— Идите прочь, — ответила она, — у нас тут свободная страна, а не полицейское государство! Вы не имеете права вторгаться в пределы частной собственности.
— Очень жаль, — агент убрал ногу, и дверь захлопнулась прямо перед его носом.
Он не спеша повернулся и пошел к припаркованной рядом машине.
— Ну что? — спросил его второй мужчина, сидящий на пассажирском сидении. Внешне он выглядел словно брат — близнец, такое же незапоминающееся лицо, те же редкие светлые волосы, зачесанные назад, и точно такой же, как у Смита, черный костюм.
— Не хочет, — пожал плечами тот. — Все как обычно. Поехали.
— Знаешь, — произнес второй мужчина, пока тот заводил мотор, — я жалею, что нам не дают рации. Такие портативные, с маленьким белым наушником в ухе. Представляешь, как бы круто это смотрелось?
— Ничего, обойдемся телефоном-автоматом, — ответил Смит, оглядываясь. — Так, из этого тупика только один выезд. Я тебя высажу на перекрестке, там должна быть будка. Звони судье, а я покараулю около дома. Интересно, сколько времени ей понадобится?
Петуния проследила, как отъезжает машина агента Смита и бросилась набирать номер мужа.
— Вернон, у нас проблема.
Спустя полчаса к дому подкатило вызванное такси и она выскочила из дверей, волоча за собой пошатывающегося Гарри.
— Давай, пошевеливайся, — она открыла дверцу и затолкала мальчика внутрь, не обращая внимания на его болезненный вскрик. — Бродвик стрит, в Сохо, и поскорее, пожалуйста.
— Да, мэм, — водитель отъехал было от обочины, но тут же резко затормозил, так как стоящая у соседнего дома машина вдруг рванула вперед и, встав по диагонали, перегородила ему проезд. — Эй, ты что творишь?
— Прошу прощения, — произнес агент Смит, выходя из автомобиля и показывая таксисту удостоверение. — Миссис Дурсль, с вашей стороны было очень любезно покинуть пределы частной собственности. Получение ордера у судьи — такая морока, особенно в пятницу... Хорошо, что на улице посмотреть на ребенка можно и без него.
— Не открывайте дверь! — в панике закричала Петуния, — Это грабители!
— Корочка-то вроде настоящая, — таксист обернулся и посмотрел на Гарри. — А что, с пацаном проблемы какие?
— А то вы сами не видите, — ответил полицейский.
Водитель внимательно оглядел изукрашенное ссадинами лицо мальчика и висящую на перевязи руку, и мрачно кивнул.
— Ага, вижу. Только это... Я, значит, вас в машину-то не пущу. Лучше я сам до полиции доеду, а вы вслед за мной. А то вы без формы и машина у вас без мигалки. Мало ли что...
— Приятно встретить разумного человека, — Смит кивнул и посмотрел на Петунию. — Миссис Дурсль, я вам очень советую не пытаться бежать и не прикасаться к ребенку даже пальцем. Иначе ваше пребывание в участке... слегка затянется.
— Трещина лучевой кости предплечья, трещина в шестом ребре справа, многочисленные гематомы по всему телу, и молитесь богу, чтобы у мальчика не были повреждены внутренние органы, — агент Смит отложил медицинское заключение и посмотрел на Вернона. — Это очень серьезно, мистер Дурсль.
— Мой клиент его и пальцем не трогал! — заявил сидящий рядом с Верноном адвокат.
— Его счастье, что не трогал, — холодно ответил агент, — иначе бы он сидел передо мной в наручниках. Но неоказание помощи пострадавшему ребенку — это тоже серьезное правонарушение, вы не можете об этом не знать. У нас есть рапорт из школы о том, что произошло три дня назад, и подписанный вашим клиентом отчет медсестры, в соответствии с которым он был предупрежден, что ребенка следует отправить в больницу. Я не поленился и обзвонил все больницы в радиусе пятидесяти миль, и ни в одной из них не был зарегистрирован пациент по имени Гарри Поттер. Более того, за эти три дня ребенку даже повязки сменить не удосужились! Почему?
Дядя Вернон угрюмо молчал.
