Из легких снова выбило воздух, совсем как когда она летела через водоворот телепортационного заклинания.
— Нет, — зашептала она, — Нет, нет!
Он не мог быть жив все это время. Она же только подозревала, что беременна. Так давно, что даже не верится. Ребенок никак не мог выжить! Прошло четыре с половиной года. В Тени не могло выжить ничего.
«Она, — поправила себя Мариан. — Это она».
— Прости, — она услышала знакомый голос и обернулась.
Эльфийка стояла перед ней, как живая. Песчинки застревали в темных волосах, серое платье развевалось на ветру.
— Как ты это сделала? — Фен’Харел даже слегка улыбнулся, а его глаза засверкали восторгом, как падающие звезды. — Ты просто удивительная. Ты знаешь, кто я?
— Знаю, — она кивнула и посмотрела на Мариан со слезами на глазах. — Не соглашайся. Если ты отдашь меня ему, он все уничтожит.
— Ты ошибаешься, — его голос похолодел. — Я не стану использовать тебя, не превращу в оружие. Ты выглядишь, как эльф, но ты не принадлежишь ни к нашему роду, ни к человеческому. Ты даже не полукровка. Ты — новое начало, уникальный шанс, который я не могу упустить! — он шагнул к ней, но Мариан закричала:
— Не подходи!
Руки засветились белым. Белое пламя появилось и в глазах девочки.
— Ты ее не заберешь, — она натянула тетиву, и это далось ей без усилий.
Стрелу охватило неровное пламя. Мариан показалось, она стала больше и толще, словно копье. Она сама будто стала выше. За Фен’Харелом простерлась на песке тень огромного волка. Белое пламя вовсе не походило на опаляющий болезненный жар Хииры. В груди и животе будто поселилось солнце — его маленькая, подконтрольная одной Мариан копия.
Эльфийка вдруг упала на колени, содрогаясь.
— Остановись! — тут же прорычал волк. — Разве ты не видишь? Ты убиваешь ее!
— Что? — Мариан опустила лук. — Нет! Что с тобой? — она подлетела к девочке, хватая ее за плечи и прижимая к себе.
Их окружило мягкое, совершенно не раздражающее глаз белое сияние, скрывшее их от мрачной тени огромного волка.
— Прости, прости, мама, больше никак нельзя, — ее спина сотрясалась от рыданий.
— Этого не может произойти, — Мариан замотала головой. — Я же только нашла тебя, только узнала… Если цена — твоя жизнь. Я… — она ударила кулаком по земле. — Отдам тебя ему.
— Он говорит, что не хочет зла, и он не врет, — девочка подняла на нее заплаканные глаза. — Но моя сила испортит его. Она может испортить кого угодно. Я не твоя дочь, — она встала, тут же делая шаг назад. — Не Фенриса. Меня породила Тень, — она покачала головой, слабо улыбаясь, — может быть в вашем мире я вообще не должна появляться на свет.
Мариан подползла к ней на коленях и уткнулась лицом в грудь, ощущая, как быстро намокает платье девочки от слез.
— Ты не права.
— Я люблю тебя, — эльфийка повела легкой рукой по ее волосам. — Ты замечательная мама.
— Я даже не дала тебе имя…
— Да, точно, — ее голос дрогнул. — А как ты бы меня назвала?
Мариан показалось, что молчала она вечность, хотя едва ли прошла минута. Черные острые тени плясали вокруг белого щита, не в силах проникнуть внутрь.
— Лиандра, — произнесла она. — Лиандра. Мне нужно было бы спросить совета Фенриса, но его здесь нет. Лиандра Хоук — это твое имя.
Щит распался, и едва Ужасный Волк ринулся к ним, Мариан в мгновение ока натянула тетиву и отпустила стрелу.
Выстрел не принес ни грома, ни боли. Все залило светом, и тело стало легким, как самое настоящее пламя. Мариан показалось, что над головой содрогнулось небо, да с такой силой, будто разрушалась планета. Но когда свет рассеялся, она обнаружила себя так и стоящей на вполне целой земле. Воздух мерцал серебряной пылью. А вокруг… Мариан не поверила глазам. Вместо мертвой, опустошенной Морами пустыни, кругом раскинулся зеленый луг, полный ярких, сладко благоухающих цветов. От запаха даже зачесалось в носу. Мариан медленно перевела взгляд в ту сторону, куда стреляла и увидела в траве скорчившуюся темную фигуру. Она пошла к ней, поудобнее перехватывая лук.
