В этотлагерь мы прибыли, по моим ощущениям, спустя час неспешной прогулки, после которой мне хотелось завалиться спать, не снимая доспехов. Я всегда недолюбливал путешествия по пересеченной местности. Мне больше по душе были ухоженные парки с выложенными кирпичной плиткой дорожками. Этот день убедил меня в пользе глобализации с её ухоженными лесопарковыми зонами. Случилось это после того как мы зашли в лес. Первые десять метров было неплохо, но потом приходилось пробираться через траву, которая успела вымахать по пояс, мелкие кустарники, старающиеся вцепиться в тебя своими цепкими ветвями-пальцами, обходить поваленные деревья. После такого хотелось оказаться в ванной после чего заснуть.
Усталость всё же давала о себе знать. Мысли текли вяло. Но я всё равно продолжал пытаться анализировать обстановку. Меня поразило, что не было выставлено ни одного наружного поста. Либо дозорные очень хорошо умею прятаться, в чем я сомневаюсь, либо их вовсе не было выставлено. И такое они себе позволяют на территории врага? Это даже с моей дилетантской точки зрения беспечно, но видимо никого кроме меня это не волновало.
Да как это возможно! Мы просто вошли в лагерь, словно так и надо было. Нам слова никто не сказал. Только один раз группа наёмников из пяти человек посоветовала Орину выкинуть свой плащ в ближайший ров. Вот и всё. На этом все подозрения на счет нашей компании закончились. Я списывал это на то, что с нами был Тейт, которого все узнавали и приветствовали, но я ощущал некую странность всего происходящего, будто бы попал в низкобюджетную комедию далеко не на главную роль.
Отчаянный крик, раздавшийся из самой большой палатки в лагере, возле которой мы проходили, заставил меня и Орина синхронно повернуть головы в ту сторону, откуда шёл этот звук. То, что я там увидел мне не понравилось. Слишком уж эта сцена напоминала мне кадр из одного фильма ужасов. Столько крови я видел только там, а она всё лилась из раны мужчины, стекаясь в лужицу под ногами лекаря, уверенно орудующего каким-то инструментом.
В моих мыслях встал образ моей замечательной больнице. Не так уж плохо она выглядела на этом фоне. Медицина в этом мире была уж точно не на пике своего развития. Этот вывод я сделал по тому, как сквозь деревяшку, которая был зажата в зубах у мужчины, лежащего на столе, пробивались мучительные всхлипы. Не думаю, что ему укололи обезболивающего. А в этом мире знают, что это такое? Чертовы вопросы. Как бы их задать, что бы на меня не смотрели как на дурака. А то глядишь на костер ещё потащат за ересь. Лекарь же спокойно копался в ноге своего пациента, никак не реагируя на его мучения. На его лице не дрогнул ни мускул, будто бы на его месте была восковая маска.
«Лучше в этом мире не болеть», — появилась странная мысль, пока я отрешённо наблюдал за операцией. Лучше всего будет умереть от одного удара, чем страдать потом в руках таких же мучителей, как эти.
— А наш дуболом живее всех живых, — указал Тейт на Здоровяка, который был мне знаком по моим снам. Он лежал на соседнем столе с белым лицом и смотрел в нашу сторону. Толстяк с напускной грустью в голосе продолжил. — Я уже подумал, что всё мои долги прощены.
— Не дождёшься, Тейт, — угрюмо прохрипел Здоровяк со своего места грубым голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки. Видимо Тейт говорил недостаточно тихо, поэтому Здоровяк было всё прекрасно слышно.
— Я все же подожду ещё несколько часов и понадеюсь на Костолома. У него лучше, чем лечить людей, получается только отправлять их на тот свет. Вдруг сегодня тот день, когда Создатель решит, что твой путь наконец закончится, — счастливо проговорил он, подмигнув.
— Любезный, я припомню тебе твои слова, когда ты будешь пытаться запихнуть свои вонючие кишки в толстое брюхо. Всё золото мира не поможет тебе заставить меня оказать тебе помощь, — отвлекся от ноги пациента лекарь, который был больше похож на мясника в своем одеянии. Фартук так точно был с самой кровавой скотобойни — весь в крови и непонятных разноцветных пятнах, преобладающие большинство которых были всех оттенков желтого. Серые глаза лекаря внимательно осмотрели Тейта, запоминая. Он так бы и продолжал смотреть в сторону Толстяка, если бы не мучительный стон, раздавшийся со стороны его пациента.
