— Да, что-то в этом роде.
<<Что мне ответишь, как рассказать об этом?>>
<<Правду. Но не всю: не говори обо мне и о том, что ты был на том свете>>.
— Я думал о тебе всё утро, — тараторил Эд, — и понял, что вёл себя как свиинья последнюю неделю. Я не заслуживаю звания близкого друга и хочу, чтобы ты знал: я очень жалею об этом и теперь всё будет иначе. Сначала я буду заезжать за тобой, а затем мы вдвоём — за Юдж.
<<Вот обрадовал!>>
<<Будь вежливым, Кузнечик. Он очень старается. Поблагодари его>>.
Дью пожал плечами. Теперь, когда у него была Ангел, какая разница, что будет делать Эд.
Но он сказал:
— Благодарю, Эд, — и замер, так как у него за ухом прожжужало холодное лезвие машинки.
— Ты такой славный, — продолжал Эд, — я думал, ты очень рассердишься. Ты такой замечательный человек! Я чувствовал себя ужасно, когда представил, как ты там один едва не замёрз, спасая ребёнка…
— Его отыскали? — встрепенулся Дью.
— Кого? Ребёнка? Нет, не думаю. Никто ни о чём таком не болтал. И я даже не слышал, что у кого-то пропал ребёнок.
<<Вот! Я ведь тебе говорила, что всё нормально, Кузнечик. Теперь ты успокоился?>>
<<Успокоился. Извини меня>>.
— С твоей стороны это был очень смелый поступок, — восхищался Эд. — Твой папа тоже так думает.
— Папа наверху?
— Он ушёл в магазин. Сказал, что скоро возвратится.
Отступив на шаг, Эд оглядел Дью, постукивая машинкой по ладони.
— Знаешь, я не уверен, что мне нужно было их добривать…
Не успев сообразить, что на это ответить, Дью услышал, как открывается входная дверь и шелестят бумажные пакеты. Затем появился папа, щёки были покрасневшими от холода.
Он держал в руках два пакета с продуктами из бакалейной лавки.
— Доброе утро, мальчики, — начал было он и осёкся: его взгляд был прикован к голове Дью.
Он онемел.
— Не урони пакеты, папа.
Дью старался выглядеть непринуждённо, только внутри у него всё сжалось. Он напрягся и неестественно вытянул шею.
— Тебе нравится?
— Я… я… — Папа опустил пакеты на стол. — Эд, зачем же ты совсем их сбрил?
— Это не Эд. Это я прошлой ночью. Я устал от своих коротких волос…
<<Которые намокли да обледенели>>.
— …которые намокли да обледенели. Вот я их и сбрил. Ну, так вам нравится или нет?
— Не знаю я, — медленно проговорил папа. — Так ты выглядишь намного старше. Как парижский модельер…
Дью просиял.
— Э, — папа покачал головой, — раз уж теперь дело сделано, после драки кулаками не размахивают. Давай я чуточку сравняю. Но только сзади.
Он забрал машинку у Эда.
<<Когда они закончат, я буду лысым!>>
<<Нет, не будешь, малыш. Твой папа знает, что делает>>.
И странно, было что-то успокаивающее в том, как папа легко водил машинкой по его голове, и в запахе папиного одеколона, свежем, как морской бриз, и в том, что не осталось и следа от ужасного аромата перегара. Дью вспомнил о старых временах, когда папа работал учителем в средней школе, поднимался рано и у него были тёмные красивые глаза и тщательно прилизанные волосы. Всё это было до того, как родители стали ссориться и папа попал в больницу. Казалось, папа тоже об этом подумал. Он обмахнул плечи Дью, скинув на пол сбритые волосы.
— Я принёс свежий хлеб. Сейчас приготовлю сэндвичи с ветчиной и горячий чай.
Он опять обмахнул плечи сына, затем заботливо спросил:
— Ты уверен, что не заболел? Ты, скорее всего, совсем замёрз прошлой ночью. Мы можем вызвать врача Кацмара, если хочешь. Это займёт ровно минуту.
— Нет, я в порядке. Правда. А где мама? Она уже ушла на работу?
Наступила пауза, затем папа сказал всё так же спокойно:
— Мама ушла от нас этой ночью.
— Мама ушла?
<<Мама ушла?>>
<<Это произошло прошлой ночью, пока ты спал>>.
<<Сколько всего произошло прошлой ночью, пока я спал!>>
<<Таков мир, Кузнечик. Он меняется, даже когда ты не замечаешь этого>>.