Фен’Харел скорчился на земле и больше не казался таким пугающим. Стрела пробила ему грудь прямо в области сердца и растворилась. Но он был жив, а из раны почти не текла кровь.
«Это его магия, — поняла Мариан. — Я как-то лишила его магии, и вся она впиталась в землю».
Внутри себя она чувствовала пустоту. Ни огня, ни чужой жизни. Вторую она так и не успела ощутить.
Фен’Харел смотрел прямо на нее — бледный и изможденный. Раньше он напоминал солнце, а теперь — осколок мертвой звезды. Неожиданно он слабо улыбнулся.
— Я все слышал, — он приподнялся. — Может, она и была права. Я и без ее силы наделал столько ошибок. Теперь у тебя больше нет ее магии, а я растерял свою. Обычная стрела убьет меня.
Он больше ничего не сказал, но по его глазам Мариан видела, что он не собирается уклоняться от последнего выстрела.
Она сжала рукоять лука. И вспомнила слова Мерриль о том, что она — единственная, кто понимает ее. Вспомнила, как Хиира обнимала ее, когда летели на драконе. Перед взором встали глаза не рожденной дочери и то, как до последнего дрался Инайя. Она подумала о других, боль от чьей потери почти ушла: об отце, матери и Карвере.
Впервые, как начался бой в крепости, она ощутила невыносимую усталость, сковавшую движения, подобно кандалам. Мариан отошла на шаг.
— Нет, — стрела опустилась в колчан. — Хватит смертей.
10. Корифей. Трон богов
Корифей не знал, сколько прошло времени прежде, чем он встал с раскаленного песка. Он помнил, что когда попытался в первый раз, то пустыня сразу размазалась, словно облитая водой свежая картина, а затем он будто провалился сквозь землю в темноту. Вряд ли он долго лежал без сознания: солнце продвинулось по небу совсем немного.
Несмотря на палящий дневной жар, холод слабо колол руки и ноги, поднимаясь выше, словно быстрорастущий сорняк. Тонкие ядовитые стебельки — все ближе к сердцу. В какой-то момент Корифей решил, что здесь он и умрет.
Он прогнал те мысли и встал, преодолевая разъедающую боль в груди. Та расходилась по всему телу, будто круги по воде. Пустыня то и дело норовила уплыть в сторону. Корифей прикоснулся к обломкам, вросшим в лицо, и они развалились, словно истлевшее дерево.
По крайней мере, телепортация не убила его сразу. Но как пережила ее Хоук? Он не помнил, чтобы видел ее. Песок не хранил ее след.
Ему нужно было вытащить именно Хоук. Корифей осторожно помассировал виски. Что за бред. Зачем он решил ее спасти? Зачем хотел привести сюда?
Он поднял глаза. Вейсхаупт возвышался над песками, отбрасывая тень. Скалы вокруг покрывало что-то… он не мог разглядеть. Словно темная слизь. Корифей ощущал холодное притяжение скверны. Неужели порождения тьмы? Тогда впереди его ожидала целая орда, не меньше.
Он вывел на карте путь до крепости Стражей, и Инквизитор с Хоук беспрекословно пошли по нему.
Нет. Решение принадлежало не ему. Он вспомнил так ясно, будто видел со стороны: его рука, словно подчиняясь чужой воле, двигалась к точке на карте.
«И вот я здесь, — Корифей вгляделся в крепость. — И поворачивать назад слишком поздно».
По мыслям прошелся дрожью страх Разикаль, а перед глазами на мгновение возникли стены лабиринта Богини Тайн.
«Ты был в моей голове, управлял мной, и вот я стою совсем рядом. Явишься ли ты? Ты чувствуешь, что твой контроль исчез?»
Должно быть, ему удалось сорваться с крючка из-за заклинания телепортации. Странно, что существо: то, которое он встретил в Тени, то, что вмешивалось в его разум и управляло действиями, не захватило волю снова.
— Ты видишь, что я умираю, — прошептал Корифей, делая первый шаг к крепости. — И знаешь, что мне остается только пойти к тебе, не правда ли? Хорошо, посмотрим, что ты предложишь.
Путь занял меньше часа. Вскоре он увидел порождений тьмы. Они облепили окрестности, словно жирные мухи. Они рычали и переговаривались, а скверна, он чувствовал, успела глубоко пропитать и без того мертвую землю. Орда расселась вокруг крепости плотно, словно грязь, но едва Корифей подошел близко, как они расступились перед ним, похожие на огромные морские волны. Ворота были открыты, но ни одно порождение тьмы не пыталось даже подойти хотя бы на десять метров ко входу. Корифей зашел за стены и пересек двор. Сама крепость тоже встретила его услужливо распахнутой. Сразу за воротами он увидел гномку в потертом доспехе Серых Стражей. Она стояла так неподвижно, что сначала Корифей принял ее за статую. Скверна исполосовала ее лицо узорами. Гномка не произнесла ни слова, лишь проводила взглядом блеклых глаз, а затем пошла следом так тихо, как ходят лишь лучшие из убийц.
