– Да, Алисия, будь так добра.
– Ваше высочество, вот честное слово, казалось, что вы только вчера выпустились – а уже два года прошло, – радостно порхая рядом, затараторила старшая горничная, – да недаром прошло-то: я зимой на родину отдыхать ездила – дороги стали такие, что глаз не нарадуется.
– Спасибо, Алисия, – кивнул я девушке. – Собственно, для того, чтобы оценить, насколько это повлияло на деятельность различных учреждений, я и путешествую сейчас по Тискулатусу. Кстати, часть вопросов я мог бы задать и вам. Ведь вы, как старшая горничная, наверняка в курсе многих хозяйственных нюансов?
– Вопросы? Мне? Да я буду счастлива ответить, господин Дитрих, спрашивайте, конечно!
– Поставки продовольствия стабилизировались после того, как была налажена дорога между Виллгардом и Кархалгой?
– Ваше высочество, даже не упоминайте, – Алисия даже зажмурилась от удовольствия. – Раньше у нас только один поставщик был, гном Керейн, да жадюга такой, что за лишний медяк удавится. А теперь три орка, братья вроде как, тоже поставками стали заниматься… Парни честные, толковые, за данное слово в лепешку расшибутся, но сдержат. Тут уже и Керейну пришлось цены пересматривать… Ой, господин Дитрих, вы бы видели, какая у него рожа была, когда я ему сказала, что у него теперь альтернатива появилась… честное слово, за двадцать лет этот жмот мне столько крови выпил, что я бы месячный заработок не пожалела, чтобы его рожу наглую в этот момент зарисовать, да любоваться по утрам для хорошего настроения…
В этот самый момент мы как раз заходили в здание Главного корпуса. Некоторые студенты со мной даже здоровались по старой памяти, я рассеянно кивал им в ответ. Вот только внимание мое привлекли двое. Высокий черноволосый мужчина в богатом фиолетовом наряде и девушка с серебряными волосами в изящном синем платье. По непонятной причине я чувствовал к ним странное влечение… хотелось подойти и заговорить о чем угодно. Но в то же время я чувствовал исходившую от них опасность. Я чувствовал магию… сильную магию. Настолько сильную, что даже ректор, быть может, не сможет поспорить с ними магическим могуществом. Мужчина разговаривал с заведующей учебной частью леди Эмеральдой, девушка же простодушно осматривалась по сторонам. И в тот момент, когда наши глаза встретились, я увидел то, что заставило мое сердце забиться втрое быстрее. Вертикальные зрачки. Эти гости были драконами.
Нет, с одной стороны, в том, что драконы решили посетить Университет, не было ничего зазорного. Да, наше прошлое с драконами было весьма кровавым, но с тех пор уже шестьсот лет они жили на своем архипелаге и почти не проявляли интереса к прочим расам. А Университет… Ну, ректор по долгу службы вынужден иметь дело с очень разными личностями. Так почему бы и не с драконами?
– Вот поверить не могу, господин Дитрих, – продолжала беззаботно щебетать Алисия. – Два года назад вы занимались тем, что стреляли чернильными пульками в завхоза и затыкали фонтан колдовским пластилином, а теперь ходите тут и справляетесь о нашем благополучии. Как же для вас, людей, быстро время летит. Ох, прошу прощения, – эльфийка почтительно склонилась, – я вас не обидела?
– Нисколько, Алисия, – улыбнулся я, – толку от правды нос воротить? А, позволь спросить, что здесь делали этот странный почтенный мужчина и девушка…
– Не спрашивайте, господин Дитрих, не спрашивайте, – девушка так сильно замотала головой, что оставалось лишь удивляться тому, как она у нее не закружилась. – Я – маленькая эльфийка и жить мне хочется долго и спокойно. И, хоть я и знаю, что приказывать вам не вправе, но все же рекомендую: и ректору этот вопрос не задавайте. Сами же понимаете, какое это тонкое и деликатное дело…
– Я подумаю, – кивнул я…
Сидя в кабинете, я задумчиво созерцал ректора Арихиэля в его кресле. Стоило признать, внешность у ректора была более, чем запоминающаяся. Ведь его родителями были орк и эльфийка, что не могло не сказаться на его внешности. Кожа, к счастью, оттенки зелени не сохранила, но вот выпирающие из верхней челюсти клыки вкупе с заостренными ушами давали просто незабываемый эффект. И как будто этого было мало, у ректора была гетерохромия: один глаз был карим, другой – зеленым. Но при всем при том, в волшебном могуществе с ректором во всем Тискулатусе не мог потягаться никто. Ибо в обмен на внешность природа наградила его полновесной магией огня и такой же по качеству магией природы. Что позволяет ректору Арихиэлю занимать сей пост уже семьдесят лет.
