Взвейтесь, соколы, орлами!
Полно горе горевать.
То ли дело - под шатрами
В поле лагерем стоять.
Я видел, что все окна спальных помещений и классов кадетов были заполнены лицами, тоже самое было и в административном, вернее, учебном корпусе. Тут никак не уйти от тавтологии с учебным корпусом кадетского корпуса и путаницы с войсковым соединением в виде корпуса.
Перед столовой я остановил роту и скомандовал на вход в помещение справа по одному.
Столы уже были накрыты артельщиками. То есть теми, кто подаёт заявки на приготовление пищи и контролирует закупку и заготовку пищи.
Мне указали моё место во главе первого стола первого взвода. Ужин был хороший
Вопросы питания в царской армии хитрые. Я потом об этом напишу. Правила императорской армии сами по себе перешли в Красную Армию и только в Советской армии они были окончательно уничтожены.
По моей команде был отложен в миску ужин для «старшого» Кочергина. Наказание наказанием, а солдатское питание по раскладке.
Кочергин до поздней ночи сопел на кровати, перевернувшись лицом вниз. Голова не вылезала из прутьев, а разомкнуть прутья не хватало сил. Так его и кормили. Шестёрки исчезли, как будто их никогда и не бывало.
Где-то в полночь Кочергин позвал меня:
- Господин вольноопределяющийся! Господин вольноопределяющийся? Простите меня. Я больше так не буду делать.
- А как мне поверить, что ты станешь нормальным человеком и не будешь мешать службе всех солдат? – спросил я и чувствовал, что вся рота не спит и ждёт развязки этого конфликта.
- Ей-Богу не буду, - сказал Кочергин, - век воли не видать.
Понятно, мужичок из уголовников, а таких в армию не брали без особого на то разрешения, тем более в часть, расположенную в губернском городе и в престижном военно-учебном заведении.
Я обыскал Кочергина и нашёл у него в сапоге финский нож. Унтер-офицеры засвидетельствовали это и отдали финку на хранение старшему унтер-офицеру Каланчову.
По моей команде несколько солдат покрепче раздвинули прутья кровати и освободили пленника.
Утром Кочергина в казарме уже не было. Не было его на подъёме и на завтраке.
Я заставил Каланчова написать докладную записку на имя начальника кадрового отделения об исчезновении рядового Кочергина.
Глава 26
Дедовщина в армии существовала всегда. В Древней Спарте старослужащие спали с молоденькими солдатиками. Тоже самое делали и самураи в Японии. И Россия была не исключением. Рабы, попавшие в армию на четверть века, становились как бы свободными и мечтали получить в своё услужение рабов, чтобы выместить на них прежнее рабское состояние. Кто будет этим рабом? Естественно, это будет молоденький солдатик от сохи, вырванный из лап помещика и переданный в лапы офицеров-крепостников и старослужащих, которым западло выполнять работу по обеспечению деятельности подразделения или части. Армию времён Дмитрия Донского, фельдмаршалов Румянцева, Суворова, Кутузова так прилизали, что всем казалось, что в строю стоят ангелы и им не хватает только белых крыльев, которые аккуратно сложены в ранцах вместе с маршальскими жезлами. Вопрос морально-психологического состояния и дисциплины в армии с екатерининских времён и по наше время не изучал никто и власть сделает все, чтобы отбить руки и охотку таким исследователям, так как это будет снижать качество славных побед хрестоматийных полководцев, являвшихся крупными рабовладельцами. Для начала закрыли архивы, негласно, просто не выдавали на руки необходимые документы, как-то: рапорта, реляции, докладные записки и заключения по расследованиям происшествий. И надо не забывать, что все военные действия – это чреда сражений с противником и преступлений против мирного населения.
Это мне рассказывал Его благородие, и я сам чувствовал, что за блеском погон и сиянием лычек скрывалась изнаночная сторона воинской службы, а текст присяги только прикрывает всё, что творится за высокими лозунгами. Как человек может быть свободным, если в церкви провозглашают всех людей рабами божьими? Значит – цари тоже рабы, но только наделённые высшей властью над другими рабами, и так по нисходящей Табели о рангах вниз рабы командуют рабами, заканчивая бесправным солдатиком, которому приходится выносить все унижения от Бога до старослужащего.
