…Когда я обернулся в конце улицы, Хоук уже зашла внутрь павильона, закрыв за собой дверь. Ну вот и всё. Теперь самое лучшее, что я могу сделать – не останавливаясь рвануть к полосе. И не обращать внимания на щипание в уголках глаз и в носу… Что ж, сердце подсказывает принцессе, что перед ней заколдованный принц, только в сказках. Или нам не хватило этой пресловутой силы любви, чтобы сделать магию взглядов. Чёрт, как на душе хреново-то…
Сейчас, сидя в удобном кресле заходящего на посадку сверхзвукового лайнера, я уже мог думать о моменте расставания почти спокойно, не как пять дней назад. Тогда было слишком много эмоций, потому я совершенно упустил из виду, что мог надёжно идентифицировать себя, сказав про Фаю и собственное свойство якоря. Про эти две своих фишки в США я не сказал больше никому.
Усталость сыграла с колдуньей злую шутку, не позволив это понять… Или нет? Потому как если предположить, что вместо меня был сверх, пытающийся под личиной выманить Хоук, то в паре с ним мог работать менталист, заставивший прозвучать совсем другие слова, как эти для обрабатываемой персоны. Хотя, наверное, всё куда проще.
Прав Фил: на пике славы, на реактивном старте крутой карьеры Хоук отчаянно не хотела даже думать о том, чтобы всё бросить. Тем более мои способности к нормализации колдунье давно не требовались – собственная её сила находилась под надёжным волевым контролем и более не росла. Однако любовь ко мне могла повлиять на решение, вот подсознание девушки и нашло срочно выход, объявив меня не мной.
Может, так даже лучше: разрыв отношений по недопониманию. Иначе Ястреб обязательно ещё долго чувствовала бы вину за то, что не поддержала меня в моём бегстве. Впрочем, возможно, объясниться мы в ближайшие дни всё-таки сможем… если бабушка разрешит: восемнадцати мне нет, а правила доступа в заграничные сегменты Сети у разных стран примерно одинаковые.
Таможню дипломатические работники и приравненные к ним пассажиры дипборта не проходят. У них даже зал специальный есть для приёма прилетающих. Тот секретарь, на которого в качестве дополнительной обязанности навесили моё сопровождение, явно спеша от моего общества поскорее избавиться, повёл меня длинным служебным коридором в свободную зону воздушного порта. Именно там, за столиком одной из кафешек, меня уже ждали бабушка Марина и чиновник из опеки.
Чего-то кардинально необычного от здания аэропорта образца 2051 года я не ожидал: не меняется так быстро архитектура, и застройка в штатовских мегаполисах и провинциальных городках тому свидетельство. Наверное, потому в первые секунды ничего и не заметил: привычное жидковатое столпотворение, среди по-граждански одетых людей мелькают фигуры в форме… И только спустя долгие мгновения с моих глаз словно спали шоры!
– Андроиды… – это я проговорил достаточно громко, чтобы мой сопровождающий остановился и обернулся.
Действительно, на пять человек приходился минимум один робот, если не больше: спутать машину с человеком, в отличие от синтета, можно было только с очень большого расстояния. Не такие гротескные, как техника Конфедерации из «Звёздных войн», андроиды, тем не менее, в массе своей смотрелись именно механизмами: с руками, головой (больше похожей на шлем, никакого лица), ногами – но в одежде не нуждающимися ничуть. Опять же, чётко просматривались модельные линейки.
– Надо было вас заранее предупредить, – поморщился секретарь. – В Штатах предубеждение против использования человекоподобных машин… и куча лишнего народа, который некуда девать в случае полной автоматизации выполняемой ими работы. А вот у нас в стране людей вечно не хватает. Особенно когда надо грязь убирать или за больными ухаживать – все сразу белоручками заделываются…
Н-да. Вот теперь мне понятно, почему плату Зэты в сборе с процессором у меня никто даже не попытался отнять, лишь опечатали и обязали пройти регистрацию по месту жительства: с таким количеством серийно выпускаемой робототехники самоделок и кастома должна быть куча. Включая полностью человекоподобных – под известные нужды, куда ж без этого. Да уж, Россия-матушка, не ожидал, скажу честно. Удивила так удивила.