– Ваше высочество, принц Дитрих, – кивнул ректор. – Я ожидал вашего приезда.
– Благодарю, – кивнул я. – Как вы знаете, я вложил определенные силы в то, чтобы сделать дороги нашего государства более комфортными для пользования.
– Дитрих, не скромничайте, – усмехнувшись, сказал ректор. – Вы проделали такой труд, какой никому из ваших предков и не снился. Вы набираете большую популярность в народе, – последние слова он произнес многозначительно, словно ожидая какой-то реакции.
– Да, – кивнул я, – это приятно, спорить не буду. Но все же сейчас я занят следующим: продолжаю работать над тем, чтобы развить инфраструктуру этих дорог. Трактиры, сторожевые башни… В двух точках дороги ведут в трех направлениях: на этих местах можно организовать гарнизоны.
– Да, это значительно повысило бы безопасность на дорогах, – кивнул ректор. – Но при чем тут мы?
– Отец поручил мне измерить, насколько это возможно, уже полученный от этого эффект. И, как вы понимаете, к Университету, который снабжает наше государство магами, особый интерес. С вашего позволения – несколько вопросов.
– Конечно, – кивнул ректор. – Спрашивайте принц Дитрих.
– Было ли в этом году больше заявок от новых студиозов? – спросил я, доставая первый свиток из кожаного подсумка.
– Уже на двадцать процентов больше, – усмехнулся ректор. – А ведь только середина лета. Уже приходится в общежития ставить дополнительные койки. По правде говоря, – задумчиво сказал ректор, – не помешали бы дополнительные корпуса к общежитиям…
– Мы что-нибудь придумаем к следующему году, – пообещал я, делая в бумагах пометку. – Горничная Алисия сказала, что ситуация с припасами у вас стабилизировалась.
– Да, мы стали тратить на продукты меньше на тридцать процентов, – кивнул ректор. – Так что, думаю, в этом году мы пока справимся своими силами с тем, чтобы предоставить излишку студентов форму и питание, но в будущем, опять же, прошу вас пересмотреть финансирование по этой статье.
– Финансирование назначается от фактического количества студентов, господин ректор, – кивнул я. – В начале осени предоставьте, пожалуйста, полный список студентов. Мы пересмотрим финансирование с Нового года…
Еще несколько подобных вопросов. Наконец, мы закончили, ректор довольно улыбнулся:
– Вот видите, Дитрих, я же вам говорил: в вас – нескончаемый потенциал возможностей. И судьба одарила вас такими условиями, о которых можно только мечтать. Вашу неуемную энергию, да в правильное русло – и вы чудеса творить начнете. Даже я, клыкастый и ушастый, ничего подобного при жизни не видел.
– Да полно вам, милорд ректор, – смутился я, – зачем вы так о себе…
– Ой, Дитрих, – махнул рукой ректор, – да треть разговоров во всем Университете только об этом. Ну да пусть судачат. Зато всегда есть повод взять за шкирку, кого надо. А вообще: вы принадлежите к одному проценту моих знакомых, которые не придают этому значения.
– Ну, здесь уже играет роль мое собственное происхождение, – пожал я плечами. – Я – принц. И моя обязанность – проявлять заботу о каждом подданном, вне зависимости от его расы и происхождения.
– Приятно это слышать. Не удивлюсь, если однажды вы станете отличным королем, – в этот момент он снова посмотрел на меня со странным намеком, но, увидев мой недоумевающий взгляд, поспешно продолжил. – Я сам стараюсь придерживаться подобных взглядов. Рацион в столовой я уже всем уравнял. Воплей было много, но мне удалось настоять на своем. Еще бы эти блатные общежития уравнять, но там совсем уж глотки понадрывают, если сейчас тронуть… Ничего, если в следующем году еще один корпус общежития появится, глядишь, и придумаем чего. Я так понимаю, господин принц, вы узнали все, что хотели.
