Теперь осталось подождать обеда? Или завтрака? Не знаю, но солнце уже давно маячит наверху. Я помахал ему. Надо же быть вежливым с родственниками своей спутницы? Или же мне кланяться темноте? Чёртовы мифы с их недоговорками и разветвлениями. Эх, но всё-таки пока плюсов больше, чем минусов. Я (!) начал (!) доверять (!) Медее. Этого не скрыть моей душе, что пеплом является. За один чёртов день она смогла сделать больше, чем большая часть встреченных мною людей вместе взятых. Она вылечила меня, не ударила в спину и уничтожила врагов. Так что в моём списке доверия помимо Старика и Тамы появилась Медея. Невероятно слышать и осознавать, что за день можно начать доверять, но факт остаётся фактом.
А вот Тама — хитрая ленивая кошка. Слезать с моей головы не желает, а на Медею всё время смотрит каким-то взглядом превосходства, словно она заняла первое место, а девушка — второе. Но вот реакция колдуньи меня поражает — та тихо шипит и обещает спихнуть кошку с её насиженного места. С чего у них такие отношения?
«Женская логика — страшная и непредсказуемая. Сначала тебя ненавидят, а на следующий день хотят секса с тобой везде и по-всякому», — протянул Иосиф в моей голове. В этом я с ним согласен — женщины страшны. Не внешне, а вот внутренне… Там будет такой клубок эмоций… Короче говоря, хорошо, что Гильгамеш — мужчина. Иначе бы Четвёртая Война закончилась бы совсем по-другому.
Спустя полчаса (или час) реального времени я был расшатан Медеей, которая приготовила похлёбку из мяса кролика (откуда?) и овощей (тот же вопрос, что и к мясу). Деревянная глубокая тарелка (да откуда у неё это всё?) лежала в моих руках и дымила горячей похлёбкой. А ещё дымил я своей сигарой. Она точно от Бога, ведь до сих пор не закончилась и не источилась на миллиметр.
— Кхе-кхе-кхе! — закашлялась сидящая передо мной девушка, когда табачный дым ударил ей в нос. — Что это вообще такое?!
— Это — сигара, — сказал я ей очевидную вещь.
— Что? — Медея недоумённо похлопала глазами.
— Курительная смесь, скрученная в удобную форму для курения. Очень хорошо снимает стресс и напряжения. Тебе — не дам. Нечего свой организм портить этим ядом.
— Тогда, почему ты её куришь, если она вредит здоровью?
— Эта вещь вызывает сильное привыкание. Так что мне будет сложно отказаться от неё. Да и успокаивает меня. Давай есть.
Я потушил сигару и спрятал в инвентарь так, чтобы Медея не заметила моих движений. Проглотив похлёбку, я не мог не заметить великолепного вкуса этой еды. Не буду описывать, как горячая жидкость приятно согревала внутренности, а пряное мясо таяло на языке, даря великолепные вкусовые ощущения.
— Спасибо, было очень вкусно, — поблагодарил я девушку и отдал ей грязную посуду. Как-то она на меня странно посмотрела.
— Алкид, скажи, — начала колдунья, — почему ты такой, такой… — леди начала щёлкать пальцами, подбирая слова. — Безэмоциональный? Ты, кроме одного раза, вообще не показал своих эмоций.
— Эмоции — слабость, — сказал я ровно и чётко, показывая свою позицию. — Противник использует их, чтобы заставить тебя совершить ошибку или сделать необдуманный поступок. А ещё они очень хороший подавитель осторожности и внимательности, давая предателям огромный простор для удара в спину. Слишком часто я попадал на удочку эмоций. Поэтому больше я их не проявляю. Постоянная бдительность куда важнее всякой мимики.
Медея поджала губы и отправилась к ручью мыть посуду. Я же начал взмахивать мечом, чтобы привыкнуть к новому балансу и массе оружия.
