В течение нескольких минут боя с бронеавтомобилями мотоциклетная разведрота противника практически прекратила свое существование. На улице тут же появились разведчики, которые достреливали раненых эсэсовцев, а их мотоциклы растаскивали по сторонам улицы, освобождая улицу для проезда полуторок с 76-ти миллиметровыми орудиями на прицепе. После обстрела немецкой батальонной колонны артбатарея капитана Евлампиева меняла позицию. Но долю секунды из кабины полуторки с орудием на прицепе выскочил капитан Евлампиев, он окрикнул своих разведчиков, и вскоре колонна артбатареи в сопровождении четырех мотоциклистов скрылась за поворотом улицы. Почесав затылок. Ефрейтор Бове связался по рации с сержантом Алексеем Молоковым и рассказал ему о разгроме вражеской разведке и о том, что осталось немало неповрежденных мотоциклов с пулеметами.
Наступила тактическая пауза, немцы окапывались, потихоньку отходили от неожиданности боя и готовились к новым атакам на внезапно объявившегося противника. Командир третьего полка СС вызвал командира батальона и его действия подверг резкой критике. Затем он обратился к представителю Люфтваффе, прикрепленному к его полку, и категорическим тоном потребовал вызвать эскадрилью пикирующих бомбардировщиков "Юнкерсы-87". Эти бомбардировщики должны были бомбами и обстрелом из пушек пулеметов обработать вражеские позиции до моста и после моста через реку Ловать, немецкий полковник категорически запретил им атаковать сам мост.
В бою с вражеской разведкой штрафная рота потеряла один только сгоревший БА-11, который случайно попал под выстрел "печной трубы" и сгорел вместе с экипажем из четырех разведчиков. Но рота захватила двадцать трофейных мотоциклов с десятью МГ-34, около тридцати шмайсеров МП38 и восемьдесят карабинов "Маузер 98k", винтовки и шмайсеры были сразу же переданы народному ополчению Холма.
Пока продолжалась тактическая пауза, взвод лейтенанта Худякова, который потерял убитыми шесть и ранеными двенадцать бойцов, незаметно сменил позицию и отошел вниз метров на двести по улице. Наблюдая какую-то нерешительность и скованность в действиях эсэсовцах, капитан Любимов приказал взводу Снегирева на противоположную сторону моста. Там он приказал взводу занять позицию на противоположно стороне улицы от позиций взвода Худяков, чтобы иметь возможность вести перекрестный огонь по наступающему противнику. А ефрейтору Бове приказал перевести все свои бронеавтомобили на другую сторону моста и усилить его охрану со стороны города. При этом он предупредил ефрейтора, чтобы тот к мосту никого бы не допускал, даже подразделение красноармейцев. На своей стороне моста капитан оставил только две зенитные установки, остальные четыре расставил по городской улице, проходившей перпендикулярно к мосту. Только штаб роты роздал все приказания, как в небе послышался ухающие звуки работающих двигателей приближающихся немецких пикирующих бомбардировщиков.
Схватив бинокль в руки, капитан Любимов выскочил из блиндажа и принялся наблюдать за приближением вражеской авиации.
Двенадцать "Юнкерсов-87", приблизившись к мосту, опустились на высоту в два километра и стали выстраивать круг для бомбежки цели. Причем, все это выполнялось неторопливо и размеренно, из чего можно было бы прийти к выводу о том, что пилоты этих бомбардировщиков ничего не боялись и ничего не опасались. Как только ведущий группы нырнул к земле, чтобы с включенной для устрашения сиреной свалиться на километр и точно бросить бомбу в цель. Но как только начала тянуть паническую ноту сирена бомбардировщика, гавкнула в три выстрела, когда-то поврежденная зенитная установка и первым же снарядом вдребезги разнесла пилотскую кабину "Юнкерса-87". Его сирена мгновенно заткнулась, а бомбардировщик взорвался на самом берегу Ловати, неподалеку от моста.
Но неожиданная гибель ведущего не остановила других пилотов вражеских бомбардировщиков от выполнения боевого задания, один за другим он бросали свои машины в пике, атакуя различные объекты на земле. Видимо, у немцев был наблюдатель на земле, так как, обработав одну цель, пилоты организованно и все вместе переходили к другой цели. Следует признать, что основное внимание уделялось позициям, которые взвод Худякова уже покинул. Но работать по целям вражеским бомбардировщикам сильно мешали шесть зенитных автоматических пушек, которые под конец бомбежки сбили еще один бомбардировщик "Юнкерс-87", когда немцы попытались отбомбиться по какой-то цели в центре самого города.
