– А что тут делают военные корабли? – удивился Альберто – флот в этой луже?
Гид в ответ разразился целой речью. Боливия, сейчас делившая с Перу берега озера Титикака, когда-то имела выход к океану – но после «селитренных войн» в 1883 году приморская провинция Антофагаста была от нее отторгнута и поделена между Чили и Перу. Однако же отказываться от гордого звания военно-морской державы боливийцы не захотели, сохранив флот на единственном доступном им водоеме. Долгое время этот грозный флот состоял из множества малых невооруженных судов (которых правильнее было бы именовать лодками), но после окончания этой Великой войны гринго предложили боливийцам самые настоящие боевые корабли, и по совсем смешной цене. И боливийцы соблазнились, купив целый десяток – правда, доставка их посуху, да еще высоко в горы, стоила немалых трудов и денег, зато теперь у Боливии есть настоящий военный флот!
– Вы понимаете, сеньоры, что наша страна не могла этого не заметить! – важно произнес гид – во-первых, соображения престижа, во-вторых, а если боливийцы, пользуясь своим военно-морским превосходством, вдруг решатся напасть на нашу территорию и аннексировать этот берег озера? Но гринго были столь любезны, что предложили корабли и нашей стране – и разумеется, мы не могли отказаться!
(замечание на полях. Сторожевые катера типа SC-500, водоизмещение 98 тонн, 2 дизеля по 1200 сил, 21 узел, вооружены 1-7бмм, 1-40мм «бофорс», 2 пулемета 12.7, бомбомет «маунстрап», гидролокатор. Основное назначение – борьба с подводными лодками. Строились в США в 1941–1944, серией свыше 400 единиц. Продать противолодочные катера на озеро Титикака, где никаких подлодок нет и не предвидится, это надо уметь! Свидетельство некомпетентности или коррупции как боливийских, так и перуанских властей! Характерно что доставкой этих боевых единиц, даже в разукомплектованном состоянии весящих свыше 60 тонн, занималась американская фирма. Во сколько в итоге обошлась и Боливии и Перу эта абсолютно ненужная им гонка озерных вооружений?).
(дополнение к замечанию. В штатной комплектации, эти катера несли сложную и дорогостоящую гидроакустическую аппаратуру. Здесь же, на фотографиях видно – что в составе вооружения нет противолодочного бомбомета, только пушки. Очевидно, что тогда и дорогой комплекс ГАС сняли – даже у самого тупого диктатора хватило бы ума сэкономить на цене).
– У нас тоже воевали, как в Европе! – гордо произнес гид – мой отец медаль имеет, за войну с Колумбией в тридцать втором! Вот задали мы им тогда – правда, после удержать не сумели. Мы, конечно, не великая военная держава, как немцы или русские – но тоже можем защитить свой государственный интерес!
(прим. авт. – Война между Перу и Колумбией длилась с сентября 1932 по март 1933, из-за спора за «территорию Летисии», колумбийскую, но как было заявлено в Лиме, «исторически тяготеющую к Перу». Вооруженные силы сторон на начало конфликта были примерно одинаковы – по 5 дивизий, по нескольку десятков самолетов. ВМФ Перу был номинально сильнее, чем у Колумбии – но, находясь в Тихом океане, воздействия на ход войны оказать не успел. Война началась с внезапного нападения перуанцев и быстрого захвата практически всей спорной территории – дикие джунгли, без всякой инфраструктуры, дорог, и даже карт. И тут решающее преимущество оказалось за колумбийцами, которые могли оперативно усиливать свою группировку на фронте и подвозить запасы по р. Амазонка – 4000 км по морю до устья Амазонки и еще 2500 км по ней до зоны боевых действий, оказались короче и быстрее, чем для перуанцев, ок.200 км от своей границы, но без дорог и мостов, через дикий тропический лес! О характере же войны можно судить по ее самому известному и кровопролитному сражению, 25 марта 1933, город Гуэппи (уже на перуанской территории – все захваченное перуанцы успели потерять), в котором с перуанской стороны было 10 убитых, 2 раненых, 24 взято в плен, потери колумбийцев (победителей) 5 убитых и 9 раненых).
