— Мне нужно подумать, — честно ответил я и отвернулся от демона, посмотрев на языки пламени, которые с треком пожирали маленькое полено.
Мне не нравилось предложение демона. Но я не мог объяснить, чем же. Какая-то ничем не подкрепленная внутренняя уверенность в том, что это ещё сыграет со мной злую шутку в будущем. Такое ощущение обычно возникало у меня, когда я делал важно решение, которое влияло на мою жизнь. Как бы я ни вертел ситуацию под разными углами, но всё оставалось довольно честно. Демон не врал. В этом я точно был уверен. Он чересчур откровенно выложил передо мной все, что нужно было ему. Никаких дополнительных условий, никаких ложных предложений. Четный обмен. Он получает то, что нужно ему взамен отдает то, что нужно мне. Информацию, за которою я отдал бы многое. Всё рациональное во мне твердило принимать это странное предложение, от которого я только выигрывал, но эмоции твердил, что лучше будет найти другой путь.
Я прикрыл глаза и вдохнул свежий ночной воздух полной грудью. На моих губах сама собой появилась вымученная улыбка. Я вновь был там. Там, где нет ничего кроме безграничной пустоты и безразличных объятий тьмы. Там, где я не испытывал никаких чувств и эмоций, а был одержим только одним фанатичным желанием выжить. Самым древним инстинктом, движущим человеком — сохранить свою жалкую жизнь любой ценой. Вгрызаться и вцепляться в любую возможность, позволяющую отсрочить наступление смерти. Двигаться вперёд. Не задумываться над каждым своим шагом и принимать решения, которые помогут сохранить жизнь. Единственно верные решения…
— Я согласен, — безразлично произнёс я, ни капли не сомневаясь в своем решении.
— Повторяй за мной, человек, — медленно произнёс демон. Выглядел он удивленным, будто бы и не ожидал, что я так быстро соглашусь на его предложение. Но это не помешало ему быстрыми слогами начать произносить слова клятвы. Поставленный голос быстро начал порождать длинные предложения. — Я клянусь идти одной дорогой с тем, с кем проливается моя кровь. С тем, кто будет рядом со мной до тех пор, пока мы вдвоем не посчитаем, что все наши долги оплачены, а цели достигнуты. До тех пор, пока мы видим пользу в друг друге. До тех пор, пока кровь бежит по нашим венам, а сердца бьются в груди. Пусть эта кровь станет нашим свидетелем. Да будет она судьей, если наш договор будет нарушен.
Слово за словом я повторял за демоном, стараясь даже подрожать его интонации, которая менялась от тихого шепота в начале и до срывающихся на крик выкриков в конце. На последнем слове он резким взмахом разрезал свою ладонь об острое лезвие кинжала, который был зажат у меня в руках. Черный клинок хищно блеснул матовым лезвием. Из разреза на ладони демона тут же хлынула черная кровь, которая закапала на землю маленьким ручейком. Демон молча перевел взгляд сначала на мою руку, а потом на кинжал, и нетерпеливо дернул рогатой головой, показывая, что теперь моя очередь.
Мне не оставалось ничего другого кроме как повторить это действие. Ладонь обожгло болью, и она неприятно запульсировала в такт моего сердца. Демон протянул мне руку, которую я быстро сжал в своей ладони. На краткий миг я ощутил прикосновение к чем-то материальному, а в следующий раздалось шипение, которое слышится, когда проливаешь воду на горячую плиту. Моя неожиданно рука прошла сквозь тело демона, будто бы в реальности его не существовало. Я сделал несколько шагов вперёд, потеряв равновесие.
«Теперь у нас с тобой одна судьба, человек, — демон сверкнул глазами. Я же рассматривал полоску запекшейся крови на ладони. Раны, которая должна была остаться на руке, не было. Был только старый шрам, которому был не один год.
— Что с этой татуировкой? — напомнил я, сунув почти под нос демону руку.
— Посмотрим, что же даровал тебе Высший, — демон вгляделся в узор на моей руке своими фиолетовыми глазами. — Слово-ключ? Не слишком ли просто?
Демон задал вопросы кому-то неведомому. Во всяком случае они адресовались точно не мне.
— Вытяни руки вперед и произнеси: «Тас-сар». Ты должен сам увидеть, чем тебя наградил это древние божество.
