Дождь зарядил, когда он едва пересёк границу объекта «Ра». Ну дождь и дождь, — сказал бы цивилизованный человек. Что такого? В Сибири природа чистая, никакая кислота на голову не капнет. Ан нет. В остальной Сибири оно может и так, а вот в Чистилище дождь — штука опасная. Мало того, что не знаешь наверняка, какой мир сегодня за Разрывом и чем оттуда фонит на местную водичку, так ещё об иномирцах забывать не следует. Русалки, кморы, водянки, вужи — вся эта нечисть категории «В» буквально вялилась от сухой погоды, потому дождь любила и каждый раз вылезала на берег «поиграть». А впереди как раз была Змиёвка, ручей извилистый. Можно было, конечно, русло обойти: есть места, куда водная тварь ни в жизнь не полезет. Но…
— …зато старые-добрые твари-человеки там здравствуют, — пробормотал он себе под нос. Фыркнул, осознав каламбур, осмотрелся по сторонам, поправил лямку рюкзака. Да, к «Добрым» попасть не намного лучше, чем к тем же русалкам — те хоть морок наведут, чтоб своими мордами перед смертью не пугать…
Дождь прекращаться не желал. Всё небо, сколько его было видно за кронами деревьев, затянуло лиловыми тучами, там и молнии уже сверкали. Тяжёлые капли падали на плащ и камуфляж, стучали по цевью. Кап-кап, нахрен. Дрянь дело. Водяные в такое раздолье и досюда могут дойти, патронов — кот наплакал. Вперёд — нельзя никак, а уж назад… А ведь можно! Позади объект «Ра», и там не то чтобы опасно. Про научные комплексы на территории Чистилища даже баек особо не ходило: иномирцы туда не совались, а всяческим «призракам» отчего-то больше приглянулась Виска-4, брошенный военгородок.
Объект «Ра» — относительно безопасен, все об этом знали, но никто не мог подтвердить. Никто никогда не заявлял, что провёл там ночь, никого не встретив, что нет в бетонных домишках ни жертв экспериментов, ни останков остатков безумных учёных, ни какой-нибудь совсем уж необъяснимой херни. Все лишь проходили мимо, иногда пытаясь заглянуть в высокие зарешёченные окна. Даже фанатики из «Поляриса», которым обычно не нужно было особого приглашения для разграбления очередной брошенной лаборатории, на «Ра» не польстились.
За молнией поспел, наконец, гром. Изо рта шёл пар, с плаща и камуфляжа текло. Что-то подозрительно громко хлюпало за деревьями, и неясно было: то ли просто дождь настолько почву размыл, то ли по его душу уже спешат иномирцы. А и к чёрту! Что он здесь застыл, как дурак? Станет первопроходцем, ему не впервой, слазит-таки в комплекс — всё лучше, чем торчать под треклятым дождём в тёмном лесу.
Он и полез, перекинув рюкзак. Сначала — на стену из белого кирпича. Крупного такого, мокрого. Пальцы, покрывшиеся от избытка влаги морщинами, не сразу за неё уцепились, подошвы скользили. Подтянулся. Свалился с другой стороны, чертыхаясь и отплёвываясь от дождя, что плавно переходил в ливень. Жив. Хотя бы на этом этапе всё ещё жив — достижение. Обхватил АК поудобнее, проморгался, огляделся: мрак. Дождь стеной, от бетонки вверх брызжит, парит, солнца не видно, озноб колотит. А куда идти — чёрт его знает. Окрестности освещали разве что участившиеся вспышки молний. Стена, деревья, россыпь мелких строений вокруг плоской двухэтажки-лаборатории: разглядеть что-то кроме смазанных силуэтов не удавалось.
Ну, двухэтажка сразу — не вариант. Слишком большое пространство, неудобно обороняться, в случае чего. Значит, выбор стоит между одним из мелких.
— Пять-четыре-три-два-ноль, — беззвучно зашевелил губами, цепляя назад рюкзак.
— Был палёным алкоголь. — Раскат!
— Мужики в колхозе нашем
Уж не сеют и не пашут. — Дуло с интересом уставилось на ближнюю бетонную коробочку. Да будет так. Он двинулся в ту сторону, старательно вглядываясь в водяную завесу. Подошёл к самой двери. Никого и ничего подозрительного. Удобнее перехватил автомат. Дёрнул за ручку… Дёрнул ещё раз — заклинило, может? Ага, хрен бы там плавал, не поддалась. Нашарил в боковом кармане рюкзака фонарь. Щёлкнул выключателем. Сплюнул.
Ещё бетонная коробушка. Ещё. Ещё. Одна дверь, вторая, третья… Везде кодовые замки. Яйцеголовые не дураки ведь. Когда-то власть имущие и правда хотели давать охотникам-смертникам свободу по выслуге, а значит, тот, кто проник бы на объект, вернувшись в общество, мог слить найденную инфу… ну, по всяким там секретным проектам.