Непонятная клокочущая ярость бурлила внутри Медеи, пока она мыла посуду. Девушке было не привыкать к этому, да и приятно было позаботиться о любимом человеке (даже если он и не знает о своём статусе). Но её злило. Злило от вечного равнодушия и мёртвого холодного взгляда Алкида, которым он смотрел на все вещи, даже на неё. Нет, его взгляд немного смягчался, но отрешённость, равнодушие и холодность присутствовали даже тогда. И настолько сильны были эти чувства в нём, что иногда Медее казалось, что перед ней сидел живой мертвец, а не человек. Казалось, что его тело — холодное, как у трупа. Но нет — тело его источало тепло и какую-то сверхъестественную силу, которую колдунья улавливала краем своих чувств. Кулаки её сжались. Девушке очень сильно хотелось уничтожить всех тех, кто повинен в превращении живого человека в ледяную статую, которая презирает эмоции и ненавидит предательство. И лишь одна мысль об этом грехе заставляла холодную ярость Алкида приходить и начинать прожигать всех вокруг, выявляя потенциальных предателей. И в который раз девушка решила, что она станет тем, кто вытащит юношу из пучины вечной мерзлоты и подозрительности.
«Да, я сделаю это!»
Медея вернулась к Алкиду, который тренировался с мечом, постоянно бубня про огрызок и глупых героев. Девушка сразу заметила, что фальката — не то оружие, которым привык размахивать воин. Ему больше подходило более длинное и тяжёлое.
— Всё? — кратко бросил Алкид, заметив девушку.
— Да, — кивнула Медея. Мечник прекратил тренировку, спрятал меч в ножны и посмотрел на небо. Затем он повернул своё тело в противоположную от девушки сторону и показал в ту сторону.
— Нам туда.
Колдунья удивилась. Она думала, что пришелец не знает о Греции, но он указал направление, в котором находились Афины.
— Не думала, что ты знаешь, где наш пункт назначения, — честно сказал девушка.
— Я полон сюрпризов, о которых лучше не знать никому, кроме меня, — произнёс парень, начиная шагать в лес. Он резко остановился и посмотрел на стоящую позади Медею. — Ты идёшь?
— Да! — бодро ответила девушка и чуть ли не вприпрыжку последовала за Алкидом.
Пока недалеко от Фив Медея разбиралась в себе, а Алкид откровенно меланхолил, Арес придумывал, как предстать перед своим избранным. Просто появится перед человеком — можно словить фалькату, ведь реакция воина сразу была увидена Богом Войны. Неожиданно помочь во время беды? Нет, так Арес никогда не делал и делать не будет. Вызвать на поединок? Да ну, бог раскатает человека пальцем левой руки.
— А если… Нет… — вслух размышлял Бог Войны, вышагивая круги вокруг своего дома. Проходящие мимо духи, полубоги и боги кидали взгляды на Ареса, но говорить что-либо боялись — в ярости он мог противостоять даже Зевсу.
— Не думал, что увижу Ареса размышляющим, — протянул высокий худой чёрноволосый парень в синей тунике. На его ногах красовались сандалии с небольшими крылышками. Гермес — бог путников и посланников. Посланник богов.
— Отстань, Гермес, не до тебя сейчас, — отмахнулся рукой Арес, всем видом показывая, что размышляет.
— Сильно же тебя зацепил этот смертный.
— Просто не каждый день увидишь, что человек с лёгкостью плюёт в лицо Гере и уничтожает её любимчика. Только за смелость он заслужил моё благословение.
— Это да. Знаешь, как Гера сейчас рвёт и мечет?
— Не знаю и знать не хочу.
— Могу подсказать, как лучше всего появится перед смертным, — сказал Гермес, прислонившись спиной к колонне. Арес остановился и вперил свой взгляд в бога-посланника.
— Просто возьми и появись перед ним прямо на его пути, но на некотором расстоянии. Словно путник, что идёт впереди.
— Хм… А что, идея неплохая…
— Всегда рад пом… — посланник дёрнул плечами. — Отец вызывает. Удачи тебе с Алкидом. Не проколись, как Гера с Ясоном.
— Ха… Я — не она…
Комментарий к Глава 6: The Journey begins Sacrificium – с латыни “самопожертвование”. (Читается: “Сакрифициум” (Так должно, но точно не знаю))
Не забываем, что Алкид – американец, поэтому в его речах могут мелькать слова родного языка.
Делать таймскип или не делать – вот в чём вопрос. Ну-ка, давайте голосовать. Кто “за”, а кто “против”.