— Тас-сар, — сказал я, вытягивая в руку в сторону ближайшего дерева. Я все еще довольно скептически относился к магии, как таковой. Не думал, что мне будет такое доступно. Слишком уж бредово это выглядело. Ни с того ни с чего приходит какой-то безумец и дает тебе возможность использовать одно заклинание, назвав это наказанием. Довольно странно.
То, что произошло дальше можно было увидеть только в высокобюджетных блокбастерах. За долю секунды вокруг моей руки образовались языки пламени, закручиваясь вокруг моего предплечья в качестве оси. Не успел я ничего понять, как большой огненный след рассек воздух, устремившись к дереву, растущему в десяти метрах от меня. В глазах резко потемнело. Мою тяжелую голову потянуло прямо к моей импровизированной подушке. Последним, что я услышал был громкий треск, ломающийся древесины, и яркая вспышка света.
*****
Проснулся я, как только утренний свет начал пробиваться сквозь кроны деревьев, и не сразу понял, где нахожусь. Так, наверное, бывало с каждым. Открываешь глаза и в первую минуту не понимаешь, где ты оказался. Это была точно не моя комната. Осмотревшись, я выдохнул. С новыми образами деревьев и почти потухшего костра пришло осознание, где же я оказался. Это была точно не моя комната. Лесная полянка с восходом светила сильно изменилась, наполнившись новыми красками, в которых преобладающие большинство имели все оттенки зеленого. Последняя надежда, что это все было дурным сном рассыпалась прахом, поставив меня перед мрачной действительностью. Мне больше не удастся проснуться в своей постели. Теперь этот мир моя новая реальность. От прошлого нужно было отказаться.
Всё окончательно встало на свои места, когда я услышал не слишком мелодичный храп, раздававшийся из-за бревна, на котором вечером сидел Толстяк. Нет смысла хвататься за прошлое. Мне следует научиться жить в этом мире. У меня появился второй шанс. Сердце наполнилось жаждой действий. Организм был переполнен неиспользованной энергией, которую я тут же пустил в дело. Протерев ладонями лицо, окончательно прогоняя остатки сна, я быстро оделся и собрал все свои вещи. Их оказалось не так уж и много. Поэтому я управился за десять минут, компактно упаковав и сложив все в мешок.
— Вот вам на лицо и падение нравов, — продекламировал я с умным видом, парадируя одного профессора постоянно говорящего про то, что наше общество постепенно скатывается в пучину разврата и насилия. Мои глаза рассматривали Таронса Тейта…
Кислый запах вина и пота ударивший в нос, заставив меня поморщиться. Слишком резко этот «аромат» выделялся на фоне утренней свежести. Толстяк лежал на мягкой траве, раскинув руки в стороны и сжав в своих огромных ладонях бутылку из-под вина. С того раза, как я его видел в последний раз, а это было не больше десяти часов назад, он довольно сильно изменился: под правым глазом наливалась синевой здоровенная гематома, его рубашка была порвана до такого состояние, что казалось, что её пропустили сквозь камнедробилку. Также Толстяк за ночь смог пропить свои сапоги, сверкая черными, как уголь, пятками. Но что было удивительней всего. Возле него лежал его топор, который Таронс Тейт умудрился не потерять в ночном загуле. Оружие для этого человека было важнее какой-то обуви.
Усмехнувшись своим мыслям, я осмотрелся вокруг. Лагерь утопал в полнейшей тишине, нарушаемой лишь пением птиц и тихим шелестом листвы. Будто бы все резво собрались и ушли в неизвестном направлении, оставив меня с Толстяком одних. Это запустение подчеркивали черные столбы редкого дыма, поднимающиеся вверх. Они говорили о том, что костры окончательно потухли или были близки к этому. Всё топливо для огня перегорело за ночь.
Быстренько перекусив тем, что было у меня в сумке, и запив это кислым вином, я поперхнулся. Когда я делал аккуратные глотки из фляги мне казалось, что челюсти сводит в судороге. Но другого источника жидкости мне найти не удалось. Хорошо хоть обнаружить эту флягу, лежащую рядом с моим спальным местом. Как она там оказалась — большая загадка, которую я, наверное, никогда не смогу разгадать.