— Мы поговорим об этом позже, — сказал папа и опять обмахнул плечи Дью. — Вот. Сейчас отлично. Ты красавец, хотя и не выглядишь больше как мой маленький мальчик. Ты бы укутался получше, сегодня очень холодно.
— Я уже оделся.
Настал решающий момент. Дью вовсе не волновало, шокирован ли папа его видом.
Мать снова ушла — ничего нового, однако всё равно он огорчился. Душевная близость с папой давно нарушена, и ему больше не хочется сэндвичей с ветчиной. Дью вышел на середину кухни и скинул голубой халат.
Чёрные джинсы, чёрная жилетка поверху чёрной майки, на ногах чёрные ботинки, на запястье чёрные часы — и это всё, что он надел.
— Дью!
Эд и папа в ошеломлении смотрели на него.
Дью держался вызывающе.
— Но ты никогда раньше не носил чёрное, — слабо запротестовал папа.
Да. Потребовалось много времени, чтобы извлечь все эти вещи из недр шкафа.
Например, жилетка была подарена ему прадедушкой Элсом на Рождество год назад, и на ней всё ещё висел ценник.
— А ты не забыл надеть сверху толстовку? — съязвил Эд.
<<Стой на своём, малыш. Ты выглядишь здоровско>>.
— Нет, не забыл. Я собираюсь надеть пуховик. На улицу, конечно. Как я выгляжу?
Эд поперхнулся:
— Э, шикарно. Очень суперски. Только немного устрашающе.
Папа поднял было руки и уронил их:
— Я просто тебя не узнаю.
<<Ура!>>
<<Отлично, малыш>>.
Дью был так счастлив, что на ходу кинул папе воздушный поцелуй.
— Пошли, Эд. Нам пора, если мы хотим заехать за Юдж.
И он потащил за собой друга, как комета — хвост. Папа напомнил про завтрак…
— Дай нам что-нибудь с собой, па! Ну где же мой чёрный пуховик, который я никогда не надевал?! Такой модный, ты мне его купил, чтобы ходить в нём в церковь, помнишь? Хорошо, я его сам найду.
Спустя несколько минут они с Эдом уже были в дверях.
— Погоди. — Дью вдруг остановился. Он порылся в чёрной брезентовой сумке, которую схватил вместо рюкзака, и вытащил оттуда чёрные цепочки. — Надо же, едва не забыл.
Он намотал массивные цепочки на шею. Они выглядели как бусы и спадали по его чёрной жилетке. Эд опять на него уставился.
— Дью… что происходит? Что с тобой?
— Бежим, а то опоздаем!
— В таком прикиде ты выглядишь так, будто намереваешься совершить кражу со взломом, а с этими цепями ты…э, в общем…типа парня-сутенёра.
— Ну и супер.
— Дью! Ты меня пугаешь. В этом есть нечто… — Он схватил руку Дью и заглянул ему в глаза. — Нечто в тебе, в том, как ты выглядишь… Я не знаю, как сказать! Только всё изменилось, в тебе появилось нечто нехорошее и тёмное.
Он говорил так взволнованно и так искренне, что на миг Дью и сам испугался. Он испытал резкий, будто удар ножа в живот, прилив страха. Конечно, Эд всегда был чересчур впечатлителен, однако он же не сумасшедший. А что, если?..
<<Ангел…>>.
Раздался гудок машины. Дью в удивлении обернулся. На обочине сразу за <<джипом>> его друга стояла видавшая виды, однако всё ещё гордая <<тойота>>. Светловолосая голова высунулась из окна.
— Эй, вы не меня ли ищете? — крикнула Джиллиан Блэкберн.
— Что это? — ахнул Эд.
Дью, подчинившись приказу Ангела, помахал Джиллиан.
— По-моему, это автомобиль, — сказал он Эду. — Я совсем забыл, Джиллиан обещала отвозить меня в колледж. Так что, наверное, мне лучше поехать с ней. Пока, увидимся.
Разумеется, лучше ехать с Джиллиан, ведь она первая предложила подвозить его. Кроме того, Эд водил так, что это было опасно для жизни: он нёсся на невероятной скорости, маниакально давя на газ, и гудел всю дорогу, потому что без очков ничего не видел. Кроме того, нужно же было восстановить справедливость. В конце концов, вчера Эд выставил его из своего авто ради девушки, всего-навсего такой, как Юдж Элфр. Однако сейчас Дью был чересчур напряжён, чтобы испытывать торжество от реванша. Он немного опасался реакции Джиллиан на свой новый образ, ведь он изменился быстро и неожиданно.