Глава 3
Бабушка послала мне актуальную фотографию – даже больше того, сейчас, при встрече, она выглядела ещё немного моложе! Джинсы, подчёркивающие всё ещё стройные ноги, широкая блуза с фибулой-застёжкой, и немного косметики совершили небольшое чудо. Что осталось от деревенского портрета, так это всё те же «противотанковые» ботинки.
Напротив неё за столиком устроился мужчина средних лет с невыразительной внешностью. На нём даже костюм сидел так, словно хотел сказать: «ты видишь чиновника невысокой должности». Рядом с ним с портфелем в руке застыл андроид с государственным гербом на торсе и надписями «Опека и попечительство». Роботу, конечно, сесть никто не предложил.
– Марина Викторовна? – на всякий случай осведомился мой провожатый прежде, чем протянуть руку для пожатия.
Я ещё успел подумать, что, несмотря на все пограничные препоны, дурацкий американский обычай обращаться к женщине так же, как к мужчине, сумел и тут просочиться к нам в страну, как ПКУ мигнули экранами, определённо скрепляя идентификацию. Чиновнику секретарь руку пожал и вовсе молча.
– Спасибо, вы можете идти, молодой человек, – глядя на меня, соизволила отпустить дипработника родственница. Впрочем, надо отдать должное: откланялся мой провожатый только после подтверждающего кивка чиновника. – Ну здравствуй, Ярослав.
– Здравствуй, б-бабушка, – я слегка запнулся, обращаясь так к едва знакомому человеку.
– Ещё привыкнешь, – чуть улыбнувшись, неожиданно подбодрила меня женщина. – А это вот Антон, ответь ему, пожалуйста, на несколько вопросов и выслушай, чего он там должен тебе навещать под запись. Человек он подневольный, а мы с тобой ещё успеем наговориться.
Представитель службы опеки скривился, но кивнул, а я сделал для себя первый вывод о родственнице: заставить пусть и в рамках служебных обязанностей, но плясать под свою дудку даже такого госслужащего, как клерк Антон – это весьма специфическими чертами характера надо обладать. Н-да… Ну, остаётся только полагаться на статус внука, а то и меня по стойке смирно строить начнут, ещё не успеем до дому добраться.
– Вот, – тем временем достал из портфеля, услужливо, и, главное, без какой-либо команды, поданного роботом, большой планшет чиновник опеки. – Кладите пальцы на экран, совместите с появившимися указателями…
– Полиграф? – с интересом оглядел я устройство и положил ладони на устройство.
– Не только, – Антон едва заметно покосился на мою бабушку. – В смысле, используются и другие датчики для анализа, не только электрические, но и оптические, и температурные. Благодаря чему почти всегда можно определить, говорит человек свободно или по принуждению. Готовы отвечать на вопросы, Ярослав Витальевич?
– Готов, – я догадался, что часть системы сканирования опрашиваемого наверняка упрятана в андроида, хотя внешне он почти такой же, как протирающие свободные столы помощники официанта в кафе, где мы уселись.
– Тогда начинаем. Сначала хочу вас уведомить: Марина Викторовна, ваша ближайшая биологическая родственница, прошла проверку службы опеки и попечительства Российской Федерации и готова стать вашим опекуном на оставшиеся до вашего совершеннолетия шесть месяцев и двенадцать дней. Иначе вы можете выбрать проживание за государственный счёт на тот же срок в интернате для несовершеннолетних…
– Хватит с меня интернатов, – непроизвольно передёрнув плечами, выразил своё мнение я.
Кажется, после «Хиро» у меня на это слово образовалась лёгкая аллергия.
– Хочу заметить, Ярослав Витальевич, что вы в любой момент до достижения возраста совершеннолетия сможете изменить своё решение в пользу государственного содержания. Для этого достаточно воспользоваться вашим ПКУ или обратиться к работнику Опеки при плановой проверке…
Блин, кажется, эта байда надолго. И слушать надо внимательно, ничего не пропуская – мало ли, понадобится? Хотя очень надеюсь, что нет.