— Где этот пьяница? — Гарет появился ровно в тот момент, когда я пережевывал последний кусок своего бутерброда. У меня даже не возникло сомнения о том, кого он разыскивает. Поэтому я не стал скрывать, то место, где окопался Тейт, указав пальцем на бревно, за которым послышалось невнятное бормотание.
Гарет подошел к злополучному куску дерева и зло вырвал из рук Толстяка бутылку. Воин зубами выдернул деревянную пробку, которой был закупорен сосуд, и вылил темно-рубиновую жидкость на лицо Тейта. Секунду ничего не происходило, а затем Толстяк резко открыл глаза.
— Аооо-х, — вошел воздух в грудь Таронса Тейта, вырывая его из забытья. Он с ужасом скосил глаза на руку, в которой раньше был стеклянный сосуд, и дрожащим пальцем провел по своей щеке, чтобы облизнуть его, а затем с негодованием уставиться на Гарета. — Ты хоть представляешь сколько времени я потратил на то, чтобы эта бутылка перекочевала из винных погребов замка в мои честные руки? А-а-а! Представляешь, сколько пришлось потратить браги на этих стражников, выставленных бароном? Гарет!?
— Ты её почти всю сам вылакал, — зло сказал он. — От одного глотка ничего бы не изменилось.
— С тебя новая, — безапелляционно заявил Толстяк на что получил злую усмешку Гарета, которая говорила, что ничего он не получит. Они вдвоем ещё несколько минут поиграли в гляделки, чтобы накалить атмосферу на несколько градусов. Но победителем в этом соревновании стал Гарет, взгляд которого превратился в два холодных кусочка льда, служащих неплохой устрашающий способностью. Не знаю, как Толстяка, но меня проняло.
— Что вы решили? — не откладывая дело в долгий ящик, спросил он, довольно улыбнувшись. Тейт наоборот, не стесняясь, вставил несколько забористых фраз. Я почти присвистнул, когда ему особо сильно удавался тот или иной оборот.
— Остаюсь, — кивнул я, когда он закончил. Глаза Гарета тут же подобрели на несколько градусов, перестав казаться двумя кусочками льда, но продолжалось это не больше нескольких минут, пока не вмешался третий участник нашей беседы. Гарет перевёл свой взгляд на Таронса Тейта, который рылся старом потрепанном мешке с удивительной скоростью приводя себя в порядок. За несколько минут от нищего оборванца не осталось ни следа. Толстяк где-то откопал пару сапог, светло-серую рубашку и кожаный жилет, успев вернуть себе приятный внешний вид.
— Что с нашей пустоголовой грудой мышц? — Тейт подошел ко мне и вырвал из моих рук флягу с вином, к которой приложился на долгие полминуты, жадно глотая кислое вино. У меня только от одного этого вида скрутило челюсть С громким «чпоньк» он оторвался от кислого вина и заговорил, обращаясь ко мне. — Ещё раз без спроса возьмешь моё вино, получишь по роже.
— Нечего раскидывать его по всей поляне, — огрызнулся я, но Толстяк даже не стал дожидаться моего ответа. По-моему, он просто его не услышал. Тейт повернулся к Гарету, который продолжал буравить его затылок.
— Жив. Он решил остаться, — ответил он. — Ранним утром отправил его в Нацери. Заберём на обратном пути.
— А мы куда-то направляемся? — хитро сощурился Тейт и отправил новую порцию вина в свой пищевод. Он смог уловить самую важную оговорку Гарета, которой я не придал должного значения. — У меня просто были дела в столице. Задерживаться тут я не собирался. Хотел получить свою долю и зажить как простой человек. Отстроить дом, семью завести. На покой уйти пора бы уже.
— Врешь же… — мотнул головой Гарет своим мыслям, стараясь не показывать своего неудовольствия, но затем кивнул и продолжил. — Отказываешься, значит. Есть одно дело, за которое барон платит довольно-таки неплохие деньги и за которое я уже взялся. Если говорить по правде. Получишь свою долю и два золотых сверху, когда мы закончим. Устраивает тебя это, Тейт?
— Если ты так говоришь, то деньги уже ушли. Так? — Толстяк показал желтые зубы в подобие оскала и зло блеснул зелеными глазами. — И у меня нет выбора, если я не хочу остаться ни с чем. Так?
