Отверженные растерянно переглянулись.
— Но… но госпожа! — произнесла одна из них. — Раньше вы приказывали прямо противоположное! Говорили, что нужно изъять все видеозаписи с участием террориста. И всячески препятствовать их распространению!
— У нас теперь новая, более эффективная стратегия! — я ткнул пальцем в потолок. — Мы перенасытим жителей Мирмеграда Святославом Батиковым! Его распутная рожа будет глядеть на мирмеций из каждого утюга! Не спрятаться, не убежать, не скрыться! В итоге, он им всем так надоест, что даже смотреть на него не смогут.
— М-м-м! — замычала Наперченая, тщетно дергаясь из стороны в сторону. Казалось, что от злости из ее ушей сейчас повалил пар. Ее жгучий взгляд пронзал меня насквозь.
Я и не думал, что мое лицо способно выдавать настолько злобные рожи.
— О, видите! Как этого ебаря-террориста плющит! Чует, зараза, что его власти приходит конец! — произнес я. — Скоро весь Мирмеград узнает о его истинной сущности!
— М-м-м!
— Госпожа, насколько глубоко вы смотрите! — на лицах отверженных появилось восхищение. — Нам бы такое никогда в голову не пришло!
— А то, моя фантазия не знает границ! — я с горделивым видом подбоченился. — Но это только цветочки, щас пойдут ягодки! Слушайте мой второй указ!
Отверженные все как одна достали блокнотики с самопишушими перьями и приготовились фиксировать мои мудрые мысли.
— Итак, второй указ. По всему Мирмеграду расклеить листовки с фотографиями Святослава Батикова. Желательно с самых выгодных ракурсов. Чтобы прессухи, бицухи, орлиный профиль — всё отлично просматривалось. Задницу тоже можно засветить… но не более пары раз! Это всё таки эксклюзивный контент, его не должно быть много. Повесьте плакаты с задницей над государственными учреждениями. Чтобы люди понимали, куда идут. Чтобы Батиков у них ассоциировался с чем-то неприятным.
Отверженные кивали, записывая мои мудрые мысли, высунув языки от усердия.
— Член можно зацензурить фиговым листочком… десятью фиговыми листочками, меньшим числом вряд ли выйдет, — рассуждал я. — Так, это был второй указ. Теперь третий!
Сахаринка и Ника смотрели на меня с очень странными выражениями лиц. С их точки зрения Перчинка бредит по полной программе. Но я не могу выдать себя девчонкам. Вокруг слишком много врагов.
А вот отверженным всё было норм. Они, во-первых, были фанатиками, и на полном серьёзе считали Перчинку апостолом новых спасительных порядков в Мирмеграде. Во-вторых, на них действовала близость носителя нектара. Любое слово, любая чушь, сказанная мной, воспринималась отверженными как истина в абсолютной инстанции.
Как мирмеции восхищались своей матерью, королевой Эгиной, так и отверженные восхищались Наперчёной. Первые из-за родовой магии и феромонов. Вторые — из-за наркоты.
— На центральной площади перед королевским дворцом поставить позолоченный памятник со Святославом Батиковым в полный рост, — распорядился я. — В пафосной позе. Руки в бока, а одухотворённый взгляд устремлён в небеса. Можно голым по пояс. Главное, про десять фиговых листочков не забудьте.
Отверженные озадаченно переглянулись. На их лицах возникло сомнение. Так, только не говорите, что я перегнул. Неужели градус моего бреда перебил даже воздействие нектара?
— Что случилось? — нахмурив брови, поинтересовался я.
— Госпожа, но это глупо! — воскликнула одна из отверженных. — Позолоченный памятник — что может быть бессмысленнее?
— Почему?
Блин, неужели придётся идти на попятую?
— Зачем позолоченный? Да мы его из чистого золота без проблем отгрохаем! — воскликнула другая. — Пусть народ Мирмеграда видит, как бесполезно расходуются средства из казны! И преисполняется ненавистью к Святославу Батикову!
— Все решат, что это он у королевы выпросил! — добавила третья. — Авторитет королевской власти, зависимой от фаворитов, тоже пошатнётся в глазах обывателей!
Отверженные выглядели невероятно счастливыми — им удалось по полной реализовать свою творческую жилку!