– Может, галстук хоть ослабишь, а то и вовсе снимешь, внук? – вкрадчивый голос родственницы заставил меня наконец вернуться в реальность. – Все официальные встречи кончились, уж поверь.
Просто именно на выходе из аэровокзала до меня вдруг дошло, что сейчас я увижу, проехав насквозь, Москву! Родной город… и не родной одновременно – потому что хрен знает в каком измерении и на тридцать лет вперед. Иррациональное желание увидеть собственными глазами сходство и различие реальностей вызывало почти осязаемую боль! Неудивительно, что я, не спрашивая, сел к окну, и, что называется, залип. Хотя, по правде сказать, ветрошумозащитные ограждения прятали за собой практически всю панораму пригорода – и что-то мне подсказывало, что в городе будет так же.
– Я… – машинально потрогав узел шёлкового шейного платка, убедился, что он мне ни капли не давит. – Знаешь, как-то привык уже.
Да уж. Я попытался вспомнить, когда в последние месяцы носил на улице не костюм – оказалось, эти дни можно по пальцам пересчитать. Филу Йону требовались от меня не только политические достижения, но и красивая картинка на момент их совершения, да и в любой другой момент тоже. Вот и научился соответствовать. Чему немало способствовала функциональность моей одёжки: не просто так за вот такие пиджаки, брюки и рубашки портные ставили конские ценники. Зато в калифорнийскую летнюю жару не так уж жарко, в холод (тоже калифорнийский) вообще замечательно, под дождём промокнуть – тоже целая история должна произойти. И не мнутся при этом.
– Привык, скажешь тоже, – хмыкнула женщина. Говорила она со мной вполне по-свойски, но некоторая неуверенность в тоне и словах её проскальзывала. – Это сыном губернатора надо быть, чтобы столько удавку на шее таскать и привыкнуть… Кашляешь? Продуло никак?!
– Всё хорошо, просто подавился, – выдавил я из себя, одновременно стягивая-таки шейный платок.
Ну бабуля, ну даёт! Не в бровь, а в глаз!
– Вот теперь – другое дело, – похвалила меня Марина с явным подтекстом «вот потому и надо слушать старших!» И, поймав мой взгляд, неожиданно серьёзно сказала: – Я не буду спрашивать у тебя, что да как на чужбине было и чем ты жил. Сам расскажешь, если захочешь. И другим тоже лезть не дам, ни родне, ни соседям нашим. Что было – то прошло. Теперь ты дома, остальное – не важно.
Сиденья в вагонах экспресса стоят как в самолёте – по два и по три в ряд, все смотрят в одну сторону. Что создаёт некоторое иллюзорное чувство условной приватности. Очень хорошо, потому что мне весь остаток поездки было бы неловко перед людьми, увидевшими мои слёзы. Дом. В первый раз с того момента, как я лишился всего, включая собственное тело, я услышал, как кто-то другой сказал мне: «ты дома».
Как я и предполагал, Москву толком увидеть не удалось, разве что верхушки зданий, когда знакомые, а когда и нет. Правда, я думал, увижу хотя бы метро, которым придётся воспользоваться, чтобы пересесть с одного авиаэкспресса на другой. Дудки! Оказалось, в здешней столице осуществили то, что в моём мире лишь планировалось с некоторой долей неопределённости – то есть свели все конечные точки маршрутов электричек до воздушных портов к одному посадочно-пересадочному узлу рядом со старой доброй Каланчёвской.
В дипломатическом рейсе пассажиров успели накормить от души. Очень хорошо, потому что в экспрессе на Домодедово мне пришлось ограничиться пачкой чипсов. Времени зайти хотя бы в кафеху быстрого питания просто не было: и так в Псков наш местный рейс прибывал уже в темноте. А просить новоявленную родственницу специально задержаться на сутки в Москве у меня не повернулся язык: во-первых, я не очень представлял финансовое состояние бабушки, а во-вторых…
– От ироды безмозглые, ничего-то поручить нельзя! Всё бабушке, всё ручками… – именно с такими словами Марина сняла с руки браслет ПКУ, распрямила его… и в темпе хорошего пианиста забегала пальцами по сенсорному экрану.
