Так что изнутри знаю, что такое психотерапия. И три раза по пять.
Шум ветра, стук сердца. Я провел рукой по траве, слушая шелест. Крик птицы.
Пятый звук не давался. Но в конце концов в поле что-то хрустнуло. Под чьим-то весом сломалась веточка. Успокоившийся было организм выбросил страдания из головы и вкинул мне адреналину.
— Твою мать… — весь шмот остался там, на месте смерти. Все то, что досталось от Ловеласа. И что же хрустит в поле, интересно? Я бросил счет, сориентировался по солнцу и, пригибаясь, поспешил с поля прочь. Трава хлестала по рукам, цеплялась за одежду. Ноги сразу вспомнили все «удобство» поношенных сапог.
Итак, меня убили посреди города. Во время ярмарки. За шутки. Не игровой персонаж! Черт! Показали бы мне окошко со временем, мол, на принятие решение у вас тридцать секунд и выберите — послать его по бабушке или подарить леденец — я бы понял. Но вот так вот…
Дурацкая игра.
Выскочив на дорогу, я поспешил к воротам, петляя как заяц. Спиной чувствуя взгляд обитателя полей — Ловеласа. Может даже и надуманный. Но между лопаток жгло.
Перед самим Бергхеймом остановился. Что если этот чудик ждет меня на том же месте и с еще одним метательным ножом?
Стражи города с интересом смотрели на меня, я пялился вглубь города. Может, к кузне вернуться? Подождать Стаса, в безопасности, в спокойствии.
Но тогда получается, что меня сломала какая-то агрессивная программа.
— И перед кем ты выеживаешься, Егорка?
Один из стражей кашлянул, выразительно посмотрел на приятеля.
Нет, Бьорн. Не на того напал. Я вошел в городок, гордо придерживая меч левой ладонью. Шлепал по дорожной пыли, подняв голову и наплевав на страхи. Добрался до ярмарочной площади, прошел к клети Стаса.
— Только не втюхивай мне свое барахло, — сказал я ему. Бард улыбнулся.
«Книгожор предлагает обмен. Да/Нет»
Да!
Он вернул мне все вещи, свалившиеся при убийстве. Первым делом я сменил сапоги и блаженно пошевелил пальцами ног.
— Что это было, Стас?
— Не знаю. Но его увели стражи. Никогда такого не видел. Люди разозлились страшно, представляете? Тут такая ругань стояла, даже торги остановились. Вы опять полезете наверх?
Я уже намалевывал себе улыбку. Закончив, вновь поднялся на крышу и гаркнул на всю площадь:
— На чем мы остановились?
Толпа, было откочевавшая от наших рядов, оживленно колыхнулась. Кто-то засвистел, кто-то захлопал в ладоши. Прекрасная публика, прекрасная. Спасибо тому, кто так ее запрограммировал. Может быть, я нашел свое место в этом мире?
Мы распродали весь товар в течении часа. Даже дрова ушли. Под конец выступления я уже не мог вспомнить ни одного анекдота и просто прыгал обезьяной по крыше, выкидывая кренделя руками и ногами. Фарм репутации приостановился, на ужимки реакция шла куда хуже. Хотя люди все еще тянулись поближе к лотку с чудаком на крыше. А я никак не мог вспомнить ничего смешного.
Однако, результат все одно был хорош: когда ворота Бергхейма остались позади — моя репутация с ним была на уровне 18 %. Неплохо для одного дня. Стас с плохо скрываемой завистью признался, что у него она всего 12 % и это за три месяца.
— Мы богаты? — спросил я у него, пока мы шли по дороге к кузне. — Какая выручка?
— Девять золотых, — ответил он.
— О! Можно было купить колечко. Разодеть кого-то из наших, будет сильнее, умелее.
— Можно. Мы так разодели Николая, — помрачнел Стас. — Теперь ты ходишь в том, что мы покупали.
— Какая неловкая ситуация, — признался я. — Не знал. Но зачем покупали, статов ведь нет никаких.
— Статы — это что?
— Ну там бонусы к силе, к ловкости, к хорошему настроению.
— Это слишком дорого, Егор. Хотя с нашей новой стратегией, думаю, мы можем попытаться заготовить товара побольше. Раз уж уходим пустые. И в следующий раз приобретем что-то для нашей группы.