<<Ангел, а что, если мне станет плохо и я потеряю сознание? Это произведёт на неё впечатление, ты как думаешь?>>
<<Дыши глубже, малыш. Вдох и выдох. Эй, не так быстро! И улыбайся>>.
Открывая дверь авто, Дью не совсем справился с улыбкой. Он вдруг почувствовал себя выставленным на обозрение. А что, если Джиллиан подумает, что он просто кривляка?
Маленький мальчик, который вырядился в папины вещи? А его волосы? Он вдруг вспомнил, как нежно Джиллиан касалась вчера его волос. Что, если ей не понравится стрижка? Стараясь дышать ровно, он юркнул в авто. Пуховик распахнулся… Он еле смог заставить себя посмотреть в сторону водительского кресла. Только всё-таки взглянул и обмер. Взгляд Джиллиан был такой, какого ему никогда раньше не приходилось видеть ни у кого из ребят, во всяком случае, так на него ещё никто не глядел. Правда, он замечал, что девушки иногда кидали такие взгляды на других мальчишек — на Стефана Локхарта или Джона Оберлина. Они будто не могли отвести глаз, и выражение лица при этом у них было жалкое и умоляющее.
Всем своим видом они будто говорили:
<<Я повержена и ничего не имею против, если ты будешь топтать меня ногами, малыш>>.
Джиллиан смотрела на него именно так. И тут же все его страхи, включая испуг, который вызвала реакция Эда, исчезли. Его сердце всё ещё тяжело билось и волны адреналина проносились по всему телу, только теперь это было просто радостным возбуждением.
Ошеломляющим предчувствием счастья. Ему казалось, что он вдруг вскочил на роликовую доску и понёсся на ней по дороге жизни.
Джиллиан действительно понадобилась пара минут, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями, перед тем она вспомнила о том, что нужно повернуть ключ зажигания. И затем, вместо того чтобы следить за дорогой, она продолжала украдкой коситься на него.
— Ты что-то такое сделал со своими… со своими…
Она неопределённо покрутила рукой вокруг своей головы. Какие у неё руки! Тонкие, красивые, с длинными пальцами.
— Я сбрил волосы, — сказал Дью.
Реплика должна была прозвучать равнодушно, как бы невзначай, однако голос его дрогнул, и получился глуповатый смешок в конце фразы.
Он сделал вторую попытку:
— Мне надоело выглядеть шибко молодо.
— А! — Она понимающе кивнула. — Это моя вина, да? Ты слышал наш разговор вчера. Э, мы с Таном говорили…
<<Скажи ей, что ты уже давно собирался это сделать>>.
— Нет же, я уже давно собирался побриться, — ответил Дью. — Не велика важность.
Судя по взгляду, Джиллиан была явно с этим не согласна. Нет, не то чтобы ей не понравилось, — скорее, она была потрясена… она сделала открытие, и чем больше она смотрела на него, тем больше обожания было в её глазах.
— Я никогда раньше не замечала тебя в колледже, — пробормотала она. — Возможно, я была слепой.
— Прости, что?
— Нет, ничего. Это ты прости.
Некоторое время она вела автомобиль молча.
Дью заставил себя оторвать взгляд от Джиллиан, выглянул в окно и увидел, что они проезжают как раз мимо того места, где он вчера сошёл с дороги, услышав детский крик.
Странно, насколько иначе выглядел пейзаж сегодня. Вчера он был диким и неприветливым, сегодня же радовал глаз мирной и тихой красотой, а снег казался пушистым и мягким, как взбитая перина.
— Послушай… — нарушила молчание Джиллиан, только осеклась и покачала головой.
Потом она сделала нечто поразительное: она съехала на обочину шоссе, как можно дальше от потока транспорта, и остановилась.
— Мне кое-что хотелось тебе сказать.
Сердце Дью ритмично заколотилось, его биение отдавалось во всём теле: в горле, в пальцах, в ушах. Он будто перестал существовать, как во сне, и превратился в одно пульсирующее сердцебиение. Перед глазами поплыли круги. Он ждал… Только Джиллиан сказала совсем не то, что он ожидал услышать.
— Помнишь, как мы встретились впервые?
— Я? Помню.
Да, он помнил.