— Надеюсь, что такой судьбы для меня не допустит Создатель.
— Заткнись и проваливай, Толстяк. Не мозоль мне глаза своей довольной рожей, — зло прошипел Здоровяк, пытаясь просверлить дырку в Тейте. — Эти пять серебряных я с тебя вытрясу в любом случае. Даже если мне придётся явиться с того свет. Уяснил?
Толстяк не обратил никакого внимание на эти слова, как и на всхлипы, раздающиеся с соседнего стола, где продолжил свою работу лекарь. Он продвигался дальше вглубь лагеря, будто бы он только перекинулся несколькими незначительными фразами со своими соседями по лестничной площадке. Мы с Орином были его молчаливыми спутниками, которые следовали за ним по пятам, наблюдая как он здоровается то с одной, то с другой группой людей. После того как мы прошли центр этой стоянки, где находилось два больших шатра из хорошей ткани, мне стало казаться, что каждый из этого лагеря умудрился либо выпить с ним, либо сыграть с ним в кости или любую другую азартную игру, название который я не знал. Кажется, что про покер здесь ещё не слышали.
Мне казалось, что мы двигались к центру. Но на самом деле Тейт стремился на другой конец лагеря, где упал перед большущим костром, за которым сидел тот воин. Я наконец увидел его лицо без этого уродливого шлема. Короткие русые волосы, низко посаженные голубые глаза, над которыми располагались толстые брови, прямой нос и густая борода. В левом ухе у него была серебряная серьга с красным камнем.
— Чем порадуешь, Гарет, — разминая шею, спросил Толстяк у него. — То, что Пирс лежит на столе Костолома я уже знаю. Остальные?
— Сперва скажи, что это за мальчишка? — ткнул пальцем в кожаной перчатке он на Наронеса Орина, стоящего рядом со мной и внимательно осматривающего пространство перед собой. Вокруг костра в разном отдалении были расположены сумки и мешки. Большой вещевой мешок темно-серого цвета из грубой ткани я, к своему удивлению, узнал. Он был моим, то есть Кристофера Брейма. Возле него лежало свернутое в рулон темно-синие одеяло и небольшой котелок.
— Глупое приобретение Криса, — поморщился Тейт, но решил не вдаваться в подробности того, как мы умудрились наткнуться на него. — Побудет пока с нами. Не понравится, то доброй ему дороги.
— Зовут это «приобретение» как? — усмехнувшись спросил Гарет, поворачиваясь в сторону паренька.
— Наранес Орин, — резко и зло сказал он.
— Спокойней, Нар. Все враги остались лежать на поле, — тихо сказал воин, примирительно подняв руки вверх, но на его фразу Орин отреагировал очень странно — схватился за рукоять своего меча. В этот момент я готов был обнять Толстяка, который каким-то образом смог переключить внимание на себя, поэтому Гарет не обратил на это практически никакого внимания. Только неодобрительно качнул головой.
— Что с крепостью? — был невинный вопрос, который быстро вставил Тейт. Я же в этот миг незаметно пнул сапогом по ноге Наронесу и выразительно взглянул на его руку, продолжающую сжимать клинок. Он с запозданием, но послушался моего беззвучного совета.
— Час как войска барона выломали ворота. Больше не скажу. Новости распространяются не слишком быстро. Мы свою часть выполнили, поэтому никто особо не напрягается. Проблем точно не предвидится, если ты по этому поводу волнуешься. Все силы врага сейчас валяются на Пшеничном холме, а оставшихся добивают в замке, — Гарет стянул с себя кожаные перчатки и продолжил говорить. — Наши не слишком интересуются такими сведениями. Их сейчас больше волнует насколько далеко от лагеря повозка с выпивкой и распутными девками и как скоро они получат свои деньги, которые они сегодня же и спустят. Думаю, что сейчас выбивают двери донжона. Не больше чем через час все уже закончится. Жаль, что пошарить там не удастся. Самое вкусное этот благородный осел оставил себе.