Дальше был Мачу-Пикчу – древний город инков. Циклопические каменные сооружения, стены и террасы, впечатляли даже сейчас – и не верилось, что их построил много веков (а может, и целую тысячу лет) назад народ, не знавший ни железа, ни колеса, ни тягловых животных (лошади на этом континенте не водились до прихода конкистадоров, ну а ламы, которые были здесь одомашнены, могли переносить небольшой груз во вьюках, но были слишком слабы для езды верхом или запряжки в повозки и плуги. Тем не менее достоверно известно, инки сумели создать огромную империю с четко функционирующим хозяйством, государственными складами, отличными дорогами, четкой почтовой службой.
– Инки все были коммунистами – сказал Альберто – у них не было собственности, торговли и денег, все принадлежало государству, которым правил Вождь и каста чиновников – которые указывали своим подданным, где им жить и чем заниматься, под страхом смерти за неподчинение. Человека, личности, не было – были винтики, обязанные выполнять возложенную на них функцию: воины сражаться, чиновники следить за исполнением воли Вождя, ну а крестьяне пахать от рассвета до заката, чтобы сдать указанную норму продукта на склад, или организованно строить дороги и вот такие крепости или дворцы, чем не большевистские «трудармии»? Результат подобного муравейника может быть очень убедительным – но лично я бы там жить совершенно не хотел!
Эрнесто промолчал – поскольку слышать про СССР, страну победившего коммунизма, приходилось всякое, в том числе и от лиц, якобы там бывавших когда-то (гостей маминого салона) – и трудно было рассудить, что из тех сведений правдиво, уж очень они различались и противоречили друг другу.
– Или же напротив, жить там было очень даже неплохо, если ты Великий Вождь – благодушно рассуждал Альберто – а что, Эрнесто, может останемся здесь? Я женюсь на индианке из знатного индейского рода, провозглашу себя императором и стану правителем Перу. Ну а тебя назначу своим премьер-министром, и мы вместе совершим социальную революцию, конечно, в свою пользу.
– Ты просто сумасшедший, друг – ответил Эрнесто – революцию без стрельбы не делают. У Писсаро было несколько сотен, но с мушкетами и в стальных латах, против тысячного войска пеших индейцев с дубинами – ну а сегодня надо, чтобы за тобой было не меньше полка отборных солдат вроде русского «spetsnaz», которые два года назад взяли в Китае базу гринго, а после их не могли оттуда выкурить даже атомной бомбой (прим. авт. – см. Война или мир). А не эти четверо наших бравых гвардейцев – даже если сосчитать тех, кто остался дома, будет десяток.
Слышавший это Бенито лишь ухмыльнулся. Служба ему явно нравилась – охранять молодого дона от всяких там бандитов, при этом совершив увлекательное путешествие за хозяйский счет. Вот будет дома, рассказать синьоритам! Ну а глупый и невыполнимый приказ Команданте не отдаст. Отчего-то Черный Дон велел звать сеньора Эрнесто этим прозвищем – на тренировках, а затем как-то и в обиход перетекло.
– Меньше верь газетам – сказал Альберто – я читал, что там вообще какой-то китаец командовал, с бандой своих. Но не могут же гринго признать, что им наваляли желтомордые – от русских получить как-то менее позорно. Может, у коммунистов и ужас диктатуры – но воевать они умеют. Впрочем, если они все фанатики… Ты представь идеальную армию, где солдаты абсолютно не боятся смерти, а безупречно выполняют любой приказ. И чтобы их победить – надо уничтожить всех до одного. Если бы Советы были у нас на границе, я бы чувствовал себя очень неуютно – но слава господу, они где-то в другом полушарии, то есть для нас все равно что на Луне.
В Куско вся компания заглянула к доктору Эрмосе (к которому было рекомендательное письмо). Он оказался очень интересным собеседником, мог много рассказать об истории народа инков и о городе Куско, бывшем когда-то столицей их империи. Застряли тут на пару недель – просто отдыхали, ходили в библиотеку, в Археологический музей. Который оказался небогат – большую часть сокровищ и культурного достояния инков успели разобрать иностранные археологи, немало утекло всяким кладоискателям и даже туристам. Особенно, американским – гости из Европы были здесь пока еще редкостью, а вот гринго (вдохновленные русскими фильмами о похождениях Индианы Джонса) считали своей обязанностью посетить места древних развалин, сфотографироваться там, и что-то на память увезти. Причем перуанские власти, после нескольких неприятных инцидентов, усвоили, что пытаться мешать американским визитерам выйдет себе дороже. От полного расхищения инкского наследия спасало лишь невежество туристов в археологии, и бурно расцветший промысел местных умельцев, штамповавших подделки «под век конкистадоров», или даже впаривавших доверчивым гринго простые камни и черепки «помнившие самого Великого Инку Атауальпу Второго».