(Три года назад ему было всего тринадцать, и для своего возраста он был маленьким. Он лежал в сугробе за домом, изображая снежного ангела. Ребячество, разумеется, однако в то время только что выпавший снег приводил его в такой восторг, что он не мог удержаться от дурачества. И вот, пока он лежал на спине и делал руками отпечатки крыльев ангела, с ветки у него над головой свалился большой ком снега. Всё лицо облепил сырой снег. Его будто завернули в снежную упаковку, мешавшую дышать. Он вскочил, задыхаясь и судорожно ловя ртом воздух. Но тут кто-то его подхватил, аккуратно поставил на ноги и начал отряхивать снег с его лица. Первое, что он увидел, когда вновь смог открыть глаза, была чья-то тонкая рука и загорелое запястье. Затем он увидел её лицо: высокие скулы и светлые озорные глаза.
— Я — Джиллиан Блэкберн. Мы только что сюда переехали, — сказала девочка.
Она продолжала вытирать ему лицо.
— Соблюдай осторожность, Дед Мороз. В следующий раз меня может и не очутиться поблизости.
Внутри Дью что-то взорвалось и сердце готово было выпрыгнуть из груди. А когда, отряхнув снег, она погладила его по голове, он будто воспарил над землёй. Остального мира больше нет. Лишь он и Джиллиан — они одни на всём свете).
И даже голос Ангела звучал где-то очень далеко.
<<Ах, Кузнечик-Кузнечик! Вас засекли. Гляди — подъезжают>>.
Дью не шелохнулся. Едва не задев <<тойоту>>, мимо проехало чьё-то авто. Через запотевшие стёкла было плохо видно, однако ему показалось, что на них кто-то глядит. А Джиллиан вообще не заметила автомобиля.
Её взгляд был прикован к коробке передач.
Она заговорила опять, и её голос был непривычно тихим.
— Я подумала… Извини, если я сказала что-то обидное. Ты такой… я теперь вижу, какой ты!
Джиллиан подняла голову, и Дью вдруг понял, что она собирается поцеловать его.
Глава 7
Это был триумф! Дью торжествовал, он испытывал восторг и ещё какое-то глубокое сильное чувство, которое он не мог описать.
Не было для него подходящих слов. Заглянув в серые глаза Джиллиан, он будто почувствовал её душу, увидел мир таким, каким его видела она. Его состояние было похоже и на внезапное прозрение, и на восторг первого свидания, и на празднование Рождества, и на радость ребёнка, потерявшегося в страшном месте и вдруг услышавшего голос матери. Нет, реально это не было похоже ни на одно из этих чувств — это было нечто большее. Нежданное счастье, потрясение от сознания, что ты не одинок, что ты кому-то принадлежишь… Он не мог собрать все свои эмоции воедино, потому что никогда не испытывал ничего подобного. И ни о чём таком не слышал. Однако когда Джиллиан его поцелует, он сумеет всё это выразить словами, потому что произойдёт самое важное событие в его жизни. И это произойдёт сейчас. Джиллиан придвигалась всё ближе и медленно, словно влекомая неведомой силой, которой она не могла противостоять. Дью потупился, но он не отодвинулся и не отвернулся. Теперь она была так близко, что он слышал дыхание и чувствовал её тепло. Его глаза непроизвольно закрылись. Он ждал поцелуя… И вдруг его сознание прояснилось. Неизвестно откуда всплыл едва различимый слабый укор: Тан!
Имя отрезвило Дью, как ледяной душ. Он попытался было прогнать его, но поздно — он уже отстранился и отвернулся к окну. Ничего не видно. Окно слишком запотело, чтобы можно было различить, что там, снаружи. Они очутились в одном белом коконе.
— Я не могу, — сказал Дью. — Я хотел сказать, что не могу так. Это нечестно. Ты уже… ты не можешь, то есть… А как же Тан?
— Знаю. — Голос Джиллиан прозвучал так, будто её окатили ледяной водой. Она растерялась. — Ты прав. Не понимаю, что со мной произошло… Я просто забыла… Похоже, это звучит глупо. Ты мне не веришь?
— Верю.
Наконец-то и она заговорила так же бессвязно, как он. Теперь она не будет думать, что он совершенный дурак. Образ крутого мальчишки не пострадал.
— Я совсем не такая девушка. Я хочу сказать, всё выглядит, конечно, так, что именно такая. Только я не такая. То есть я никогда не веду себя, как Бри Фаберс. Я так не поступаю. Я дала Тану клятву и…