— Это да. Я бы посмотрел, что успел скопить Хранитель Серых Гор в своей сокровищнице. Поговаривают, что у него ко всему прочему был отличный гарем, — мечтательно протянул Толстяк, чтобы резко вернуться к тому с чего мы начали. — Что с остальными?
— От отряда остались лишь мы вчетвером, включая Пирса, — мрачно ответил Гарет, убирая напускное веселье. Буквально за секунду этот человек превратился из расслабленного и улыбчивого паренька в собранного и внимательного воина. Перемену в его настроении не заметил бы только слепой, но даже бы он почувствовал смену полярности разговора, словно кто-то переключил рубильник. От трёпа не о чем он перешёл к серьёзным вещам. Слишком уж резко окружающая обстановка перестала быть разряженной улыбками, превратившись в густой кисель. — Только вот рана у него паршивая. Выживет или нет? Всё в руках Создателя. Если сегодняшнюю ночь протянет в руках Костолома, то точно сможет дотянуть до нормально целителя. А в городе мы его на ноги за три дня поставим. Но с ним разберёмся завтра. Перейдём к вопросу, который сейчас меня беспокоит больше всего: что будем делать дальше?
— Ты что-то хочешь предложить? — хитро сощурившись спросил Толстяк, став похожим на проходимца.
— У нас два варианта, — будто бы не услышав Тейта, Гарет продолжил говорить. Он поднял указательный палец вверх, показав таким образом цифру один, и левой рукой кинул на землю сумку из коричневой кожи, которая приземлилась прямо передо мной, громко зазвенев содержимым. — Первый. Мы забираем плату за всю эту компанию, делим нашу маленькую казну, что покоится в этой сумке, продаем все драгоценности. Ещё повезло, что её удалось откопать. Но для начала отправляем Пирса в город и оплачиваем ему лекаря, делим всё поровну и разбегаемся. При лучшем исходе выйдет по десять золотых на человека — без учета продажи золотых кубков. Не самый плохой вариант. На жизнь в захудалой деревушке точно хватит.
— Очень даже неплохо, — Толстяк после этих слов присвистнул. Видимо сумма действительно была внушительной.
— Второй. Мы сохраним отряд. Но в этом есть некоторый трудности, — Гарет замолк, запустив пятерню в свою бороду, обдумывая следующие слова. — Нужны люди. Вчетвером мы сможем только в караваны на охрану караваном за гроши устраиваться. Меня это не устраивает, поэтому я переговорил с несколькими моими знакомыми, которые готовы к нам присоединиться. Многие сегодня остались предоставлены сами себе, слишком большие потери за один только бой. Кочевников не больше одной четвёртой от их первоначального количества осталось. Но чтобы сохранит отряд придётся оставить казну нетронутой и добавит всё то, что получим за этот заказ. Тогда всё точно выгорит. Вот так вот. Время вам подумать до завтра. Решайте. Осталось услышать только ваше мнение. Мне ещё нужно переговорить с Пирсом. Надеюсь, что с ним всё в порядке.
Гарет плавным движением поднялся на ноги и направился в ту сторону, откуда мы только что пришли. Тейт при этом сильно нахмурился и беззвучно шевелил губами. Я почти видел, как в его голове скрипят заржавевшие шестерёнки, стараясь обдумать всю ситуацию.
Я не стал ему мешать, а просто подошел к своему мешку, аккуратно положил саблю, которая все ещё была у меня в руках, и стал снимать свои доспехи. У меня бы это никогда не получилось, если бы мне не помог Наранес. Только сам дьявол знает, как в одиночку можно дотянуться до тех боковых завязок, но в конечном итоге нагрудник лежал рядом с моим мешком, как и то, что было под ним. Нечто напоминающую какую-то плотную стеганку. Видимо именно она была виной тому, что этот доспех был плохим подобием финской бани.
С каждым новым снятым предметом я приближался к своей сегодняшней мечте — заснуть. Всё тело ломило, будто бы я в одиночку перетащил десять тон кирпичей, успев построить трехэтажный дом по пути. Глаза закрывались только от того, что я замирал на месте больше чем на десять секунд. Как только я стянул поддоспешник через голову, мир вокруг заиграл новыми красками, а после того как там же оказалась мокрая серая рубашка из грубой ткани, я понял, что мне больше не хочется лечь и умереть.
