да, между прочим, Алексей, ты мне какого-либо бойца подобрал бы, а то, когда я за рулем мотоцикла, ну ни как не могу стрелять из МГ-34, а последнее время часто приходится это делать.
— Значит, Дарью ты побоку в качестве пулеметчика. Ну и правильно делаешь! Девка на загляденье, она тебе со временем таких красивых малышей нарожает, что только радоваться и будешь. А насчет пулеметчика, есть у меня один паренек на примете. Я с ним переговорю и, если он согласится, то завтра и встретитесь, тогда и начнете друг к другу притираться.
Глава 8
Дорога Холм — Локня на перегоне до деревни Власково была спокойной, незагруженной войсками и гражданскими населением, но после этой деревни Власково снова начались то, что два сержанта Любимов и Карпухин видели в первые дни войны, когда от западной границы по вражеским тылам прорывались к линии фронта. Сразу же после Власково дорога оказалась забита войсками и гражданским населением, одни шли навстречу с врагом, а другие бежали от этого страшного врага. Машин на дороге практически не было, в первые месяцы войны Красная армия довольствовалась в основном лошадьми, которыми были запряжены телеги и двуколки, доверху загруженные амуницией и снарядами. Гражданское же население в основном всю свою поклажу тащило на собственно горбу, для них ни лошадей, ни машин не хватало.
Кого бы ты на дороге не спросил бы о том, что происходит на фронте или что это сейчас творится на дороге, ответ всегда получал один "немцы" наступают". Причем, люди верили в то, что немцы сейчас находятся повсюду, не только сзади, но и спереди. Толпа абсолютно ничего не знала ни о фронте, ни о том, где в данную минуту находятся немецкие войска, она была готова бежать в любую сторону, куда бы ей не махнули рукой. Одним словом, в любую минуту на дороге могла вспыхнуть паника, и тогда гражданская лица могли напрочь закупорить движение по дороге, а во время вражеских авианалетов превратить дорогу в братскую могилу.
Капитан Любимов и рядовой Борис Нефедов ехали на мотоцикле в сторону фронта, а за ними вплотную следовали два пушечных бронеавтомобили БА-11. Уже на третьем часу следования по дороге выяснилось, что немецкие танки только что взяли Локню. В одном из бронеавтомобилей была установлена восстановленная Любимовым рация "Север", по которой поддерживалась связь со штабом роты. Именно оттуда пришла информация о захвате немцами этого города. Каким-то чудом начштаба Молоков связался с полковником Петром Ивановым, тот ему и сообщил, что остатки его полка ведут бой с превосходящими силами противниками на развилке дорог под Ямами. В ответ на это сообщение капитан Любимов приказал по тревоге поднять второй и третий взводы роты, посадить бойцов на грузовики и, чтобы они находились бы од Осиновкой через три часа. Там они должны построить оборонительный рубеж, и ждать его появления или дополнительной информации по наступающему противнику.
Скоро шоссе совершенно опустело, а впереди слышалась пулеметно-винтовочная перестрелка. Оставив мотоцикл рядом с бронеавтомобилями, которые укрылись в низине рядом с шоссе, подальше от наблюдателей противника, капитан Любимов вместе с Борисом Нефедовым отправился разыскивать 523-й полк. Вскоре они наткнулись на группу красноармейцев, которые окапывались по обе стороны шоссе и вели перестрелку с невидимым противником. Эти красноармейцы и были 523-м стрелковым полком.
Полковник Иванов, как и бойцы его полка, выглядел страшно уставшим, не выспавшимся и совершенно разбитым человеком. Он не мог долго оставаться на одном месте, постоянно переходил с места на место, время от времени посмотрев в бинокль туда, где должен был располагаться противник. Разговор с капитаном Любимовым полковник Иванов сразу повел на повышенных тонах, срочно требуя передать в его полк всех не прошедших трибунал или гражданский суд бойцов штрафной роты.