Дождь заколебал.
У предпоследней двери красовалось вполне себе ровненько и по-русски: «1001. Отдохни, смертник». Доброе пожелание, знать бы, кто начертил, да ещё и нормальной краской. Дрожащий палец поочерёдно нажал на кнопки, оставляя мокрые разводы. Один-ноль-ноль-один. Замок щёлкнул, дверь поддалась.
Внутри коробушка была крохотная, тёмная и обшарпанная. Фонарь высветил лишь лестницу, ведущую вниз, и самым разумным казалось не идти по ней, но наверху не хватало места даже развернуть спальник. Дурацкая затея — прятаться здесь, изначально дурацкая. Хрен бы с ним, отдал бы «Добрым» добычу за безопасный проход, а для вояк достал «светляков» из тайника. Но нет же: обязательно надо сунуться куда не просили!
Он опять стоял слишком долго. С мокрых насквозь камуфляжа и плаща беспрестанно капало. Кап, кап, кап. Слишком громко. На шум по лестнице взбежал человек. Автоматы обменялись дружескими щелчками предохранителей. Фонарь упал, посылая бешено метаться по обшарпанным стенам тусклый луч.
— Подольск! — выкрикнул незнакомец.
— Мценск! — отозвался.
Незнакомец чуть расслабился: понял, что перед ним не иномирец.
— Деньги или правда?
— Жив пока — и ладно*.
Незнакомец опустил оружие. Пришлось сделать то же.
— Льёт ещё?
— Льёт.
— Я Лиличка, Виска-7. Ты?
Подавил усмешку. Меньше всего, этот атлет с густым басом напоминал какую-то Лилю, но пора бы привыкнуть. Мало ли, за что его так прозвали в Чистилище. Или даже в тюрьме ещё…
— Виска-3… — задумался, как лучше представиться. Истинное прозвище слишком известно среди смертников, не стоило так рисковать. — Ходок.
— Хе, — теперь, кажется, усмехнулся Лиличка — не поверил. — Все мы здесь ходоки те ещё. Пошли.
Ходок поднял оброненный фонарь и двинулся следом. Лестница оказалась недлинная — ныряла вниз всего на два пролёта. Бетонная, крошащаяся по краям и обложенная для маскировки крупной плиткой, с дешёвыми пластиковыми панелями на стенах. Кажется, незадолго до эвакуации здесь сделали косметический ремонт. Как и в помещении, куда они спустились, кстати. Но там нужно было хорошенько приглядеться, чтобы заметить: дырки и остатки креплений от вынесенного оборудования в стенах изрядно портили вид. Огромная комната выглядела голой, и группка людей, что разложила прямо посередине костёр, смотрелась весьма чужеродно. Как в фотошопе присобачили.
— О, новые лица! — с энтузиазмом потёр ладони один из них, смуглый и худощавый парень с едва пробивающейся щетиной. Характерным разрезом глаз и тёмным волосом походил на местного.
— Эта… Главное, шоб это люди были, — ворчливо заметил толстый, рыжий, коротко подстриженный, но до бровей заросший бородой и немного заплывший мужик за сорок. — Он наш же?
— Наш, — ответил Лиличка, садясь в круг. Темноволосый, с сетью морщинок, пролегающих под синими глазами и поперек выпуклого лба, он оказался мужчиной довольно смазливым, но уже изрядно побитым жизнью. Ему можно было дать и под тридцатку, и за сорок — смотря, как свет от костра падал.
Четвёртый человек сидел к остальным боком, почти полностью в тени, и лишь улыбнулся вошедшему, так и не проронив ни слова. И ладно. Ходок — мальчик взрослый, на братьев по несчастью за такое не обижается.
— Ты вымок. Может, хоть плащ… Ну, посушишь? — парень вскочил со своего ящика и указал на какую-то железную конструкцию почти у самого огня. Ходок мотнул головой и плюхнулся на пол, где посвободнее. Вдохнул дым. Озноб чуть отступил. Парень с неловкостью сжал губы. — Ну или можешь сразу сесть, само просохнет. Тебя как звать?
— Ходок, — буркнул. Рыжий мужик, как и Лиличка до того, усмехнулся, услыхав. Да, фантазия не его сильная сторона, он как-то больше по выживанию.
— Я Векша. Здоровяк — это Сизый, — махнул парнишка в сторону рыжего. — Красавчик — Лиличка, а дед в углу — Авторитет. Он нашёл это место.
Последний почтительно склонил голову… какую-то странную голову… и добродушно улыбнулся. Да нет: нормальный дед, и голова у него нормальная. Это в глазах плывёт всё.
— Жрать будешь? — спросил Сизый и постучал по стоящему возле котелку.