Отсюда пришел тот Страж Инайя, значит, он знал, что творится в крепости. Вряд ли Стражи просто так подчинились неведомой твари. Что бы тут не пряталось, оно контролировало тех, в чьих жилах текла скверна. Но есть ли здесь тот, о ком говорил эльф?
За очередным поворотом дорогу ему преградила взлохмаченная остроухая Страж. Корифей чувствовал в ней меньше скверны, чем в гномке, да и выглядела она живее. По крайней мере, ее мрачный, нагловатый взгляд совсем не походил на взгляд покорного слуги.
— Я провожу вас к Архитектору.
— Страж, который пришел отсюда, умер, — сообщил ей Корифей.
— Дракон Сотворения не забудет его жертвы, — кивнула эльфийка.
Они шли недолго. Страж открыла дверь и растворилась в просторной комнате.
— Я рад тебя видеть, Старший, — Архитектор сидел на одном из двух кресел возле крепкого толстого столика из темного дерева.
Корифей вдруг понял, что думая о тех других, что вошли с ним в Черный Город, он представлял людей. Он точно видел измененную внешность Архитектора, но вспомнил ее лишь сейчас. Корифей шагнул к нему и уселся в кресло, почти слыша, как стонут кости.
— Я не поверил, когда присланный тобой Страж назвал твое имя, — сипло проговорил он и откашлялся, кидая взгляд на эльфийку и гномку.
Хотелось бы поговорить с Архитектором наедине, но что изменится, если все покинут их? Все, кто есть в крепости, давным-давно принадлежат тому, кто привел Корифея сюда. Он все равно услышит, не важно, будут тут все, или только Архитектор.
— Я пытался искать тех, что были с нами, но не нашел никого. Почему ты не дал знать, что жив?
— О, прости, — Архитектор чуть склонил голову набок. — Меня не очень интересовали твои планы. Я скрывался от тебя, потому что у меня были собственные дела. Двое из нас умерли, как я думаю. Еще трое бродят на Глубинных Тропах, и не думаю, что с ними можно сейчас вести дела. Мы сможем помочь им, но позже. Сейчас я очень обеспокоен прежде всего твоим состоянием.
— Думаю, то, что я при смерти, уже никак не изменить.
Глаза Архитектора казались темными холодными камнями. Тысячелетнее порождение тьмы, он входил в Золотой Город вместе с Корифеем и вместе с ним разочаровался в вере. Но сейчас он больше всего походил на того, кем когда-то был — человека со слабым телом, готового отдать все ради своего бога.
— Он не такой, как они, — Архитектор будто услышал его мысли. — В старых текстах его называли Восьмым Древним Богом, но он предпочел называть себя Драконом Сотворения, и он был первым из всех. Сильнейшим. Что не смогли они — сможет он. И он может исцелить тебя.
Корифей кивнул.
— Разумеется, если стану ему служить?
— Где девушка? — Архитектор проигнорировал его вопрос. — Она должна была прийти с тобой.
— Хоук… — Корифей нахмурился. — С ней возникли проблемы. Я оставил ее неподалеку от крепости. Но она была одержима мыслью прийти сюда, так что, думаю, скоро мы ее увидим.
Вероятно, тварь уже поняла, что он врет, но Архитектор не обратил внимания.
— Отлично. Все идет, как должно. Он будет доволен.
Уголок губ Архитектора потянулся вверх, но затем он словно забыл, как улыбаться. Его улыбка осталась незавершенной, и в следующую секунду его лицо вновь стало бесстрастным.
— Здесь никого нет, — констатировал Корифей.
— Да. Кроме меня и моих помощников.
— Хоук думала, что найдет здесь сестру, но, полагаю, ее он тоже обманул?
Ему хотелось понять, насколько же сильна власть Восьмого Древнего Бога. Дракон Сотворения — очередное глупое имя, созданное лишь для того, чтобы последователи произносили его со священным трепетом и шептали в молитвах.
— Он никого не обманывает. Как только она придет, он раскроет ей все свои замыслы, и она согласится ему помочь.
— Помочь с чем? Зачем ему обычная девчонка?