Сразу же после ухода "Юнкерсов-87" эсэсовцы поднялись в атаку, но атаковали они позиции, на которых красноармейцев уже не было. В этой атаке Не было предварительно артобстрела вражеской позиции, просто из укрытий появились две цепи гренадеров и, охватив кольцом прежние позиции второго взвода, неторопливо начали уплотнять свое кольцо окружения. Когда они убедились, что на позиции нет ни одного красноармейца, то тут же перестроились и, пустив вперед пешую разведку, по улице Карла Маркса двинулись к мосту через реку Ловать.
На этот раз немецкая разведка неплохо выполнила свои обязанности и вовремя обнаружила позиции второго взвода, она издали обстреляла его позиции, и отошла к главным силам. В тот момент командир эсэсовского полка находился на КП батальона и практически командовал организацией прорыва батальона полка к мосту и его последующему захвату.
Капитан Любимов находился среди бойцов третьего взвода рядового Снегирева и через прицел снайперской винтовки наблюдал за действием противника. По обок от него лежал Боря Нефедов и возился со своим МГ-34, а дальше, через каждые десять метров лежали и другие снайперы штрафной роты. Все замерло в ожидании продолжения боя.
Подтянув свои полковые орудия, немцы открыли артиллерийских огонь по позициям второго взвода, а снайперы Любимова один за другим под общий шумок артиллерийской перестрелки открыли огонь по расчетам немецких орудий. Вскоре артиллерийский огонь как-то смешался и затих. Снова сформировались пехотные цепи и эсэсовцы, засучив рукава своих кителей, со шмайсерами и винтовками наперевес пошли в атаку на позиции второго взвода, бойцы которого пока еще не вели ответного огня. Во всех этих действиях эсэсовцев наблюдалась какая-то замедленность и натянутость, они шли в атаку, словно эсэсовцев гнали в бой из-под палки.
Но и эта атака у эсэсовцев не получилась, дойдя метров триста до позиций второго взвода, они вдруг остановились, немного постреляли в сторону неприятеля, но вместо рывка вперед на сближение с противником, вдруг отошли на прежние позиции.
По рации на капитана Любимова вышел лейтенант Худяков, который сообщил, что потери взвода пока минимальны, один боец убит и двое ранены, но его очень беспокоит поведение эсэсовцев, уж очень они были не решительны в последней атаке. Обычно в бою эсэсовцы ведут себя нагло, вызывающе и самоуверенно, бойцов противника они за людей не принимают и всегда прут вперед, не смотря ни на что, а сейчас идут в атаку и постоянно оглядываются назад. Такое ощущение, что перед ними не полк СС, а какой-то детский сад, Под конец разговора лейтенант Худяков доложил, что в глубине обороны противника слышен шум моторов танков или бронетранспортеров, и отключился от связи.
Но и сам капитан Любимов через прицел снайперской винтовки хорошо видел, как на улицу Маркса втягиваются до десяти средних немецких бронетранспортеров Sd Kfz.251. Их десантные отсеки были забиты эсэсовцами, а вслед за каждым бронетранспортером к тому же шло, прикрываясь броней, еще до трех десятков эсэсовцев. Он приказал приготовиться к бою зенитным установкам и минометам. Имея в виду, что десантные отсеки этих немецких бронетранспортеров не имеют верхних броневых перекрытий, и одна мина, попав в десантный отсек, может поразить целое вражеское отделение. А своим снайперами жестами рук показал, что необходимо выбивать пулеметчиков и водителей этих бронетранспортеров.
Первым же выстрелом из снайперской винтовки Артур Любимов снял пулеметчика третьего бронетранспортера, но его место тут же занял один из эсэсовцев, сидевших в десантном отсеке. Только на третьем трупе своих товарищей эсэсовцы в десантном отсеке этого бронетранспортера догадались о том, что огонь по ним ведет вражеский снайпер. На некоторое время замены не происходило, и тогда Любимов открыл огонь по механику-водителю. Попасть в прорезь его смотрового люка было довольно-таки трудно при движении бронетранспортера, но пару раз капитан лично сам наблюдал, что попадал в эту наблюдательную прорезь. Но в этот момент одна из 82-х миллиметровых мин разорвалась в десантном отсеке бронетранспортера, его резко развернуло, и своим бортом он перекрыл большую часть улицы.