— Молодцы, девоньки! — я от восхищения стукнул кулаком по столу. — Правильно мыслите, широко! Так и продолжайте в том же духе! Если ещё что-нибудь придумаете с целью опорочить Батикова — разрешаю применять на месте! Без моего одобрения! Жгите по полной программе! Задействуйте всю пропагандистскую мощь государственной машины! Чтобы имя Батикова гремело по всему Мирмеграду, а его член — прикрытый фиговыми листочками, разумеется — не покидал Грёзы прекрасной половины человечества! То есть муравьечества…
Казалось, отверженные сейчас начнут прыгать на одной ножке и поздравлять друг дружку. Настолько им понравились мои гениальные идеи.
— И да, не забудьте поставить пару толковых девах около статуи Батикова, — добавил я. — Пусть птиц отгоняют. Нельзя допустить, чтобы благородный лик нашего главного врага был осквернён голубиным срачем. Всё поняли?
— Да, госпожа! Да!
— Тогда свободны. Разрешаю исполнять мои мудрые указы. А я пока займусь любимым злодейским делом — пытками…
Хлопнули двери, кабинет покинула последняя отверженная. Итак, я остался с девчонками наедине. В том числе и с беспомощной Перчинкой, запертой в моём теле. Эх, сколько же у меня возможностей… даже не знаю, с чего начать.
Ладно, начнём как обычно — с самого начала. То есть с Сахаринки. Я закрыл дверь в кабинет на ключ, нашедшийся у Перчинки в нагрудном кармане. И подошёл к связанным девушкам.
Как же женщины ходят? Так неудобно и непривычно без уютной тяжести в штанах между ног. И эти огромные сиськи перевешивают постоянно. Какая же у Перчика натренированная спина, если она без проблем такие тяжести носит?
Я вытащил кляп у Сахаринки изо рта… и едва успел отдёрнуть руку! Рейджер-фуражир чуть было не прописала мне такой кусь, что я едва без пальцев не остался. А может быть и без рук. По самые плечи.
— Мерзавка! — выпалила Сахаринка. В её глазах плескалась пограничная ненависть. — Ты предала Мирмеград! Отвернулась от мамы и сестёр! И мало того, ещё и хочешь погубить всех нас!
— Сахаринка, — произнёс я укоризненно. — Это я, Слава. Я поменялся местами с Перчинкой. Я нахожусь в её теле, а она в моём.
Блин, как же непривычно говорить голосом Перчинки. Это капец просто. Говорю как обычно, а слова из горла вылетают чужие. Все по-другому.
— Глупости! — заявила рейнджер-фуражир. — Я ни за что мне поверю в твою ложь! Немедленно развяжи меня!
Я задумался. Развязать-то, конечно, можно. Только не набросится ли Сахаринка на меня с кулаками после этого?
— Ника? — я вытащил кляп изо рта кошкодевочкой. — Ну ты же умница, отличница и интеллектуалка! Ты-то уж должна узреть правду!
— Ну-у-у… ня-я-я… — растерянно произнесла кошкодевочка, получив возможность говорить. — С аурой у тебя и правда что-то не то стало… как будто смесь двух аур, Славы и Перчинки. Но я даже не знаю, ня… Слава уже показывал умение вселяться в других, но…
Я вздохнул. Даже Ника буксует. Вот как теперь доказать девчонкам, что я — это я? А он — это она? То есть Перчинка. И Ника, и Сахаринка полны подозрений.
— Да ладно, девочки, расслабьтесь, — с улыбкой произнёс я. — Это ж я! Неужели не признали? Мы с Наперченой махнулись телами. И теперь я за рулём этой роковой тушки! Судя по всему на очень долгий срок.
В глазах девушек по прежнему плескалось недоверие. Так, надо как-то оперативно доказать им, что я — это я. А то развяжу их, а они первым делом кинутся Перчинку освобождать. С самыми благими побуждениями. Не надо мне такого развития событий. М-м-м, блин, что бы такого придумать… А-а-а! Кажется, знаю!
Я подошёл к настенному зеркалу и деловито расстегнул блузку. Это было легко, Перчинка уже избавилась от большей части пуговиц. Наружу вывалились министерские сиськи — большие, лоснящиеся, с идеальной круглой формой.
— М-м-м! Си-и-иськи… — произнес я довольно, щупая себя…точнее, Перчинку за груди. — Мои собственные родные, всегда под рукой… какой же кайф… О-о-о, а ведь у меня есть ещё и классная задница. Надо бы и ее заценить… А фотки в интернет выложить. Пусть смотрят и завидуют.