— Буду, — мигом откликнулся Ходок. Сизый, кряхтя, передал котелок расторопному Векше. — Если не жалко.
— Нас дед угощает, — пожал плечами Лиличка. Размял шею. — А мы за это ему байки травим. А, дед?
Тот торопливо закивал. Тёмные глаза странно блеснули, отразив отблеск костра. Векша устроил котелок над огнём.
— Рассказчик я, конечно, тот ещё, — признался Ходок. Озноб совсем уже прошёл, но мокрая одежда неприятно липла к телу и на душе какая-то тоска образовалась. Тошно было. Неуютно.
Векша плюхнулся на своё место. Растянул губы в белозубой улыбке:
— Ты тогда нас пока слушай, а потом — сам. Я начну…
Сизый с Лиличкой в унисон вздохнули. Как-то фальшиво немного. Векша нахмурился и сложил руки у груди. Нарочито.
— Да ладно, болтай, малой, может, у новенького уши не завянут, — похлопал его по плечу Лиличка.
Дед глянул на паренька искоса. Ты, мол, обещал начать.
— Она маленькая, история, — сказал Векша, будто оправдываясь. — Но мне вообще не ясно, почему не всегда так. Сейчас бы, к примеру, очень кстати было бы. Однажды шёл я от Тоня-топи к излучине, домой… В Виску-7, в смысле. И тоже: так бабахнуло! Гром, молнии, гроза, ливень, град. Я прижмурился, в ствол вцепился… А по макушке не бьёт. Вокруг — тьма какая-то, а надо мной — ничего! Я поспрашивал у смертников… Так кое-кто тоже такое видел!.. Чувствовал… Сталкивался с таким, в общем. Я назвал это, — Векша выдержал горделивую паузу, — воздушный зонтик.
Сизый громко, прихрюкивая даже, расхохотался:
— Хоспаде! В Чистилище драконы водятся, а ты тут заливаешь про… как его?
— Воздушный зонтик, — повторил Лиличка с серьёзной миной, передразнивая. — Нет, это уже перебор. В драконов верится больше, чем во всякие… воздушные зонтики. Их хоть объяснить можно — из Разрыва какая только хуйня не лезет.
— Вот! И ещё больше поверишь, когда своё вывалю, есть они, твари… — заявил Сизый. Подобрался: — Новенький, там всё прикипит щас в котле. Давай сюда… — он забрал котелок, сунул в него руку. Вынул ломоть аппетитно пахнущего мяса.
— Сизый, байка! — напомнил Лиличка под взглядом до жути улыбчивого деда.
— А! Щас, — толстяк откашлялся. Почесал пузо сквозь камуфляжную куртку. Поворочался, удобнее устраиваясь на своём рюкзаке. — Драконы значит…
Комментарий к Пережидая непогоду
О драконах, ясное дело, уже в следующей части.
____________________
— Деньги или правда?
— Жив пока — и ладно* — в Чистилище есть две больших группы, сформировавшиеся из бывших смертников: «Добрые» и «Полярис». «Добрые» поняли, что исполнять обещания по их досрочному освобождению власти не собираются и решили разбогатеть, продавая «светляки» на сторону. «Полярис» хотят рассказать о происходящем в Чистилище мировой общественности, для чего собирают доказательства, в том числе, о незаконных экспериментах, приведших к образованию Разрыва. Спрашивая «деньги или правда?» Лиличка убедился, что перед ним простой смертник, а не кто-то из отколовшихся.
========== Байка первая, от Сизого. Батя драконов ==========
Я человек учёный, это все знают. Скептик, к тому ж: не стал бы болтать, если б сам не видал.
Я с Виски-7, с востока. Вы, змиевские, говорите, мол, зажрались мы, мол, на нашей стороне Ямы – Светоч, а там де «светляков» полно, как грибов опосля дождя. Думаете, легче норму солдатикам таскать… Так я тебе, новенький, вот что скажу — ты не прав. С окраин Светоча всё давно выгребли, вглубь хрен пройдёшь, а пройдёшь — так там «Полярис» слоняются в количестве, что мама не горюй. А кушать хотца. Вот и решил я как-то Яму обойти с юга, посмотреть, как у вас, змиевских, на вашей стороне со «светляками». Не, ну, а вдруг. Не сидеть же на жопе ровно и ждать, пока норма сама соберётся? Сроки горят.
Иду, в общем, уже по перемычке, всего кило́метров семь до Виски-4 брошенной, никого не трогаю. Весь наготове: автомат, железо, серебро, тигровый глаз… Чё ржёте, неучи? Вообще-то, от нечисти помогает ого-го, а в Яме кто только ни шасть. Иду, значит, на север кошусь — никого. Ни духов, ни кмор, ни лесавок с оборотнями — тайга тихая. Ну, думаю, удачно сходил. Подрасслабился, воздухом свежим дышу… Но уж слишком тихо чего-то. Подозрительно. И тут смотрю — по левую руку клок земли как выжженный. Чёрный, пеплом присыпанный. Ну, думаю, новая дрянь какая, посмотреть надо. Долг мой такой — я ж учёный человек. Если разберусь, потом и другим объясню, что-чего.