Какое-то время капитан Любимов из-за этого не мог вести прицельного огня по противнику, поэтому внимательно наблюдал за развитием ситуации в бою и поведением противника.
Вторая огневая позиция второго взвода была хорошо подготовлена и представляла собой сеть глубоких, почти в рост человека, траншей для каждого отделения. Поэтому бойцы были хорошо укрыты, для смены огневых позиций им не нужно было выскакивать на поверхность земли под огонь противника. Для этого они пользовались глубокими переходами из одной траншеи в другую. Еще при первом столкновении с эсэсовцами лейтенант Худяков убедился в том, что пулемет — это надежный друг бойца, помогает в наитруднейших ситуациях. Поэтому во время тактической паузы к шести своим прежним пулеметам у капитана Любимова выпросил еще два станковых пулемета Березина, которыми укрепил центр обороны своего взвода.
Когда батальон эсэсовцев снова ринулся в атаку уже на бронетранспортерах на позицию второго взвода, то бойцы этого взвода приготовили связки противотанковых гранат и открыли винтовочный огонь на поражение эсэсовской пехоты, двигавшейся вслед за бронетранспортерами. Не зря капитан Любимов и лейтенант Худяков столько времени с бойцами взвода провели на стрельбищах, обучая их меткой стрельбе из самозарядной винтовки Токарева. Вот и сейчас этот винтовочный огонь, причем, следует признать далеко не снайперский, стал приносить сильное беспокойство эсэсовцам, следовавшим за бронетранспортерами и считавшим себя находящимися в относительной безопасности.
С какой-то регулярной последовательностью эти эсэсовцы начали падать на землю, причем, некоторые оставались недвижимы и безгласными, а другие же плакали и кричали во все горло, требуя санитаров и медицинской помощи. Частота появления убитых и раненых товарищей сильно нервировала всех эсэсовцев, они все плотнее прижимались к следующим впереди бронетранспортерам. К тому же следует признать тот факт, что на этот раз эта атака развивалась по городской улице, на которой бронетранспортерам негде было развернуться, чтобы пойти в атаку широким и стремительным веером, как бывало ранее на колхозных полях, которые внезапно превращались в поле боя. Сейчас в один ряд по улице шли всего два бронетранспортера, принимая на себя основной обстрел, а остальные бронетранспортеры ползли вслед за ними.
Нашелся смельчак красноармеец, который взобрался на кровлю одного из домов, вплотную выходивших на улицу Карла Маркса. Когда змея из немецких бронетранспортеров подползла к этому дому, то парнишка смело выпрямился и в десантный отсек бронетранспортера, проходивший под домом, метнул связку противотанковых гранат. Тотчас же громыхнул сильный взрыв в десантном отсеке одного бронетранспортера, а вслед за ним и еще один взрыв второй связки противотанковых гранат под передними колесами второго бронетранспортера. Вся немецкая колонна бронетранспортеров тут остановилась, прекратила свое продвижение вперед. Но из-за поврежденных боевых машин выскочила большая толпа эсэсовцев и решительно ринулась на позиции красноармейцев второго взвода, тут же зарокотали восемь пулеметов.
В этой образовавшейся свистопляске боя мало кто видел, как красноармеец мальчишка, это все и устроивший, поднял и приложил левую руку к своей груди, с громадным удивлением посмотрел на окровавленную ладонь. Каким-то мешком и головой вниз он начал падать с крыши дома, но его тело так и не докатилось до края крыши, ногами тело провалилось в какую-то дыру, а мертвой головой свесилось над городской улицей.
В этот момент сердце капитана Любимова зашлось частым пульсом, адреналин мощным потоком хлынул ему в душу, он вдруг понял, что наступает решительная минута боя. Эсэсовцы крепко завязли в бою на этой улице и просто так отсюда уже не смогут вырваться, а это надо обязательно использовать. Он по рации связался с командиром первого взвода лейтенантом Гавриловым и приказал ему свой взвод поднимать в атаку, когда побежит батальон эсэсовцев. Затем повернулся к рядовому Снегиреву и приказал, что бы бойцы его взвода примкнули штыки к винтовкам, приготовили гранаты, а сами были бы готовы в любую минуту броситься в рукопашный бой с эсэсовцами.