Я, конечно, заглянул ей через плечо. Увиденное поразило меня до глубины души! Трёхмерный экран создавал уже ставший привычным для меня эффект окна – словно всё отображаемое находится прямо вот тут, рядом. Отображался огород в лучах заходящего солнца… и мельтешение нескольких механизмов, между камерами которых бабушка виртуозно переключалась.
– Опять система капельного орошения забилась, ты погляди, – объяснила она специально для меня, даже не повернув головы. – А болваны железные, что с руками-ногами, что на колесах – только и могут, что бесполезно кататься да сигналить!
Болванами бабушка обозвала роботизированный самоходный хозблок – этакий беспилотный микротрактор, и уже знакомого мне вида андроида, которые действительно не могли решить достаточно сложную задачу с поиском засора в системе тонких и толстых трубок, а потом её устранения. Видимо, требовалась специальная программа, но только не моей спутнице. Она вручную умудрялась рулить двумя ботами сразу, просто пошагово указывая им что делать: резать, пилить, оплавить концы трубок для склеивания… В конце операции, когда жидкости опять полились под помидорные кусты, я не удержался и зааплодировал, совершенно забыв, что сижу в салоне электропоезда.
– Твоя бабушка, внучок, в твоём возрасте не только нубов в «Доту» рвала, но и чемпионов. Трёхкратный золотой призёр страны и двукратный серебряный международный. Пальчики-то помнят, – с ухмылкой, способной напугать Оборотня, похвасталась мне она.
В Пскове Марина всё же решила не пороть горячку и остановиться в недорогой гостинице, аргументировав это решение скорее себе, чем мне словами «да я лучше рейсовиком полдня тащиться буду, чем столько денег ещё раз за такси отвалю!» В жестковатую кровать я больше рухнул, чем лёг. Всё. Спать! И ничем меня не разбуд…
“Биоэнергетический симбиотический вирит-комплекс версия 6 вариант 9 точка 2 точка 8 переустановлен. Требуется конфигурация. Начать?
Глава 4
Неожиданно проявившийся интерфейс вирит-комплекса в первый раз работал как-то не так: достаточно было любой мысли, чтобы симбиотическая система расценила её как команду. Причём, команду «далее», а не какую-нибудь другую, вроде «отмена» или «пауза». В этот раз мои сомнения считаны были правильно:
«Рекомендация: по возможности не откладывайте этап конфигурации, так как без него невозможна дальнейшая развёртка вирит-комплекса».
Получив этот месседж, я невольно фыркнул: похоже, разработчики комплекса идейно вдохновлялись инсталлятором «Виндовс», причём не последнего, а этак девяносто восьмого. Хорошо хоть откинуться на спинку кресла не предложили[1]. Знать бы ещё, что такое этот самый вирит…
«Вирит – химерическая микроструктура, включающая в себя биологический компонент (искусственно созданный неимунный вирус) и неорганический (эффектор поля Клейна[2], ячейку памяти, конвертер энергии и т. п.)”
Я несколько секунд таращился в темноту номера, переваривая такой ответ. Вот тебе и вампиры, вот тебе и магия крови. «Магия», то есть. Нет, я помню, что сумевшие не заразиться жители подвергшегося оборотнической эпидемии мира изменили себя. Вот только был совершенно уверен, что сделали они это при помощи сверхъестественных сил, ставших доступными при Изменении мира. А тут получается – это была биоэнергетическая технология?!
С другой стороны, вот и объяснение, как синтовский пом-пом смог взаимодействовать с Фаей – раз уж симбионт, вернее, симбиотический комплекс, оказался наполовину машиной. Вот это новости, блин. Интересно, а сами клыкастики в курсе своей настоящей истории возникновения? Что-то мне подсказывает, что, как минимум, не все. Или вообще никто? Ведь при наступлении апокалипсиса первое, что теряется – это знания и высокие технологии.