Так о ней узнали в родном правительстве, и, видимо, пришли к выводу, что лучше добровольно сбагрить Деву Объединённому флоту, чем долго и нудно объясняться с вояками ООН, почему сенсоров нет и вообще по данному направлению всё грустно и печально, взяли самый дешёвый билет -- оказалось, до Токио долететь дешевле, чем до Сиднея, несмотря на значительную разницу в расстояниях в пользу последнего -- вручили на прощание баул со скромным набором сменки, кратко проинструктировали и вежливо распрощались с обузой.
-- Так чья ты аватара, Зайка?
-- Н-н-не могу з-з-знать, госпожа медикл официер, -- и разревелась.
Так бы все и стояли и хлопали глазками, пытаясь сообразить, как такое Чудо-Юдо вообще может существовать и каким образом успокоить, да подоспела гвардия.
-- Капитан медицинской службы Школы "Дом морей" Киао Ин, -- азиатка в белом халате, говорящая на чистейшем русском, стремительной молнией буквально втекла в комнату, на ходу распаковывая стерильный пакет с перчатками. -- Ён, Сато, ящик в нулевую.
Следом за ней вошли ещё две женщины, на вид -- чуть моложе самой капитана, и, синхронно сбросив с плеч горбатые рюкзаки полевых аптечных модулей, споро начали цвиркать зип-застёжками, греметь железом и шуршать проводами.
-- Курсант Марина, ГС Обь, -- вытянулась медсестричка. -- Докладываю: первичная диагностика по результатам ФИЗО выявила трёх Дев с серьёзными повреждениями кожных поверхностей паховой и ягодичной областей. Детальный осмотр пациента номер один показал: множественные повреждения кожного покрова механического непроизводственного характера. Мышцы, связки и крупные кровеносные сосуды не повреждены. Имеется общая опухлость и раздражение прилегающих тканей. Раны обработаны и закрыты "липучкой" алеф-класса...
-- Вольно, девочка, -- отмахнулась капитан и, бросив короткий взгляд на Зайку, быстро прошла до первой девушки.
-- Каждый год одно и то же, -- заглянув под приподнятую простынь, посетовала Киао Ин в потолок. -- Как будто инструкции пишут для галочки. Ну, хотя бы без интимного пирсинга и декоративного металла в белье, и то хлеб. Молодец, Марина, плёнка легла как надо. Да и ранки неглубокие, быстро поправится. ФИЗО кто вёл, Анна или Влада?
-- Влада, -- с явной неохотой призналась Обь.
-- Тогда странно, почему пациенток всего три, и ни одной с обширными гематомами.
-- Простите, капитан?..
-- Из года в год у молодых да преждевременно спелых моча промеж ушей закипает, то про права вспоминать начинают без разрешения старшего по званию, то в открытую вызов инструкторам бросают, то пытаются в укромном месте втихаря толпой объяснить, у кого калибр главнее и термоклин уже. Заканчиваются все эти метания отчаянных да буйных, вполне естественно, койко-местом в лазарете.
Вернув простыню на место, капитан приподняла веко пациентки и, удовлетворившись результатом осмотра, уже не торопясь прошествовала к третьей неудачнице.
Марина, покосившись на как-то подавленно выглядящую Зайку, кивнула чему-то своему:
-- Сопровождающие, -- глянув на изящные часики на запястье, хмыкнула. -- На ужин не успеете, если сейчас в душ пойдёте. Пятиминутный перекур, никуда не расходитесь, ждёте меня. Всем спасибо. И да: не забываем промывать руки тщательно и с мылом. Особое внимание ногтям. Вольно.
***
Густой запах зелени почти оглушил. После комнаты, заполненной запахами антисептиков и медицины, дышалось на удивление легко и свободно.
Покосившись на остальных сопровождающих, переминающихся в ожидании Марины с ноги на ногу, последовал в курилку за Грейс.
Огороженный пятачок располагался аккурат за общагой, в закутке, образованном основным зданием и одноэтажной хозпостройкой причудливо ломанной формы. Три лавочки буквой П, массивная урна-пепельница, похожая на распиленный пополам бублик, с цветочной кадкой по центру. В кадке -- яростно колосится множеством длинных листочков какой-то незнакомый цветок. Вокруг -- можжевеловые кусты.
-- Угостишь?