Бард задумчиво толкал пустую тележку. Я посмотрел на него с восхищением. Черт, они горбатились всей группой ради вот этих вот кожаных шмоток. Их украли. И вот, после моей смерти, проклятый шмот вновь оказался в руках Стаса, а тот безропотно, по доброй воле его вернул! Ничего себе святоша. Я видел как из-за вторичных характеристик на добыче друзья в рейде становились кровными врагами. А тут буквально все отдал. Свое же.
— Да, нужно развиваться. Меня тошнит уже от этой локации.
Стас лишь усмехнулся.
Миша и Света получили по уровню — как и ожидал Стас. Сюрпризом оказалось, что третий уровень получил еще и Игнат. Новых способностей им не дали, но зато общая мощь команды увеличилась. Теперь среди задохликов был один бард четвертого уровня, жрец, охотник и травница третьего, воин второго и самый полезный и прокаченный в мире шут.
Олег выглядел подавленным. Он появился раньше Миши и Светы, но не обладал никакими способностями и профессиями, а основной опыт капал как раз с ремесла и торговли. Света приобняла загрустившего воина, выжала из него пару улыбок. Но альбинос все равно шатался вокруг кузни с мрачным видом.
Да, в целом, и мое настроение было так себе. Конечно, сегодня свершилась великая победа задохликов, но дальше вновь ожидается рутина. А я никогда не считался терпеливым человеком. Во всех играх вместо погружения в глубокие истории вселенной — постоянно скакал вперед по уровням, приученный, что настоящее веселье начинается там, на пике.
Но тут даже пик неизвестен.
О, как это бесило. В игре было лишь одно направление — задание «Родные пенаты». Но я даже от Бергхейма далеко не отходил! Только за дровами в лес. Кстати, за сегодня можно было набить опыта работой, поэтому, пока светло, стоило взяться за тележку и топор.
Что я и сделал, взяв с собой Мишу и Стаса.
Конечно, чем меньше ты получаешь, тем больше желания пропустить денек. Отдохнуть. Какая, мол, разница. Однако это большая ошибка многих игроков. Истина предков простая — пока ты спишь — враг качается.
Пусть даже не знает — зачем.
Глава седьмая «Приключение»
Я проснулся спозаранку. Добрался до стола, слушая сопение. Посмотрел в щель меж створок закрытого окна. Уже рассвело. Выложил на лавку все ценное, оставшись в стартовом наряде. Долго-долго смотрел на сапоги, но потом представил их будущее и все же сунул под стол. Уж раз ребята так на это вкалывали — будет очень неприятно профукать их наследие из-за какой-нибудь нелепой случайности.
Однако жаренных кроликов в инвентаре я оставил. Благо в этой «прекрасной» игре не настолько дошли до ручки, чтобы давать срок годности на продукты.
Соратники спали.
Я осторожно выбрался наружу, притворил за собою дверь. Туман сползал назад в озеро. Свежий воздух отчего-то напомнил детство, как когда-то с друзьями выбрались в деревне на рыбалку, на утреннюю зорьку. Перед нами раскрывался огромный, неизведанный мир. То, что взрослые видели каждый день, но не понимали какой дар им достался.
Невероятные пространства в три километра до реки. Пустынные дороги и спящие летние дома. Множество птиц, запахов, цветов. Мы были детьми. Мы были на пороге приключения, одни в огромном сонном мире.
На миг я уловил это щемящее ощущение. Вдохнул полной грудью, выбрал направление (всегда манил холм за Бергхеймом) и пошел.
Пока обходил город — понял, что сапоги все-таки нужно было взять нормальные. Разбитая обувь терла над пяткой, поэтому пришлось свернуть с усыпанной камнями и вереском равнины на дорогу. Стащив обувку, я сунул ее в инвентарь и дальше отправился босиком, по укатанному телегами тракту.
У холма был, наверное, через полчаса. Поднялся наверх, остановился неподалеку от дома на окраине леса. Во дворе, за забором, возился старик. Кудахтали куры. Из дощатого сарая завопил петух.
— Доброе утро! — крикнул я.
Северянин разогнулся, посмотрел подслеповато щурясь, но не ответил. Застыл, изучая босоного путника.
— Говорю — здравствуйте!
Он помотал головой и развернулся.