Начнём сначала. Старые солдаты и офицеры обращались с рекрутами как с закоренелыми преступниками. Кроме прямого кулачного «внушения», секли плетьми, шпицрутенами, отбирали часть жалованья. Гений артиллерии, личный друг государей генерал-фельдцейхмейстер граф Аракчеев своими руками выдирал усы у гренадёров. Суворовская «Наука побеждать» тоже не обходилась без шпицрутенов. Офицеры и «деды» составляли одну преступную группу, измывавшуюся над солдатами, в результате чего в армии процветало дезертирство солдат, которым было невыносимо такое отношение к ним. Екатерина Вторая в конце своего царствования отменила было телесные наказания в армии, но её любимый внучок, взошедший на престол после убийства своего отца, Александр по номеру первый снова вернул телесные наказания. И когда пришли во Францию кончать Наполеона, то почти пять дивизий растворились среди французов, и если бы армию вовремя не вывели, то от неё остались бы только офицеры, и то не все. После поражения в войне 1854 года телесные наказания временно были отменены, но потом вернулись снова.
Вся наука в стране строилась на розгах, плетях и шпицрутенах. Неоднократно битый стремился выместить своё унижение над небитыми. В офицерских училищах существовала такая же дедовщина, проводившая селекцию офицерского корпуса, оставляя в армии не самых лучших её представителей.
Вся государственная система разделяла людей на господ и чернь, и, если полыхнёт революция, то государство угнетения будут уничтожено напрочь большей частью населения страны, которому было отказано в нормальной жизни и в ком билось сердце крепостного крестьянина, помнившего рабское состояние. И солдаты явятся главной вооружённой силой, которая сметёт Веру, Царя и крепостное Отечество. Отечество должно быть родным, а не враждебным людям.
Глава 27
Моё вечернее появление на плацу произвело фурор не только в кадетском корпусе, но и во всём городе.
Каждому нижнему чину разрешались свидания с родными и знакомыми на пропускном пункте корпуса в свободное время. Естественно, информация обо мне вечером вырвалась за пределы корпуса и подобно цепной реакции разлетелась по городу. Даже утренний выпуск газеты «Губернские вести» вышел с заголовком: «Известный поэт и кандидат физико-математических наук вольноопределяющийся Олег Туманов назначен командиром учебной роты в кадетском училище» и описывалось, с какой радостью солдаты встретили это назначение и как они задорно пели на плацу песню «Взвейтесь соколы орлами».
С утра статские чиновники высокого ранга звонили по телефону директору корпуса генерал-лейтенанту Медведеву и генерал-губернатору Степного края генералу Надарову с выражением удовлетворения по поводу моего назначения командиром роты.
Изумлению высоких должностных лиц не было предела. Генерал Надаров срочно приехал в корпус, благо ехать в корпус на пролётке было не более четверти часа.
По приезде в корпус генералов стало известно о дезертирстве одного рядового из роты учебного обеспечения. Происшествие на происшествии.
До проведения официального расследования, то есть написания докладных записок всеми участниками происшествия, я был вызван в кабинет директора корпуса на «правёж».
- Милостивый государь, - гремел генерал Надаров, - как могло так получиться, что весь город только и обсуждает новость о том, что вы назначены командиром учебной роты в кадетском корпусе? На каком основании вы командовали ротой перед ужином? Кто вас научил строевым манипуляциям с подразделениями? Откуда у вас офицерская выправка?
- Ваше высокопревосходительство! – я даже прищёлкнул каблуками. В солдатских юфтевых сапогах это звучало тихо, но получалось щегольски. – Я не могу ответить ни на один Ваш вопрос, так как не знаю ответа. Роту на ужин я повёл по просьбе старшего унтер-офицера Каланчова, который занемог. Откуда у меня офицерская выправка и умение командовать подразделениями, я не знаю. Мне кажется, что они всегда были у меня. В течение последних суток я никуда не отлучался из казармы и не контактировал ни с кем из моих знакомых в городе. Разрешите высказать просьбу Его Превосходительству генералу-лейтенанту Медведеву.