Немка протянула чуть смятую твёрдую пачку жёлто-бронзового цвета и зажигалку. По центру нарисован какой-то герб со свитком, основательно погрызенным щитом и перекрещенными копьями, и над ним полукругом на гибриде кириллицы и латиницы название "Злата Герцеговина". Средней крепости, с фильтром.
Осторожно прикурив от пляшущего язычка огня, вернул вещи хозяйке.
-- До сих пор трясёт, -- пробурчала Грейс, безуспешно пытаясь синхронизировать руки и сигарету.
-- Давай помогу, -- забрав зажигалку, подпалил никотиновую палочку, крепко сжимаемую жемчужно-белыми зубками.
Жадно затянувшись, немка зябко обняла себя за плечи:
-- Николь, вот как можно быть настолько безмозглыми?
Примостившись на лавочку, с удовольствием вытянул ноги. Сейчас бы сбросить ботинки, да босиком пробежаться по зелёному ковру, а потом по приятному влажному песку берега...
Эх, мечты, мечты.
-- Мне показалось, что тебя больше вид крови напряг.
-- Да ладно -- кровь, как будто не видела её никогда, -- хмыкнула аватара Гнейзенау, задумчиво глядя на мелко подрагивающие пальцы и пляшущий в воздухе хвостик дыма. -- Я таких дырок в теле вживую просто раньше никогда не наблюдала...
В две затяжки сократив сигарету на треть, девушка неторопливо выпустила длинную струйку сизого дыма.
-- Нет, вру. Петер был, ему какой-то араб ножом грудь при ограблении распластал. Но там-то ладно, полоска в три с небольшим сантиметра, да в глубину -- только мышцы чуть-чуть разрезало. Но вот чтобы так, вкруговую... -- прикурив от внезапно закончившейся сигареты вторую, Грейс точным движением отправила окурок в урну. -- Зачем нам вообще этот забег сдался? Мы же, вроде как, боевые корабли, а не морпехи?
Я пожал плечами:
-- Думаю, это прогон на сплоченность. И попутный тест на выявление самых неадекватных или психованных. По крайней мере, я бы так и сделал, получив на руки толпу девочек-ромашек, у которых извилины на полушариях только-только начинают прорисовываются, а ликвор благополучно заменяется адской смесью гормонов и невхерственного чувства собственного величия. Как же -- да ведь мы, да ведь цельные боевые корабли, да нам пятки целовать должны, да что пятки -- в клюзы взасос обязаны! -- и добровольно во всяких не очень публичных местах вылизывать...
Гнейзенау тихонько рассмеялась:
-- Я как-то не пыталась думать с такой точки зрения... Спасибо за пищу для размышлений, Никки.
С сожалением дотянув последнюю затяжку на удивление мягкого и ароматного табака, погасил окурок о подошву ботинка и поднялся:
-- Идём?
Птички-ёжики
После усиленного ужина всю ораву погнали на вечернее построение. Марина, дотащив нашу группу до плаца, передала с разрешения Нагато полномочия сестре и, козырнув, идеально печатая шаг, отправилась на доклад.
Честно -- ожидал разбор полётов, жёсткий и без предварительных ласк.
Но -- обошлось. Анна объявила благодарность за проявленную инициативу и находчивость в отношении менее устойчивых товарищей, официально повесила на любительницу разговорчиков в строю позывной "Выскочка" и скомандовала вольно.
Добравшись до общаги, с ходу ломанулся в душ. И, матерясь под нос, поплёлся обратно -- раздеваться. Вешалок за день, увы, не прибавилось.
Зато в комнате нашлась обновка -- несколько нерационально установленный под обеденным столом по-казённому угловатый шкаф сушилки для обуви со сменными пакетами поглотителей запаха. Ну, в принципе, логично. Сырая обувь бойцу энтузиазма не прибавляет, равно как и чарующий аромат потных ног, будь они хоть трижды девичьими.
Из душа вернулся довольным и даже приободрённым: тщательный осмотр стоп и прилегающих к тазу окрестностей ни раздражения, ни мозолей не выявил. Развесив на модульную сушилку, установленную за окном, постиранное бельё, забрался с ногами на кровать и приступил к войне с волосами.