Свежий ночной воздух приятно холодил кожу, я блаженно замер, чтобы осознать, что ещё мешало моему счастью. Последним штрихом я стянул с себя сапоги и приготовил свое спальное место. Развернув рулон, в который были свернуты два одеяла, одно я положил на землю, а другое поверх. И вот кровать на сегодняшнюю ночь была готова. Дешево и сердито. Этот славный отель не получил бы и одну сотую звезды по своему удобству, но выбирать не приходилось. Не думаю, что за соседним деревом неожиданно откроется пятизвёздочная гостиница, готовая с радостью принять меня и всех желающих.
Нужно видеть хорошее в любой ситуации — этому меня всегда учил дед. Я осмотрелся, стараясь обнаружить какую-нибудь приятную вещь, но даже придумать что-то хорошее в данной ситуации было сложно. Взгляд натыкался только на плохое: откуда-то налетела стайка комаров, которая с усердием принялись освобождать меня от лишних запасов крови, Толстяк прошёлся рядом с моим импровизированным лежаком, закинув на одеяло немного земли, откуда-то раздался первобытный рев сотен глоток. Да так что у меня уши заложило. И что в этом хорошего?
— Кристофер, — отвлек меня голос Орина, окончательно бросить глупую идею отыскать что-то хорошее.
— Что? — сказал я, понимая, что моим планам не суждено было сбыться. По крайней мере в ближайшие минуты десять. Чтобы зазря не тратить время, я решил заняться полезным делом. Я взял в руки стоящий рядом вещевой мешок, собираясь произвести инвентаризацию его содержимого. Этим надо было занять изначально, но хорошие мысли всегда приходят в последний момента. Чаще всего гениальные идеи тоже появляются после того, как ситуация уже случилась.
Это оказалось вполне здравой идеей, потому что первой моей находкой была хорошая холщовая рубаха, которую я тут же надел. Копаясь в мешке, я аккуратно складывал рядом растущую стопку вещей: штаны, ещё одна рубаха, маленький ножик, деревянная тарелка, кружка, ложка, теплый свитер, непонятная деревянная коробочка, которую я решил пока не открывать — пахло чем-то на подобие мяты, правда с небольшим кисловатым оттенком; кусок вонючего мыла, половина каравая хлеба, четверть круга сыра, небольшой кусок вяленого мяса и катушка черных ниток с большой иглой. Ней, наверное, можно пришить подошву к моим старым кедам. Слишком уж она напомнила мне шило. Больше ничего в мешке не было, если не считать тощий кошель с тремя бледными белыми монетками. Серебро. Я с определенной долей скептицизма поскреб один кругляш. Выглядел он не слишком презентабельно, чтобы окончательно убедиться в их подлинности я сделала то, что делали в фильмах, когда сомневались в подлинности монет — надкусил и попробовал погнуть. У меня этого не получилось. Как там говориться. Все же серебро!
На одной стороне монеты был изображен герб — три меча, в перекрестии которых был изображено солнце, а с другой профиль какого-то бородатого мужчины в короне. Качество отображения их не слишком впечатляло. Были видны следы штамповки, но сделана она была спустя рукава, будто бы пресс использовали в пол силы.
Завязав мешочек, я кинул его на дно мешка и сложил туда все оставшиеся вещи. Перед этим соорудив для себя небольшой бутерброд, который с удовольствием ел, глядя на ожидающего меня Наранеса Орина.
— Что? — повторил я, пережевывая солидный кусок.
— Я ухожу, — сказал он и замолчал на минуту, ожидая моей реакции. Интересно, что он хотел увидеть? Я же пожал плечами, продолжая набивать свое брюхо и надеясь, что этот жест означает тоже, что и в моем мире. Но настойчивый взгляд этого паренька заставил меня переспросить. — Тебе моё благословение нужно?
— Но… — Наранес потеряно осмотрелся вокруг, будто бы не веря во все происходящие. и медленно зашагал в ночь, припадая на левую ногу.
— Ты сделал свой выбор, — сказал я ему вслед. Моя совесть была чиста. С поля я этого недалекого вытащил, а большего мне и не надо. Хотя от банального спасибо я бы не отказался. Но что взять с неблагодарных туземцев? Ты показываешь им силу цивилизации, по-доброму указываешь на верный путь, а он в тебя копьём тыкает и бормочет что-то про бессмысленные клятвы.