— Снаряжение, провиант, лошади, люди. Всё покупается за звонкую монету. Ты сам знаешь, Тейт. Моя вина в том, что не дождался ваших ответов. Признаю. Вина на мне. И хочу извинится за это. Но заказ мог уйти другим. Слишком много здесь образовалось свободных мечей, которые нечем заняться. — устало ответил Гарет и поучительно продолжил. — Выбор есть всегда. Второй вариант. Ты отправляешься в Нацери и дожидаешься нас там вместе с Пирсом. И третий, получаешь свою долю снаряжением. Какой из вариантов тебе нравится больше?
— Эти куски ржавчины удачно не продашь. Металлолом, — поморщился Тейт и на его лице появилась широкая ухмылка.
— Вспомни, когда Таронс Тейт отказывался от золота, плывущего ему прямо в руки? — засмеялся он и всё напряжение, нагнетаемое за последние десять минут, куда-то ушло. — И что же за работу предложил нам этот благородный хлыщ?
— Долго длилась эта компания, — после недолгой паузы заговорил Гарет. — Семь лет довольно большой срок. Сам знаешь. За такое время, как грибы после дождя, на каждом мало-мальски большом тракте появляются работники ножа и топора. Поэтому через час выдвигаемся в сторону Ленсоского тракта. Наша задача принести головы разбойников.
— Лошади? — задал Тейт тот вопрос, про который я даже не подумал. Средство передвижения. И конечно же им оказалось животное, которое возило человека с древних времен.
— За мной, — Гарет прошёл несколько метров в компании Толстяка, чтобы обернуться и зло заорать в мою сторону. — Оба!
Я резко подорвался со своего места. Гарет быстрым шагом направлялся на противоположную сторону лагеря туда, откуда слышалось лошадиное ржание и гомон человеческих голосов. Спустя пару минут, я с удивлением раскрыл рот. Мы оказались на свободном от леса пространства размером с футбольное поле, которое было буквально переполнено. Лошади, люди, смешались в одну хаотично перемежающуюся массу. Гарет спокойно плыл сквозь импровизированные ряды, образованные здесь, пока не остановился у неприятного человека с быстро бегающими глазами и до синевы выбритым подбородком. Гарет без слов передал ему кожаный мешочек и забрал двух пегих лошадок. Они уже были оседланы и были готовы выдвигаться в путь в любой момент.
Толстяк забрал большого коня, у которого было белое пятно на лбу. Ну а мне досталась самая обыкновенная однотонная лошадка, которая меланхолично что-то пережевывала. Мы отвели их на нашу стоянку.
— У вас полчаса. Затем выдвигаемся, — сказав эти слова Гарет покинул наш маленький лагерь, отправившись по каким-то свои делам. Оставив меня, задумчиво смотрящего ему в след. Обыкновенных наручных часов я ни у кого не заметил. Поэтому возникал резонный вопрос. Как же тут измеряют время? С ним я обратился к Толстяку уже начавшему цеплять свои вещи на дергающегося то и дело жеребца, старающегося цапнуть Тейта за плечо.
— Крис, ты чего? — вымученно простонал он, взлохматив свои волосы. Постепенно на его лицо стало проявляться некое озарение. Когда оно было достигнуто окончательно, Толстяк ругнулся. — Проклятие! Я же про тебя успел забыть. Как голова? Хоть что-нибудь смог вспомнить? Надо было тебя нашему лекарю показать…
Я отрицательно помотал головой, отвечая на два вопрос и последние утверждение. Перед глазами тут же встал образ окровавленных инструментов. Но мои опасения были напрасны. Толстяк постоял несколько минут с задумчивым лицом и махнул рукой, сказав, что, если моя потеря памяти не пройдёт за то время пока мы будет выполнять порученную нам работу, то покажут меня нормальному целителю. Времени на это уже нет. Видимо никому не было дело до того состояния, в котором я якобы прибываю. Я кивнул и повторил свой вопрос, из-за которого начался вся суматоха. Оказалось, что все довольно просто.
Толстяк достал из-под рубашки бронзовый амулет в форме круга с прозрачным камнем по центру и навел показал мне. Он объяснил, что время определяется с помощью простенького магического амулета, который наводится на солнце. Я заторможено вытащил пластинку, которая досталась мне от мага. Что-то мне подсказывало, что я правильно определил назначения подвески. На шее остались висеть медальон с волчьей головой и изображение Вироса.