Ларс Увесон
Уровень 1
Это меня не удивило. На рынке первых уровней было в достатке. Интересно, дают ли за них опыт? Отчекрыжить ему голову, за такое приветствие?
Я приветливо улыбнулся в спину старика, сплюнул и пошел дальше. Опыт, может, и дают, но репутацию с Бергхеймом точно срезают.
Тени от высоких деревьев скрыли восходящее солнце и сразу же накатилась прохлада. Дорога шла через лес, звенящий голосами птиц. Шагая по тракту, я наслаждался путешествием, с интересом поглядывая по сторонам. Земля под ногами стала холодной, но уж лучше так, чем опять надевать чертовы сапоги.
Вскоре лес поредел, а дорога нырнула в низину, где обросла пристройками ферм. Низкие дома с покатыми крышами, поросшими травой или укрытые дерном. Низкие заборы. На стенах некоторых жилищ висели щиты, белые с красным крестом наискось.
В полях работали люди. Некоторое время я озирался, впитывая в себя все более-менее выделяющееся на фоне умиротворения деревенской жизни. Приметил мельницу на холме чуть в сторонке. Лопасти вращались медленно, тяжело. За полями по обе стороны тракта начинался угрюмый лес. Однако справа он сдался под напором людей. У длинного здания на окраине были свалены в кучу бревна. Едва слышалось жужжание пилы. Лесопилка, должно быть. Все чинно, спокойно. Нигде ничего не горит, а значит не надо никого спасать. Бандиты не атакуют мирных жителей. По тракту не бредут зомби. Тут просто нечего делать. Только жить.
Может сама цель игры в этом? Найти себя после суетного мегаполиса в цифровом дауншифтинге? Однако у нас под Питером лесов и полей в достатке. Если выбирать — я б перебрался лучше в реал. Там как-то проще.
Тем более, что я почти так и сделал. Несмотря на. Невзирая…
Память кольнула, из глубин души глянула тьма, облизнулась зловонным языком. Душа задрожала от предчувствия. Послышался вой сирен и хруст дворника по битому стеклу. Он становился все громче, громче. Темнота задышала сине-красными огнями.
«Обернись. Обернись!» — шептала память. Я мотнул головой, закашлялся. Прошелся колесом, а затем дурачась раскинул руки, сделал сальто и во все горло запел:
— Искренне прошу, смейтесь надо мною! Если это вам поможет! Да я с виду шут, но в душе король, и никто как я не мо-ожееееет!
Проходя мимо домов, я старательно улыбался каждому встречному и здоровался. В ответ получал либо односложные ответы, либо недоверчивые взгляды. Один мужик, на мое приветствие, воткнул лопату в землю, облокотился на нее и демонстративно сплюнул. Сквозь зубы, струйкой. И глаза-то такие страшные сделал.
Я остановился:
— Ну и чего мне это должно сказать?
Он молчал, недобро глядя из-под косматых бровей. Я старательно нахмурился, сплюнул в ответ. Получилось не так лихо, но хотя бы не на свою рубаху. Крепкие пальцы северянина побелели на черенке лопаты, мужик выпрямился.
— О, я вижу мы нашли средство для коммуникации! — меня чуть затрясло от злобы. — Качаем взаимодействие внутри команды! Клевушки-воробушки, это прогресс.
— Вали пока цел, задохлик, — проскрежетал бонд. — Не хочу руки об тебя марать.
— Я тебя не виню. Ты ж гребанная программа с установкой на репутацию. Вся суть твоя стоять вот так с лопатой и хмуриться, пока я дружелюбие не прокачаю, да? Вот только пойми, мой косматобровый друг, что нейтральная репутация это не враждебная! Ну выдави из себя «доброго дня, странник». И тебе легче, и мне хорошо. Давай, попробуй. Губы надо ставить вот так. Д. Д. Чувствуешь? Давай теперь — До! Доб! Доброоогоооо!
Он выдернул лопату из земли, взял ее, как дубину.
— Да ладно, вот так вот и полезешь? Смотри! У меня есть ржавый меч! — я осторожно, чтобы не порезаться, вытащил клинок. — Это будет эпическое сражение дерьма и лопаты!
Наверное, ссориться с неигровым персонажем может только Егорка.
Мужик колебался, сомневался. Из дома выскочила женщина, бросилась к нему, увязая во вспаханной земле.