- Высказывайте, - разрешил мне генерал Надаров.
- Ваше превосходительство, - сказал я, - прошу перевести старшего унтер-офицера Каланчова на нестроевую должность, благо он имеет предрасположение к канцелярской работе.
- Ваше высокопревосходительство, - сказал генерал Медведев генералу Надарову, - ну вот что мне с ним делать?
Генерал Надаров, заложив руки за спину, сердито выхаживал по кабинету.
- Какие дисциплинарные права имеет командир роты? – спросил он меня.
- Командир роты имеет право, - отчеканил я, - воспрещать отлучку из казармы или со двора сроком до одного месяца, назначать не в очередь на службу и на работы до восьми нарядов, подвергать простому аресту до пяти суток, строгому аресту до пяти суток и усиленному аресту до двух суток.
- Вот, посмотрите на него, Ваше превосходительство, - сказал генерал Надаров генералу Медведеву. – Вот спросите его что-нибудь по военному делу.
- Ваше высокопревосходительство, - сказал генерал Медведев, - мне кажется, что он знает всю теорию. Давайте проверим его в деле. В гимнастическом зале проверим его навыки фехтования саблей и в нашем маленьком тире проверим, как он стреляет из нагана. И всего-то нужно спуститься в цокольный этаж.
- А давайте посмотрим, Александр Ардалионович, - сказал генерал Надаров и пошёл к выходу из кабинета. Адъютант генерала Надарова сделал приглашающий жест и мне.
В спортивном зале к нам подошёл офицер в спортивной одежде. Генерал Медведев приказал принести две шашки и проверить меня на умение вести бой при помощи холодного оружия.
Рубку шашкой мы изучали в училище, а фехтованием на саблях я занимался в кружке фехтования. И, обратите внимание, спортивная сабля - это не боевой клинок шашки.
Мы надели защитные нагрудники и встали друг против друга с шашками в руках. По команде мы отсалютовали и бросились в атаку. В течение трёх минут я поразил капитана.
- Ещё раз, - сказал генерал Медведев.
Второй раз пришлось труднее биться с капитаном. Он понял свою ошибку и пытался атаковать меня размашистыми ударами, которые было трудно отбивать, получая практическую контузию в руку. Наконец я нашёл слабо защищённое место и сделал укол.
Пожав друг другу руки, мы разошлись в стороны. Нелёгкое это дело сабельный бой.
Пошли в тир. Это глухой с одной стороны коридор длиной примерно пятьдесят метров. Освещение дневное через окна под потолком. Заведующий тиром ефрейтор установил стойку с пятью грудными мишенями с кругами.
- У вас револьвер с собой? – спросил генерал Надаров у своего адъютанта.
- Так точно, Ваше высокопревосходительство, - сказал капитан и достал револьвер из портфеля. А что, время мирное, не обязательно везде ходить с огнестрельным оружием, достаточно и холодного.
- Нуте-с, - сказал генерал Надаров, - покажите своё умение.
Я взял револьвер, открыл защёлку и высыпал в ладонь все семь патронов. Взведя курок, я приложил револьвер к уху и стал тихонько нажимать на спуск. Раздался щелчок и курок встал на место. Всё понятно. Спуск сравнительно мягкий. Револьвер офицерский, самовзвод. Самовзводом стрелять на результат труднее, но нужно показать класс.
Я всегда любил стрелять из револьвера, но то был спортивный револьвер ТОЗ-49 Тульского оружейного завода, точность необыкновенная и у меня в кабинете всегда висели мишени с пробоинами. Это так действовало на моих будущих соперников, что я заранее выигрывал соревнования психологически. А здесь боевой револьвер и хрен его знает, как он пристрелян.
Внимательно рассмотрев прицельную прорезь, я с трудом рассмотрел маленький кружок, обозначающий, что револьвер пристрелян под ноль, то есть в центр мишени. Уже лучше.