Дикая радость возникла на лицах девушек. Даже Ферра восторженно зазвенела из инвентаря. Перчинка же выглядела так, словно была готова взмыть на реактивной тяге из пердака и войти в верхние слои атмосферы. Ее красная от злости физиономия говорила сама за себя.
— Слава! Родной, любимый! — закричала Сахаринка. Её глаза сверкали от счастья. — Вернулся!
— Ну как же тебя не признать после такого! — Ника счастливо засмеялась. Ее хвостик аж распушился и встал торчком. — Наш любимый извращенец!
— Перчинка бы до такого никогда не додумалась! — прозвенела Ферра из инвентаря.
Блин, с одной стороны приятно очень, а с другой… признали меня только тогда, когда я начал себя вести как законченный извращенец. Это вот у девушек обо мне такое мнение сложилось! Я совсем не такой! Я не заслужил, чтобы так обо мне думали… Впрочем, это не точно.
Я развязал девчонок. Втроём, вместе с Сахаринкой и Никой, мы нависли над беспомощной Перчинкой, застрявшей в моем теле. Пришло время наказать Зло… впрочем, если Зло согласится сотрудничать, можно ему немного смягчить наказание. Чуть-чуть. Не кнутом по попе, а, допустим, плёткой. Или вовсе тапочком.
— Говори, предательница, где мама Эгина? — сурово произнесла Сахаринка, вытащив у Перчинки кляп изо рта.
Блин, я ж совсем забыл! Надо было спросить у Отверженных, где сейчас находится Эгина, пока те не свалили! И что там за секретную машину-вундервафлю привезли Наперчёной из Империи Арсамон? Слава, Слава, крепок ты задним умом…
Ладно, ничего страшного. Зачем выспрашивать что-то у отверженных, навлекая на себя лишние подозрения? С их точки зрения я, госпожа министр, должна знать обо всём этом куда лучше их.
Ладно, как и собирались, допросим-ка саму Перчинку! Благо она сейчас в моей полной власти!
— Лучше колись по хорошему, Перчинка, — сурово произнёс я. — Тебе лучше сотрудничать со следствием. Иначе следствие сделает бо-бо. Потому что Святослав Батиков сегодня в роли и плохого, и хорошего копа одновременно!
— Я ничего не скажу! — выплюнула Перчинка, сверкая злобным взглядом. Я аж вздрогнул от неожиданности, услышав её… точнее, свой голос. Как же это странно. Слышать самого себя со стороны. Да ещё и с такими злобными непривычными интонациями. Словно я одержим демоном.
Хотя, если пораскинуть мозгами, так оно по сути и есть.
— Учитель Врааль хорошо тренировал меня! — надменно произнесла Перчинка. — Ты жалок в сравнению с ним, мою волю тебе не сломить ни болью, ни пытками! Я способна выдержать даже прикосновение раскаленного железа к уязвимым точкам тела! И мозголомной магии мой разум не подвластен!
Ишь ты, какая, натренированная. Ну отчего-то, мы тоже не лыком шиты.
— Рейнджер-фуражир Сахаринка! — произнёс я деловым командным голосом, сурово глядя на себя… на Перчинку. На Перчинку в моём теле. Как же это странно… Лан, похрен. Рулим прямо по курсу. Главное, морду поувереннее. Как будто так и надо.
— Чт… Так точно! — Сахаринка вздрогнула. На меня… на Перчинку в моём теле она смотрела с виной во взоре. Она как будто до сих пор думала, что мы с Перчинки в старых телах.
— Иди ко мне… — я привлек ее к себе и крепко поцеловал в губы! Сахаринка сначала испуганно охнула, немного помедлила, но потом ответила!
Сейчас мы устроим Перчинке такую жуткую пытку, какую она даже в самом страшном сне не увидит!
Глава 13. Пытка любовью
— Немедленно прекратить! — завопила Перчинка, в гневе глядя на нас с Сахаринкой. — Это моё тело! Не смейте!
Мы с воительницей продолжали страстно целоваться, крепко сжимая друг друга в объятиях. Наши груди прижимались друг к дружке, пружиня и меняя форму. Блин, какие же странные ощущения. Быть в женском теле ну очень непривычно.
У меня, конечно, уже есть опыт. В Эгине я таки успел побывать до того, как ее лишили власти. Но то было на очень короткое время. Мы с Перчинкой просто обмолвились парой фраз, сказали друг другу свое «фи» и разошлись. А тут я стал прекрасной половиной человечества на куда более долгий срок. Как минимум на несколько часов. А может быть и дольше, если система не самовосстановится.