– Почти, – кивнул я. – Мне бы хотелось задать вам немного личный вопрос. Что в здании Университета делают драконы?
Ректор, казалось, на мгновение утратил невозмутимость. На кулаках выступили костяшки, а зрачки самую малость расширились.
– А вот о факте того, что в Университете драконы, я бы попросил сильно не распространяться, – сдержанно сказал Арихиэль. После чего рывком встал со своего кресла, подошел к окну и посмотрел в него.
– Ваше высочество, – донесся до меня его тихий и взволнованный голос. – Вы знаете, что я всегда хорошо к вам относился, так вот сейчас мой вам совет. Забудьте о том, что видели сегодня здесь драконов. Потому что в противном случае это ударит по вашим интересам и совсем не так, как вы того ожидаете. А теперь, – дверь за моей спиной открылась сама собой, – не сомневаюсь, что у вас есть много важных дел.
Покидая кабинет ректора, я, невзирая на настоятельную рекомендацию от того, кто понимал в десятки раз больше, чем говорил, никак не мог выбросить эти мысли из головы. Что значит: ударит по моим интересам? У меня-то какие могут быть дела с драконами? Но ответа на этот вопрос, конечно, не было…
Когда я возвращался обратно, то внезапно столкнулся нос к носу с сэром Аристо.
– Какая встреча, ваше высочество, – ехидно ухмыльнулся преподаватель иллюзий. – Рад, безмерно рад вас видеть.
– Добрый день, сэр Аристо, – почтительно склонился я.
– Наслышан о твоих подвигах, наслышан, – улыбнулся преподаватель. – Вот это я понимаю – направить молодую неуемную энергию, да в нужное русло. А то ученик-то ты был способный, Дитрих, да только дурь в голове так играла, что только и оставалось, что за голову хвататься. Особенно эти чернильные пульки… вы бы знали, сколько времени после вашего исклю… выпуска понадобилось, чтобы их полностью искоренить, сколько хворостин о нерадивые задницы измочалить.
– Вы тоже когда-то были ребенком, сэр, – хмуро заметил я, – и, уверен, что в свое время тоже добавили седины своим наставникам.
– Как не стыдно, принц Дитрих, – сэр Аристо покачал головой. – Я был благочестивым и степенным ребенком, гордостью своих родителей, ныне покойных, да благословит Создатель их души. Так, что-то давно кухарки Матьи не было видно, – сказал он, сворачивая в сторону кухонь, – я же час назад просил ее принести мне обед. Куда она запропастилась?
Еще до того, как мы подошли к продуктовой подсобке, я уже услышал вполне характерные придыхания и стоны. В следующий момент преподаватель открыл дверь подсобки… и застыл, скептически осматривая увиденную сцену. После чего с самым ехидным выражением лица повернулся ко мне и сказал:
– Ваше высочество! Не будете ли вы так добры прояснить нам некоторые моменты сложившейся ситуации?..
Глава 3, в которой я возвращаюсь обратно в столицу
– Эх, хорошо с вами путешествовать, вашбродь, – Ахеол довольно откинулся в карете, поглаживая сытое брюхо и изредка спуская руку ниже почесать сокровенное, – и старых знакомых навещаю, и новых завожу… красота, да и только. Во дворце особо не разгуляешься, там на рожу приличных – раз, два – и обчелся, так еще и язык у всех, как помело.
– Я тебя когда-нибудь прибью, – выдохнул я, жалея, что под рукой нет хорошей сковороды, – Придушу, утоплю, шкуру живьем спущу! Ну неужели нельзя было найти более укромное место?!
– Очень соскучился я по Матьюшке, вашбродь, – виновато сказал Ахеол. – Как только она накормила меня, тут я и понял, что все, не могу больше сдерживаться…
– УБЬЮ!.. – взвыл я, бросаясь на него и начиная душить.
– Это вы, вашбродь, правильно, гнев в себе не держите, вредно это для душевного здоровья, – успокаивающе приговаривал Ахеол, совершенно не сопротивляясь. При этом было такое чувство, что сжимаю я не шею живого человека, а, по меньшей мере, железную трубу. – Хотите, вы в меня потом из арбалета постреляете? Прекрасно успокаивает нервы, уверяю вас! Или, нет, есть идея лучше! Вы меня свяжете, чтобы я, такой негодяй, не смел сопротивляться, а сами в меня кинжальчиком потыкаете?