Крадусь. Ветки у ёлок понизу как объело: осыпались все, иглы жухлые с дерьмом смешались. Странно это смотрится: хвоя красная на пепле. Почти как кровь на снегу, а меня с прошлой зимы от такого нехило мутит, аж немного страшно стало… Но ничего не шуршит, зубами не клацает. Тихо. Как было тихо, так и оставалось. Ладно. Знать, живого нет, крадусь дальше. Земля под уклон пошла, воронка, вроде как. И правда: земля с краёв катится, из стенок корни торчат — и тоже чёрные, подпалённые. Сама глубокая, зараза, а внизу только камни странные. Три штуки, с пол башки величиной, белые такие, с синевой, пористые, как губка, и с пупырками. Я как цвет увидел, так и сел. Вот так «светляки» здоровые! Дырок с пупырками не заметил поначалу, не до того было: я уже деньги считал. Нет, Саня, думаю, солдатикам такое больно жирно будет, надо к «полярникам» пилить и договариваться, чтоб они уж через своего вольняшку кому-нибудь за Барьер эту штуку перебросили.
Радовался, дурак, как пацан. Сполз в канаву, рукавицы спецовочные нацепил, в целлофан булыжники эти завернул и бегом на Тоня-топь, на базу «полярников». Они, камни, суки, тяжёлые, к низу тянут, дошёл только часов за пять. «Полярники» эти ещё… С час просили меня к ним вступить! Ясное дело, я человек учёный, а им нужны такие. Обшманали, конечно, но пустили без вопросов. Командир так и этак мои камешки вертел, щупал и заключил: ошибся, мол, мил человек, этот шлак нихрена никакой ценности не имеет. А я чего? Расстроился, а выкидывать жалко как-то.
Вернулся в Виску-7. Не дурак — по темноте ходить. Солдатня не пускает, карманы выворачивает. Я им: так и так, пустой опять, булыжники в нос сую. А они давай ржать:
— Надо же! У тебя, бать, стальные яйца! — говорят.
— Не, каменные! — говорят.
— Больше на драконьи похожи, — говорят.
— Хех, точняк. Бать, а не хочешь стать батей драконов?
Я человек ко всему привыкший, по мне видно, но тут чего-то прям растерялся. Солдатикам, кажись, совсем котелки напекло — не пойми что буробят.
— Чего, нахрен? Драконов? — переспросил.
— Ага. Это прям из «ИП» драконьи яйца.
— Хах… Не, ты прикинь, — один другого локтем двинул, — вылупятся грёбаные драконы, их бесконвойник откормит… и мы… Ору… И мы на них в атаку на Красный Замок. Понял, нет? Красный Замок?.. — Второй покачал головой. — На базу «Добрых», придурок, они в красных банданах рассекают.
— И как этих драконов вылупливать? — поинтересовался я сугубо из научного интереса. Учёный, как-никак, такие вещи должен знать.
Солдатики переглянулись, да как загоготали, а я стоял и вообще без понятия, чего их так насмешило.
— Короч. Нужна ведьма, овощ и большой костёр… — говорят.
— Лампой дневной попробуй, как цыплаков, — говорят.
Ну, а мне чего? У нас тут недалеко дыра в другую реальность имеется, удивляться нечему. Раз солдатикам драконы нужны — это я им устрою, если они в личное дело напишут, будто я в этом месяце свою норму по «светлякам» выполнил.
Я и пошёл за этой лампой к старшому. Тот поорал для вида, а потом тоже поржал. Странный они народ, солдатики. Лампу мне всё-таки выдали, я её вместе с яйцами в бараке устроил, еле влезли. Вивер с Щепкой под столом валялись, пока я корячился, но эти — по жизни дураки конченые. Они потом ещё братву звали и пальцем тыкали: во, мол, поглядите, у Сизого совсем уж кукуха едет. Издевались, сволочи. А тварюшки взяли — да вылупились! Тогда уже я ухохотался, над неучами этими. Тварюшки-то маленькие — во! — с мой кулак. Цвета дохлятины такого… тьфу. Тухлятины — бледно-зелёные. Кожа прозрачная, вены синим просвечивают. Дохлые, страшные, скользкие — как шипастые червяки с ножками и глазами… Глаза совсем чума — склизкие, в гное, а зрачки… как у козы, горизонтальные. Боюсь коз… Все боятся козьих зенок — научный факт, между прочим, пусть только кто попробует заржать.