И самое главное — куда и кому писать и жаловаться на поломку? Единственного сотрудника техподдержки я записал в начальники борделя. У него теперь карьера развивается совсем в иной плоскости. Сексуальной, я бы сказал. Надеюсь, что Торвальд не единственный сотрудник техподдержки.
Серьезно, ну не может ведь Речь настолько зажимать зарплату, чтобы держать одного единственного сотрудника техподдержки? Да и тот — старый носок.
Я отстранился от Сахаринки, внимательно глядя ей в глаза. Между нашими губами натянулась и лопнула ниточка слюны. Рейнджер-фуражир глубоко дышала, глядя на меня, ее щеки окрасил легкий румянец.
Я провел языком по губам, ощущая сладкий привкус. Особенность физиологии мирмеций — все их телесные жидкости очень сладкие. Даже пот.
— Знал бы ты, как это странно, — пожаловалась мне Сахаринка. — Целоваться с другой женщиной. Я чувствую себя так… так развратно…
Угу, странно. Лицо Сахарка при этом прямо таки лучится удовольствием. Стыдимся, но любимся, стыдимся, но любимся.
— Ой, да ладно, самое обычное дело, — я махнул рукой. — Знала бы ты, сколько раз я с ними, с девушками то есть, целовался… самое обычное дело!
Сахаринка лишь вздохнула.
— Если бы я не видела, что это ты, то никогда бы не стала, — сказала Сахаринка.
— И как же ты меня вычислила? — поинтересовался я.
— Ня-я-я, да разумеется по твоему пошлому выражению лица, — добавила Ника. Кошкодевочка подобрала с пола свой посох и любовалась игрой огоньков на поверхности набалдашника. — Оно у тебя всегда одинаковое, что в родном теле, что в теле Перчинки. Полагаю, наша министр сладостей именно по нему тебя и вычислила в прошлый раз, когда ты вселился в Королеву Эгину.
Сахаринка хихикнула и ласково погладила меня по щеке тыльной стороной ладони. Я отстранился. Это они специально, да? Сговорились? Нормальная у меня мимика, нечего мне тут…
— Так, злобный секс-террорист, — я вновь переключился на Перчинку. — Отвечай на вопрос — где Эгина? Где ее держите? И что там у тебя за машина судного дня?
Перчинка молчала, крепко стиснув зубы. Кажется, она явно решила бороться до конца.
— Рядовая Ника! Раздеть террориста и подстрекателя! — приказал я, вновь привлекая к себе Сахаринку. Рейнджер-фуражир охотно чмокнула меня в щеку и обняла в ответ.
Как же она ластится… Наши отношения вроде бы не особо продвинулись в последнее время. Или это из-за того, что я в теле Перчинки? Сахаринка подсознательно больше доверяет муравью-интеллектуалу?
— Мур-р-р… с удовольствием, ня… — с готовностью откликнулась кошкодевочка.
Ника с очень довольным выражением лица запустила мне… точнее, Перчинке в моем теле… запустила руки под рубашку, принялась щупать кубики пресса.
— Прекрати немедленно! Что ты себе позволяет, девка! — рычала на нее Перчинка моим голосом. — Я министр сладостей Мирмеграда! Прикосновение ко мне карается по закону!
— Ишь ты какая… о законности заговорила… — Ника фыркнула и… принялась щекотать Перчинку. Та не выдержала и начала смеяться, перемежая смех всхлипами. — Это тебе за то, что налоги на недвижимость в прошлом году повысила на два процента!
Кажется, в чужом теле сопротивляться пыткам оказалось намного труднее, чем в родном. Либо же щекотка — просто слабое место нашей министерской доминаторши.
Моя рубашка упала на землю. Ника использовала магические путы, чтобы связать Перчинку по второму разу, и быстро избавляла ее от обычной веревки.
— Насколько далеко я могу зайти, ня? — поинтересовалась она у меня.
Я задумался. Вопрос, на самом деле, очень интересный. В принципе, свое настоящее тело я по прежнему воспринимаю своим. Только смотрю на него как бы со стороны. Вид от третьего или от второго лица. И то, что там за рулем Перчик, ничего не меняет. Так что если девчонки захотят с ним пошалить — пожалуйста, я не возражаю.