Застонав, я отпустил его, откинувшись на своем сиденье. Меня до сих пор трясло от унижения, когда я вспоминал сцену, где сэр Аристо отчитывал меня перед ректором Арихиэлем. К счастью, ректор проявил понимание и очень быстро прекратил унизительные распекания.
– Ахеол, почему ты не женишься? – устало спросил я. – Ну зачем тебе столько женщин? Всех же все равно не перелюбишь. Или тебе так в удовольствие на моих нервах играть?
– Да как можно, вашбродь, – мерзкий лицедей снова бросился мне в ноги. – Да я только благодаря вам, считай, и человеком стал, свет белый хоть немного повидал. А насчет любви – так меня, может, вашбродь, Создатель для того таким сотворил, чтобы я бедным и несчастным женщинам, которым судьба дала не самую завидную долю в виде женитьбы по расчету на каком-нибудь старом хрыче, ночь любви и ласки дарить. А женщин таких по деревням ой много, вашбродь, много, боюсь, что и не хватит меня на всех-то…
Я лишь устало закатил глаза. Сколько ни спорил с ним на эту тему – всегда он умудрялся, аки змей, ускользнуть от этой темы.
– Ну а детей твоих сколько сейчас по деревням Тискулатуса бегает – таким вопросом ты не задавался? – спросил я.
– А ежели и бегает – так что с того? – легкомысленно пожал плечами телохранитель. – Плодиться да размножаться тоже кому-то надо. Да и потом – коли моя порода, так выживут, вашбродь, все выживут. Я же выжил вот как-то. Хотя папашку своего в глаза ни разу не видывал. И они выживут, вашбродь.
– Ну, если повезет в детские дома попасть, – мрачно ответил я, открывая окошко за своей спиной, через которое обычно переговаривался с кучером, – тогда, может, и выживут.
– А вот и наоборот, Ваше Высочество, – кучер с внешней стороны не преминул возможностью вступить в разговор, зная, что при мне можно позволить себе куда большую степень откровенности, чем во дворце. – В сиротских приютах детей, конечно, кормят, но и ломают так, как себе даже представить не можете. Я вот сам в сиротском приюте рос. Так там такая экзальтированная мымра была, Ваше Высочество, вы и представить себе не можете. Точно знаю, что трижды выходила замуж, но все три раза мужья у нее поумирали за месяц. А уж на что она любила в черное наряжаться – так и прозвали ее Черной Вдовой. И вот это была всем сукам сука, ваше высочество, уж не обессудьте за прямоту. Ни хворостиной, ни ремнем, ни хлыстом она, действительно, не пользовалась ни разу в жизни, о чем с гордостью голосит на каждом шагу. Но вот морально она могла кого угодно сломать. Да чего за примером далеко ходить: взять меня хотя бы. Я ведь, ваше высочество, рисовать мечтал всегда. В академию хотел поступать, которая искусства в Кархалге. А только поговорила со мной Черная Вдова всего один раз – и все мечты в порошок. Вот, кучером стал, людей вожу. Искусством должны заниматься люди благородные, кого к этому с детства приучают. А простые люди, навроде меня, кучерами больше пользы обществу пользы приносят, – злобно закончил кучер, явно повторяя услышанные в детстве слова.
Я бессильно закрыл глаза. Сиротские дома были самой больной темой нашего государства, да и не только нашего. Мой старший брат, Отто, специализирующийся на военном деле, наверное, раз десять пытался организовать систему, по которой из детских домов способных детей забирали бы в военное училище. Проблема была в том, что государство наше было небольшим, военное училище было всего одно. И служить государству всегда считалось дворянской прерогативой. В итоге даже мой старший брат – на минуточку, прямой престолонаследник! – и тот не смог потеснить дворянство больше, чем на четверть.
Средний брат, Освальд, покровительствовал искусствам: стихосложению, живописи, пению, да, в общем-то, даже входил в попечительский совет Академии искусств, о которой и упоминал кучер Аркус. Но все его поползновения в дома сирот закончились лишь тем, что ему удавалось отбирать ребят с хорошими вокальными данными. Естественно, ни художников, ни композиторов, ни поэтов среди сирот не было и быть не могло. Такое могло прийти только с опытом и если у ребенка есть желание и возможность. А в сиротских домах желания детей учитываются чуть реже, чем никогда.