– А разве такой был? – удивился Эрнесто, вспоминая курс истории – Атауальпу единственного, сверг и убил Писсаро. И вроде бы, инки не присваивали своим правителям номера, подобно королям в Европе.
– Слышал легенду, что причиной был некий американец, «знаток древностей» – ответил Эрмоса – рассматривая на рынке только что приобретенный артефакт, спросил у продавца, отчего нет сходства с тем, что он приобрел в прошлый раз, там было что-то времен Атауальпы, «а это что, другая эпоха, другая культура»? Ну и услышал в ответ – да, сэр, это творение времен Атауальпы Второго, великого вождя и реформатора, правившего после своего отца. Не знаю, насколько соответствует правде – но на базаре Куско это расскажет вам любой торговец, с которым вы в доверительных отношениях – и конечно, если вы не гринго-турист.
(снова замечание на полях, рукой Дона Педро – а это явление новое! Прежде в Латинскую Америку ездили бизнесмены, ученые – но туристы были редкостью. Теперь даже для среднего класса США становится доступным в массе, съездить в отпуск чтобы взглянуть на древнюю экзотику).
Следующим по пути был городок Уанкарама, неподалеку от которого располагался лепрозорий Уамбо. Разумеется, «известные аргентинские доктора» не могли не посетить это заведение – впечатление от которого осталось самым гнетущим. Проказа, ужас средневековья, в двадцатом веке была вполне излечима – при условии своевременного диагноза и начала лечения. Но самоотверженность немногочисленного персонала не могла компенсировать нехватку медикаментов, лабораторного оборудования и реактивов, не хватало даже провизии и одеял. И лепрозорий был скорее тюрьмой, чем больницей – где люди угасали годами, зная что уже никогда не вернутся в большой мир.
(замечание на полях. – в Латинской Америке, в отличие от Европы и США, практически нет бесплатной медицины. Считается, что «если у кого-то нет денег на лечение – то ему и не нужно лечиться». Государство выделяет средства лишь на самые необходимые меры, для предотвращения распространения инфекционных болезней, чтобы не было эпидемии – и эти меры обычно сводятся к изоляции больных от общества, а не их излечения).
Самым страшным для Эрнесто было видеть, что больные (в большинстве, индейцы с гор), смотрели на свою судьбу с полным равнодушием, смирившись и с ужасными санитарными условиями, и с однообразием протекающих дней, и с неизбежной смертью через не слишком долгое время. Он, дон Эрнесто Гевара, родился и жил в достатке, учился в колледже, играл в теннис и футбол, слушал в салоне матери высокоинтеллектуальные споры. А эти несчастные (в тридцать лет выглядевшие как глубокие старики) видели лишь тяжкий труд, жизнь на грани голода, и вот теперь ждут, когда небо заберет их души. Чем согрешили они, и откуда такая разница в судьбе их и его, Эрнесто Гевары? Гринго говорят, что это оттого, что бог с рождения отмечает угодных ему, кому уже готово место в раю – а это значит, что эти больные индейцы даже после смерти не избавятся от страданий, а будут еще больше страдать в адских муках, до Страшного Суда. Неужели бог настолько несправедлив – или правы атеисты и коммунисты, утверждая, что бога нет? Ведь если бог всевидящий, то зачем ему нужна Церковь, как посредник между ним и мирянами? А если он всемогущий и добрый, то как может терпеть на земле такое зло – ведь не за мифический «первородный грех» Адама и Евы до сих пор расплачиваются все живущие, уже тысячи лет?
Картину, мало отличавшуюся от Уамбо, можно было видеть после, в Лиме, столице Перу – в Главной больнице (отвечавшей за помощь прокаженным), разве что с обеспечением здесь было получше. И больные тут сохранили какую-то искру жизни, с интересом слушая радиотрансляцию футбольного матча. Также путешественники посетили здесь Антропологический музей, Университет Сан-Маркоса, Национальную библиотеку, посмотрели на бой быков. И после многих дней пути было приятно спать на чистых простынях в комфортабельном отеле, обедать в ресторане. Альберто сибаритствовал и купался в лучах славы, «известный аргентинский врач, совершающий путешествие для собственного удовольствия», любезничал с синьоритами, даже дал интервью репортерам. А Эрнесто вспоминал лепрозорий Уамбо – и шахтеров на медном руднике, а еще крестьян, с которыми разделил ужин однажды в поле – у всех них были погасшие глаза смирившихся с судьбой. За несколько тысяч километров он видел счастливыми и радостными – лишь богачей, семьи богачей, и туристов-гринго. И это было ужасно несправедливо!