— Олаф, Олаф! Что ты творишь, Олаф?!
Бонд дернулся, как от зубной боли.
— В дом иди, — рявкнул он.
— Нельзя, Олаф! Нельзя, вдруг это тот самый? Нельзя! — причитала женщина.
— Тот самый? Какой тот самый? — насторожился я.
— Боги сказали, что задохлик принесет конец времен. Боги сказали, что в другом задохлике его спасение. Я думаю, что это точно не он, — гаркнул жене Олаф.
— Откуда тебе знать, дурак? — женщина уже была рядом с мужем, вцепилась в лопату. На меня она не смотрела.
— Боги направят мою руку.
— Локи направит твою руку! Брось лопату, дурак!
Моя злость улетучилась. Что ж… Это многое объясняет. Двое неигровых персонажей пререкались между собой, и я никак не мог понять, как куски программного кода настолько правдиво взаимодействуют друг с другом, что даже неловко было от того, что стал причиной семейной склоки.
Как-то слишком наворочено для игры. Слишком сложно.
Я зашагал по дороге дальше, не оборачиваясь на лютую ссору. И уже выходя из поселка увидел человека на цепи. У последнего дома. Звякая звеньями, мужчина разбрасывал корм свиньям. Загорелый, худой как смерть. Грязные спутанные волосы закрывали лицо.
— Добрый день! — крикнул я ему, остановившись у забора. Человек остановился. Повернулся ко мне.
— Здравствуй, — сказал он.
Свиньи визжали, отталкивая друг друга от кормушки. Мужчина локтем утер лицо, показав выжженное клеймо на лбу. Звали незнакомца как-то необычно для этих мест.
Райволг
Уровень 1
— Откуда ты? — спросил я. Варианты типа «а не раб ли ты» или «чем занимаешься» отпали сами собой. Но это был первый человек, который не принадлежал к Бергхейму. И… Вдруг это игрок?
— Из Рассветного родом я, — ответил тот. Обернулся на дом. — Из этих ты? Из воскрешающихся?
— Да, — воскрешающиеся лучше задохликов, однозначно. — Встречал?
— Не единожды. У города нашего деревню колдун темный погубил. Пришли воскрешающиеся убили его.
Йода какой-то.
— А где этот… Рассветный?
— За морем раскинулся, — он погрустнел. — Приход кораблей северных пропустили мы. Врата закрыты стали. Теперь раб.
Райволг тряхнул цепями.
— Давно ты здесь?
— Нет… Купили быстро меня. Выносливый я, — сплюнул Райволг.
Может, это задание? Освободить его надо, и он даст какую-нибудь штуку полезную? Я мялся на дороге:
— Может, помочь тебе чем-нибудь?
— Помочь нельзя мне, — Райволг опустил голову. — Бежать нельзя мне. Раб я.
— Это можно исправить.
— Эй! — окрикнули меня. На крыльцо дома вышла пожилая женщина. — Чего надо?
Райволг сразу вернулся к свиньям.
— Доброго денечка вам! — махнул я хозяйке. Та отмахнулась.
— Почем раб?
— За двадцать золотых отдам! — немедленно отреагировала северянка.
Ах вот оно как, значит, здороваться не будем, а торговаться станем? Одарив ее натянутой улыбкой, я пошел дальше. Нафига мне компьютерный персонаж по цене четырех колечек?
Когда минул полдень — появились сомнения. Никаких новых локаций не открывалось. Ничего интересного для игрока вокруг не было. Дорога петляла по чаще и кроме пары повозок, с жителями Бергхейма, никто мне не встретился. Наверное, стоило уточнить у ребят, куда именно идти, чтобы засчитало новую территорию и дало опыт.
Но самый чистый эксперимент — поставленный на собственной шкуре. Поэтому, когда от основной дороги в чащу справа нырнула хоженая тропа — я не колебался. Тут уже повозки не катались, но дорожка была набита хорошо, а значит это не просто отворот не туда.
Лес вокруг сменился, пошли березы, мох сменили травы. Листва превратила тропку в коридор. Через дрожащие от ветерка листья ничего вокруг видно не было. Мелкие березы росли так плотно друг к другу, что становились стеной.
В конце пути я вывалился на огромную поляну, уставленную деревянными идолами.