— Плюс к этому, — продолжал Смит, — мальчика последние три дня морили голодом, да и вообще, у него налицо явные проблемы с весом из-за недостаточного питания. Плюс необеспечение надлежащей одеждой... У него вообще есть хоть какая-то вещь, которая ему по размеру? Плюс нарушение права на образование, плюс содержание в чулане...
— Не доказано! — вскинулся адвокат.
— Будет доказано, как только мы получим ордер. А мы его получим, не сомневайтесь, и упаси вас боже, мистер Дурсль, за это время попытаться скрыть следы преступления.
Агент Смит тяжело вздохнул. Иногда ему казалось, что ловить обычных преступников, бегая за ними по крышам и подвалам, было бы намного проще, чем каждый день смотреть, как обращаются с детьми некоторые индивидуумы. Причем если причины жестокого обращения в семьях алкоголиков и наркоманов он хотя бы понимал, то наблюдать подобную картину во внешне благополучной семье было особенно отвратительно. Эту жестокость нельзя было списать на бедность или дурное окружение, да и своего родного сына этот толстяк явно любил. Отчего же он так ненавидел племянника?
— В общем, так, — наконец, сказал он, — решение о возбуждении уголовного дела примет прокуратура, они с вами сами свяжутся. Слушание по делу об опеке будет назначено в ближайшее время, о точной дате вас известят. Поскольку у ребенка обнаружены следы побоев, то до суда он будет находиться в приюте. Вы можете с ним видеться, если захотите, но только в присутствии сотрудников департамента. Вам все ясно? Распишитесь тут и тут.
Он протянул Вернону бумаги, и тот быстро их подписал, не обращая внимания на попытки адвоката привлечь его внимание.
Агент Смит дождался, пока Вернон с адвокатом покинут кабинет, и аккуратно сложил подписанные бумаги в папку.
— Удивляюсь, как окружающие столько лет не замечали, как он обращается с ребенком, — произнес он в пустоту. Такое впечатление, что всех его соседей кто-то околдовал.
Май — июль 1987 года
Суд по делу об изъятии Гарри Джеймса Поттера из семьи Дурслей состоялся 11 мая 1987 года и прошел очень быстро, так как в обмен на отказ прокурора от уголовного преследования Вернон и Петуния не стали настаивать на своих опекунских правах. Агенту Смиту, конечно, хотелось их наказать, но ничего не поделаешь, обвинения были довольно шаткими. Они ведь действительно никогда не били Гарри, а остальные пункты ловкий адвокат мог бы попробовать оспорить.
Тем не менее, в таком маленьком и сонном городке, как Литтл Уингинг, где редко происходило что-то интересное, дело получило довольно широкую огласку. Все друзья Дурслей, которые раньше Гарри в упор не замечали, теперь в один голос твердили, что на самом-то деле они давно обо всем догадывались. Некоторые из них по большому секрету даже сообщали всем желающим, что именно они и донесли в полицию о судьбе «бедного сиротки». Правда, о том, чтобы взять этого самого «сиротку» к себе в семью, никто из них даже не помышлял.
Издевательство над ребенком считались крайне нереспектабельным поведением, и Дурсли, не выдержав всеобщего осуждения, продали дом и переехали на другой конец страны. Больше о них в Литтл Уингинге никто не слышал.
26 мая тот же самый ювенальный суд рассмотрел ходатайство супругов Олсен о предоставлении им права опеки над Гарри. Никаких сложностей с этим не возникло, заключение комиссии о материальном состоянии семьи было сугубо положительным, а отзывы из школы и полиции — выше всяческих похвал. Сам мальчик в ответ на вопрос о том, хочет ли он попасть в эту семью, ответил «да», судья с чистой совестью стукнул молотком по кафедре, и в тот же день Гарри покинул приют и переехал в свой новый дом.
А спустя еще год, на свой восьмой день рождения, он получил самый драгоценный подарок в жизни — сертификат, подтверждающий, что отныне и навсегда он является законным сыном Эрика и Линды Олсен. У него наконец-то была семья.
Миссис Фигг отложила перо, посыпала песком пергамент и потянулась было за конвертом, но на полпути ее рука замерла. Некоторое время она так и сидела с протянутой рукой, не замечая ничего вокруг, а потом, очнувшись, тяжело поднялась из кресла, бросила исписанный пергамент в камин и чиркнула спичкой.