— Его тело слишком слабо. Ему нужно новое. Как только он обретет плоть, способную вынести его могущество, то ничего больше его не остановит.
— Тело обычной девчонки? — повторил он.
— Не ее. Она — всего лишь оболочка совершенного творения.
— Я не понимаю, — Корифей покачал головой и сжал подлокотник когтями.
— Он сказал только это, — Архитектор пожал плечами. — Я не знаю большего. — тут он продолжил:
— Он помог мне вспомнить, когда я попросил. О нас. О нашей связи с Древними Богами. О том, как мы переродились. Но я видел это, как картинки в чужом разуме. Жаль, что мои собственные воспоминания так и не вернулись.
— Ни в нашем поклонении Древним Богам, ни в поражении, что настигло нас в Черном Городе, не было ничего, заслуживающего внимания, — Корифей поморщился. — Быть может и хорошо, что ты не помнишь. Когда я вспоминаю о прошлом, то чувствую лишь отвращение.
— Отвращение… Интересное должно быть чувство. Я столько читал о людях и их чувствах в книгах, но так и не смог понять. Но ты… ты не похож на меня. Ты похож на них. Твоя ярость, ненависть к нашим богам, презрение. Они такие яркие.
Корифей только тяжело вздохнул, решая промолчать на этот раз. Горло уставало от разговоров. Архитектор и, правда, не походил на него самого. Когда тот менял интонации голоса, выходило так неестественно, словно бездарный актер пытался играть, но тут же смущался бесталанности. В Архитекторе осталось мало человеческого, но отчего-то он не понимал, что это хорошо. Ненависть и ярость еще ни разу Корифею не помогли. Совсем наоборот. Быть может, мысли он холодно и прагматично, то не допустил бы многих ошибок. Но он допускал их даже сейчас.
— Достаточно, — резко сказал он. — Я вижу, что почти все, что ты мне хочешь сказать, связано с тем, кому ты служишь, как жалкая шавка. Объясни мне, почему? Почему ты так легко позволил ему манипулировать тобой? После всего, через что мы прошли, ты снова веришь какому-то самозваному богу? Как он смог повлиять даже на тебя и… меня, — Корифей откинулся в кресле и приложил руку ко лбу.
Архитектор долго молчал. Он встал с кресла, подошел ближе и присел совсем рядом.
— Ты устал, Старший. Позволь мне заняться твоим состоянием. Я могу помочь тебе, хотя, признаться честно, все, что я могу, это лишь немного растянуть время, что тебе осталось. Но обещаю, как только ты к нам присоединишься…
— Не нужно, — отмахнулся Корифей. — Жаль, что мы встречаемся так, Архитектор. Но ничего не поделаешь. Я хочу встретиться с ним. Покажи мне его.
Архитектор моргнул. Снова искусственная реакция. Напиши он у себя на лбу слово «недоумение», и то выглядело бы искренней.
— Слишком рано, — он приосанился. — Он еще не готов принять тебя.
— Мне плевать, готов он или нет! — прорычал Корифей. — Я хочу пойти к нему прямо сейчас и выяснить, чего он от меня хочет. Возможно, я не вернусь, и очень надеюсь, что в этом случае, у тебя хватит ума понять, что с тобой скоро будет то же самое!
Архитектор издал нечто похожее на глубокий вздох.
— Почему ты не можешь поверить ему? Он не похож на других. Он может дать миру то, чего он хочет.
— А ты никогда не думал о том, что все они понятия не имеют, что надо миру? Они не люди, и в отличие от нас, даже никогда ими не были. Нам казалось, что мы понимаем Древних Богов, но это было ошибкой. Больше я ее не совершу.
— Я знаю, чего ты хочешь, — медленно проговорил Архитектор. — Он убьет тебя. Мне жаль.
Последние слова прозвучали слишком искренне и печально, чтобы принадлежать дракону.
Он отошел. За спиной у него незаметно возникла покрытая узорами скверны гномка с равнодушными блеклыми глазами.
— Ута, проводи лорда Корифея.
Архитектор прошел к окну. Корифей отвернулся и больше не взглянул на него. Они с гномкой вышли в прохладный темный коридор. Вереница толстых дверей тянулась вперед, но ни за одной из них Корифей не чувствовал нужного. Время растянулось, став почти бесконечным, словно море, но едва они пришли, он понял, что прошла всего пара минут. Ута исчезла. Тяжелые двойные двери отворились сами по себе. Корифей вошел в освещенный магическим белым светом зал, и они захлопнулись за его спиной. Он осмотрел помещение. Остановил взгляд на предмете, стоящем на столе — единственной вещи в пустой комнате.