Свирь, всё это время с самым сосредоточенным видом заполнявшая разлинованную в сложноструктурную таблицу тетрадь, с довольным видом черкнула пару строчек в самой последней графе и, зевнув, вытянулась на кровати.
-- Вопросы, падаван юный, чую накопились ко мне у тебя, -- старательно пародируя зелёный гибрид гремлина и чебурашки, известный под оперативным псевдонимом "магистр Йода", протянула Карина.
-- Есть такое, -- отложив расчёску, уставился в окно. Стемнело, по набежавшим со стороны океана низким облакам жадными лапками шарят дальнобойные прожекторы комплексов береговой обороны, приятная прохлада солоновато-йодистого ветерка врывается в приоткрытое окно, наполняя комнату иллюзорным плеском волн.
-- Что там с любителями стильных носочков?
-- А, ерунда, -- усмехнулась Карина. -- Подвижность же не потеряли. Ткань в кашу -- пот канмусу с повышенным содержанием гемоглобина и органики в следовых количествах -- растворяет любую тряпку. Мозоли с палец, у очень удачливых -- пара весьма забавных для хирурга рассечений. "Липучкой" Марина зальёт, спецужин сгрызут -- к утру только немного хромоты останется.
Пошевелив пальцами вытянутой ноги, попробовал представить, где и, главное, как надо рассечь кожу, чтобы заинтересовать профильного специалиста по кройке и шитью человеческих организмов, и, так ничего путного и не сообразив, повернулся к Карине:
-- Или лыжи не едут, или я чего-то не понимаю. Если судить по фото, предоставленным Адмиралом, в нас, вот таких вот крошечных, каким-то образом умещён полноценный корабль. По крайней мере, по моменту силы, скорости хода и выносливости -- где-то запредельно далеко от человеков. При... кхм... Пробуждении..., -- чувствую, что от смущения щёки краской наливаются, а поделать ничего не могу, -- в общем, было ощущение, что кожа корабельному бронепоясу по прочности не уступает. Так почему обычное человеческое бельё калечит нас едва ли не сильнее, чем Глубинные?
-- Ника, ты комиксы прошлого века какие-нибудь знаешь? -- начала издалека Свирь.
Заглянул в память. Девственно чисто. Никаких откликов или ассоциаций.
-- Вроде бы нет...
-- Да не особо и важно, не напрягайся так, -- улыбнулась Свирь. -- В те времена, когда ОША ещё назывались США, весьма популярен был комикс про последнего жителя планеты Гриптон, Ак Ына, которого спасли родители, ещё младенцем отправив на Землю. Впрочем, сюжет не важен. Важны его способности. Ак Ын, как единственный и последний наследник своего мира, получил в своё полное распоряжение некое поле Алт Ына, которое помогало его народу выживать на родной, но оттого не менее негостеприимной планете.
-- И?
-- Это поле, сосредоточенное исключительно в границах его тела, давало ему огромные способности, выходящие далеко за рамки возможностей людей и их вооружений. Запредельная выносливость, устойчивость к внешним повреждениям, от которых обычного хомо сапиенса распределит равномерной молекулярной взвесью по огромной площади, многократно увеличившаяся сила... Ничего знакомого не замечаешь?
Я потряс головой, словно от этого нехитрого действия паззлы в мозгах способны быстрее сложиться.
-- Раз уж у нас, как у себя по хате, сначала шастал Туманный флот, а потом Глубинный -- и в девочках стали воплощаться корабли... Ты хочешь сказать, что у пиндосов был свой оракул, предсказавший весь тот бред, что происходит сегодня во всём мире?
-- Ты не в ту сторону копаешь, Ника, -- вытащив из несессера маникюрные ножнички, Свирь кинула их в мою сторону. -- Попробуй отрезать несколько волос.
Пожав плечами -- всё равно подравнять надо -- выставил зеркальце на стол и на скорую руку удалил неряшливые "зубчики", выбивающиеся из общей линии канта причёски.
-- Позволишь? -- забрав у меня ножницы, Свирь молниеносным движением отделила несколько волосков от пряди, спускающейся с виска, и, прицелившись где-то посередине, быстро свела кольца.
Негромко хрупнуло, раздался звонкий металлический звук, словно лопнуло что-то -- и, приоткрыв рефлекторно зажмуренные глаза, вижу в руке Карины рычаговую часть инструмента. Лезвийная -- в виде мелких осколков -- украшает собой уголок стола, часть кровати, ногу и пол.