Комментарий к Глава 3. Обретение семьи Первые три главы - это, по сути, большое предисловие, в котором Гарри избавился от Дурслей и обрел новую семью. Теперь у него есть любящие родители и шебутная, но рассудительная сестра, вместе с которой он исследует свои необычные способности. И что самое интересное, Дамблдор свято верит в то, что его карманный герой по-прежнему живет со своей тетей... И не узнает о произошедших изменениях, пока Гарри не получит письмо из Хогвартса. А вот когда он его получит (в следующей главе), вот тогда-то и начнется самое интересное.
PS: Если кому-то интересно, то внешне Элин выглядит как Лесли Бёрк (актриса Анна-София Робб) из "Моста в Терабитию". Вот примерно так: http://s019.radikal.ru/i635/1712/7a/0ed14b28047f.jpg
========== Глава 4. Ты волшебник, Гарри ==========
23 июля 1991 года
Минерва Макгонагалл подошла к своему камину и бросила в него щепотку пороха.
— Альбус, вы на месте? Разблокируйте, пожалуйста, каминную связь, мне надо отнести письма маглорожденным ученикам.
— А, Минерва, — зеленое пламя полыхнуло, формируя изображение головы директора. — Они уже готовы? Сколько всего поступает в этом году?
— Тридцать один из семей волшебников и десять маглорожденных — ответила она.
— Так мало? — огорчился директор. — Помнится, раньше в школу и по сотне учеников поступало, а порой и по две...(5)
— Ну вы же помните, Альбус, что творилось одиннадцать лет назад, — вздохнула Макгонагалл. — Мало кто тогда решался обзавестись семьей.
— Помню, Минерва, помню... — он печально улыбнулся. — Ну да ничего, сразу после войны родилось много детей. Через пару лет они пойдут в школу, и вот тогда-то мы и пожалеем, что не ценили нынешнее спокойное время.
Голова директора исчезла, но через секунду появилась снова.
— Ах да, забыл спросить. Вы наложили на письма чары обязательной доставки?
— Разумеется, — возмутилась профессор, — как вы могли подумать, что я об этом забуду?
— Ну не сердитесь, дорогая, я просто на всякий случай. У меня самого память уже далеко не такая крепкая, как раньше. К тому же среди этих писем есть одно особенное, вы знаете кому.
— Гарри Поттеру, — это был не вопрос, а утверждение. — Вы боитесь, что его родственники не захотят вручить ему письмо? Но тогда почему мы посылаем его обычной почтой? Я бы и сама могла его доставить.
— На то есть некоторые причины, — уклончиво ответил тот. — Не хочу забивать вам голову, у вас и так забот хватает. Во всяком случае, если мальчик не получит письмо в течение недели, я пошлю к нему Рубеуса.
— М-м-м... Альбус, я, конечно, очень тепло отношусь к Хагриду, но вы уверены, что это лучшая кандидатура? — осторожно поинтересовалась Макгонагалл.
— О, думаю, что да, — ответил Дамблдор. — К тому же он будет рад встретиться с Гарри, вы же помните, как он к нему относится. Ну, не буду вас больше отвлекать. Отправляйтесь к детям, Минерва.
Директор исчез, и профессор, скептически покачав головой, вернулась к своему столу. Она давно привыкла к тому, что Дамблдор не раскрывает мотивы своих поступков, но порой это ее очень сильно раздражало.
Ну да ладно, в ближайшее время ее ждут другие заботы, с письмами для маглорожденных всегда было много мороки. Она, разумеется, не писала их вручную, Книга Приема в нужный момент просто выдавала сразу две пачки запечатанных конвертов, на которые она, не глядя, наложила заклинание обязательного вручения. Письма в семьи волшебников после этого отправлялись совиной почтой, и где-то среди них сейчас должно было быть и письмо в адрес Гарри, опекуном которого считался Дамблдор, отчего Книга полагала его знакомым с магическим миром.
Письма же в адрес тех, кто жил среди маглов, преподаватели доставляли лично, потому что помимо доставки самого письма, им надо было еще и убедить родителей в том, что это не розыгрыш, и их ребенок на самом деле волшебник. То, что у детей к одиннадцати годам уже регулярно случались стихийные выбросы, конечно, помогало, но все равно, некоторые маглы могли поверить в волшебство лишь после того, как их самих — со всеми предосторожностями и извинениями, конечно, — обращали в какое-нибудь животное.