– Счастье? – переспросил Альберто, когда Эрнесто задал ему вопрос – мы молоды, здоровы, богаты. Найти работу, с хорошим доходом, жениться на синьорите с большим приданым, и вкушать удовольствия много-много лет. И у нас все это впереди!
Именно так рассуждал отец – которого Эрнесто видел теперь опустившимся и пьяным. Дон Педро говорил – не трать на удовольствия то, чего возможно, не хватит тебе в битве за жизнь. Более долгая жизнь сильного и опасного хищника, как Волк Ларсен из романа Джека Лондона – и ради чего в итоге, лишних десяти, двадцати лет такой борьбы? Неужели нет на земле иной, более высокой цели?
Дальше были Колумбия, Венесуэла. Там Альберто решил остаться, в лепрозории Каракаса, где ему обещали очень хорошее место. А Гевара отправил телеграмму домой, в Матавердес, как было условлено – по его ожиданию, ответ мог прийти не раньше чем через двое-трое суток. К его удивлению, уже завтра посыльный принес в отель ответ от Дона Педро. Пароход «Мальорка» в порту – прибыв туда и спросив капитана, Эрнесто удивился еще больше, узнав что судно уже завершило погрузку еще четыре дня назад, и ждали лишь его команду, «поскольку мой друг Педро Бельмонте очень просил». Кто же ты, дон Педро, откуда у тебя столько друзей, обходящихся весьма недешево? Но вопросы после – а пока, погрузившись на борт вместе с мотоциклами, пятеро путешественников возвращались домой. Плавание прошло без происшествий, ну а в Буэнос-Айресе уже ждала торжественная встреча, на причале были отец, мать, брат Роберто, и конечно же, дон Педро, и кто-то из людей с плантации, и еще репортеры, и наверное, под сотню зевак. Причем мать, выглядевшая по-особому молодо и нарядно, стояла рядом с доном Педро, ну а Гевара-старший поодаль. И было все, что положено при встрече после долгой разлуки – объятия, слезы, смех, щелчки фотокамер и кто-то уже лезет с блокнотом, взять интервью. А после, оставшись наедине, Дон Педро сказал:
– Поздравляю, Эрнесто. Ты прошел второй курс своего университета. Первый был здесь, на плантации. Ну а третий и четвертый – жди, скоро будут! Ты спрашиваешь меня про высшую цель – что ж, значит ты стал взрослым, уже хочешь отвечать не за одного себя. Скоро ты узнаешь свой путь – и может даже, будешь с ностальгией вспоминать беззаботную юность. Ну а пока – учись! Вояж себя оправдал – увидеть своими глазами, это гораздо больше, чем прочесть в книге. А дальше будет больше – но ты выдержишь, я знаю.
Ретроспектива. Год 1953.
Летом пятьдесят третьего Эрнесто наконец закончил медицинский факультет университета в Буэнос-Айресе, получив диплом врача. Что открывало блестящие перспективы – в Аргентине, как и в других латиноамериканских странах, эта профессия весьма престижная и высокооплачиваемая, поскольку в этой части света (как уже было сказано), медицина исключительно коммерческая, «не для бедных». А богатые люди своим здоровьем дорожат, и готовы платить за него хорошие деньги! Но как теперь забыть то, что ты видел – тех, у кого денег нет, и кому остается лишь безропотно умирать, в изоляции от общества?
– Можешь гордиться, Эрнесто: твой дневник путешественника на мотоцикле, опубликованный в Европе, привлек внимание Матери-Церкви. И сам Его Святейшество велел послать миссию, пока в страны Центральной Америки – в Коста-Рику, Сальвадор, Гондурас, Гватемалу, Никарагуа. Чтобы помочь страждущим и обездоленным – лечением не только их души, но и тела. И тебе предложено присоединиться, как автору тех записок, и дипломированному врачу.