Как бы, не надрывались восемь пулеметов второго взвода, они все же не смогли сдержать атакующий порыв эсэсовцев, так решительно ринувшихся в атаку на позиции второго взвода. Часть их настолько близко приблизилась к траншеям, что лейтенант Худяков вперемежку с матерными словами, а он всегда слыл в штрафной роте воспитанным молодым человеком, приказал бросать гранаты, чтобы остановить противника и не позволить ему приблизиться к траншеям и начать рукопашную схватку в траншеях взвода.
Гранаты и очереди пары зенитных установок с противоположного берега Ловати несколько сдержали этот рывок эсэсовцев. Но эсэсовцы не отступили, а стали углубляться в переулки и закоулки улицы Карла Маркса, пытаясь окружить и блокировать этих диких сражающихся красноармейцев, которым уже давно было пора было сдаваться. Ведь бои в начале этой войны свидетельствовали о том, что целые кадровые дивизии РККА прекращали огонь и поднимали руки, когда к ним только приближались танки или бронетранспортеры вермахта. А они эсэсовцы, лучшие солдаты и войска германской нации, они всегда шли в бой, когда войска вермахта не справлялись со своей боевой задачей. Но иногда, разумеется, встречаются дикие и не цивилизованные красноармейцы, как, например, вот эти, которые продолжают драться тогда, когда давно уже было пора сдаваться. Но, если эти красноармейцы не сдадутся, то солдаты СС рано или поздно их уничтожат.
Лейтенант Худяков почувствовал, что наступила решающая минута, он отбросил в сторону винтовку СВТ38 без штыка, сменил обойму в своем командирском ТТ. Он расправил солдатский ремень со звездой на поясе и поднялся на бруствер траншеи. Затем выпрямился во весь рост и, с высоты роста посмотрел на своих грязных и чумазых красноармейцев, которые стояли по обе стороны от него и вели огонь из винтовок, автоматов и пулеметов по врагу.
Некоторые красноармейцы годились ему в отцы, а другие были его возраста и даже моложе. Многое в жизни этим парням и мужикам пришлось испытать до наступлении этой минуты. Многим из них пришлось постоять перед трибуналом, выслушивая справедливый, а часто и не справедливые приговоры. В свое время им приходилось бросать в атаки своих бойцов красноармейцев. А потом их разжаловали за допущенные ошибки в командовании своими подразделениями и частями Красной Армии. А главное за то, что в решающую минуту боя не смогли консолидировать своих красноармейцев, поднять их боевой дух на то, чтобы остановить и на равных противостоять врагу. А сейчас этот молодой лейтенант собирается им показать, как они должны были действовать в те минуты.
Но лейтенант Худяков не стал произносить хороших и благородный слов, призывая своих бойцов на подвиг во имя родины, он просто перешагнул через бруствер и один пошел навстречу наступающим эсэсовцам. Фигура этого лейтенанта была хорошо видна эсэсовцам, почему-то они его сразу же не пристрелили, видимо решили, что он идет сдаваться. Она также хорошо была видна бойцам его взвода, которым пока было страшно оторваться от земли и перед этими эсэсовцами выпрямиться во весь свой рост. Ее хорошо видел и капитан Артур Любимов, который тоже поднялся во весь рост и с винтовкой наперевес двинулся в сторону боя. Бойцы третьего взвода поднимались на ноги и без каких-либо криков с винтовками, к которым были примкнуты штыки, наперевес пошли спасать своих товарищей из второго взвода.
Капитан Любимов этого не видел, но по обок от него в атаку шли Андрей Снегирев и Алексей Молоков, а Боря Нефедов то забегал с одной стороны капитана, то с другой, выискивая наиболее выгодную позицию для своего пулемета. Эта беготня продолжалась до того момента, пока на парнишку не цыкнул начштаба, сказав, чтобы он особо не суетился и держался бы одного места в строю. Но эту волну красноармейцев, идущих в атаку по городской улице, эсэсовцы из-за поврежденных бронетранспортеров пока не видели. В этот момент все их внимание было сосредоточено на красноармейском командире с одним пистолетом в руке, бесстрашно шедшему им навстречу.