(Рок кавер опенинга из Покемонов от Sonata Arctica – топ)
====== Часть 2. Глава 7: И снова сложный выбор? ======
Яркое жаркое солнце светило на небосклоне, заставляя стражу у ворот большого города истекать седьмым потом. Всё-таки доспехи носить в такую жару — то ещё удовольствие. Но что поделать — служба есть служба. За это они получали деньги из казны города. Города вокруг холма — Акрополя. Быть стражей этого града — честь, которую надо заслужить. Хоть у города и прочные белые стены, но враг мог проникнуть и через открытые ворота, поэтому стражники бдительно следили за каждым движением въезжающих. Несмотря на жару, они стоически стояли и охраняли единственные врата в Афины.
Афины — величественный город, который был основан очень давно. Говорят, что сама богиня Афина благословила это место, даровав людям великий дар — оливковое древо. Легенда говорит, что за город боролось два божества — Посейдон и Афина. Первый ударил трезубцем в землю, и солёная вода начала бить ключом. Вторая взмахом копья раскроила землю, откуда выросло оливковое дерево, которое стало спасением для людей, ведь земля вокруг Афин отличалась низким плодородием и скалистой местностью, на которой было сложно что-либо выращивать. И оливки стали основным источником дохода города-государства.
Практически каждый верит в эту легенду, даже не подозревая о её правдивости. На Акрополе действительно были боги. И невидимая длань Афины защищает и направляет полис к светлому будущему. А Посейдон ушёл к атлантам, чья цивилизация процветает на огромном материке среди океана. Оттуда приплывали корабли, но сразу же возвращались назад, проплыв возле берегов Эллады. Судна отражали солнечный свет, словно были из металла, а огромные колёса по бокам двигали корабли. Из огромных колонн золотого цвета выходил белоснежный дым. И эти корабли издавали странные звуки, которые пугали афинян и жителей прибрежных городов. Божественные ли это суда или это человек достиг таких высот — никто не знал, но большинство склонялось к первому варианту. Но истина так и должна была уйти на дно вместе с материком Атлантов.
Афины процветали, её армия росла, а флот рассекал прибрежные воды. Золото лилось рекой в казну, впервые в мире образовалась демократия, а враги только кусали локти от зависти. Кроме Спарты. Этот извечный противник Афин никогда не завидовал по-чёрному. По сравнению с городом на Акрополе, их армия была куда сильней, чем любая армия Эллады. Но сейчас между этими полисами перемирие. Активизация чудовищ заставила давних врагов заткнуть свои обиды за пояс и подписать перемирие и договор о сотрудничестве. Поэтому сейчас спартанские инструкторы тренировали афинских солдат, а афинские торговцы продавали на рынках Спарты свои лучшие товары по сниженным ценам. Архитекторы Афин даже начали возводить вокруг города воинов стену. Спартанские цари приняли это как должное, видя силу магов-монстров, которые могли одним огненным шаром сжечь целый город. А стены могли принять на себя удар. Всё-таки цари заботились о своих поданных.
Но правителей и того, и того города пугал и интересовал один человек, который давно путешествовал по дороге из Фив в Афины. Слишком много слухов о нём текло со стороны Фив. То он убьёт огромного кабана, то зарубит огненного быка, то избавится от очередного кентавра, который направлял свою ораву на поля и города. Но среди хороших слухов были и такие, что волосы вставали дыбом даже у бывалых ветеранов. Говорят, что в спутниках у новоявленного героя сама Медея Колхидская, которая имеет крупные планы на него. Говорят, что он убил Ясона и его людей. И говорят, что его взгляд подобен взгляду мертвеца, который пришёл в город и смотрит через окно на живых. Вечный холод, равнодушие и некая подозрительность были в жёлтых глазах. А ещё его рот дымил, словно герой был кораблём атлантов.
Почти каждый считал, что этот герой являлся полубогом или даже богом, ведь разрубить пополам огромного кабана одним ударом — дело не простого смертного, а героя, сына бога и смертного или даже двух богов. Этот воин объявился около трёх месяцев назад недалеко от Фив, избавив город от вечной проблемы с сатирами. Он принёс чёрную голову предводителя рогатых. За это он сыскал славу и почёт, и деньги. Лучи его славы слепили так, что люди не замечали колдуньи позади него, про Ясона забыли. Но стоило ему уйти, так сразу же начались литься слухи о его грехах.
Двадцать пять стражников врат Афин (время неспокойное, поэтому стражу увеличили) несли своё вечернее дежурство. И как же им хотелось уйти! Очень часто из-за крестьянских домов вылетали целые стаи гарпий. Тогда приходилось вызывать подмогу и молить Афину о помощи. И эти нападения всегда приходились на вечера и ночь.