Профессор взяла в руки пачку конвертов и стала бегло просматривать адреса. Финч-Флетчли, Грейнджер, Мэлоун, Мун, Олсен, Олсен... Хм, их что, двое? Да, действительно, в одной семье родилось сразу два волшебника, Элин и Гарольд, да еще и так удачно, чтобы пойти в Хогвартс в один год. Ну что ж, тем проще будет ее задача, она одним визитом оповестит сразу двоих. Пожалуй, с них она и начнет. Где там они живут, в Литтл Уингинге?
Минерва Макгонагалл положила оба письма в свой ридикюль, надела на голову парадную шляпу, сняла с вешалки мантию и отправилась в путь. Название города показалось ей смутно знакомым, но она не придала этому значения.
(5) По канону, в 1991 году в Хогвартс поступило 40 учеников. Если бы это число было постоянным, то всего в школе училось бы 280 человек, однако сама Роулинг в интервью говорила о 600 и даже о 1000 учеников. Да и население волшебного мира в этом случае должно было быть слишком уж маленьким. Противоречие разрешается, только если предположить, что рождаемость в магической Британии в 1979/80 году очень резко упала, а никакой иной причины, кроме войны, для этого нет.
Мистер Олсен встал с дивана, заглянул под журнальный столик, затем выпрямился и обошел его по кругу, не сводя глаз с сидящей на нем серой кошки.
— Вы все видели то же, что и я? — спросил, наконец, он.
Его жена и дети синхронно кивнули.
— Ну ладно, полагаю, вы показали нам достаточно чудес, — он вернулся на свое место и сел, сцепив руки и стараясь не показывать, что они слегка дрожат. — И что теперь?
Кошка перепрыгнула со столика на кресло и обратилась в пожилую женщину в остроконечной шляпе и изумрудно-зеленой мантии.
— Теперь, мистер Олсен, мы уладим некоторые формальности. Обучение в школе бесплатное, но форма, учебники и необходимые материалы для одного ученика на год стоят около ста галлеонов, это пятьсот фунтов на ваши деньги. Тем, у кого нет таких средств, министерство магии предоставляет финансовую помощь. Вам она нужна?
— У нас есть деньги, — ответила его жена, — но прежде, чем согласиться, я хотела бы кое-что узнать.
— Именно для этого я и прибыла к вам, — сухо улыбнулась профессор. — Пожалуйста, спрашивайте.
— Если я вас правильно поняла, — начала миссис Олсен, — школа находится в таком месте, где волшебники живут по своим законам, практически не контактируя с окружающими. Но наши дети выросли в обычном мире, до сего момента ничего не зная о волшебстве. Это не будет для них проблемой?
— Ни в малейшей степени, — ответила Макгонагалл. — В текущем году четверть абитуриентов — выходцы из мира маглов, так мы называем тех, кто не обладает волшебной силой. В другие годы было поменьше, но все равно, ваши дети не будут чувствовать себя одинокими.
— А ребята из волшебных семей не будут смеяться над ними из-за их происхождения? — спросил мистер Олсен.
Макгонагалл посмотрела на него с удивлением.
— Я просто помню свое собственное детство, — пояснил он. — Я родился не в Англии, мама говорила с сильным акцентом, а жили мы не в самом благополучном районе. Поначалу надо мной многие смеялись... пока я не стал достаточно сильным, чтобы заткнуть несколько болтливых ртов.
— Что ж, не буду скрывать, — ответила профессор, — некоторые волшебники действительно считают себя выше маглорожденных просто по факту происхождения. Их очень немного, но да, они есть, и лично я таким людям даже не подам руку. Но в Хогвартсе все ученики равны, независимо от того, в какой семье они родились.
— Извините, — девочка, до того момента спокойно сидевшая рядом с отцом, подняла руку, словно была на уроке, — но разве дети, которые с раннего возраста обучались магии, не будут намного превосходить нас в силе? Мы с братом, конечно, пытались тренироваться и уже кое-чему научились, но у нас не было ни учебников, ни волшебных палочек, ни всех этих ингредиентов.