-- Вот такие дела, Ника.
Помогая собирать осколки, добавляет:
-- И с одеждой нечто схожее происходит. До сих пор не выяснено, ни на каком конкретно расстоянии заканчивается зона личного поля, ни из чего это поле состоит и чем именно генерируется, ни того, как долго и каким образом воздействует на близлежащие предметы. Но одно знаем точно: одежду, прилегающую непосредственно к телу -- повредить обычными методами невозможно, но эта одежда -- находясь на нас -- влияет на наши тела, как на совершенно обычные. Наденешь синтетику, познакомишься с опрелостями и раздражением кожи, взбредёт в голову модное неудобное бельё использовать -- познаешь изысканную радость натёртостей, мозолей, а так же поверхностных и проникающих ранений в самых, так сказать, интересных и сладких местах. С другой стороны -- можешь хоть автобан поперёк перебегать или под танк ложиться -- и причёску сохранишь, и пуговиц с формы не растеряешь.
-- Ерунда какая-то... То есть, если мне в лоб пулю пустят -- даже не моргну?
-- Моргнёшь -- рефлексы побороть сложно. Но -- даже ссадины не будет. А вот инерция этой пули и её импульс, переданные в кости черепной коробки, как довольно высоко отстоящей от центра тяжести тела -- гарантированно если и не кувыркнут, то, как минимум, пошатают твой организм в трёхмерном пространстве координат.
Я покачал головой:
-- Выходит, Выскочке ничего не грозило?
-- Пф-ф-ф, -- усмехнулась девушка. -- Да что ей будет? Сильная, но лёгкая, как птичка-ёжик, максимум -- ботинки в полёте потеряет.
-- А за живот почему держалась?
-- Ну не знаю, может, зверски пучило её с утра, или на старых человеческих привычках усвоила, что кулаком в брюхо -- это очень больно, и до сих пор от этих привычек не избавилась. Если хочешь, можем за курилку сбегать -- там на мне проверишь, как одна Дева Флота переносит удар другой Девы Флота.
Я покосился на Карину. Лицо серьёзное, и во взгляде -- налившемся стальной серостью -- ни капли шутки.
-- Тебе -- верю. И вообще, Карина, руку на женщин поднимать -- невместно для офицера Российского Императорского флота.
Сев рядом, Свирь уткнулась лбом в моё плечо.
-- Ника, чем быстрее усвоишь, тем будет лучше. Мы -- не женщины, мы -- аватары кораблей в приятной, но хрупкой оболочке. Вызубри эту истину так твёрдо, как только можешь, и, обещаю, очень скоро увидишь -- в дальнейшем от осознания этого факта тебе будет только легче. Особенно -- когда станут выпускать в бои с Глубинными.
-- Они-то тут при чём?
-- Тё-о-оплая, -- Свирь, хихикнув, потёрлась носом о моё плечо. И прежним тоном продолжила: -- Легко потерять соображалку, увидев Дочь Бездны. И благородные порывы тут будут очень своевременным, но неуместным надгробием.
-- В смысле?
-- Ты фото и видео смотрела в Сети?
-- Ага. То, что было в открытом доступе.
Карина, зевнув, с явной неохотой отлипла от плеча и, потянувшись, переместилась на свою кровать.
-- Прости, всё привыкнуть не могу, что ты в Консолидации инициировалась. У них Сеть лютые цензоры пасут, ВКФ[1] начала века в сравнении с нынешним положением просто казачья вольница. Наверняка до сих пор ни видео в высоком разрешении, ни записей боёв, ни подробных исследований не предоставлено. Так?
Я поковырялся в памяти. А ведь верно.
-- Дева Флота -- это не только боевая единица и подросток в одном флаконе. Это и честь офицеров, и их мировоззрение, и привычки -- ставшие единым целым с Духом корабля. И вот, движимая этой самой честью, Дева видит несчастную девушку, выглядящую так, словно её всю жизнь в темнице держали, битую и ломаную, и, в конец озверев, сшили в единое целое с металлорганическим модулем. И бежит спасать несчастную. И бесславно гибнет в пасти её фамильяра, а зачастую -- самые мягкие и вкусные части тела с аппетитом дожираются той самой несчастной и невинно угнетённой.