— Эй, кто идёт?! — крикнул стражник в закрытом шлеме, смотря на дорогу. Все остальные глянули туда, куда смотрел их напарник. По дороге неторопливо шли двое. Низкая девушка и среднего роста молодой юноша, изо рта которого редко бил дым. Это верный признак того самого героя, который прославился на дороге из Фив в Афины. Бронзовые доспехи отражали заходящее солнце, а жёлтые глаза смотрели холодно и отчуждённо. Напарница воина шла немного позади него, натянув на голову капюшон своей мантии. На голове героя расположилась рыжая кошка, которая посапывала, удобно расположившись на макушке.
— Приветствую, — кивнул воин и остановился.
— Неужто, это сам Алкид? — зашептались стражники между собой. Да, имя героя было широко известно всей Элладе. Кто-то пугал этим именем, а кто-то ставил в пример воина своим детям.
— С какой целью в Афинах? — начал говорить тот самый страж, который заметил приближение Алкида и его спутницы.
— Купить новое снаряжение и, возможно, осесть здесь.
— Вы ведь Алкид?
— Да, — равнодушно ответил черноволосый на вопрос стражника. Тут взгляд стража порядка упал на спутницу героя в фиолетовой мантии.
— По слухам, у вас в спутницах сама Медея Колхидская. Это правда?
— Да. Лично у вас есть какие-либо претензии к ней?
— Нет… — вся охрана дёрнулась от холода, который источал голос юного воина. Они почувствовали на себе то, что прозвали «Гласом Мёртвых». Холод от такого голоса промораживал саму душу, а кровь отказывалась двигаться. Даже дышать становилось страшно рядом с Алкидом. Этим голосом он всегда подчёркивал, что от ответа будет зависеть жизнь. И необязательно отвечающего.
— Хорошо, вы и ваша спутница можете проходить, — сглотнув, произнёс страж и отошёл с дороги.
— Благодарю, — раздался ровный голос юноши, который слабо кивнул стражам, прежде чем скрыться за воротами. Его же спутница лишь слабо склонила голову, выражая приветствия, а кошка смерила охранников слишком умным для кошки взглядом.
— И почему такое случается в мою смену?
Афины встретили Алкида и Медею мерцанием множества факелов. Всё-таки вечерний город был очень «активным». Туда-сюда сновали люди, из амфитеатров раздавались голоса актёров, а из домов — смех и звуки драки. Воин посмотрел куда-то в сторону и хмыкнул.
— Медея, я навещу местную власть и спрошу насчёт дома.
— Хорошо, — кивнула девушка и забрала кошку с головы Алкида. Тама не сопротивлялась, привыкнув к новой подруге хозяина. Воин осмотрелся и быстрыми шагами пошёл в сторону Акрополя, подле которого должен был быть административный центр города. Когда юноша завернул за угол, Медея устало вздохнула. Вот уже третий месяц она пытается пробиться сквозь толстый слой льда, который покрыл сердце Алкида. До души она даже и не надеялась добраться (в хорошем смысле, а не как демоны Вахи. Они — САСАТЬ!!! Прим. Автора), ведь там были огромные каменные стены, которые не пропустят никого, пока врата не откроются. Но её любые попытки разбивались о равнодушие и холодность объекта внимания девушки. И это крайне бесило колдунью, которая в своих мечтах представляла, как будет вырывать глаза тем, кто приложил руку к отчуждению Алкида от мира. Да даже откровенные попытки Медеи изнасиловать парня были свёрнуты в бараний рог непонимание и подозрительностью. Но своим женским чутьём она чувствовала, что юноша с ней более откровенен и открыт, чем с другими. А когда изменения в парне заметила Тама, кошка перестала смотреть на Медею доминирующе. Какое-то уважение и надежда появились в жёлтых глазах животного. Колдунья даже пару раз пыталась найти в кошке магию, но ничего не нашла. Всё-таки Тама была слишком умной для кошки, поэтому Медее было не по себе от присутствия животинки. Но всё же эта кошка была кошкой Алкида, поэтому девушка терпела, изредка пытаясь вывести кошку на чистую воду. Так что да — за эти три месяца девушка не сдвинулась в отношениях, так и оставшись верным напарником.