Зарядив револьвер, я встал в стойку правым боком вперёд, ноги на ширине плеч. Не глядя на мишень, я несколько раз согнул и разогнул в локте руку с наганом. Наган смотрел точно в цель. Значит, стойка у меня правильная.
Тщательно прицелившись, я выпустил семь пуль в цель. Ефрейтор принёс мишень, и я остался доволен результатом. Три десятки и четыре девятки ближе к центру. Шестьдесят шесть очков. Я даже не ожидал от себя такого. Просто попался отличный револьвер.
- Вот, посмотрите на него, - сказал генерал Надаров, и генералы двинулись к выходу. Я шёл за ними.
В приёмной директора корпуса уже дожидался подполковник Скульдицкий из жандармского управления. Жандармы осуществляли оперативное обеспечение воинских частей.
Скульдицкий что-то докладывал генералам, потом из приёмной вызвали меня.
- Расскажите, что произошло вечером в казарме, - приказал мне генерал Надаров. На его столе я увидел финский нож, который мы изъяли у Кочергина.
Понятно, старший унтер-офицер Каланчов доложил всё и с подробностями. Значит, мне тоже не нужно ничего скрывать, разве что про жандармов нужно опустить.
Я рассказал всё подробно, как оно всё происходило, сделав упор на уголовные признаки Кочергина.
- Понятно, - сказал генерал Надаров, отослав меня из кабинета.
Я сидел один в приёмной и думал о том, что с моей кандидатской степенью я получу статский чин губернского секретаря и буду Его благородием в ранге подпоручика с петличками с одним просветом и двумя звёздочками, буду работать в какой-нибудь конторе или заниматься преподаванием истории, физики, математики. И не будет у меня никаких особенных забот целых семь лет, а потом начнётся Великая война и меня призовут в армию рядовым необученным солдатом и «никто не узнает, где могилка твоя».
Глава 28
Генералы совещались долго. Два раза куда-то бегал адъютант генерала Надарова. Потом один из солдат моей роты принёс поднос с пятью стаканами чая. Один стакан чая с печеньем он оставил мне, а четыре стакана занёс в генеральский кабинет.
Перед тем, как зайти в кабинет, солдат шепнул мне:
- Адъютант два раза бегал в мастерскую с заказом на шитьё офицерских погон. Ребята говорят, что это для вас.
Я сидел и пил чай, когда из кабинета выглянул адъютант, посмотрел на меня и снова закрыл дверь.
Минут через пять из кабинета вышел адъютант и пригласил меня в кабинет.
- Нет, вы посмотрите на него, - сказал с возмущением генерал Надаров. – Мы тут решаем, то ли его под суд отдавать, то ли наградить его чем-нибудь, а он сидит в приёмной и чаи распивает, которые для генералов приготовили. А ведь если бы вас солдаты не уважали, они бы вам чай с печеньем не принесли. И они же, наверное, сказали вам, что вас ожидает? Да или нет?
- Так точно, Ваше высокопревосходительство, - выдохнул я.
- Вот вы посмотрите на него, - указал на меня рукой генерал Надаров, - ничего не помнит, а сдал экзамены за полный курс гимназии и полный курс университета. На саблях дерётся как гусар. Из револьвера стреляет как бретёр. Сходу читает топографические карты и рассчитывает марши конных подразделений. Специалист по воинскому строю. Постоянная офицерская выправка. От имени Его Императорского Величества приказываю вольноопределяющегося Туманова переименовать в зауряд-прапорщики, а приказом директора кадетского корпуса генерал-лейтенанта Медведева зауряд-прапорщик Туманов назначен исполняющим обязанности командира роты учебного обеспечения и приват-преподавателем кадетского корпуса. От имени Его императорского Величества за отражение атаки террористов-социал-демократов и захват преступников зауряд-прапорщик Туманов награждается медалью «За храбрость» третьей степени на георгиевской ленте с бантом. Поздравляю вас, - и генерал пожал мне руку. – Смените ему погоны.